Лифт стремительно нёсся ввысь. Вилли Вонка не верил своему счастью, они смогут преодолеть пустоту забвения, теперь всё будет хорошо. Главное долететь на всех парах к выходу. В глазах всё плыло, уши заложило и наступила темнота, а за ней — яркий свет больничных ламп. Переход свершился, они вернулись каждый в своё тело. На мониторе мозг парня осветился новыми импульсами, а тёмные участки наполовину исчезли, их заменила глубинная память, которую смог достать Вилли из потаённых участков разума. Одного только не мог знать гениальный шоколадник, что с момента их возвращения и до его прихода в себя пройдёт больше месяца.
Енси открыл глаза. Впервые за долгое время он осмысленно посмотрел перед собой.
— Ой, а что происходит? — голос парня был хриплым, он смутно помнил доктора, у которого лечился Вилли. В голове было не совсем ясно, но вполне приемлемо. Память Тайлера восстановилась ровно до того момента, как он впервые переступил порог клиники Штайнера и Керна.
— Енси, ты помнишь кто я? - парень внимательно посмотрел на человека перед ним и вспомнил это лицо.
— Да, вы доктор Штерн, кажется.
— Штайнер, но это не столь важно, главное что помнишь суть, - на лице доктора отразилась радость от осознания, что у них получилось вернуть Енси.
— Да, я вас хорошо помню. А где мистер Вонка? - взволнованно спросил Тайлер.
— Здесь, совсем рядом. Скоро вы сможете пообщаться. А теперь тебе нужно отдохнуть и набраться сил.
— А когда?.. — острая игла вошла в предплечье парня и он погрузился в сон.
Штайнер сильно волновался за состояние Вилли. Сейчас лишние вопросы и волнения со стороны Енси были бы не к стати. Он не думал, что Тайлер так быстро проснётся. Нужно срочно отправить его в палату и заняться вопросом возвращения Вонки.
Ни Штайнер, ни Керн не могли понять механизм произошедшего. Излучатель работал всё это время, импульсы в мозгу Вилли свидетельствовали о том, что мозг жив, и сознание шоколадника вернулось на место, но оставалось одно очень важное дело — нужно разбудить его. Всё указывало на то, что Вонка спит, не более того. На приборах ясным образом отображается глубокий сон. Пока Штайнер разбирался с первым пациентом, отключал от датчиков, перекладывал тело на каталку и перевозил его, Керн бился над загадкой этого неожиданного сна.
К ужасу доктора Керна, Вилли так и не пришёл в себя. Чуть позже они сделают правильный вывод о том, что кома наступила в результате перегрузки мозга. Но профессор с каким-то вопиющим фанатизмом решил ждать. Они оба в равной степени чувствовали ответственность за Енси, ведь тот был сейчас как новорождённый котёнок, очень слабый после всего, что с ним случилось. После опроса и тестов выяснится, что парень не помнит большую часть событий годичной давности. Конечно сам факт того, что Вилли стал для него кем-то очень важным, Тайлер отрицать не мог. Штайнер не терял надежды на пробуждение остальной памяти, хотя по рассказам Вилли, лучше бы и не вспоминал. Они договорились с Керном придерживаться легенды о том, что не знают, при каких точно обстоятельствах произошла потеря памяти, тем самым давая возможность самому Вонке всё объяснить, или не объяснять. В конце концов, сослались на врачебную этику и обязательства о неразглашении, которые они на самом деле подписали, заверив нотариально. Слишком ценная личность попала к ним в руки и слишком много было поставлено на карту. Тайлер очень хотел встретиться с мамой, чувствовал одиночество и страх. Он не мог понять, откуда на его теле столько шрамов и тем более объяснить то плачевное состояние организма, с которым ему придётся жить оставшуюся жизнь. Благодаря огромным средствам, переведённым на счёт клиники, ему не отказывали ни в каком лечении. Вплоть до шлифовки шрамов лазером и витаминного белкового коктейля для наращивания мышечной ткани. Клиника занималась конечно же изучением мозга и его активности, но оба профессора могли и полутруп в порядок привести, если за это хорошо платили. Штайнеру до боли в сердце хотелось увидеть Енси прежним. Тайлер не сопротивлялся лечению, как делал это в Лондоне, спокойно реагировал на обоих врачей и даже персонал клиники не особо волновал его.
Первые дни Енси много спал, организм брал силы на восстановление. Через неделю его уже оставляли надолго без постоянного наблюдения. Штайнер лично контролировал процесс выздоровления. То, что происходило на его глазах, было истинным чудом, и только все ещё спящий Вилли не давал ему жить спокойно. Впервые за много лет доктор похудел на добрый десяток килограмм, всего за неделю.
В клинику поступали всё новые и новые пациенты, время шло независимо от желаний людей. Тайлер не помнил всего, но, будучи далеко не глупым парнем, понимал, что произошло что-то непоправимое, раз Вилли решился на какой-то отчаянный шаг. Память парня упорно хранила молчание.
Мать Тайлера прилетела в Австрию через две недели. Она рыдала от избытка чувств, когда ей позвонил Енси и сам позвал её приехать. Как оказалось, женщина готовилась стать монахиней. Виктория старалась, как могла, искупить грехи прошлого. Занятия в реабилитационном центре сильно повлияли на её мировоззрение. Штайнер предупредил, чтобы она ни единым словом не выдала истинную причину произошедшего. Он настоятельно попросил её сказать сыну, что тот был серьёзно болен и лежал в больнице, а мистер Вонка сделал всё возможное для его выздоровления. Пусть это и полуправда, но пока это всё, что можно сказать в данной ситуации. Виктория сама многое пережила за этот год, она полностью переосмыслила свою жизнь.
— Доктор, а когда я смогу увидеть Вилли, вернее мистера Вонку? — в глазах Тайлера отражалась тревога. Проходила уже третья неделя пребывания его в клинике. Состояние молодого человека заметно улучшилось. Штайнер старался изо всех сил вернуть ему здоровье. Каждая улыбка парня и любая положительная динамика в лечении прибавляли уверенности и сил. Для доктора Штайнера Енси стал особенным со дня появления этой интересной пары в его кабинете. Та преданность и забота, что исходили от молодого человека, не могли не броситься в глаза, даже сухарь Керн отметил это.
— Скоро. Я думаю на следующей неделе мы сможем это организовать. Вот сделаем все необходимые процедуры и анализы.
— Снова анализы? Я уже похож на какую-то подушку для иголок! Мне надоело уже всё это. Особенно капельница эта. — Енси вёл себя как простой подросток, и от этого у доктора становилось тепло на душе. Видеть живые эмоции, дерзкий взгляд Тайлера для него стало победой. И пусть это была не совсем его заслуга, но быть причастным к происходившему уже большое достижение.
— Успокойся, не переживай, это необходимо. — Штайнер старался не сорваться на парня, слишком много сил вложено в него. — В понедельник я лично сделаю все тесты, и проведу тебя в соседнее крыло клиники, ты сможешь побыть с мистером Вонкой.
— Почему вы мне упорно ничего не пояснили. Я же прошу, — обида так и плескалась в каждом слове Енси.
— Прости нас, но мы не можем нарушать контракт, его заверили юристы и за разглашение можем поплатиться. Не расстраивайся, на всё нужно время, — доктор ободряюще положил руку на плечо парня. — Осталось немного, ты болен и нуждаешься в лечении.
— Я нуждаюсь только в Вилли… — голос Тайлера сорвался на шёпот, а в глазах блеснули слезы. — Мне одиноко без него. Я очень скучаю. Возможно…возможно это ускорит наше выздоровление. — Голубые глаза уже заискивающе посмотрели на доктора.
— Наберись терпения, после приезда твоей мамы тебе стало хуже. Она пробыла здесь один день, а мы потом неделю почти не знали как убрать последствие её визита.
— Эм…ну, есть немного.
— У тебя был кошмар и последовал бред. Мы с профессором Керном очень волновались о тебе. Ты два дня не мог нормально спать. Мы не можем отступить сейчас от очень важной цели. Ты важен.
— Для кого?! Три года я был никому не нужен, а теперь вдруг, стольким понадобился?
— Ты никак не можешь понять свою ценность! Мистер Вонка пошёл на всё ради одного единственного упрямого парня. Енси, посмотри на меня, — парень сидевший на постели подогнув ноги и обняв их в защитном жесте, наоборот опустил голову. Сейчас Тайлеру хотелось стать незаметным, он уже осознал свою ошибку, но не хотел её признать. — Ты боишься чего-то?
— А что если да? Я боюсь встречи с ним, я не помню огромный отрезок. Почти год жизни… Что, если произошло что-то очень страшное, а судя по шрамам на моём теле, оно произошло. Я не ребёнок, всё вижу и понимаю недосказанное. Вы скрываете.
— Енси, мы не скрываем ничего, просто не имеем права говорить. Поверь, я больше всех хочу для тебя добра.
— Мне страшно и одиноко здесь без него. Вчера мне снился очередной кошмар, там был Вилли, он падал в пропасть вместо моего отца. Его мозги остались на серых камнях. — Парень уткнулся лицом в колени, и из его глаз потекли слезы. Штайнер не выдержал мучений своего пациента и несколько выйдя за рамки врачебной этики — Да к чёрту её сейчас! — присел на кровать к нему и легонько погладил по вздрагивающим плечам. Енси потянулся за этой мимолётной лаской, ему так не хватало сейчас простого человеческого тепла. Как тогда, когда он с Сэтом и Владом занимались теми непотребствами в больнице. И ему не было больно и страшно. А потом он увидел Вилли Вонку на больничной койке с синяком от его кулака на скуле, такого слабого и раздавленного. Тогда-то он и влюбился в него. Да, именно тот момент и стал его отправной точкой. Когда Вилли проявлял свою слабость перед ним — это действовало как спусковой механизм. И вместе с этим Енси чувствовал силу и энергию этого невероятно талантливого человека. В нём бурлило противоречивое чувство, между защищать и подчиняться. От этого временами становилось неловко. Тайлер из последних сил пытался вспомнить что-то ещё из прошлого, но его воспоминания обрывались и были слишком нечёткими. Они напоминали пожелтевшие чёрно-белые снимки. Вся личность парня была полностью возвращена, но внутри была пустота и белые пятна — дыры.
Понедельник прошёл лучше ожидаемого. Анализы Енси порадовали даже вечно хмурого Керна. Он разрешил Штайнеру проводить его к Вилли в закрытую часть клиники. Там лежали пациенты с самыми тяжёлыми нарушениями в головном мозгу. Многие были в искусственной коме или лечебном сне. Очень ответственное отделение, здесь сейчас находились три пациента и шесть человек персонала. Уход на самом высшем уровне. Доктор вел Тайлера по длинным коридорам, а в его памяти всплывал лабиринт. Енси не совсем осознавал всё это, память о произошедшем по ту сторону с ним хранила молчание.
Дверь в центре отделения, ничем не приметная. Штайнер подтолкнул Енси внутрь. В солнечном сплетении парня сформировался сгусток тепла. На мгновение ему показалось, что Вилли идет рядом. Палата простая и совсем безликая, стандартная койка, стандартный стул и жалюзи на окне. Доктор оставил их одних. Он понимает, как сильно Енси нуждается в Вилли Вонке. Тайлер садится возле кровати и, глядя на ровное движение груди, тихо начинает говорить всё, что наболело за последние дни.
— Привет, мой Вилли. Ты давно уже мой. Мне ничего не говорят, как будто я несмышленый ребенок. Берегут что ли? Очень хочу, чтобы…чтобы ты очнулся и мы уехали отсюда. Хочу чтобы ты просто был рядом. Просыпайся! — уже громко и с отчаянием добавил. Протянув руку к лежащему на кровати мужчине он изо всех сил сжал её. К сожалению, чуда не произошло и Вилли так и остался в своем сне. Бесполезно Тайлер звал его и ждал изменений. Ни в этот день, ни в последующие.
Керн тревожился о состоянии Енси. В его лечении наступил регресс: он утратил аппетит, плохо спал и не желал надолго покидать палату Вилли. Приставленная к парню фрау, та самая, что ухаживала за Вилли в прошлый раз, сокрушалась не меньше. Она так старалась вернуть Енси цветущий вид. Штайнеру она жаловалась на поведение Тайлера и его нежелание контактировать с ней. Парень замкнулся в себе.
Единственный выход, который видел доктор Керн, не пускать Енси в злосчастную палату. Штайнер ни в какую не соглашался так поступить с ним. Ситуацию изменил звонок из Лондона. Доктор Уилсон позвонил Штайнеру и сказал ему, что Виктория попала в беду. На церковь, где она служила, было совершено нападение банды наркоманов. Они ворвались туда во время службы и открыли огонь из автомата по прихожанам. Двоих убили на месте, а трое скончались в больнице. Раненых было аж двенадцать человек, мать Тайлера не пострадала, она опоздала на службу всего на три минуты, сломался зонт и ей пришлось переждать дождь в квартале от места происшествия. Это вызвало много подозрений и желаний обвинить кого угодно в содеянном. Викторию привлекли к делу, как неблагонадёжную из-за её прошлого. В полиции заявили, что нужен родственник, который мог бы поручиться за неё, а Енси являлся самым близким. Без его участия женщину не хотели отпускать.
Узнав неприятные новости, доктор Штайнер разозлился. Он резко встал со стула, от чего тот чуть не опрокинулся, и нервно заметался по кабинету, заламывая руки. Керн же спокойно заявил, что смена обстановки пойдёт мистеру Тайлеру на пользу.
— Коллега, а вы не считаете, что может стоит дать пациенту время? Возможно, он очнётся сам по себе.
— Нет. Считаю, присутствие Енси важно. Это повышает шансы.
— Вы не специалист в области нейронных связей. Поверьте, моя теория верна.
— Да послушайте же меня, Керн! Парню плохо. Он три недели сам не свой: плохо ест, спит, появилась нервозность.
— Это вы свое состояние сейчас перечислили? Что хорошо для парня не означает хорошо для мистера Вонки.
— Я хочу видеть положительный результат, а его нет! — нервозность Штайнера достигла предела.
— Успокойтесь, коллега, я понимаю ваши чувства и уважаю, но в последнее время, вы необъективно смотрите на происходящее.
Керн налил прохладной воды из кулера и протянул Штайнеру. Доктор сидел подавленный и расстроенный. Он жадно выпил воду и опустив голову смотрел в пол.
— Мальчику плохо, я старался ему помочь, но ему нужен стимул. А ещё плохо мне.
— Вот видите, вы уже признали проблему. Плохо вам. Позвольте всё устроить. Так будет лучше.
— Хорошо. Только я еду с ним, не прощу себе, если хоть что-то случится с Енси. Ему ещё больше месяца нужно на восстановление.
На этом они решили остановиться, разговор был не из приятных. Керн ушёл работать к себе, в Лабораторию сна. Трудный пациент, бывший военный, с тяжёлой травмой головы, полная потеря памяти и слуха, уже третью неделю проходил лечение, а сдвигов не было. Профессор Керн был предан своему делу. Он не был особо отзывчивым и любящим людей, им двигало всегда любопытство, ведь мозг человека уникален и способен на многое. Чего только стоил случай с этим юным мальчиком, которому пришлось столько всего пройти. И во преки всему, Керн считал себя правым.
***
Половицы скрипнули под ногами Енси, ему не спалось. Всю эту неделю, он спал урывками, ему снились жуткие кошмары, больше похожие на воспоминания. Из-за этого Штайнер настоял, чтобы он жил вне больницы. Сейчас это был тот же дом, в котором они с Вилли проводили время, когда шоколадник проходил лечение. В чём-то доктор и психиатр правы, ему и правда лучше вне стен клиники. Они разработали хороший план, но был в нём один минус — Енси не хотел покидать Вилли Вонку.
В животе за долгое время проснулось чувство голода. Он решительно прошёл на кухню, вытащил из холодильника пирог с клубникой и, подогрев его в микроволновке, устроил себе чаепитие. Вечером у него был доктор Штайнер, он рассказал о том, что им придётся полететь в Лондон из-за неприятностей случившихся с его мамой. В принципе, он и не ждал от Виктории ничего другого. Слишком долго жить без проблем и неприятностей мать не могла. Всегда её преследовали какие-то нехорошие происшествия.
Жуя вкусный пирог от дорогой фрау, Енси вспомнил, как мечтал о том, чтобы мама заботилась о нём, пекла пироги и хоть немного интересовалась им. Выходит, что чужие люди проявили больше заботы. Он не заметил, как кто-то появился в дверях кухни. Подняв глаза от тарелки с пирогом, увидел свою медсестру. Она подошла к нему и ласково положила руку на плечо.
— Что, не спится? Переживаешь за то, что придётся оставить его?
— Да, очень. Вот, даже есть захотел.
— Я так рада, что ты вообще сам хоть что-то съел. Мне так хочется, чтобы тебе стало лучше.
— Мне и правда лучше.
— Он проснётся, не теряй надежду.
— Спасибо вам. И особенно за заботу. Я больше не буду отказываться от еды. Это было глупо. Вы очень вкусно готовите.
— Для меня это самая большая награда. Хочу видеть тебя здоровым и счастливым. Он проснётся, твой мистер в цилиндре. Кто сейчас носит цилиндр?
— Хм… Наверное только мистер Вонка.
Они оба улыбнулись. Все-таки добрая немка тоже испытывала какие-то тёплые чувства к ним с Вилли и всё понимала. Енси так не хватало именно этого, Виктория давно не была настоящей мамой, хоть и честно когда-то пыталась. Для его матери важнее было общение с друзьями, которые быстро исчезли в её не самые лучшие годы жизни, нежели с семьёй. Фрау уложила его в постель как маленького и что-то напевала на незнакомом ему языке. Наверное старую детскую песенку, от её спокойного голоса Тайлер уснул и в эту ночь ему ничего плохого не снилось.
***
Аэропорт встретил мужчин утренней суетой. Штайнер помог Енси выйти из машины, подхватил его небольшую сумку с вещами и направился к терминалу. Этим утром Тайлер выглядел довольно сносно, единственное, что выдавало его болезненное состояние, — небольшая бледность и излишняя стройность, серый костюм неплохо маскировал её своей многослойностью. Даже волосы уже успели отрасти, благодаря всё тем же препаратам. Они успешно прошли регистрацию и заняли место на удобном диванчике перед огромным окном в зале ожидания. Каждый думал о своём, немного грустном.
Перед отъездом Енси все-таки сходил в палату Вилли, вспомнил, что забыл отдать ключ — карту от входа в отделение, хоть её у него и не забирали уже. Пробыв там примерно минут двадцать, он поцеловал мужчину в бледные губы на прощание, шепча как мантру: «Я вернусь, я вернусь…»
***
Вилли Вонка удивлённо посмотрел перед собой на белую стену. Всего лишь мгновение назад он нёсся на лифте, крепко сжимая Тайлера. Но мгновение, как оказалось, затянулось, скорее застыло. В этот момент Вилли понял только то, что его отвезли в палату, а Енси рядом нет. Паника разлилась по венам: «Его мальчик не здесь! И где тогда?! Что происходит, черт возьми?!» От этих мыслей стало страшно, и он напрочь потерялся в панике, даже не нажал на кнопку вызова медсестры. Тут всё решилось само собой: дверь в палату открылась и в неё вошла высокая, худощавая медсестра средних лет, она везла перед собой стеклянный столик с препаратами для внутривенного кормления и прочих необходимых процедур. От неожиданности увидеть своего молчаливого пациента вполне в сознании женщина споткнулась и, задев что-то накрытое полотняной салфеткой, наделала шуму. На пол упало металлическое корытце с приготовленными шприцами и одноразовыми перчатками. Мгновенно придя в себя, она подбежала к приборам, от которых шли проводки к телу Вилли, и проверила показатели. Записав быстро данные и не говоря лишних слов медсестра побежала в кабинет доктора Керна. Сегодня у него очень важный пациент и внутренний телефон там на время отключён, любая передающая техника может помешать чистоте эксперимента. Приказ был таков, что если Вонка очнётся, то немедленно сообщить ему или Штайнеру, больше ни с кем ничего не обсуждать. Медперсонал слишком дорожил своими «тёплыми» местами в самой престижной клинике.
Вилли ничего не мог понять, на все его попытки что-то узнать, было полное молчание. Немного успокоившись, он решил подождать объяснение. Зная загадочность этой клиники и высокий уровень секретности, Вонка понимал, что просто так у них тут ничего не делают. Всё стало на свои места примерно через четверть часа. Доктор Керн быстрым шагом вошёл в палату, уже готовый к очень серьёзному разговору. Он успел позвонить Штайнеру в самый последний момент перед вылетом.
***
Объявили о посадке на рейс до Лондона. Тайлер поднялся с диванчика и пошёл к терминалу, за ним следом прошагал Штайнер. Миловидная сотрудница аэропорта улыбнулась парню и проверила его документы. Всё было в полном порядке и его пропустили через рамку — металлоискатель. Подошла очередь доктора, он тоже протянул свой паспорт и билет, встретился с красивыми карими глазками девушки и уже положил сумку на ленту, как вдруг его телефон резко завибрировал и нарушил проверку документов резким звонком. Звонил его коллега Керн.
— Простите, это очень важный звонок, дайте мне одну минуту, — девушка возмущённо показала на значок перечëркнутого телефона.
— Здесь нельзя!
— Но мне надо, — Штайнер отошёл от стойки в сторону и все-таки ответил.
Из трубки раздался сердитый голос Керна:
— Возвращайтесь, он очнулся и требует мистера Тайлера. Мы нарушим договор и могут быть последствия.
— Черт! Он уже прошёл регистрацию.
— Так верните его! Немедленно езжайте в клинику. Он нас сожрет с потрохами.
— Постараюсь, сделаю что смогу. Мы скоро будем. Держите оборону, коллега. Мистер Вонка известен своим характером.
— Да он рвётся уже бежать к вам, не даёт осмотреть себя.
Штайнер побежал возвращать Енси. Но охрана не пропустила его, требуя повторной проверки документов. Дотошные очень здесь работники. Что-то подозрительное наверное было в его внешности. Что и говорить, доктор был всегда больше похож на бандита, чем на светило науки.
В это время Енси уже был почти что на посадке в самолёт. Запыхавшийся Штайнер едва успел его перехватить у трапа. Он крикнул Тайлеру только одну фразу: «Он очнулся!»
Обратная дорога казалась Енси сном, он уже отчаялся увидеть и услышать голос Вилли Вонки. Минуты, потраченные на обратную дорогу, показались ему вечностью. Штайнер старался как мог приободрить его. К палате Вилли, парень уже не просто бежал, а летел. Ему казалось, что сердце сейчас выскочит изо рта, как у героя мультиков. Перед глазами всё плыло, голова шла кругом, он боялся позорно грохнуться в обморок, когда оставалось сделать пару шагов. Ещё немного и, открыв простую белую дверь, он откроет нечто более важное. Дверь в своё и его будущее, одно на двоих. В этом у Тайлера не было ни единого сомнения. Дернув ручку на себя, он понял, что сейчас просто разрыдается от осознания того, что он станет счастлив.
Потом было всё: слезы, поцелуи, объятия, вопросы с ответами и без. И оказалось, многое стало не важно, главное вместе и рядом. Тогда не страшно и кошмары уйдут навсегда. Пройдет немало времени перед тем, как зарастут раны на теле и в душе Енси Тайлера. Многое он не вспомнит и со временем перестанет думать о прошлом, ведь рядом с ним будет самый лучший и любимый мужчина. Вот только кто бы ещё сделал так, чтобы о страшных события забыл сам Вилли Вонка. Некая грусть всё же поселится в его сердце. Со временем её вытеснят любовь и забота о милом парне с ангельским лицом и озорными голубыми глазами.
