Синее на черном, красное на белом

Мир не состоит из зелёных деревьев, звука раздавленного стекла и улыбающихся лиц старух. Он состоит из всего сразу, собранного двумя глазами. Но труднее видеть границу красоты чистого между чёрным и белым. Двух губ, вечно целующих друг друга до крови, которая выпивается только ими. Какого цвета тысячи лиц в темноте? Если вы закроете глаза, то увидите музыку — это те особые звуки, которые нельзя услышать. Этот мир отделен от других возможностью всегда быть рядом. Не пытайтесь, вдруг страх перекинется на стоящего рядом с вами, потому что общий ужас — это ещё более чистый цвет, чем чёрное и белое. Есть тайны, которые не могут быть убиты. Это тайны, принадлежащие всем сразу. Во сне, закрывая глаза, ты слышишь те краски, которые нельзя увидеть, пока ты дышишь и думаешь. Жизнь всегда подскажет, как обмануть самого себя среди чёрного и белого. И всё же… Какого цвета тысячи лиц в темноте (Ульяна Цуканова)

***

Думая о красках лиц, Константин курил, сидя на журнальном столике перед диваном, на котором сейчас лежала Ольга, и разглядывал её. Перебирая разные воспоминания и поднимая в себе диаметрально противоположные эмоции. Как той ночью у костра, когда он смотрел сверху вниз на неё, спящую и прикрытую его курткой. Как ему тогда, два года назад, нестерпимо хотелось прервать эту мнимую безмятежность. Провести пылающей лучиной по коже между пальцев или заставить вздрогнуть и задохнуться от одного только его вида с раскаленным лезвием в руках. Но он сидел и ничего не делал, хотя плечи её так и манили. Просто выдыхал клубы дыма и прожигал взглядом дыру в нетронутой (пока) Ольге. Две другие пленницы у костра жались слева от него, трясясь и обнимаясь. — Хватит зубами стучать, спите уже! Я и так слишком зол, на эту вот… спящую красавицу. Вас ещё усмирять не хватало. Не обманывал. Единственное, что сдерживало его порыв вытрясти из девушки все остатки сна — это нежелание поднимать шум посреди этой глуши. Криков испуганных птиц, визгов, разносящихся по округе, и не хватало ещё непрошеных гостей. Куда проще смотреть и представлять её, барахтающуюся под его умелыми руками. Чтобы сдержанный стон принадлежал только ему. А сделать с ней он мог многое. Но не делал — на то была причина. Ольга тогда спала «без задних ног». Будто не было той опасности, сидящей рядом и буравящей её в упор. Смелая девушка, организовавшая побег всех пленниц, она не ожидала столкнуться с ним в самый неподходящий момент. А в результате пробежки в пять километров была настолько вымотана нахлынувшим адреналином, что вырубилась, как только они устроили привал. В отличие от двух других девушек, не находящих покоя и копошащихся рядом, она с чего-то верила в приоритеты. Опрометчиво было вот так терять бдительность. Но тогда у него были связаны руки. Это неимоверно бесило, но он молчал. А вот сейчас его ничего не сдерживает. Остается лишь дождаться, когда она очнётся. *** Реальность возвращалась тяжело. С ватной головой вначале Ольга не понимала, где находится, да и вообще, что произошло. Когда со стоном и скрипом вспомнилась лавочка в парке, и девушка в ужасе дернулась встать, во всем теле отдало ощущениями отходняка, как после жуткой попойки. Её перекосило. — Я бы не советовал делать таких резких движений, — спокойным тоном заявил голос, который и без того приводил Олю в плачевное состояние. Она сжалась в комок и встретилась с Константином глазами. Осознав свою участь, блеклыми от отхлынувшей крови губами с отчаянием пролепетала: — Ты меня похитил… Ч… что ты собираешься делать? — Над этим я пока ещё думаю. А для начала, скажи мне, что ты забыла в моей клинике? И что ты там про меня наговорила своей подружке? — Я понятия не имела, куда иду. Если бы я только знала… Какой ужас! Господи, за что? Почему всё снова повторяется?! — Не смеши меня: сегодняшняя встреча далеко не похожа на позапрошлогоднюю! Может, тебе напомнить почему? — Не трогай меня, нет! Пожалуйста, ты и так уже сделал столько всего… — Ты сама нарывалась и попадала в мой кабинет с дивной регулярностью. Ничего такого не припоминаешь? Они тебя больше пугали, и что-то ты не возражала задерживаться на моем столе подольше! — А ты и рад был резать меня и жечь! Наживую! — выпалила она, не задумываясь, что ещё сильнее его разозлит. Хотя на самом деле злило его другое: эти отвратные мольбы и слёзки. Почему сейчас? Он скорее ждал их тогда, два года назад, а вместо них она хватала его за рубашку, сжимая так, что на несминаемой ткани оставались заломы, и держалась, будто боясь, что если отпустит — не выдержит боли. Почему у этой девчонки теперь всё наоборот? Трясётся как осиновый лист и разводит сырость. Бесит. Ещё секунда — и он точно прекратит её стенания. Но Оля, испугавшись расплаты за свой выпад, уже сама затихла и замерла на диване, поджав ноги под себя и боясь даже вздохнуть. Константин же, не переставая смотреть на свою жертву, потянулся за пачкой и снова закурил. На интересующие вопросы она ему не отвечает. Может и правда напомнить, как всё было? В то время она вела себя гораздо спокойнее. — Угомони её! — сказал один из двоих, заталкивая Олю в его «кабинет». — Будет сделано, — коротко отозвался Константин. — Подойди. Дверь закрылась, девушке ничего другого не оставалось, как молча исполнить его приказ. Он снял с нее кофту, повернул к столу и заставил лечь на живот. Не говоря больше ни слова, пододвинул поближе аппарат и включил. Надел перчатки и продезинфицировал участок спины. Одной рукой удерживая предплечье, начал прикасаться раскаленным жалом к её коже на лопатке, тщательно выводя рисунок, не обращая внимание на дрожь под второй рукой и раздающийся вой из её уст. Приятно пахло жжёным биоматериалом, на плече красным рисунком запылало крыло бабочки. Махаон. Девушка держалась как могла, молча перенося последующую обработку. Именно этот рисунок она назвала «произведением» своей подруге Светлане. Призналась, только увидев мучителя снова. А сейчас дар речи совсем пропал от нового шока. — Знаешь, как говорят о случайностях? — произнёс он, имея ввиду их встречу. — Два раза это совпадение, третий — уже закономерность.