***
Тайлер всё больше вникал в этот странный и неподвластный разуму обычного человека мир. Ему нравилось помогать Вилли по любому поводу. Даже просто сварить ему кофе утром, без которого шоколадник становился сонным и вялым. Они встречались обычно в восемь утра, Енси выбирал для Вилли одежду, потом они завтракали в комнате, спасибо умпа-лумпам, и спускались в рабочий кабинет. Мелких бумажек на подпись приходило очень много. Вонка привык работать удалённо, проводил видеоконференции, осуществлял звонки, и ездил в город только в исключительных случаях, когда его присутствие было необходимо, и конечно же каждый день приходили длинные отчёты. Тайлер удивлялся тому, сколько всего вмещалось в относительно скромных размеров голове его начальника. Но более всего парня интересовали опыты в лаборатории. Немыслимые вкусы, смеси, какие-то эксперименты — всё это было на гране абсурда. Но конечный результат поражал. Взять хотя бы кайенский перец, мёд диких пчёл и белый шоколад с экстрактом мяты. В определённых пропорциях, это превращалось в нечто великолепное и не имеющее названия. Также создавалась линия напитков без вредных добавок, для самых маленьких потребителей и детского питания. Вилли Вонка старался охватить весь многообразный ассортимент для потребителей. Он придумал плитки чёрного шоколада с овощными наполнителями для тех, кто бережёт фигуру, и вершиной своего творения считал совместить шоколад с брокколи и шпинатом. Борьба с ожирением нации требовала новых разработок. В субботу они опять заглянули в школу к Еве. Впервые в жизни Вилли попробовал играть на музыкальном инструменте. Енси составил ему компанию в попытке научиться этому. Парень специально закрывал глаза и делал всё так, как говорила Ева. Девушка ему очень нравилась. Голос-колокольчик и неунывающая харизма, такой была эта учительница. Не будь он геем, то возможно, пригласил бы её на ужин. Их игра на свирели поначалу выходила смешной и нелепой: шоколадник стеснялся и ему было неловко, но, почувствовав поддержку со стороны своего помощника, успокоился и, начав всё заново, к концу урока все-таки смог сыграть несколько нот. Свирель выглядела так интересно в его изящных руках, что парень любовался им и глубоко в душе хотел поцеловать каждый тонкий, теперь чаще без перчаток палец этих рук. Откровенно говоря, ему хотелось поцеловать Вилли всего. Его охватывал приступ нежности, что поднималась в нём, рядом с этим необыкновенным мужчиной. Он едва сдерживал себя, когда они шли вместе по улице или сидели в кабинете. Слепой кондитер сейчас учился чему-то новому, в последствии это помогло придумать много необычных рецептов, все-таки новое увлечение хорошо влияет на работу мозга, особенно такого гениального, как у него. Вдруг их уютное занятие прервал резкий звонок телефона. Вилли ответил, и через несколько минут они с Енси бежали по коридору к выходу. Звонили с фабрики. По встревоженному виду Вилли, особенно по сжатым в тонкую полоску губам, без труда можно было догадаться о том, что случилась беда. Через семь минут водитель уже парковал машину в гараже, а кондитер ничего не говорил. — Вилли, что произошло? — Енси очень боялся задавать лишние вопросы. За это время он уже научился чувствовать отдельные перемены в настроении человека, с которым работал. — В одном из цехов произошла авария и пострадали умпа-лумпы. Но там оказался Рау, мой маленький секретарь. — А, это тот забавный малый? Я немного подружился с ним. — Он очень милый, а главное самый смышлёный из них. Он так давно уже живёт у меня, — Вилли грустно улыбнулся, — я боюсь за него. Мне сказали, что на него вылилась горячая карамель. В цехе не уследили за аппаратом, который подаёт смесь двух видов карамели. — О да! Я помню, там высокое давление в механизме и нужно проверять клапан. Но мне кажется, что всё было в порядке сегодня утром. — Да. Но там есть одна особенность, если температура в основном котле упадёт, то карамель загустеет и есть опасность, что клапан не откроется. По правде сказать, это второй раз за десять лет, я всегда слежу… Эм… вернее, следил за этим. Для этого нужно видеть механизм, — Вилли потерянно махнул рукой, — а теперь я его не вижу. — В голосе кондитера звучали нотки неприкрытой паники. Они уже подходили к медблоку, когда мужчина, вдруг резко остановился, ища поддержки. Енси, повинуясь какому-то внутреннему инстинкту, обнял Вонку за плечи, и шоколадный гений вдруг уткнулся в него. Он снял очки, и Тайлер увидел слезы в совсем слепых глазах. Зрелище оказалось не для слабонервных. Растерявшись, юноша погладил мужчину по спине, как ребёнка, в успокаивающем жесте. Он прижимал его и вдруг ощутил, что Вилли обнимает в ответ. — Боги, скажи что он не умрёт, пожалуйста, я просто не выдержу. Это, пожалуй, мой самый дорогой сердцу умпа-лумп. Я…я так привязан… Привязан к нему. Ох, мне так неловко. Тайлер, прости сентиментального дурака. Вилли попытался отстраниться от своего помощника, но его держали крепко и вопреки всему, он просто расслабился и позволил кому-то ласково обнять себя. Этого уже не было с ним много-много лет. Утончённый и элегантный, во всём лучший и всегда первый, таким его видели те, кто ему зло завидовал или осуждал его образ жизни. Никому не было дела до того, что Вилли всего лишь одинокий кондитер, живущий на своей странной фабрике. Кто может представить, что ему нужны только его человечки и прекрасный мир, что они создают. В этот момент он почувствовал тёплое дыхание на своей щеке и невесомое прикосновение пальцев, смахнувшее выступившие слезы. Тихий шёпот у самого уха сказал ему: — Это нормально, это нормально. Тебе страшно и больно, поверь, ты не одинок в этом. — Рука Енси погладила его по волосам, и хотя он был немного ниже Вилли, мужчине было так уютно, как будто он попал домой после долгих скитаний, — Пойдём посмотрим, что там с твоим человеком. Всё будет хорошо, они же магические, ты же сам мне говорил. — Это да, но я боюсь потерять его, даже зная, что он не человек. Эльфы тоже болеют иногда очень тяжело. У них свои заморочки и болячки, не менее серьёзные чем у нас. Просто они лечатся по-другому. Иногда впадают в спячку, пока магия не излечит их. Мне немного страшно и невыносимо жаль, что я не вижу его. — Вонка немного успокоился и уже не выглядел таким отчаянно расстроенным и беспомощно трогательным. Вилли умел быстро владеть собой. Его облик менялся всегда до неузнаваемости. Они прошли за широкую раздвижную дверь медблока. Сейчас Вонка забыл и о своих перчатках и о глупом цилиндре. Он хотел только одного, чтобы с его человечками всё было хорошо. В палате были ещё трое пострадавших, все они уже лежали под специальными противоожоговыми покрывалами, пропитанными лечебным составом, и были накачаны снотворным. Подойдя к его кроватке которая стояла отдельно в углу, Енси увидел, что Рау получил самый большой ожог. — О! Ему не повезло больше всех, закрыл собой брата, к которому зашёл в гости, — сообщил им один из умпа-лумпов медиков, что проверял показатели жизнедеятельности своих собратьев. Спина маленького человечка выглядела как кусок мяса. Кожа слезла вместе с одеждой, он лежал на животе, и даже под обезболивающим ему было очень больно. Сейчас его поместили под специальную восстановительную лампу, которая помогала вырастить тонкий слой кожи. Волосы на затылке слезли и было видно проплешины, Рау едва дышал, но состояние было стабильно. Сердце Тайлера сжалось, он был рад, что Вилли не видит этого кошмара. К счастью, человечки быстро восстанавливаются, но как сказал целитель Ро-Ро, Рау-Пок побудет в больнице дольше остальных. Скорее всего дней пять, вместо положенных трёх. Губы Вонки при этом заявлении предательски дрожали. Вилли так переживал, что забыл поесть вечером, и Енси пришлось его кормить, чуть ли не насильно. Парень никогда даже не думал, что Вилли настолько любит своих умпа-лумпов, ведь их так много, а он один. Под тренчем, рубашкой и грудной клеткой бьётся очень любящее сердце, которое не смогло найти свою половинку и завести семью. Всю свою любовь Вилли отдавал этому удивительному и чудесному месту. Даже ничего не видя, он продолжал делать то, что для него имело смысл. Тогда, сидя с ним в палате и рассказывая как выглядит каждый умпа-лумп, какие у них увечья и сколько ран, Тайлер видел каким внимательным и чувствительным может быть этот человек. В тот вечер, он почувствовал, что ревнует своего работодателя к этим недоэльфам. Для него умпа-лумпы были забавными, немного милыми человечками, но особой любви он к ним не испытывал. Зато испытывал много новых эмоций к своему работодателю. Енси не представлял себе, чтобы его тайные чувства, волнующие душу, в итоге могут быть взаимными. Войдя к себе в комнату вечером, Тайлер упал на кровать и с раздражением пнул подушку. Ему хотелось такой заботы в отношении себя, но вместо этого натыкался на сухие фразы, скорее приказы. Чувство того, что им просто пользуются, пробивалось всё чаще в его сознание. Он был рад своей работе и новому статусу, и в тоже время, что-то подтачивало его душу. Возможно это было чувство нехватки любви, сердце томилось и напоминало о том, что у него нет любимого человека, который разделил бы его чувства. Многие мужчины хотят пользоваться молодым телом, покупать твою любовь, но не давать себя кому-то. Заботиться о Вилли Вонке стало самым важным для парня за последнее время.***
Спустя две недели произошло нечто, что встревожило Вилли, он увидел какие-то смутные очертания предметов, но через пару минут всё исчезло. Сначала он не поверил своим глазам, но тем не менее это случилось. Они с Тайлером поехали на обследование в больницу, где новый специалист в области нейрохирургии сделал предположение, что из-за сотрясения мозга нарушились нейронные связи в гениальной голове шоколадного магната. Он предложил Вонке уникальную методику, разработанную в Австрии профессором Мейерхольдом. Но для этого нужно было лететь туда и проходить новое обследование, а затем начать лечение. Вилли боялся всего этого, но в конечном итоге согласился связаться с клиникой Мейерхольда и начать действовать. Как гласили описания этой методики, эффективность лечения восемьдесят процентов и большая вероятность улучшения состояния безнадёжно больных. Уникальный препарат был создан двумя талантливыми и оправданно славящимися учёными для лечения серьёзных повреждений мозга. Доктор, наблюдавший состояние Вилли, связался с ними и переслал весь материал по своему пациенту. Мейерхольд и Штейнер заинтересовались странным случаем знаменитого шоколадника и предложили свои услуги. Как оказалось, в их клинике очередь была расписана на несколько месяцев вперёд и принять мистера Вонку они смогут только в конце октября. Несмотря на все особенности и обстоятельства его дела, ускорить начало терапии было невозможно. Они не делали поблажек и деньги не имели здесь значения. По их прогнозам, лечение предстоит сложное, из нескольких этапов, и займёт около трёх недель. Каждый этап приёма медикаментов будет проходить под строгим наблюдением, и Вилли придётся остаться в Австрии. Когда Вонка сообщил об этом Тайлеру, тот очень переживал. Это означало оставить маму одну в период реабилитации. Он боялся, что без него Виктория наделает глупостей. Слишком хорошо знал о её способностях влипать в неприятности. К счастью, полиция не трогала больше их по делу Билла. Требовалось только присутствие на суде, но это почти через два месяца. К тому времени маму уже выпишут, а Вилли отправится на лечение. В крайнем случае, он сможет прилететь на заседание суда, если нужна будет его помощь при даче показаний. Виктория проходила по делу как свидетель и можно сказать жертва. Её побои были зафиксированы.***
Изменения начались с Вилли постепенно. Поначалу он отгонял мысли о том, что Енси становится очень важным. Его пугали желания подпустить своего помощника ближе, чем положено. Сближение происходило, как что-то спокойное и естественное. Больше всего ему нравилось, что о нём просто заботились. Впервые не он был главным, а позволил стать ведомым в темноте. Это поначалу пугало и раздражало, но в конечном итоге выходило, что ему хотелось этой заботы, как ни странно, её давал простой мальчишка с улицы, вдвое моложе его самого, и это было неправильно. Ведь так? В то же время Вилли понимал, что дошёл до края своего одинокого существования. Он, взрослый и неприлично богатый мужчина, докатился до услуг публичных домов. «Что со мной не так?» Этот вопрос задавал он себе уже не первый год. Заигравшись в великого Вонку, мужчина стал забывать, что изначально хотел не этого. Начиная свой путь, он мечтал о том, как его родной отец признает свою ошибку. Она состояла в том, что кондитер гораздо больше может получить от жизни, чем какой-то стоматолог. Жизнь сама расставляет всё по местам, правда иногда эти места не всегда в первом ряду. С возрастом гений начал понимать, что горе исходит от его гениальности. Он совсем не умеет строить отношения, не умеет быть рядом и часто элементарно забывает о наличии людей вокруг. Вонка вспоминал о них только по своему желанию и когда нуждался. Он никогда не понимал шумных компаний, вечеринок, не был на дне рождении или свадьбе, хоть регулярно получал приглашения от многих людей, в том числе знаменитых. Многие социальные аспекты жизни вызывали в нём бурю негативных эмоций. Кому нужен весь этот шум? Привыкший только к необходимому появлению на публике, он никогда не хотел быть её частью. Ему нравилось внимание толпы, но быть чьим-то фанатом или бездумно бежать за каким-то человеком, пусть и знаменитым, он бы не смог. Енси в его жизни начал занимать ту глубокую пустоту, которой было так много в его сердце. Каждодневная забота, прикосновения и тепло, что исходило от этого молодого человека, прогоняли одиночество, но в то же время появлялся и страх. Это липкое чувство, что он может потерять Тайлера, по непонятным причинам завладело им. Каждый раз, когда парень покидал фабрику вечером, для визита к маме, Вилли испытывал непреодолимую панику, что Енси не вернётся, что ему всё надоест. Кому приятно возиться с никчёмным инвалидом. То, что врачи сказали, вселяло надежду, но темнота, в которой он жил, безумно вгоняла в тоску. Он начал ловить себя на мысли, что уже ждёт Тайлера утром и отчаянно хочет увидеть этого парня. Узнать его лицо, улыбку и посмотреть в глаза. Эти мысли и скрытые желания сводили его с ума. Мозг подбрасывал образы парней, возраста Енси, от этого по утрам всё чаще Вилли испытывал возбуждение. Иногда жаркая волна накатывает на него во время работы, и находиться рядом становится всё сложнее. Ему морально тяжело от того, что Енси совсем юный, а он старый для него и сейчас беспомощный. Дни проходили за днями, а Вилли запретил себе недопустимое сближение. Наивно полагая, что «само пройдёт», и наваждение исчезнет. Но вместо этого то пламя, что горело в его груди, начинало вырываться наружу, причиняя невыносимую боль. Как не старались оба игнорировать происходящее, а шило в мешке не утаишь.***
За три дня до отъезда в Австрию.
Вилли и Тайлер сидели в шоколадном цехе и придумывали новый рецепт. Они расположились под деревом из пастилы и шоколада, что одуряюще пахло какао. Отсюда можно было увидеть городок умпа-лумпов на другом берегу реки из разноцветных домиков, а в вышине этого удивительного места светило искусственное солнце. Перед Вилли стоял маленький столик с различными смесями шоколада и различных наполнителей, было много необычного и нелепого, что казалось совсем не подходит к шоколаду. Как может в состав входить горчица, майонез, странная, даже на вид, пыльца ярко оранжевого цвета, пчелиные соты и что-то, похожее на кусок сладкой ваты малинового цвета? В считанные секунды перед его глазами творилась магия. Вилли нюхал и пробовал всё это и требовал положить то в одну, то в другую керамическую плошку. Когда он остановился, искусственное солнце стояло высоко, а желудок требовал пищи. Поднявшись в свой кабинет, он чувствовал что больше не может так жить дальше. Присутствие Енси переросло в зависимость. Свои желания мужчина уже не мог контролировать. Сдерживать себя означало подвергать пыткам. В голове как будто щёлкнуло, и Вилли, резко обернувшись, притянул парня к себе. Вдруг его обняли в ответ и дрожащим от возбуждения голосом Енси сказал: — Ну наконец-то, — и страстно поцеловал своего кондитера. Тот склонил голову и почувствовал, как слетает с него цилиндр, как он сам ищет продолжение той сладкой неги, что подарили ему губы Енси. Возбуждение между ними, казалось можно было потрогать. Эти два месяца сладкой пытки, на которую они сами обрекли себя своей нерешительностью вдруг окончились. Как будто пройдя специальный испытательный срок, как впервые влюблённые, (Енси и без того делал это впервые), они позволили себе то, что было под запретом в их сознании. — Ах! — только и мог простонать, Вилли. Потом всё же отстранился и, отдышавшись как после марафона, добавил, — Енси, я… просто эм… Боже, как трудно сказать, то что хочу. — Да ничего не надо говорить! Ты думаешь я не видел, как ты ведëшь себя в последние дни? Ты сам на себя не похож. Вчера в офисе накричал на секретаря и зачем-то отправил домой Дэнни. А потом перевернул кофе на только что подписанный договор. Два дня, два чёртовых дня ты одеваешься сам, только просил меня с вечера повесить то или иное на вешалку в спальне! Или как уже почти неделю касаешься меня только, когда совсем не знаешь куда идти. Я уже думал, что не нужен тебе, — голос парня почти сорвался, — я очень боюсь, что ты прозреешь и выкинешь меня отсюда и всё… всё закончится. Мне до жути страшно проснуться дома, в своём гараже на драном диване. Проснуться в том мире, где нет тебя. Во время всего этого горячечного и местами бредового монолога, Вилли Вонка молчал. Ему нечего было добавить, ведь именно он и должен был сказать всё первым, внести ясность. Но на деле оказалось, что он трус и банально не хотел быть первым. По сути он сам выпросил этих действий. Уже не один день и даже месяц он чувствовал заботу, тепло и нежность, коих не исходило от других его работников. Чувствовал искренность и продолжал наслаждаться ею. За что и расплатился этой неудержимой вспышкой ярости со стороны юного организма. Вилли даже не до конца был уверен, что Енси испытывает к нему ответные чувства. Получив более чем утвердительный монолог, он также и получил ясность. Тайлер влюблён в него и пытается найти взаимность. Вонка закрыл лицо руками, скорее по привычке, сейчас он чувствовал как парень смотрит на него и ждёт ответной реакции. Он слышал как участилось его дыхание и как Енси волновался во время вспышки эмоций. Вилли понимал, что Тайлер бросил весь привычный для него мир ради старого кондитера и его фабрики, и делал сейчас это уже не ради денег. Искренность не подделать и не сыграть, сейчас он чувствовал любую фальшь. Юноша бросил учёбу, каких-то друзей и целый мир за окном, а стоил ли он таких жертв? Да, у него была фабрика, его дом, и полное отсутствие людей извне рядом. Практически никто не был здесь. Лишь Тайлер дал ему то тепло и спокойствие, что не купить за деньги. Молчание затянулось, Енси от волнения забыл как дышать и стоит ли. Он безобразно накричал на Вилли. В памяти всплыла их первая встреча. Теперь, узнав этого человека так близко, как только возможно, окунувшись с головой в его мир, он не представлял, как можно вообще ударить или обидеть Вилли. Та беспомощность перед жизнью, что была в нём, умиляла. Парень часто испытывал странное чувство, что он местами старше и мудрее, что может и хочет позаботится о мужчине вдвое старше его. Внешне Вилли и правда не выглядел на свой возраст и был каким-то лёгким и изящным. Его детская улыбка и восторг от нового вкуса или идеи невозможно передать. Он чуть ли не светился от счастья, когда создавал нечто фантастическое и подвластное только ему. — Вилли, мне уйти? Я обидел тебя? — Тайлер не выдержал и просто потряс Вонку за плечо, так как тот всё ещё сидел и сжимал голову руками. — Нет — нет, мой хороший. Я немного виноват перед тобой. Я должен был сказать всё раньше, не доводить дело так далеко. — Да о чем ты?! Ну скажи же! — Дело в том, Енси, что ты мне нравишься с первого дня нашей встречи, — Тайлер искренне хотел возразить на это, но его заткнули, — помолчи, и не спорь, прошу. Мне сложно сблизиться с кем-то, и с доверием большая беда. Наверное ты знаешь, как меня бросил партнёр, хотя о чëм я, это было давно. — Прости, что перебиваю, но как же? — А так… иногда позволял себе развлечения. Но никто не был в моей постели вот уже лет пятнадцать. По настоящему. Как это говорят, по л-любви наверное. От этих слов Енси не выдержал и протянув руку, притянул мужчину к себе. Он не знал как правильно и правильно ли вообще, но чувствовал, что они нужны сейчас друг другу. Вилли немного напрягся, но тут почувствовал, прикосновение губ и ласковое поглаживание по плечу. Он отвечал и отвечал. Язык парня проникал в его рот, касался нёба, просто был в нём. Так хорошо и приятно, Вилли таял в ощущениях, как шоколад на солнце. От всего происходящего тело пробивала сладкая дрожь. Енси был возбуждён до неприличия, и если бы Вилли мог видеть, то заметил бы это. Но вместо этого он ощутил прикосновение руки кондитера к своему бедру, а потом рука скользнула ниже и задержалась на оттопыренной ткани летних лёгких брюк. От чего парень практически стонал и чувствовал, как готов кончить от одних поцелуев. Но в это время стук в дверь прервал их. Умпа-лумпы принесли уже ненужный обед. С неохотой мужчины оторвались от самого сладкого занятия, слаще любой карамели. Обоим сейчас казалось, что они переступили черту, за которой бездна. Сейчас это было не важно, обоим хотелось большего и оба чувствовали, что это большее у них должно быть.