Безумие в галактике Пегас

      Элизабет присоединилась к троим мужчинам у компьютера и слушала объяснения Родни по полученным сведениям, кивая в нужных местах, даже если не до конца понимала. Она давно выучила, что ей не надо понимать всё, что он говорит. Главное, когда имеешь дело с учеными — заставлять их облекать свои идеи в конкретные слова, чтобы они могли взглянуть на данные под другим углом. Когда им приходилось что-то объяснять, они обычно объясняли больше себе, чем тому, с кем разговаривали.       Однако, когда Родни и Радек пустились в обмен серьезными техническими терминами с Карсоном, Элизабет отступила. Есть места, в которые даже лидеру Атлантиды не стоит лезть. И, послушная умоляющему взгляду Джона, она вернулась туда, где он наблюдал за ней, прислонившись к столу. Она прислонилась к столу рядом с ним и вздохнула.       — Не беспокойся, Элизабет, — сказал он. — Всё будет хорошо.       Это прозвучало настолько похоже на настоящего Джона, что она не стала возражать, когда его рука скользнула по ее талии, чтобы притянуть ее к нему. Джон умудрился втиснуться между нею и столом, так что Элизабет оказалась прижатой к нему спиной, его руки свободно обнимали ее талию в утешающем объятии.       — Всё будет хорошо, — повторил он. — Вот увидишь.       Она расслабилась рядом с ним, прислонившись затылком к его плечу и находя успокоение в его присутствии. С кем угодно другим она чувствовала бы себя ужасно неловко, не говоря уже о том, что беспокоилась бы, как он будет себя чувствовать, если вспомнит об этом, когда вернется в нормальное состояние. Но речь шла о Джоне. Между ними на самом деле никогда не было никакого личного пространства.       Он прижался щекой к волосам Элизабет, а она безучастно смотрела в сторону Родни и остальных, пытаясь осознать смысл слов Родни. Что эта прилипчивость, эта привязанность не являлись чем-то созданным той действительно уродливой статуэткой, а чем-то, что всегда жило в душе Джона.       «Элизабет? Ты выйдешь за меня замуж?» И она вспомнила, как он смотрел — будто его вопрос был совершенно естественным, будто во всем мире важен был только ее ответ…       Какого черта?       Джон? Замужество?       Безумие!       И, как ни грустно, то, что Джон в тайне хочет жениться на ней (жениться на ней? На ней?) было гораздо-гораздо более странно, чем контролирующие сознание приборы, замаскированные под уродливых моржей. Ее жизнь определенно была безумной.       Элизабет покачала головой. Эту идею сложно было проглотить, и честно говоря, она не верила в нее. Если Родни считает, что он прав, это еще не значит, что так и есть. Вполне возможно, такую странную реакцию породила их с Джоном дружба — и ничего более глубокого. На самом деле, такой вариант был гораздо более вероятен. Она вздохнула и закрыла глаза. Почему на Атлантиде никогда ничего не бывает просто?       — Элизабет? — прошептал Джон. — Ты в порядке?       Она открыла глаза и вывернула голову кверху, чтобы посмотреть на него, несмотря на то что его руки удерживали ее на месте. На его лице читалось искреннее беспокойство, а не просто нехарактерная одурманенность, к которой она начала неохотно привыкать.       — Буду, когда Родни всё исправит, — честно ответила Элизабет.       — Ладно. Я могу помочь?       — Я дам тебе знать. Но не думаю.       Он выглядел удрученным — гораздо более удрученным, чем Джон должен выглядеть, — но сказал:       — Ладно.       Элизабет перестала смотреть на него, пока шея не начала слишком сильно протестовать против неестественного угла, и снова прислонилась затылком к его плечу. Его руки крепче сжали ее талию.       — Мне хотелось бы иметь возможность помочь тебе, — скорбно произнес он.       — Я знаю, Джон, — ответила Элизабет, обняв его руки и успокаивающе погладив большим пальцем тыльную сторону его ладони. — Я знаю.       Несколько минут он молчал, пока Элизабет хмурилась на ученых и желала, чтобы они поторопились, а потом прислонился щекой к ее волосам и сказал:       — Знаешь, я правда хотел бы жениться на тебе.       Элизабет застыла. И порадовалось, что Карсон и остальные выбрали именно этот момент, чтобы обернуться, даже если они странно посмотрели на нее. Она проигнорировала их взгляды и мягко потянула Джона за руки.       — Джон, мне надо, чтобы ты отпустил меня.       Он неохотно подчинился. И он правда поцеловал ее в волосы, или у нее просто воображение разыгралось?       Решив, что лучше не обращать внимания, даже если не показалось, Элизабет подошла к остальным и снова проигнорировала любопытные взгляды в свою сторону.       — У вас что-то есть? — спросила она.       — Много чего, на самом деле, — начал Родни.       — Да, — успокаивающе произнес Карсон, — но мы не уверены, насколько это полезно.       — Всё полезно!       — Не для нашей проблемы, — возразил Карсон и снова посмотрел на Элизабет. — Это… устройство, похоже, работает как помощь для фокусировки мыслей, но как или почему — выше моего понимания. Мы просто недостаточно знаем о человеческом мозге.       — Или о технологии Древних, — угрюмо добавил Радек.       — Хорошо, — Элизабет прикусила губу. — Вы сможете обратить эффект?       Желательно до того, как нападут рейфы или Джон сведет ее с ума.       — Если мы просто…       — В данный момент — нет, — перебил Карсон Родни, — но здесь много данных, которые надо изучить, и я уверен, мы найдем нужные ответы.       — Мы найдем решение, — заверил ее Радек. — Не беспокойся.       — Конечно, мы найдем решение, — надменно отмахнулся Родни.       Элизабет просто принимала это, как часть Родни.       — Когда?       Скоро. Пожалуйста, скоро.       Карсон начал отвечать, но его прервало тихое:       — Элизабет?       Подавив раздражение, она повернулась, поскольку Джон не был виноват в своем нынешнем состоянии. С потерянным видом он подошел к ней сзади.       — Тише, Джон, — произнесла она так мягко, как могла. — Это важно.       Он немного надулся:       — Можно остаться с тобой?       Если устройство превращало всякого, кто использовал его, в одурманенного пятилетку, то Древние не проработали все его недостатки.       — Конечно.       Элизабет повернулась обратно к Карсону и остальным, немного сместившись в сторону, чтобы позволить Джону встать рядом с ней. Когда он обнял ее за талию, она не обратила внимания, сосредоточившись на объяснении Карсона о том, что предстоит сделать, но Джон умудрился собрать ее рубашку под пальцами, и Элизабет задохнулась от внезапного прикосновения, когда его большой палец принялся рисовать мягкие круги на чувствительной коже ее талии. Может, не такой уж и пятилетка в конце концов.       — Элизабет? — с беспокойством позвал Карсон. — Всё хорошо?       Она храбро улыбнулась:       — Отлично. Пожалуйста, продолжай.       Он продолжил, и Элизабет обняла себя руками, чтобы ненавязчиво накрыть ладонь Джона и прекратить отвлекающее движение. Так что теперь его большой палец просто прикасался к ее коже, теплый и шероховатый. Боже, он пытается убить ее?       Поэтому она исключительно из самозащиты сама взяла Джона за руку, когда они по указанию Карсона направились обратно в лазарет. Она могла смириться с тем, чтобы держаться за руки, но не хотела узнавать, что еще у него на уме. Он одарил ее скромной восторженной улыбкой — определенно не свойственной Джону, — и Элизабет подавила желание постучаться головой об стену. Вселенная определенно стремилась устроить ей неприятности; оставалось только надеяться, что после Джон ничего не вспомнит. На самом деле, Элизабет начала надеяться, что она после ничего не вспомнит.       В лазарете Карсон твердо направил Джона к аппарату МРТ. Джон умоляюще посмотрел на Элизабет.       — Мне обязательно надо это делать?       — Да, Джон.       Он покорно вздохнул.       — А потом мы можем сходить на свидание?       Она знала, что глупо так думать в сложившихся обстоятельствах, но его упрямая настойчивость странным образом была милой.       — Поговорим об этом, когда Карсон закончит с тобой, — пообещала Элизабет.       Она надеялась, что к тому времени всё выветрится и Джон больше не заговорит об этом. Никогда.       — Ладно. Ты не уйдешь?       Он походил на пятилетку перед встречей с дантистом, который боится, что мать вдруг исчезнет.       Элизабет подумала о куче работы, которая дожидалась ее в кабинете, а потом — об искренней тревоге на лице Джона.       — Нет, Джон, — она придушенно вздохнула. — Я буду здесь всё время.       Он облегченно вздохнул:       — Ладно.       Элизабет отказывалась встречаться взглядом с Карсоном, когда он увел Джона. И следующие полчаса провела, бездельничая в главной части лазарета. Она знала, что может сбежать на пять минут, и Джон даже не заметит разницы. Но она обещала, что не уйдет, и не ушла. Даже если зазря тратила время. Не говоря уже о том, что ей было скучно.       Хотя оно того стоило — видеть, как восторг разливается по лицу Джона, когда он увидел, что она по-прежнему ждет его. Даже если это не было настоящим чувством, а просто химерой, построенной на влиянии странной статуэтки. По крайней мере, Элизабет не нарушила свое обещание ему.       — Я только посмотрю, как там анализ крови, — сказал Карсон.       Он обращался к обоим, но услышала только Элизабет. Она кивнула и, послушная полному надежды взгляду Джона и зная, что в конечном счете так будет проще, села рядом с ним. Он собирался обнять ее, но она поймала его ладонь и твердо держала ее на своих коленях. Его пальцы переплелись с ее, и он улыбнулся — лучезарно, счастливо.       — Я рад, что ты здесь, Элизабет, — просто сказал он.       Она улыбнулась и похлопала его ладонь.       — Я буду здесь, пока нужна тебе, — опрометчиво пообещала она.       Однако несколько часов спустя Элизабет готова была взорваться от разочарования. Джона, вероятно, впервые в жизни, не волновало то, что он застрял в лазарете, но волновало ее. Когда подошел Карсон, готовый провести очередной анализ, Элизабет соскользнула с кровати и мягко расплела пальцы Джона на ее ладони.       — Джон, я принесу нам что-нибудь поесть.       Выражение мгновенного испуга на его лице было таким искренним, что она чуть не отказалась от своего решения, но подавила сочувствие: ей необходимо было проветрить голову.       — Я отойду всего на десять минут. Самое большое — пятнадцать.       — Обещаешь? — скорбно спросил он.       Будто она объявила, что улетает на Землю и никогда не вернется. Просто необходимо исправить это в ближайшее время.       — Обещаю.       Плечи Джона опустились.       — Ладно, — неохотно согласился он.       Элизабет чувствовала, как он смотрит ей вслед, но заставила себя не оборачиваться.       Как только двери лазарета закрылись за ней, она замерла, запрокинув голову и закрыв глаза, после чего испустила долгий вздох. Весь ее опыт не мог подготовить к тому, чтобы иметь дело с навязчивым заместителем, страдающим от искусственной одурманенности. Если бы это был кто-то другой, Элизабет терзало бы сильное искушение избегать лазарета, пока припадок не пройдет. Но речь шла о Джоне. И она обещала отсутствовать всего четверть часа.       Элизабет направилась в контрольный зал.       Едва она вошла, все взгляды обратились на нее.       — Мэм? — за всех спросил Питер. — С майором всё будет в порядке?       Она осмотрела полные надежды лица, и внезапно ее накрыла волна нежности к ним всем. В начале экспедиции они были чужими людьми, но теперь стали семьей.       — Надеюсь, Питер. Он подвергся воздействию устройства Древних — с очевидными последствиями, — улыбки вокруг. — Родни и Карсон работают над обращением эффекта. Если повезет, скоро он снова будет по ту сторону Звездных Врат, раздражая рейфов, а не нас.       Люди засмеялись и вернулись к работе.       — Какие-нибудь новости? — спросила она Питера.       Он покачал головой:       — Нет, всё хорошо.       Элизабет постаралась подавить грустный вздох. Было бы неплохо получить предлог не быть нянькой при своем заместителе.       — Хорошо, — солгала она. — Я буду в лазарете, если понадоблюсь.       — Понял.       Она прошла в свой кабинет, собираясь взять ноутбук, чтобы заняться хоть какой-нибудь работой, пока она (в буквальном смысле) держит Джона за руку. Однако, оказавшись там, Элизабет села и бездумно уставилась в столешницу. Вдали от лазарета — вдали от Джона — она воспользовалась моментом, чтобы попытаться понять, что именно чувствует. Потому что она не знала, что чувствует, а она к такому не привыкла. Возможно, Элизабет не всегда контролировала свои эмоции, однако обычно была способна хотя бы определить их. Но сейчас… Беспокойство, конечно, и тревога. Некоторый дискомфорт, хотя и далеко не такой значительный, какой был бы, если бы речь шла не о Джоне. И множество спутанных эмоций, которые она не могла назвать.       Внезапно осознав, что провела десять минут, бездумно таращась в стол, Элизабет вскочила и схватила ноутбук. Независимо от спутанных эмоций, она не могла опаздывать, поскольку обещала Джону.       Когда она проходила обратно через зал управления, Питер поднял взгляд и спросил:       — Вы уже согласились?       Элизабет растерянно остановилась и тупо уставилась на него. Кажется, она слышала приглушенные смешки за спиной, но, наверное, просто показалось.       — Согласилась на что?       Он покачал головой и отвел взгляд.       — Не обращайте внимания.       Мгновение она хмурилась ему в затылок, а потом ушла. Она очень-очень надеялась, что безумие Джона не заразно.       После короткого забега в столовую Элизабет вернулась в лазарет ровно пятнадцать минут спустя после того, как ушла. Джон поднял взгляд с убийственной надеждой, вызывая в воображении картину, как он проводит все пятнадцать минут, нетерпеливо поднимая взгляд каждый раз, когда кто-нибудь заходит в комнату, а потом вскочил на ноги, расплывшись в широкой улыбке.       — Элизабет!       — О, слава Богу, — Карсон развернулся на стуле, чтобы посмотреть на нее почти с таким же облегчением как Джон.       Джон прыгнул к ней.       — Ты вернулась!       — Да, я заметила, — позабавленно заметила Элизабет.       — Никогда больше не оставляй меня с ним наедине, — вполголоса произнес Карсон, направляя ее к своему компьютеру.       Элизабет приподняла бровь. Джон никогда не был образцовым пациентом, но Карсон всегда мог справиться с ним.       — Не спрашивай, — уныло ответил он. — Просто — не спрашивай.       Элизабет улыбнулась, когда он начал показывать данные на своем компьютере, будто ожидал, что она поймет их, и протянула Джону тарелку с едой. Он взял ее и поставил на ближайшую кровать, больше заинтересованный тем, чтобы подобраться к ней так близко, как только можно. Закатив глаза, Элизабет взяла Джона за руку и успокаивающе сжала его ладонь.       Когда Карсон закончил не-такие-полезные-как-он-думал объяснения, Джон снова подвергся анализам. Элизабет сидела на кровати, положив ноутбук на колени, и задумчиво жевала бутерброд, просматривая отчеты по последней миссии. Ощущение, что на нее смотрят, заставило ее поднять взгляд. Джон с надеждой разглядывал ее, поскольку Карсон исчез, и Элизабет вздохнула, закрыв компьютер.       Глаза Джона прояснились, но он обеспокоенно спросил:       — Я мешаю тебе?       Она не могла не улыбнуться.       — Ты никогда не мешаешь мне, Джон.       Лучезарно улыбнувшись в ответ (и она была уверена, что до сих пор никогда никого не делала столь счастливым), он спрыгнул с кровати и подошел сесть рядом с ней.       — Я рад, — мягко произнес он и легонько провел пальцами по ее скуле.       Элизабет закрыла глаза от ощущения его пальцев на своей коже. Не могла же она и правда желать, чтобы это было настоящим! Вероятно, дело просто в том, что два года прошло с тех пор, как кто-то смотрел на нее как на женщину, а не доктора Вейр или друга. И торговец на Молоте, который отчаянно хотел присоединить ее к своему гарему, не считается.       — Элизабет? — удивленно произнес Карсон, и она распахнула глаза, отстранившись от прикосновения Джона.       Джон обеспокоенно прошептал ее имя, потянувшись к ней, и Элизабет поймала его ладонь, твердо сжав ее в своей, прежде чем стало еще хуже.       — Да? — попыталась она улыбнуться Карсону.       — О, — он перевел взгляд с нее на Джона. — Я… Я должен оставить майора здесь на ночь для наблюдения.       Элизабет на мгновение прикрыла глаза. Дайте ей сил.       — Дай догадаюсь. Это значит, что я тоже должна остаться.       — Ты же не уйдешь — правда, Элизабет? — встревоженно спросил Джон.       — Думаю, да, — позабавленно согласился Карсон.       Она со вздохом повернулась к Джону, встретив его неистовый взгляд.       — Нет, Джон, я не уйду.       Элизабет не была уверена, польстило ли ей его облегчение или вызвало раздражение.       Но учитывая, что придется провести ночь в лазарете, хотя она совершенно здорова, Элизабет решительно склонялась к последнему. Она порылась в больничной одежде, которую дал ей Карсон, в поисках пижамы (Джон не позволил бы ей снова оставить его одного, а Карсон не позволил бы ему уйти) и нахмурилась на Джона, который сидел на соседней кровати в собственной больничной одежде и лучезарно улыбался ей. У нее возникло ощущение, будто она на вечеринке пятилеток.       — Надеюсь, ты понимаешь, майор, — строго заметила Элизабет, — что я и не подумала бы мириться с этим ради кого-то другого.       Он просто ухмылялся ей, так что она покачала головой и улыбнулась в ответ. Даже не прилагая усилий, Джон мог быть неотразимо очарователен.       — Спокойной ночи, Джон, — сказала она, отбросив одеяло и забираясь в кровать.       — Спокойной ночи, Элизабет, — счастливо ответил он, повторив ее действия и повернувшись на бок, чтобы подпереть рукой голову и наблюдать за ней. Снова.       — Если так дальше пойдет, — едко произнесла Элизабет, — ты серьезно рискуешь стать сталкером.       Он ухмыльнулся, но взгляда не отвел.       — Извини, Элизабет. Мне просто нравится смотреть на тебя.       Она приподнялась на локте и принялась изучать его в ответ:       — Знаю, возможно, это глупый вопрос, но почему?       — Потому что ты красивая, — просто ответил Джон.       — Тейла тоже — и гораздо красивее меня. А я не видела, чтобы ты мечтательно смотрел на нее.       — Тейла милая, — согласился Джон, — но ты — это ты.       Элизабет засмеялась:       — С такой логикой с тобой сложно спорить.       — И не надо. Потому что это правда. Ты не можешь спорить с правдой.       Она поудобнее устроилась на подушке и вздохнула, скучая по собственной кровати с подушкой, которую она уже сбила в нужную форму.       — Ты можешь обнаружить, что большинство людей очень даже могут, Джон.       — Не с этой, — твердо произнес он. — Я не люблю Тейлу.       Элизабет закрыла глаза и лежала очень-очень тихо. К ее величайшему облегчению, он не добавил логичное продолжение своего высказывания. Некоторое время спустя она даже вспомнила, как дышать. Она притворялась спящей, и Джон не стал настаивать. Элизабет слышала, как он устраивается в собственной кровати, ее уши чутко прислушивались к любому исходящему от него звуку.       Он не серьезно, убеждала она себя. В нем просто говорит статуэтка, и утром, когда Карсон с Родни придумают, как всё исправить, он вернется к прежнему себе.       Однако этого следовало ожидать. Он попросил ее выйти за него замуж, в конце концов, вполне очевидно, в каком направлении устремлялись его мысли. Тем не менее появление этого слова между ними шокировало ее, испугало. Испугало? Привело в ужас.       Потому что даже если Джон странно себя вел и приобрел сталкерские привычки, даже если он был нехарактерно одурманен, даже если выражение преклонения в его глазах заставляло ее чувствовать себя ужасно неловко, потому что она не хотела, чтобы ей поклонялись… он по-прежнему оставался Джоном. Джон по-прежнему находился здесь, Джон держал ее за руку, беспокоился о ней. Джон говорил, что она красива (даже если это неправда).       И да, это ужасало ее.       Потому что Элизабет определила некоторые из своих спутанных эмоций, и они оказались эмоциями, которые она совершенно не хотела испытывать.       В какой-то момент этого сумасшедшего, запутанного дня она обнаружила, что хочет встречаться с Джоном. Раньше она никогда об этом не думала. Он был просто Джоном — хорошим, дорогим другом… И вдруг у нее возникло неприятное чувство, что вполне можно стремительно влюбиться в кого-то, не осознавая этого. И если это правда, если она как-то…       Как она посмотрит Джону в лицо, когда всё закончится и он больше не будет чувствовать того, что чувствует сейчас?