Грешный ангел из службы доставки

      Уже две недели они прожили в австрийском городке. За это время состояние Вилли почти не изменилось. Подходил к концу двенадцатый день, а нетерпение, отчаяние и затаëнный страх провала постепенно начали давить на воображение кондитера. В маленьком уютном коттедже проходили их с Енси будни. Днём они удалённо работали с офисом или непринуждённо, насколько это было возможно в состоянии Вонки, гуляли по окрестностям. Вечера же оставались только для них двоих. Тайлер к своему удивлению полюбил чтение вслух за эти месяцы настолько, что начал читать Вилли художественную литературу. Он старался читать интересно, в лицах, добавляя в голос красок. Порой Вилли засыпал в такие моменты, и сон его был таким сладким, что разбудить его было бы подобно святотаству. В такие моменты Тайлер тихо откладывал книгу или планшет, брал в шкафу плед из натуральной овечий шерсти и устроившись рядом укрывал их обоих. Он сидел тихо, как мышка, с нежностью вглядываясь в милые сердцу черты. Ночь становилась для них временем откровений. Ласки становились всё слаще, порочнее. Енси не стеснялся ничего и радовался каждому сладкому стону Вонки.       Всё случилось после обеда в очень пасмурный день. Погода резко испортилась, и они не пошли гулять по городу, как делали это уже не один день. Вилли решил почитать пару договоров с датчанами. Они устроились на диване в гостиной, экономка ушла пополнить запасы продуктов в ближайший супермаркет, сонно тикали настенные часы, и дождь мерно барабанил по подоконнику. Енси почти закончил читать нудные пункты договора, как вдруг Вилли ахнул от неожиданности.       — Темнота ушла! — он увидел нечёткие очертания предметов. Всё было как в тумане или дымке, но это уже было кое-что. — Енси, бог ты мой, я что-то вижу! — от свалившихся на него переживаний Вилли начало трясти. Он так волновался, что проходил всё это зря.       — Ты правда видишь?! — парень помахал рукой перед глазами своего кондитера.       — Гм… не то чтобы вижу чётко, скорее просто очертания предметов.       — Но, это же здорово! А меня, меня ты видишь? — в голосе парня было слышно волнение.       Вилли внимательно посмотрел на него, но из-за нечеткости и расплывчатости увидел только общие очертания человека. Единственное, что было понятно — он худощавый и волосы светлые, а кожа немного загорелая, но как ни старался, рассмотреть лицо не получалось. Весь Тайлер был как подернут пеленой тумана, всё это сильно раздражало и вызывало замешательство.       — Я позвоню в клинику, тебя надо осмотреть. Думаю всё хорошо и последняя фаза препаратов о которой говорили, должна подействовать.       Радости обоих не было предела. Тайлер бросился к телефону звонить в кабинет Штайнера. Уже через десять минут тот явился сам и долго исследовал произошедшие изменения. Лечение помогало. Но оставался последний, самый трудный этап, и без сомнения самый важный. Следующая неделя была решающая, нейронные связи можно восстановить, что означало только одно — Вилли Вонка прозреет. Они решили отметить это событие и съездить в очень уютный местный ресторан, мимо которого пару раз проходили во время прогулки. Енси, воодушевлённый произошедшим, даже забыл о том, что боялся выздоровления Вилли. Отчего-то это важное изменение в любимом мужчине напрочь расслабило его. По привычке Енси одел Вилли в бордовый тренч и чёрные брюки с тёмно-синей рубашкой. Сам он надел чёрные джинсы и любимую кожаную куртку, белые кросовки и неизменный рюкзак, что делали его похожим на заядлого туриста на курорте, но в то же время очень стильного. Сегодня им не нужны были тёмные очки. Вонка радовался как дитя возможности хотя бы видеть очертания окружающего его мира. Всё же трость он взял, но больше как аксессуар, чем средство для безопасного передвижения. Его юный помощник был рядом, а большего ему и не хотелось. Сейчас гению казалось, что возможность видеть хоть что-то уже огромное достижение. Жить в темноте спустя время стало не страшно, но тоскливо. Ему не хватало красок: солнца, неба, травы, деревьев, яркости птиц и серости зданий. Хотелось обнять всё это и смотреть во все глаза. Даже различать цвета и нечёткие очертания предметов сейчас приносило радость. Как большому ребёнку в теле мужчины, Вилли хотелось всего и сразу, ожидание выздоровления, мучительно оттянутое, вызывало в нём внутренее раздражение. Дождь кончился, и яркие фонари залили старинные улочки австрийского городка. Свет от них давал тепло. Но ещё большее тепло давала крепкая рука, которая поддерживала его уже несколько месяцев. Сердце радостно билось и от мягкого уличного света и от возможности различать очертания зданий, но ещё больше от того, что Енси идёт рядом. Он принимал, что этому забавному юному мальчику не нужны ни его богатства, ни слава. Тайлеру просто нужен он, Вилли Вонка. В болезни и в здравии, как ни банально это прозвучит. Улыбнувшись своим глупым романтичным мыслям, мужчина не заметил, что они уже пришли. Уютный ресторан из рассказов Енси встретил их живой музыкой, мягким освещением и атмосферой располагающей к интимной беседе. Столики с песочного цвета скатертями и маленькими светильниками на них, только усиливали этот эффект. Юркий, как мышь молодой человек, встретивший их за стойкой возле входа, проводил гостей ресторана за выбранный ими столик у окна и оставил меню. Тайлер понял, что тот узнал в его спутнике знаменитость, да и трудно было не узнать. Вилли Вонка давно стал легендой, которую мамы как сказку пересказывают своим малышам. Его личность так обросла выдумками и домыслами, что без смеху и не взглянешь. Вилли и сам иногда шутил над этими милыми глупостями. Жить на фабрике это одно, окунаться же в шумную реальность со сплетнями газетчиков он не любил, скорее вынужденно терпел. Известность влечёт за собой публичность, признание, обожание и тонну ненависти, которая давит на тебя год от года. Их столик располагался аккурат за большим пальмовым деревом и добавлял приватности. Меню было небольшим, с уклоном на национальные блюда, но были также и морепродукты и несколько блюд индийской кухни, в Австрии любят смешивать вкусы. Вилли как всегда попросил Енси прочесть ему меню, благо оно было на двух языках, с уважением к большому колличеству англоязычных туристов. Вдобавок к каждому названию блюда было краткое описание состава блюд, а также под описанием размещалась картинка того, что посетитель собирался съесть.       Бегло прочитав меню и состав блюд, они остановились на двух видах венских сосисок, замечательном «Блинном супе» и на десерт фирменный торт «Захер», названный так в честь знаменитого кондитера. В состав лакомства входят аж четыре вида шоколада, и Енси с Вонкой решили, что грех не попробовать такое великолепие. На аперитив решили заказать белое вино. Они спрашивали по поводу алкоголя и к удивлению обоих, Штайнер только хмыкнул и сказал, что пол бокала светлого дорогого вина еще никого не убили. Последняя фаза лечения начнётся только через два дня, так что можно расслабиться и получить радость от жизни.       Вилли сейчас выглядел невыносимо мило, его детская сторона просто вопила о том, что ему доступны опять цвета и краски, доступны предметы и даже пелена тумана не создавала преград. Но больше всего этим вечером он хотел видеть лицо того, кто был ему дорог. Он уже знал, что у Енси светлые волосы, шелковистая кожа и скорее всего светлые глаза. Также Вилли знал, что у юного помощника очень чувственные губы, скорее всего бледно-розовые. А ещё он чувствовал улыбку, лучистую и совершенно детскую. Не нужно иметь глаза, чтобы чувствовать ту искренность, с которой Тайлер был рядом. Даже сейчас, пробуя странные для англичанина блюда, он искренне комментировал всё, не боясь выглядеть невеждой. Сосиски с жареными ломтиками картошки и баклажаном понравились обоим. Суп вызвал недоумение. Ну а десерт смаковался медленно, обсуждали каждый слой шоколада. Вилли, как самый главный знаток вкусов, оставил положительный отзыв шеф-повару, за что получил презент — крохотные шоколадные кексы в картиночке из венских вафель — личную разработку, изюминку заведения. Енси попросил завернуть десерт с собой. Незаметно Вилли передвинулся ближе к парню и забравшись рукой под стол, погладил того по бедру. Они часто так начинали телесное общение, этот жест означал «я устал, давай уйдем» или же «хочу внимания». В данный момент, Тайлер решил что это означает оба варианта, судя по сладкой улыбке Вонки. Оставив на столе оплату и чаевые, они направились освежиться в уборную, где Вилли сразу за дверью, хищно впился в губы Енси. Они целовались долго, растягивая удовольствие. Щеки и губы обоих горели, а голова шла кругом. Необычная обстановка придавала им возбуждения. Закрыв двери на щеколду, Енси быстро нагнулся и расстегнул брюки кондитера. Плоть уже была довольно твёрдой и сочилась смазкой, Тайлер без зазрения совести присел и слизал пару белых капель, чем вызвал полузадушеный стон Вилли, который всегда был невероятно чувственным. Рот парня влажный и тёплый, плотным кольцом обхватил сейчас головку и развратный язычок проник в чувственную щелочку уретры. Язык играл с этой маленькой, но самой чувствительной точкой на теле Вонки. Из глаз Вилли от пережитого возбуждения непроизвольно потекли слезы, Енси знал, что его шоколадный магнат сейчас на грани. Сделав пару круговых движений языком по уздечке, он выпустил возбуждённый до предела орган из рта и стянув с себя джинсы, под которыми не было белья, развернулся к Вилли спиной, призывно выгнув спину, как большой кот. Вилли не надо было говорить что-то в этот момент, он нащупал в кармане презерватив и наощупь очень ловко раскатал его по члену. Енси ощутил сильную и вместе с тем изящную руку на собственной плоти. Его нежно ласкали и сзади и спереди, но уже через несколько мгновений твёрдый орган вошёл в него, привычно и чувственно. Боже, как он любил член Вилли! В такие минуты земля уходила из-под ног и сливалась с небом. Принадлежать Вонке, что могло бы быть лучше. Мужчина входил в тело юноши со всей страстью, на какую был только способен, дыхание его сбилось, а жаркая волна похоти полностью охватила всё тело. Енси чуть ли не оторвал умывальник от стены, так сильно он вцепился в него руками. Они продержались недолго, хватило нескольких минут, и сперма Тайлера толчками полетела в раковину, а Вилли с придыханием излился в презерватив. Рассоединяться совершенно не хотелось. Но чей-то недовольный стук в двери вернул их с небес на землю. Енси привёл своего любимого шоколадника в порядок и умыл своё пылающее лицо.       Домой возвращались в приподнятом настроении. Вилли опьяневший от возбуждения больше, чем от вина, едва дождался ухода экономки, которая некстати устроила уборку в их гостиной. Милая фрау и не подозревала, как провели вечер её подопечный и его юный ассистент.       Оставшись одни, они переместились в ванную, где продолжили взаимные ласки. С положительными эмоциями пришло и желание. Чистый австрийский воздух только способствовал этому. Одежда летела на сверкающий кафельный пол, как перья из крыльев лебедей в брачный период. Ванна была достаточно большой, чтобы вместить в себя двух взрослых мужчин. Пока журчала набираясь тёплая вода, Енси приник к губам кондитера и нежно терзал их. Юный энтузиаст просто не мог сдерживать себя и дальше. Вилли только и оставалось отвечать на каждый поцелуй и уже стонать не скрывая страсти охватившей его. Тёплая ванна заботливо обволокла их тела, крепкая рука зрелого мужчины встретилась с тонкими юношескими пальчиками, Вилли нежно поцеловал запястье и губами пошёл исследовать нежную кожу, перемещаясь к острым ключицами и кадыку. От этой изящной нежности постанывал уже Тайлер. Их секс в этот раз был сдержанным и неторопливым, но от этого ещё более чувственным. Тела в мыльной пене и откровенная поза с разведёнными ногами, прижатыми к груди возбуждала до болезненного. Под конец Вилли с Тайлером, совершенно измотанные, в одних полотенцах, едва добрались до кровати. По заведëнной привычке это была кровать Енси. Вилли на второй день окупировал её ещё с вечера, и теперь, чëрт его знает зачем поставленная вторая кровать, пустовала. Разгорячëнные тела соприкоснулись, на этот раз Тайлер обнял Вилли за плечи и невесомо поцеловал в висок. От этого мурашки побежали по спине Вонки, и он, притянув своего юного помощника к себе, ответил на ласку, поцелуем в плечо. И тут Вилли вдруг вспомнил, что у Енси не так давно был день рождения. Он ознакамливался с его личным делом, но из-за своей занятости совсем забыл об этом. Сейчас взрослому, пусть и несколько инфантильному в личной жизни мужчине, стало стыдно. Единственному человеку, которому было на него не плевать, и теперь уж точно не за деньги, он, Вилли Вонка, не уделил должного внимания.       — Я тут вспомнил…а ведь у тебя недавно был день рождения. Я такой критин! Пропустил твой праздник, ведь насколько я помню для людей важно его отмечать. Это мой папаша не особо праздновал эту дату. Представь только, я когда был маленький и не знал, что люди его празднуют, пока не пошёл в школу!       — Гм…мистер Вонка не празднует дни рождения. Прям заголовок для прессы!       — Енси, но так и было, честное слово… — договорить ему не дал резкий звук телефона Тайлера. Как оказалось, это звонили из полиции, через день состоится суд над Биллом и парню нужно обязательно быть на нём в качестве свидетеля. Енси так не хотел оставлять Вилли в ответственный момент лечения, но что поделать. Он надеялся, что успеет до быть с Вонкой в больнице весь этот нелёгкий для кондитера период, но суд и так перенесли на неделю. Завтра придётся собрать вещи и лететь в Лондон. Тайлер очень хотел увидеть маму, он скучал по ней. За период лечения и реабилитации Виктория вернулась в нормальное состояние и снова стала похожа на его любимую маму. От этих перемен щемило в груди. Все-таки Тайлер уже успел забыть, что такое забота и любовь со стороны родителя. Теплое отношение к себе Енси уже и не ждал, но работа с психологом и наркологом сотворили своё дело. Мама становилась узнаваемой, всё равно немного резкой в выражениях и колкой, как обычно, но родной.       — Вилли, мне нужно улететь завтра в Лондон. Суд над тем гадом, что чуть не убил мою маму, — кондитер почувствовал, как рука Тайлера сжалась при этих словах в кулак, — он должен ответить!       — Мой воинственный мальчик! Ты такой сильный в этом мире, и кого-то мне напомнил.       — Кого же?       — Одного дерзкого юношу, он разбил мне лицо в то утро перед аварией. Он напомнил мне, что я человек из плоти и крови, и что я сильно зазнался. А знаешь? Сейчас я бы от души поблагодарил его, ведь без этого всего, что произошло тогда, я бы никогда не встретил тебя.       В этот момент какая-то пружина раздалась в душе Тайлера, его страхи ушли на второй план и растворились в понимании, что Вилли его простил. Что он не сердится больше и не держит зла за произошедшее.       — Вилли, я…я так тебя люблю… — слова потонули в очередном поцелуе от его мужчины. Отдышавшись Вилли продолжил беседу.       — А давай, когда ты вернёшься, ну из Лондона, мы от празднуем твой день рождения по-настоящему.       — Я полностью согласен с такой идеей. Но знай, мне не нужно никаких подарков, ибо ты мой подарок, самый -самый главный.

***

      Ночь прошла незаметно. Утром Вилли проснулся раньше Енси, что было не в его привычке и заметил, что зрение ещё немного улучшилось. За окном начинался новый, на сегодня солнечный день. Шоколадник старался рассмотреть Тайлера, запомнить пусть и его очертания. Его удивляло, что он до сих пор очень стройный и почти не откормился за всё это время, что жил в нормальных условиях на фабрике. Пожалуй, это было связано с тем, что его организм ещё продолжал развиваться. Ещё Вилли подумал о том, что вчера так и не сказал ответных слов любви своему юному чуду со светлыми пушистыми волосами. К ним хотелось прикоснуться, и гладить Енси, как большого котика. Парень был так отзывчив на любую ласку, что даже немного удивляло. Совсем как девушка, а возможно, просто ему было очень одиноко. Тут Вонка вспомнил себя в возрасте Енси, и многое встало на свои места. Он тоже хотел ласки, был доверчив и мил с людьми. Всё это было ровно до того момента, как его предали и растоптали. Врагу не пожелаешь такого, и он искренне не хотел так ранить Тайлера. За это время он увидел, а вернее почувствовал, насколько Енси ещё мальчишка. Максималист во всём. Но вместе с тем очень преданный и искренний в своих чувствах. Благодаря своей слепоте, Вилли Вонка смог увидеть больше, чем с самыми зоркими глазами.       Ход его мыслей был прерван тихим «доброе утро Вилли» и нежным прикосновением пальцев к его груди. Тайлер порывисто встал и по своему обыкновению пошёл в ванную. Он жутко не любил утренний запах изо рта. Вилли отбросив лишнее смущение, обнажённым сам дошёл до ванной и составил ему компанию.       Вилли осознавал то, что отпускать Тайлера он не хочет. Остаться одному, без поддержки его пусть и хрупкого, но очень сильного в то же время плеча, было немыслимо. Но его лечение продолжалось, а присутствие на суде парня было обязательным. С тяжёлым сердцем Вилли наблюдал за тем, как расплывающаяся в фокусе фигурка его помощника складывает свои немногочисленные вещи в чемодан и собирает неизменный рюкзак. Вопреки настоянию Вонки, на личном самолёте, скромный по своей природе Енси решил, что обыкновенного билета на самолёт ему вполне достаточно. Вилли не сдержался и настойчиво заказал ему первый класс. Завтрак, осмотр в клинике, перед последними решающим этапом лечения и поездка в аэропорт.       Вот и терминал, шум людей вокруг немного пугает Вилли. Хорошо, что их милая фрау без лишних слов всё поняла и сопроводит своего подопечного обратно в съёмный котедж. Енси с неохотой прощается со своим шефом и любимым человеком, подарившего ему огромный мир, наполненный приключениями, романтикой и тёплой, как чашка чая в ненастье заботой.       — Ты же вернёшься? — в голосе мужчины прозвучала отчаянная надежда.       — Ну конечно, мой мистер Вонка. Я теперь твой навсегда. Ты в ответе за меня, ведь ты меня приручил.       Процитировав любимую фразу из не менее любимой детской книжки, Тайлер встал на носочки и приник губами к губам Вилли. Сейчас ему было плевать на всех и вся, никто их здесь не знал и знать не мог. В этот момент шоколадный гений понял, что не хочет жить без этого живого и светлого, как солнечный зайчик, парня. Милейшую картину единения влюблённых разорвал молнией пронëсшейся по залу голос диспетчера. Енси поторопился на посадку, а Вилли ощутил влагу, капающую по щекам из ещё плохо видящих глаз.