Ogham

— Несколько часов тебе точно там будут не рады, — Ёсан кивает на только что закрывшуюся входную дверь и приобнимает друга за напряженные плечи. — Раз две эти фурии тут, предлагаю скрыться в нашем логове. Тебе же уже можно на нашу территорию? — Можно, — кивает Уён, ощущая внутри внезапную робость и волнение. Место, общее для всей стаи, ему давно хотелось побывать там. — Но я переживаю, что они там в пух и прах рассорятся и их никто не остановит. — Каждый флиртует как умеет, — Ёсан подмигивает и спускается по лестнице, игнорируя лифт. Этот оборотень обладал спокойным нравом, но иногда и у него было вредно-непонятное настроение. — Догоняй. — Готов официально называть тебя своим лучшим другом! — проникновенно отзывается Уён и с почти что чистой совестью идет следом. Ему правда было очень комфортно со своей новой семьей, конечно же за исключением некоторых. Уён дорожил новыми связями, хоть этого никак не демонстрировал. Привычка из прошлого — ни в коем случае не показывай свои слабости и рычаги давления, ведь всегда найдется тот, кто использует эту информацию во зло. Однако чистые и честные связи делали свое дело — он стал чуть спокойнее и увереннее в себе, хотя вместе с этим пришел извечный страх вновь потерять все хорошее, что у него появилось. Если припомнить слова его брата, то именно он и его внутренняя грязь всё пачкали и уничтожали. Он обещал Сонхва больше не вспоминать о своем прошлом и строить хорошее настоящее, поэтому эти мысли быстро выцветают и сменяются ребяческим предвкушением. Хватит этой полосы внутренних страданий. За этими мыслями он не замечает, как они успевают добраться до их общего логова. — И у вас у каждого есть свой ключ? — уточняет Уён, рассматривая очень важного Ёсана. Тот выглядит официозно с ключ-картой в руках и пахнет каким-то шкодливым секретом, но это не напрягает. — Хонджун вам реально здорово доверяет. — У тебя тоже такой появится, когда он перестанет ожидать от тебя необдуманных поступков. Он уверен, что ты будешь его третировать по ночам в детском желании довести до ручки. — Никто до меня не пытался его дразнить? Это же так прикольно, — Уён давится своим ехидством, как только заходит в большой коридор и по рецепторам ударяет знакомый запах. — Предатель! — добавляет он, уже поворачиваясь к Ёсану. Тот выглядит невозмутимо. — И подстрекатель, — добавляет Сан, прокручивая в пальцах свой телефон. Он стоит в конце коридора, опираясь плечом о крашенную серой краской стену. — Я не знал, что ты придешь — это он мне написал. — Вот кого я точно не хотел видеть, так это тебя. Пойду лучше на улице погуляю, — Уён напыщенно фыркает и амбициозно хватается за ручку двери. Он привык доверять своим инстинктам, а те уже давно говорили ему, что этот оборотень будет основоположником того, чего он точно не заслуживал. Бегать от хорошего было странно и глупо, однако делал он это из благих побуждений. — Тогда ты у нас — провокатор, — Сан накрывает его ладонь своей и без особых усилий убирает руку оборотня от дверной ручки. Как только так быстро рядом оказался? — Останься. — Что ты делаешь? — вопрос, в целом, уже риторический. — Ну, мы играем в слова на букву «п»? — Тогда «пока», — Ёсан громко щелкает пальцами, полагая, что иначе его просто не услышат. — Моя купидонская миссия сегодня перевыполнена. — Подожди! — Уён отмирает и тянется за другом, но тушуется, когда понимает, что тоже как будто включился в их игру по поискам слов на букву «п». Он бы описал всю ситуацию подходящим термином, да воспитание не позволяет. Ёсан между тем глумливо подмигивает и прощается с ними изысканным взмахом руки. — Сколько тебе лет, что ты с такого угараешь, Сан? — Я просто наслаждаюсь юностью, — Сан отпускает чужую напряженную ладонь и приглашающе ведет рукой в сторону гостиной. — Вот сейчас, например, у меня опять что-то странное с сердцем, но мне это очень нравится. — Оно бьётся? Для всего живого это нормально, не переживай. Уён слишком сильно заинтересован чужим домом, чтобы идти на попятную. Он уверен в себе, поэтому не опасается необдуманных поступков. — Ну раз ты так говоришь. Чем хочешь заняться? — Сан возвращается на их большой семейный диван, не мешая гостю осматриваться. Очень волнительно видеть его на их территории. — Одиночной прогулкой? — Идея не очень, предлагаю тебе интересный бартер: я тебя развлекаю — ты меня кормишь. — Не вижу равноценности, — Уён хитро щурится, рассматривая друга повнимательнее. Сан выглядит помято и устало, видимо их общие выходные вымотали не только старших. — И не буду к тебе приставать, — выкладывает козыри Сан, в побежденном жесте приподнимая руки. Звучит соблазнительно. — Уже лучше, так что за идея? Чем займемся? — Я это придерживал для Хонджуна, но он все противится моей затее. Но ничего, до него я тоже доберусь, а то больно уже на этот ужас смотреть, — Сан уходит на второй этаж, видимо взять что-то из своей комнаты. Уён его не понимает, но внутренне все равно доверяет — природа не позволит обидеть истинного. Однако он все равно кричит в удаляющуюся спину: — Слишком много загадочности, что ты хочешь? Ему не отвечают. Чуть позже Сан возвращается и в руках у него то, что точно не был готов увидеть Уён. Краска для волос. Черная. Тот самый цвет грязи, о котором ему говорили в далеком прошлом. Оборотень вопрошающе поднимает брови, находясь в смешанных чувствах. — Без обид, Уён, — Сан подходит слишком близко, что внутри просыпается предвкушающее напряжение. Оно всегда пузырилось щекоткой во всех внутренностях, вынуждая кровь бежать быстрее по венам, а легкие вдыхать побольше воздуха. — Но это не твой цвет, — и просто запускает свои пальцы в обесцвеченные пушистые волосы. Уён позволяет. Позволяет гладить себя по голове, позволяет увести себя в гостевую ванную, позволяет себе довериться. Поэтому уже спустя полчаса он не жалеет о том, что решил пойти в разведку «в стан врага». Ему легко и весело, хотя он сидит в неудобной позе на полу, а Сан пытается откуда-то найденной кистью равномерно нанести краску на непослушные волосы. Они все в черных кляксах, потому что вместе решили разводить краситель. И у Уёна нет мыслей, что он грязный. Или что он станет таковым. А это самое важное. Они спорят о всяких пустяках, забываясь в тихих словах и привычных движениях. Сан делится мыслями, что ему стоит пойти работать в салон красоты, раз ему так нравится заниматься чужими волосами, а может — только клиент попался хороший. Уён ничего не отвечает, но позволяет себе тонкую улыбку. Чужие прикосновения к голове будто укрощают, становится мирно и безмятежно. Потом они в той же ванной на полу обсуждают, что можно приготовить на ужин, пока краска схватывается на голове. Уён почти серьезно угрожает расправой, если он станет пятнистым. Сан выглядит заинтересованным этой стилистической идеей. Так и проходит их время. — Теперь ты чуть более настоящий, — Сан смотрит в глаза Уёна и легонько тыкает в родинку под левым глазом. — Очень забавная, кстати. Готов себя увидеть? — Ты еще показ мод устрой, — Уён шутливо закатывает глаза к потолку и трогает пальцами кончики волос. — Мне уже можно посмотреть в зеркало или я все-таки пятнистый и ты таким образом оттягиваешь свою смерть? — Раскусил, — в тон ему отвечает Сан, разворачивая оборотня за плечи к зеркалу и становясь сзади. — Когда ты в отчаянии и тупике, трудно оставаться цельным, правда же? Подлинный уникальный Уён, хочу поскорее с тобой познакомиться, — не отводя взгляда от шокированных глаз, отражающихся в зеркале, Сан кладет свою голову оборотню на плечо и нежно одобряюще улыбается. Уён никак это не комментирует, предпочитая даже не осмысливать тот посыл, который заключен в последних репликах. Он смотрит на себя и готов признать, что скучал. Да, скучал. Что-то давно потерянное будто вернулось, и он понимает, что скорее всего — это уверенность. Еще слабая и очень робкая, однако она впитывается в него, отчаянно отказываясь уходить. Просто поверь, еще разок. — Поздравляю, ты останешься в живых, — Уён делает вид, что придирчиво рассматривает новую прическу, чем немало веселит Сана. — Пойдем готовить, уже так-то поздно, странно, что Сонхва мне не звонит. Ой! — Что такое? — спрашивает Сан, помогая убираться в ванной. Он тоже ведет себя так, словно ничего не происходило и не происходит. — Сонхва не сможет мне позвонить… — Почему же? — Ну, он разбил свой телефон. — Ничего страшного, он может у Хонджуна попросить если что, не переживай. — Очень стараюсь. Готовят они тихо, к ночи энергии почти не остается. Атмосфера в доме до ужаса уютная и обещающая безопасность и покой, поэтому Уёну так не хочется уходить, а Сан не торопится с ним прощаться. Даже когда они заканчивают свой поздний ужин, а последний разговор затухает в ленивом молчании, расходиться не хочется. Уён предлагает помыть посуду, а Сан обещает, что он быстро сходит в душ и вернется. Это странно. Странно то, что такая новизна в жизни не ощущается как что-то пришлое и чужеродное. Будто это то, чего не хватало. А еще ему очень нравится их гостиная, помимо масштабного дивана и огромного телевизора, чужое внимание привлекает окно. Такое же большое, во всю стену, открывающее вид на засыпающий город. Вид улицы и ночного неба будто манит, Уён даже не сопротивляется своим желаниям. Ничего страшного — он просто сядет и немного полюбуется, очищая голову от привычных нежелательных идей и мыслей. Он не знает сколько проходит времени, но молодая Луна уже четко обозначает себя на небе, сверкая узким серпом. А звезды привычным хороводом возникают вблизи нее, рассыпаясь по всему темному полотну. — Ты любишь смотреть на звезды? Сан оказывается сзади него, но Уён его слышал заранее. На плечи опускается большой теплый плед, а на пол рядом присаживается сам оборотень. От него пахнет свежестью и умиротворением. — Люблю. Я знаю большую часть созвездий. Но здесь небо другое, звезд почти не видно. — Некоторые из них уже давным-давно сгорели. Ты знаешь об этом? — Они мертвы, — соглашается Уён, вырисовывая пальцем на пледе незамысловатые узоры. — Но когда-то они были такие яркие, что их свет до сих пор остался в космосе, и мы по прежнему их видим. И определить, какие же из них уже мертвы, почти невозможно — только когда их свет перестанет до нас доходить. — Но это прекрасная загадка, не так ли? А потом они долго разговаривают о странно-далеком и это усыпляет. Уён осознает себя только утром, все также закутанным в теплый плед, все также находясь на полу около окна. Солнце бьет по глазам, неприветливо оповещая о том, что уже далеко не раннее утро, а скорее даже полдень. Плед подозрительно шевелится и из-под складок выныривает чужое, такое же заспанное лицо. Сан осоловело оглядывается, медленно моргая, позже пытаясь выпутаться из складок ткани. Его ничего не смущает, он пахнет сонной негой и отдыхом. — Мне голову отвинтят, Сонхва меня, наверное, обыскался, — Уён смотрит в глаза оборотня, наоборот ощущая прилив тревожности и немного смятения. — Я пошел. Сан скомкано с ним прощается, еще отходя от глубокого сна. Но даже в таком состоянии он подмечает, что Хонджуна до сих пор нет дома, но решает не предупреждать. Пусть Уёна дома ждет сюрприз. Одна надежда, чтобы те друг друга не поубивали, но связь с альфой также теплится внутри, даже сильнее чем обычно. Интересно, это связано с тем, что теперь в их стае есть эмиссар? Сюрприз выдается на славу. Уён врывается домой, предвкушая большой скандал, но натыкается на задумчивого Сонхва, что склоняется над своим горячо любимым растением. Друид выглядит так, будто тоже только недавно проснулся: волосы спутаны, на плечах покрывало, а пахнет от него сильной усталостью, стрессом и почему-то Хонджуном. — Ты меня не потерял? — Уён разувается и сразу присаживается к другу на пол, обращая внимание на растение. Он давно уже забыл, как оно называлось, единственное, что он помнил, что этот зеленый монстр был против их переезда и последние месяцы беспробудно болел и чах. До сегодняшнего дня. Сейчас этот зверь радовал глаза благодушием и здоровым цветением, но почему-то это не радовало самого друида. — Ты был с Саном, зачем мне волноваться… За тебя, — поддевает его Сонхва, но оборотень ему не верит. — Новый цвет волос тебе больше подходит. Что-то было не так. Он скрупулезно осматривает друга и резко стягивает с того покрывало. Сонхва выглядит так, будто не ожидал такого предательства, он поджимает губы и склоняет голову на бок. — Ну? — единственное, что он произносит, но Уёну этого хватает. — Вы все-таки подрались? Он тебя ударил? — оборотень в неверии рассматривает чужие плечи, покрытые наливающимися синяками и глубокими порезами от когтей. А потом вскакивает на ноги, чтобы получше рассмотреть притихшего друида. От того не пахло никакими глубокими эмоциями, когда только он научился их так хорошо прятать. — Хва, даже вся спина и шея, что вы так не поделили? Да я его… — Ты меня — что? Уён во второй раз удивляется до глубины души, то ли из-за того, что не почувствовал постороннего за спиной, то ли из-за того, что альфа был до сих пор в их доме. Хонджун выглядит также всклочено и помято, но… Уён молча смотрит на них, пытаясь быстро анализировать ситуацию. Конечно же он догадался, вся шея Хонджуна была покрыта багровыми отметинами, хоть остальное тело было скрыто одеждой и на том спасибо. Но и этого хватает. Сонхва почти осязает, как вся злость и негодование младшего оборотня перерастают в другие более хитрые и острые эмоции. — Я прошу об авансе твоего дружеского понимания, ничего не спрашивай, — тут же вмешивается он, хотя катастрофы точно уже не избежать. — Как долго мне ничего не спрашивать? — Вообще никогда не спрашивай об этом и не думай даже, — вклинивается альфа, выглядя как обычно не в духе. — Почему они остались? — а вот этот вопрос уже был адресован друиду, и был он как раз про отметины. У оборотней была ускоренная регенерация, но почему-то она дала сбой. — Значит руны захотели, чтобы они остались. — У тебя на всё будет один ответ? Обмысли основательно этот вопрос, — Хонджун резко отворачивается и уходит из их квартиры, перед этим громко хлопнув дверью. Его эмоции тоже оставались закрытыми, но от них все равно фонило хорошо контролируемой яростью. Ничего нового. Сонхва разозлено цыкает, позже осознавая, что они были не одни. И с подозрением смотрит на друга. Уён расплывается в самой коварной из своего арсенала улыбке. Конечно же он никому ничего не расскажет, зато будет воодушевленным зрителем в первом ряду, да еще и с таким набором спойлеров.