Ирис и Красная Гвоздика

Майрон опять окунулся в воспоминания. Переговоры прошли хорошо, лучше, чем он ожидал. Правда, орки тяжело восприняли уход своего майа, кажется, они скоро устроят небольшой траур. Майрон вернулся в Мордор, чтобы сообщить о своём уходе. Он не знал, как сказать об этом, чтобы не посеять панику, но орки, видимо, уже обо всём догадались. Вокруг него столпилась тьма народу: военные, ремесленники, кухарки, псари и прочие. Многие бросили работу, как только услышали о важной вести от самого Владыки. Подобные выходки очень даже осуждались майа, но он не мог их винить в этом. Когда он лично делает какое-то объявление, то это либо что-то очень радостное, либо что-то очень печальное. Но по выражению лица Майрона всё стало понятно. Он не мог врать своим подчиненным, особенно когда те стояли вокруг него и готовы были услышать любую весть. Это ведь создания Мелькора. Майрону не очень хотелось обижать народ того айну, которого он любил. Около майа сидела совсем маленькая орчанка, которая обнимала его ногу. Девочка с любопытством смотрела вверх на Владыку, который тщетно пытался скрыть волнение. Майрон наклонился к девочке и взъерошил её темные жидкие волосы. — ...н-но не волнуйтесь, это ненадолго, — ободряюще улыбнулся майа после своей речи, — Всего несколько лет, я скоро вернусь. Дослушав его, орки начали громко возмущаться. Громче, чем обычно. Да где это такое видано, чтобы наш Владыка сдавался без боя какому-то смертному? — Владыка, подумайте ещё раз! — решительно заявила кухарка. — Мы все здесь готовы взять оружие и умереть за вас. Мы усеем землю их трупами! За Саурона! Майрон знал, что так будет. Оркам дай повод подраться с кем-то, а тут такой удобный случай. Большинство из них не способно трезво оценить ситуацию и понять, что в данный момент выгодно, орки слишком упрямые и редко идут на компромисс. С ними бывает сложно, но они до конца идут за теми, кого глубоко уважают и ценят. Такое качество очень выгодное, но в данный момент оно только мешает. — Нет. В этом и проблема, — когда Майрон снова заговорил, орки постарались сдержать эмоции и агрессивно шикали тем, кто перебивал майа. — Врагов слишком много, мы ещё не до конца оправились, сейчас смертные просто истребят нас. — Так отчего же вам своей магией-то не разбить врага? Мы из поколения в поколение передаем сказания о силе и могуществе Гортхаура Мудрого. Чего ж сейчас вы вынуждены сдерживать свои силы? — Если эти болваны каким-то образом запугали вас, то не бойтесь, Владыка, мы сможем вас защитить! После этих слов орки начали ещё громче убеждать майа в необходимости сражения. Майрон слегка улыбнулся. Его тронула преданность и любовь собственного народа, который готов был со своим лидером разделить все напасти. Майрон трезво оценивал свои способности — он просто не может один уничтожить такую армию, зато может хитростью завладеть Нуменором. — Я очень ценю вашу преданность, но сами вспомните, мы всё это время вели войну с Нуменором, а её окончание — отличный шанс для Мордора, чтобы преумножить наши богатства. В это время я смогу разрушить вражеский остров как бы изнутри, посеяв раздор. Не можешь победить силой — иди на хитрость. — Ох, как бы цена за власть не оказалась слишком высока, — сказала хриплым голосом старая генеральша. Майрон и сам знал, как сложно завоевать чье-то доверие. Он взял орчиху за руки и, посмотрев прямо в глаза, ответил мягким и успокаивающим тоном: — Не сомневайся во мне, я пережил очень много сражений и войн, переживу и это. — Только возвращайся скорее, ты обещал поиграть со мной в поединок эльфа и Майрона, — пролепетала орчанка. Майа не смог сдержать улыбки. — Конечно, я обязательно вернусь. И Майрон почувствовал присутствие ещё кое-кого. Он обернулся и обнаружил, что позади стоит Келебримбор. — А со мной прощаться не обязательно, да? Майрон опустил взгляд. Нолдо скрестил руки на груди, ожидая хоть какого-то объяснения. — Мне жаль, что всё так вышло. Надо было нам поговорить. Келебримбор протянул ему меч в ножнах. — Я приехал так быстро, как только смог, но, видно, уже поздно. Возьми хотя бы оружие, если не хочешь брать кольца. — Тельпэ, это лишнее. Я не нуждаюсь ни в кольцах, ни в оружии. Келебримбор медленно приблизился к майа. Он был угрюм и расстроен решениями друга. Кажется, не спал всю ночь. — Я не смогу помочь тебе, значит, ты должен будешь помочь себе сам. — Почему вы все решили, что в Нуменоре мне грозит опасность?! — раздраженно выкрикнул Майрон. — Я важный пленник, меня не тронут. И ещё, Тельпэ, я отправлю послание, мне не запретят общаться с тобой. «Майрон, я не из-за этого переживаю, — пронеслось в голове у Майрона, — А что, если тебя…» Майрон приблизился почти вплотную к Келебримбору, и ответил ему по осанвэ: «Тельпэ, все, кто меня недооценивали, сейчас мертвы. Я сильнейший майа. Ты видел меня в гневе. Успокойся» Вместо ответа Келебримбор крепко обнял его. «Пожалуйста, береги себя» В Мордоре осталось несколько смертных, которым король доверил управление крепости, но мнение майа он спросить не забыл. Он просто его проигнорировал. Впрочем, смертные быстро теряют интерес к чьему-то мнению, стоит им увидеть золото, которого в Мордоре было достаточно. Что смертные нашли в этом непрочном металле? Красиво, но непрактично, хорошая сталь больше нравилась тёмному майа, а митрил являлся самым желанным металлом. Но самое обидное в этой ситуации — плен. Точнее, его исполнение. Ради общего дела Майрон считал, что вытерпит хоть шестьсот лет в заточении, но даже несколько дней тянулись мучительно долго. Майрона заковали в цепи, которые уже порядком надоели своим лязгом и натерли запястья, лишили всех колец, венца и оставили в грязной рубахе, которая едва прикрывала колени. Было грязно и мерзко, хотелось помыться, Майрон даже думал о том, чтобы использовать магию для приведения облика в приличный вид, но что-то в глубине души говорило ему, что стоит копить силы. Майрон и подумать не мог о том, что путешествие по воде станет для него таким неприятным — если первую часть пути он просто спал, так как был измотан, то дальше стало просто невыносимо. Корабль постоянно сталкивался с волнами, они раскачивали его и несли навстречу острову, поэтому у майа быстро закружилась голова, а в горле будто застрял ком. Он мог только лежать на твердых досках, закрыв глаза. «Слава Тьме, Мелькор не стал лезть в воду, иначе я не выдержал бы подобной пытки. Да, это самая настоящая пытка, эльфам повезло, что я не додумался усаживать их по бочкам и сбрасывать в воду. А стоило. И как вообще Мелькор вытерпел триста лет в чертогах Мандоса? Не знаю, сколько длится плавание, но уж точно меньше года» Майрона раздражал громкий звон цепей, который он слышал каждый раз, когда двигался. Эти цепи как будто специально сделали крайне шумными, чтобы майа побольше страдал. Скоро Майрон обнаружил крыс, которые иногда бесстрашно пробегали мимо его лица. Одна даже перебежала через руку майа. «Дожили. Меня даже крысы не боятся» Майрон горько усмехнулся, но не стал оставлять это просто так. Выждав момент, он резко схватил одну из крыс, остальные же разбежались. «Интересно, я уже достаточно низко пал, чтобы питаться кровью животных? Ах, да, я ведь до этого как-то пил кровь эльфов» Внезапно он услышал, как ключ отпирает ржавый замок, решетчатая дверь неприятно скрипнула. Майрон зажмурился от яркого света, исходящего от факела, и отпустил свою добычу. Ему сейчас было не до смертных, чего бы они от него не хотели. — Обед, Ваше Темнейшество, — с явной издевкой в голосе сказал часовой. Он держался как-то слишком уверенно и насмешливо, лучше сказать, самоуверенно, как король. Майрону показалось странным, что смертный отпер дверь, потому как раньше он вываливал объедки на пол так, чтобы майа не мог до них дотянутся. Впрочем, в такой ситуации он мог поддерживать своё тело, полагаясь только на свои силы и не терять гордость. А смертный и не собирался уходить. Он смотрел на него высокомерным, оценивающим взглядом. Смертный хитро прищурился и улыбнулся. Майрон не пошевелился. — Я бессмертный майа и могу обойтись без еды. Этот ответ явно не устроил мужчину, поэтому он решил сочинить не слишком качественную ложь: — Король хочет видеть вас. Плохая попытка, он на другом корабле. Больше всего Майрон ненавидел, когда его считали за дурака, поэтому очень разозлился, услышав слова смертного. Но он в трюме был не один, позади него стояло ещё двое мужчин, по-видимому, они тоже охраняли майа. Майрон как-то не обращал раньше на них внимания. «Да что им вообще от меня надо? Торондор с ними, я заставлю их уйти» Майа резко поднялся с места. Он пошёл навстречу смертному, но тот только отошёл на пару шагов назад. — Нет, красавица, еду нужно заслужить. Ты же знаешь, чего в военных походах хотят мужчины, давно не спавшие с женщинами. Раздевайся и вставай на колени. Майрон догадывался, что рано или поздно подобное случится, поэтому только вздохнул с отвращением. Серьёзно? О, Эру, и эти люди победили Мелькора… Пусть моих сил недостаточно, чтобы уничтожить весь нуменорский флот, но со смертными псинами я точно справлюсь. После этих слов ладони Майрона начали дымиться, от них, как от костра, отскакивали искры, но это ещё пол беды. Доски буквально затряслись, как будто от холода, свечи из ламп, которые принесли с собой смертные, часто и быстро затрещали. От Майрона исходила зловещая аура, за его спиной показались тени, принимавшие человеческие очертания. Один из нуменорцев схватился за голову и упал на колени. — Пусть они замолчат! — Вставай и не дури, все молчат, — рявкнул на него товарищ. Он сам через мгновение начал смахивать, неизвестно откуда появившуюся, кровь со своих ладоней. Во всяком случае, он видел кровь. Вот только никакой крови не было. — Да что с вами стряслось? Сами выжрали вино, а меня не позвали, сволочи! Третий, который до этого разговаривал с майа, ещё раз взглянул на него и оцепенел от страха — Майрон как будто стал ещё выше, ему было слишком мало места и в без того низком трюме. Он увидел истинный, ужасный и неописуемый облик темного айну, который видели лишь те, что сейчас уже мертвы. — Чудовище… — единственное, что он смог выдавить из себя. Майрон только рассмеялся. Огромными блестящими глазами он смотрел на смертного немигающим взглядом. Красные, будто залитые кровью, очи его сияли в почти полной темноте. Майа был скрыт в тени, но его силуэт всё ещё был заметен. Чёрные волосы были настолько длинными, что падали на пол, руки больше походили на волчьи лапы с огромными когтями, лицо было не разглядеть, да и смертный сам боялся поднять свечи. Но большие красные глаза с кошачьим зрачком он запомнил на всю жизнь. Внезапно, смертный почувствовал сладковато-горький запах, от него нуменорца чуть не вывернуло. Трупный запах ни с чем нельзя было спутать — он въедается в одежду, в кожу, его нельзя так просто смыть, он как будто везде. Но на самом деле это яд, проклятье, придуманное Майроном ещё очень давно, чтобы эрухини и близко не подходили к Ангбанду. На руках каждого из трех смертных выступили кровоточащие и гноящиеся раны, которые являлись проклятием, предвещавшим скорую и мучительную гибель. Майрон, решив уже окончательно прогнать их, сделал шаг вперед. Нуменорцы, осыпая майа ругательствами и спотыкаясь, сбежали, оставив его в гордом одиночестве. «Время идёт, а эрухини всё такие же омерзительные. Впрочем, для подобных случаев у меня есть особое проклятье» Одним утром Майрон почувствовал сильный толчок, если бы он лежал на кровати, то обязательно бы упал. Затем он услышал человеческие голоса, громкие возгласы. Нуменорцы приветствовали своего короля. Майрон недовольно фыркнул. Сейчас его выведут на свет, он будет идти на привязи, будто облезлая псина, идти подле Фаразона. Который предстанет перед народом в великолепных доспехах, пока побежденный майа будет плестись позади в тряпье, раня босые ноги об острые камни. Майрон прислушался. Он слышал смех, ржание лошадей, разговоры об окончании войны, прославление короля и… музыку? Этого ещё не хватало. Очень скоро майа довольно грубо вытолкнули из его камеры, поведя на свет. Майрон слишком много времени провел в темноте, поэтому снова приспособиться к свету ему будет сложно. Он зажмурился, закрыл глаза руками и зашипел от резкой боли, которую причинял солнечный свет. — Тёмная тварь Моргота! Злодей! Узурпатор! Тиран! — кричали люди. Майрон мучительно долго пытался разлепить веки, его глаза заслезились, но майа считал, что эрухини не должны видеть его слёз. Вдруг, Майрон почувствовал, как кто-то потянул вперёд цепи. И потянул с такой силой и так внезапно, что майа упал на колени. Он смог немного раскрыть глаза и увидел, что на приличном расстоянии от него, вдоль широкой улицы, толпились смертные. Нуменорцев от него отделяли только несколько метров и воины короля, которые выставили щиты. Мимо майа шли воины в похожих доспехах, которые учавствовали в завоевательном походе на Мордор. Король демонстрировал своему народу военную мощь, которой он смог одолеть величайшее в мире зло. Сам король восседал на белом жеребце. Майрон всегда ненавидел лошадей и считал, что его волки во всём их превосходят. Фаразон держал в руках цепь. Майрону не оставалось ничего, кроме как подняться и идти вперед. Дневной свет всё ещё мучительно слепил, а ведь когда-то Ариэн была подругой тёмного айну. Майа пытался сохранять достоинство даже в такой ситуации. Он поднял голову, выпрямил спину и уверенно поплёлся вперед. Майрон был уверен, что сделает всё ради своей цели. Этот мерзкий народ обязательно захлебнется в крови и пожалеет о своей ненависти к Мелькору. Мелькор. Как бы он поступил на месте майа? Майрон подумал, что его возлюбленный обязательно бы уничтожил нуменорский флот при помощи драконов, а балроги смогли бы полностью вырезать армию Фаразона. Но практически все драконы мертвы, а те, что выжили, либо слишком далеко, либо деградировали за столько лет. И балроги мертвы, остался только один из них, но он спит. Майа впервые за последние несколько десятков лет задумался о том, насколько он на самом деле одинок по сравнению с тем временем, когда рядом был Мелькор. — Тёмное отродье! Стоило Майрону утереть слёзы, как кто-то из толпы бросил в него камень. Если бы он только видел того смертного, то сорвался бы с цепи чтобы вырвать ему сердце, но майа только злобно зашипел. Он знал, что за одним ударом последуют и другие. Следующий камень угодил ему в голову. Майа почувствовал жгучую ненависть и злобу. Какое они имеют право так относиться к нему?! Майрон попытался метнуться в сторону, чтобы освободиться, но нуменорские воины быстро поняли, что его надо оградить от народа. Смертных это не остановило — в сторону майа летели камни и разный мусор. Теперь у Майрона есть какая-никакая, но защита. Ему хотелось, чтобы это поскорее закончилось. Он чувствовал, как по шее стекает струйка крови из раны, нанесенной тупым камнем. Ступни тоже были стерты до крови, идти было просто невыносимо больно, каждый шаг ощущался так, будто в ноги вонзаются тысячи ножей. Но Майрон понимал, что делает это не просто так. Каждый шаг приближает его к разрушению Нуменора. Так он сможет не только избавиться от своенравных смертных, но и устрашить эльфов такой победой и обратить на себя внимание валар. Они всегда считали майар всего-то своими слугами и помощниками эльфов. Майрон должен был доказать обратное. Он самостоятельная личность, которая сможет завладеть Средиземьем без помощи вала. Как бы Майрон ни любил Мелькора, но многие не считали их равноправными правителями, многие думали, что Саурон служит тёмному вала. Майрон твёрдо для себя решил, что обязательно докажет светлым всё, что им следует знать.