История изменений

      Как, как, ну как это всё могло произойти? Внутренний голос настойчиво подталкивал меня совершить какие-нибудь активные и решительные действия, нужно было срочно что-то предпринять. Но что? Пока что я расхаживала туда-сюда перед сидящим на кровати Донателло, закутавшись в белый халат — основательно, насколько это вообще было возможно.       Мутант молчаливо наблюдал за моими похождениями. Всё ещё расширенные зрачки и туманный взгляд, блаженно блуждающий по моему телу, отвлекали от раздумий. Так же, как и явный стояк, гордо вздымающийся из-под одеяла, переброшенного через его колени. Но я изо всех сил старалась сосредоточиться на главном (по правде говоря, на чём угодно, лишь бы не на Донни) и самостоятельно понять, как мы до такого докатились. И пока что ничего путного сообразить не могла.       — Может, вернёшься в кровать, — Донателло мягко похлопал поверх одеяла рядом с собой, — и мы всё обстоятельно обсудим?       Ага! Как же! Хотя босыми ногами я ощущала неприятный холод, сводивший ступни. Но даже это не было весомым поводом вновь уложиться к нему в койку. После заявления о том, что он собирался уничтожить мой «Львиный» мир, страх за саму себя как-то померк. Поэтому я набралась наглости и полезла в его комод. Под молчаливое наблюдение (и, кажется, он был вовсе не против того, что я рылась в его вещах) во втором ящике я нашла пару тёплых носков, а в нижнем — спортивные трикотажные штаны вместе с толстовкой. Отвернувшись от мутанта, я облачилась в его одежду так, что абсолютно ничем не «сверкнула». Опыт, помноженный на годы!       И вот теперь я была во всеоружии. Встав перед Донни, я упёрла руки в бока и очень неодобрительно сверлила его взглядом. Однако мой воинственный настрой не произвёл на мутанта должного эффекта. Он откинулся чуть назад, склонив голову набок, и удовлетворённо рассматривал мой внешний вид. Его одежда, конечно, была мне чрезмерно велика. Одни только штаны я натянула гораздо выше пупка, а длинные рукава толстовки всё время спадали и болтались, как у грустного Пьеро . Совершенно непонятно, чего очаровательного во всём этом мешковатом облике находил мутант.       — А теперь поясни, что ты имел в виду под уничтожением моего «Львиного» мира? И зачем вообще это нужно? — а на этом фоне такие не самые важные вопросы из серии: почему я проснулась в его спальне и зачем он продолжал убедительно гнуть романтичную линию? — отошли на второй план.       — А ты до какого момента подслушала?       И нет, он вовсе не укорял меня за этот нелицеприятный поступок, а действительно был озадачен.       — Ну, то, что я и любовь тебя волнуют так же, как сферический конь в вакууме.       — И всё? — искренне удивился Донателло, будто бы даже расстроившись.       Я кивнула, а весь мой боевой настрой как-то резко сник. Похоже, я пропустила самое интересное. Мутант тем временем задумался, а я, кажется, как и он, не могла понять: то, что я так невовремя ретировалась — это было хорошо или плохо?       — Лукавить не стану, сферический конь, к тому же в вакууме — действительно волнующая тема. Правда, абсурдная. Но, как я смог заключить из личного опыта, второе никак не исключает первое, — удивительно откровенно поведал Донни, казалось бы, выжидая от меня какой-то дальнейшей реакции. Смотрел так, как будто надеялся, что меня вот-вот озарит. Только вот в чём?       — Да, спасибо большое за пояснения, — хотя я ни черта не понимала, зачем и почему мы продолжали обсасывать интригующую тему с конём, — но давай сразу перейдём к тому моменту, когда ты принял решение уничтожить «Львёнка».       — Странное, конечно, название для мира, — по-доброму хмыкнул мутант.       А во мне вновь стал разгораться огонёчек кровожадности. Это он не ведал, какое ещё я могла придумать название и в довесок аннотацию для его мира — целую стопку на выбор, и каждая из идей ему бы вряд ли пришлась по душе.       — Но, чтобы ответить на твой вопрос, мне придётся начать с самого начала. Поэтому, — он посмотрел вниз — эрекция по-прежнему не покидала нас, — подождём ещё немного, затем сделаем кофе, и я всё тебе расскажу.       — Отлично… — некоторое время я переминалась с ноги на ногу, неловкость усиливалась, но «нефритовый жезл» никак не хотел укладываться баю-бай, а стоять над его душой я больше не собиралась. — Так, ты пока подумай о котятах, ну, тех, что больше не мурлыкают, а я пойду сделаю нам кофе и подожду тебя в гостиной.       — Надеюсь, ты любишь холодные напитки, — гений, стараясь скрыть улыбку, прикусил уголок нижней губы, намекая, что нам придётся подзадержаться с беседой. А я остолбенело рассматривала мутанта, поражаясь тому, что его совершенно ничего не смущало.       Несмотря на его откровенную притягательность, я подозрительно сощурилась. Да уж. Гений взаправду умудрялся шутить в столь неординарной ситуации. Ну да, действительно, подумаешь, что под одеялом возвышался Эверест, так сказать, третий молчаливый присутствующий, совершенно ничем не помогающий мне в данный момент. А чем, собственно, я могла помочь Донни или же его конкретной части тела? Нет, в целом, очень даже представляла, но совершенно не планировала унимать страсти мутанта — никаким из доступных мне методов. К тому же странная перемена, творившаяся с ним, изрядно напрягала. Разве настоящий и привычный мне Донателло стал бы так себя вести и уж тем более откровенно вожделеть связи со мной?       — Да что с тобой случилось? — я напоследок смерила гения критичным взглядом, надеясь, что всё же он — это он, а не очередной клон, и закрыла за собой дверь.       В гостиной никого не оказалось. В тишине убежища я не различила присутствие кого-либо ещё. Вероятно, Майки и Лео действительно направились на поиски Рафа. Неловко, конечно, было умалчивать о его реальном местонахождении, но с этим я буду разбираться чуть позже.       И, кстати, о птичках, то есть о клонах. На кухонной столешнице я приметила небольшой ножик, идеально поместившийся в карман штанов. И это была моя подстраховка, на случай, если придётся рассыпать ещё одного лже-визитёра.       Взглянув на настенный циферблат, я могла лишь удручённо вздохнуть и развести руки в стороны в немом вопросе. И как по этим стрелочкам можно было понять — сейчас пять часов утра или же семнадцать вечера? Не самая практичная вещь под землёй. Но точное время меня сейчас не особо заботило. На горизонте маячили куда более серьёзные вопросы.       И перед тем, как получить долгожданные ответы, я намеревалась сделать крепкий бодрящий кофе. Но вопреки желанию, сладить с местной кофеваркой мне не удалось. Уникальный самодельный аппарат, отчётливо пахнущий кофейными зёрнами, чем только не был напичкан. Мой гуманитарный мозг мог во всех красках и эпитетах описать причудливую технику со всеми её разнообразными кнопочками и ручками, но разобраться, как же всё-таки она включалась — увы, не мой профиль. Поэтому, устав ломать над ней голову, я направилась к себе домой — родная гавань, где всё знакомо, привычно и обыденно. Дом, милый дом.       Однако проход в мой мир почти полностью преграждал увесистый лист фанеры. Чуть отодвинув его в сторону, я увидела знакомое пространство. Но как только я открыла дверцу шкафа и переступила порог, на меня тут же накатила внезапная паника — обдала, как ушатом холодной воды. Я с ужасом осмотрелась и осознала, что совершенно забыла об очень важном! И жалостливо протянула:       — Сёма? Котик? Ты где?       Так вот что означало попасть под воздействие Некто. Ведь мне за всё это время ни разу не приходила в голову мысль о коте. Что само по себе было невозможно! У нас с ним с течением прожитых лет выработалась особая чело-кошачья связь — само по себе явление монументальное и нерушимое. А это определённо означало, что и меня постиг недуг неведомого влияния — плюс один пунктик в копилочку страхов. Ведь если Некто был способен заставить меня забыть о Семёне, то что ещё этот котоненавистник мог со мной сделать?       Теперь же мне стало понятно поведение Леонардо. И до одури его жаль. Мало того, что в его реальности лидера побуждали испытывать ко мне чувства, так ещё и в «Львёнке» чуть не запудрили мозги с левыми воспоминаниями и двойной жизнью. Подумалось, что надобно захватить для Лео шоколад, ибо ничего другого приободряющего в квартире не имелось. Собственно, плитка молочной «Алёнки» отправилась в карман к ножику.       Облазив все укромные и излюбленные места животинки, я поняла, что кота нигде нет.       — Да, его здесь нет, — подытожил Донателло, смотря на меня сверху вниз, пока я выкарабкивалась из дальнего угла нижней полки шкафа-купе. — Перед походом в тот мир я взял на себя смелость от твоего лица попросить матушку забрать кота на время твоей командировки.       А вот и подъехали очередные подробности наглого распоряжения моей жизнью, да ещё и мать мою посмел вмешать! И когда он только успевал это делать? Но и этот вопрос пришлось отодвинуть на второй план. Главным по-прежнему оставалась необходимость понять, что замышлял гений, и предотвратить гибель мира. Ясный морозный полдень за моим окном подсказывал, что в Нью-Йорке сейчас было пять утра — самое время для свершения геройских поступков и пресечения злых замыслов.       Встав с колен и по-деловому закатав рукава толстовки, я пригласила мутанта на кухню.       Присаживаться Донателло не стал, вместо этого в проходе между коридором и кухней он подпёр плечом стену и наблюдал за моими действиями. Я знала, какую кружку он предпочитал — именно в неё я сейчас заваривала кофе. Моя наблюдательность в бытовых мелочах вызывала гордость, но не приносила должного удовлетворения, по крайней мере, в данный момент. Я не стала строить догадок насчёт того, как, зачем и почему он собирался уничтожить целый мир — это я и так скоро узнаю, но отчаянно тянула время. Ведь совершенно не представляла, как его остановить.       Сделав для себя порцию напитка, я кивком головы указала на шкаф. Если уж и разбираться, то только за пределами того места, куда после (вполне даже вероятно) я смогу убежать рыдать или биться в истерике, или же всё вместе и сразу.       Расположившись за круглым обеденным столом напротив Донателло, я шумно отпила первый глоток горячего кофе и кивнула, готовясь выслушивать во всех подробностях гениальный план, который, должно быть, был непременно злой и коварный.       Мутант был последователен и, как обещал, начал с самого начала. Благо кратко, акцентируя внимание только на действительно значимых вещах. Таких, как я — разрушительница его привычного мира и в последствии спасительница от печальной концовки оригинальной истории, не вмешайся я в неё.       Вторым значимым пунктом являлся кристалл. Эта инопланетная технология не имела аналогов, даже мало-мальски схожих признаков с известными земными источниками энергии. Именно из-за подключения кристалла к серверу случился прорыв пространства, где Донни открылась истина о том, что его Вселенная являлась в моей версии Вселенной — вымышленной, как и он сам. Однако фишка этого розового камушка на этом не заканчивалась. Поскольку он не только содержал в себе неисчислимый заряд энергии, но ещё имел свойство менять структуру вещей, преобразуя их на молекулярном уровне в нечто иное, похожее на смесь органических и неорганических веществ, что в наших реальностях попросту было невозможно. По крайней мере, на текущих уровнях технологического развития.       Мимоходом Донателло упомянул историю, которую создал, чтобы изолировать друг от друга наши Вселенные. Однако на этом кристалл дал осечку. Святую веру гения в собственную непогрешимость мне было лень оспаривать. Так-то этот горе-рассказ я даже не видела, поэтому доказательной базы у меня не было, чтобы ткнуть мутанта носом в текст, через который всё пошло наперекосяк. И как бонусом — именно кристалл создал первоначальную брешь между нашими мирами, а затем соединил их, оставив нам лазейку через мой шкаф.       Затем настала очередь Некто. В его реальности никто из нас не сомневался. Получалось так, что в наш дуэт упорно вклинивалось третье лицо, ненавязчиво заставляющее совершать несвойственные нам поступки. Кто это был — никто из нас не имел ни малейшего понятия. Причина появления — неизвестна. Мотив — вообще за гранью понимания. До определённого момента Донателло считал, что Некто не представлял особой угрозы. Ведь так или иначе мутанту удавалось действовать вопреки — не всегда, но в основном. И гений всё ещё считал, что первостепенной задачей таинственной личности являлось отвлечь и сбить его с намеченного пути. Ведь основная цель Донни заключалась в том, чтобы полностью и навсегда разделить наши миры. А этого, судя по всему, Некто не желал.       И о мирах. Эти новые проходы непредсказуемо появлялись исключительно из-за меня — упёртый гений был в этом категорично убеждён. Хотя имелся нюанс, о котором я до сих пор умалчивала. В комнате Рафаэля находился ещё один проход, ведущий в мой же мир, но в другую часть страны. И поводом появления этой двери (то бишь люка в потолку) являлась не я. Как минимум, сам Рафаэль или же Божественная Сова — его создатели. А я не при чём — в этом вопросе мои руки кристально чисты. Как и в том, что сказочная дверь с озверевшими мышатами принадлежала Лео. Но и здесь Донателло нашёл контраргумент — печеньку с предсказанием подарили мне и только с моего благословения она была разломана.       Но можно было бы закрыть на всё это глаза, если бы не один нюанс. Здесь мне пришлось прям напрячься, чтобы понять все эти научные теоретические явления, о которых умник, отдать должное, старался говорить простым языком, сравнивая вездесущую материю с ломтиком сыра. Каждый новый межвселенный проход оставлял за собой условную дыру, истончающую слой нашей материи-пространства. Рано или поздно это приведёт к необратимым последствиям. Ведь если сравнивать Вселенную с её уникальными законами и физическими свойствами с некой упорядоченно работающей системой или же организмом, то, вероятнее всего, в ней вскоре образуются процессы, остро реагирующие на стороннее вмешательство и попадание в неё инородных материй. В общем, шутки с пространствами плохо для нас закончатся. И чтобы этого избежать, меня нужно было переместить в мир Донни и раз и навсегда разъединить наши миры. Причём как можно скорее.       И у гения был план с большим таким «но» — реализация его изначальной версии заняла бы чрезмерно много времени, а к тому моменту наши пространства могут попросту до неприличия изрешетиться. И ничего хорошего мы по итогу не получим.       А вот теперь мы подбирались к действительно важному моменту, который я пропустила, уйдя хандрить в автобус.       — Отвечая на твой вопрос, решение уничтожить «Львиный» мир я принял сразу же, как только узнал о нём. Мне нужно было самостоятельно побывать там и произвести предварительный анализ на возможность исполнения запасного варианта. Всё, что я там видел, свидетельствовало о том, что он обречён. Им больше нечего терять. Ты сама говорила — миру хана, — процитировал меня умник.       — Да мало ли что я говорила! С каких это пор ты решил слушать меня? Хотя погоди, — я наконец-то додумалась спросить о главном: — А в чём заключается суть твоего нового плана и зачем?.. — но меня прервал звук открывшейся двери.       Лео с Майки вошли в логово. Как и ожидалось, Рафаэля с ними не было. Однако я и так это знала.       — Мы прошлись почти по всем местам, где бы Раф мог быть, — понурый лидер скинул баул с припасами.       — Последний раз маячок фиксировал местонахождение Рафа в его комнате, затем отключился, — будто бы обиженно Майки небрежно швырнул планшет на центр стола. — Но вот куда он мог запропаститься? — мутант со скрипом отодвинул стул и уселся к нам за стол. — Кстати, а долго мы бродили по миру с зомби?       — Ровно неделю, — тут же ответил Донни.       — И за это время он ни разу не появился дома, — констатировал весельчак.       — Вероятно, он мог угодить в неприятность, — хмуро предположил лидер, присоединяясь к застолью.       — Или же решил нас кинуть, — теперь уже без «будто бы обиженно» — Майки был не просто огорчён, а натурально злился. — Небось завёл себе подружку на поверхности, ходит там с ней за ручку, милуется-целуется, — язвительно скривился мутант.       В целом, Майки был недалёк от правды, но я по-прежнему делала вид, что не знала истинной причины отсутствия здоровяка. Но неделя — не маленький срок. Однако, как только я получу полноценный ответ от Донни, следующим по списку неотложных занятий — связаться с Божественной Совой. Надеюсь, у них действительно сейчас всё гладко.       — А я тут, между прочим, — младший продолжал разоряться, — в его отсутствие мир пытаюсь спасти!       — О! Неужели «Львёнка»? Тогда и я тоже! — поразительно, что наконец-таки хоть кто-то оказался на моей стороне. — Только я всё ещё не в теме. Так в чём суть твоего плана? — и я обратилась к удивительно спокойному Донателло. Мутант деликатно пригубил остывший кофе, некоторое время размышляя, а затем продолжил, проникновенно заглядывая в мои глаза:       — Я хочу, чтобы ты предельно чётко осознавала одну простую вещь: мы действительно в большой опасности, покуда не закрыты все межвселенские проходы. Мой изначальный план заключался в том, чтобы сконструировать и создать аппарат, способный помочь кристаллу выдать максимальный заряд энергии, тем самым закрыв все бреши.       — И в чём проблема? Один ты уже создал, — я указала в сторону лаборатории — там находилось его изобретение, с помощью которого он лишил меня возможности влиять на их мир посредством фанфика.       — А в том, что, согласно расчётам, он должен быть действительно огромным — на его постройку у меня уйдут годы, но мы не можем столько ждать. Затем я стал размышлять, что для этой цели вполне бы сгодилась электростанция — в пригороде Нью-Йорка имеется такая.       — Ну вот и замечательно, жахнем кристаллом оттуда, — я взглянула на Майки, ища в нём поддержки, но, судя по его скорбному виду, мне не до конца были известны все «болевые» точки гениального плана.       — У меня для тебя неутешительные прогнозы. Чтобы закрыть все бреши, импульсный заряд кристалла должен выдать поистине разрушительную мощь, но при этом я не хочу, чтобы ни мой, ни твой мир пострадали. И только поэтому я планирую произвести взрыв из иного пространства. Будем считать «Львиный» мир нашим полигоном для испытаний.       — Взрыв? — ужаснулась я. Так вот в чём была загвоздка.       — Да, — Донни отвёл взгляд, ведь выражение моего лица предельно чётко говорило о всех моих эмоциях и мыслях на этот счёт. Затем, чуть погодя, он примирительно добавил: — Точнее, даже не взрыв, а импульсный заряд, если тебе так будет комфортнее.       — Комфортнее? — остолбенело повторила за мутантом. — И где, прости, ты планируешь там бабахнуть кристаллом?       — На атомной станции, — без затей поведал гений.       — Прекрасно, просто прекрасно, — я, как автомобильный болванчик, продолжала безостановочно кивать головой, судорожно переваривая полученную информацию. Словосочетание «взрыв» и «атомная станция» не представлялись мне безопасным явлением.       А ведь Ева меня предупреждала с самого начала, что мы не просто так посетили АЭС, что у гения был конкретный мотив. И не просто так Донни повёл меня на романтическую прогулку к генератору. Он хотел убедиться в его работоспособности. Всё это было заранее спланированно. Мутант прекрасно осознавал, что собирался погубить моего «Львёнка».       — Если всё изначально было предрешено, тогда зачем мы вообще помогали Еве?       Донателло невесело усмехнулся, понуро склонив голову. Едва ли мой вопрос казался ему рациональным и уместным.       — Порой твоя наивность граничит с глупостью и не перестаёт поражать, — он устало потёр ладонью шею. — Да и я не лучше. Нужно было сразу вырубить девчонку и следовать к АЭС.       — И что же тогда тебя остановило? — с глубочайшим разочарованием я смотрела на Донни и, к несчастью, узнавала в нём прежнюю версию. Холодный, рациональный, бездушный, отрешённый. Он готов был смести со своего пути любого, кто осмелился бы препятствовать его планам.       — Ты, — легко и непринуждённо признался гений. — Мне подумалось, что тебя это расстроит.       — Спасибо, что так трепетно относишься к моим чувствам, — и никаким «спасибо» от меня не пахло, — однако я против. Мы не можем так поступить! Ни с Евой, ни с её миром! — увы, это был мой единственный контраргумент.       — Можем. И поступим, — неожиданно строго отчеканил мутант. — Это не какая-то там моральная щепетильность, а банальный инстинкт самосохранения.       Донателло умел сбивать наповал своими логическими рассуждениями и выводами. Я знала, что неминуемо проиграю ему, и в надежде посмотрела на остальных братьев. Майки явно не нравился план гения, но, видимо, он тоже не знал, как его предотвратить. Леонардо, судя по всему, занимал сторону Донни.       — Мне необходимо создать антиполе, — спокойно продолжил мутант. — Для обычной материи оно вполне безопасно, но в момент дестабилизации, когда нейтринные структуры распадаются, высвобождается излишек энергии. Знаешь, что это может означать?       Даже пытаться не стала предположить и отрицательно махнула головой.       — Теорий масса, но с вероятностью в пятьдесят процентов выпущенный импульс кристалла будет эквивалентен заряду урана, который взорвётся внутри реактора. И всю эту мощь можно смело помножить на сто. Или же, — так же спокойно и равнодушно продолжил гений, — с той же процентной вероятностью вся энергия во время распада высвободится в виде светового излучения. Проще говоря, это будет попросту сильная вспышка. Возможно, не совсем безопасная, но не уничтожающая.       — Да, но если дело не обойдётся одной вспышкой, то ты устроишь их планете техногенную катастрофу?! — я всё ещё никак не могла поверить в замысел Донни, а точнее в то, что он действительно готов был пожертвовать целым миром, ставя на нём эксперимент.       — Ты переживаешь за зомби? — холодно спросил гений и надменно приподнял надбровную дугу.       — Представь себе, да. С учётом того, что они непонятно как существуют в мёртвом состоянии, так они ещё способны к мутациям. И ты как раз предлагаешь создать для них благодатную среду. Но там же ещё есть люди, и как им, по-твоему, выживать в зоне отчуждения?       — Во-первых, рано или поздно это бы и так произошло, — Донателло вновь припомнил мои слова. Ведь я сама говорила, что атомные станции без присмотра и регулярного обслуживания — бомба замедленного действия. — Во-вторых, дело даже не во взрыве как таковом. Мощность взрыва и зона радиационного поражения будут не столь значимы, ведь при влиянии на материю-пространства, сохраняется высокая вероятность того, что их мир попросту схлопнется. Исчезнет, как будто бы его и не было. Мне жаль, но при любых раскладах «Львёнок» обречён.       — И всё равно я не согласна! — я выскочила из-за стола, подтягивая на ходу спадающие штаны. Мне катастрофично не хватало времени придумать какую-либо альтернативу. — Я не буду ими жертвовать!       — А кем тогда будешь? — хмуро спросил он, поставив меня в тупик. Кажется, у умника заканчивалось терпение вести со мной рассудительный диалог.       — Никем!       …Кем-кем-кем… — протяжное эхо прокатилось по убежищу, потонув в дальнем отсеке. Как только оно стихло, Донателло протяжно вздохнул и с возмутительно небрежливым сочувствием спросил:       — Тяжело, неверное, тебе живётся с мышлением, как у сардины?       — Чё? — я застыла на месте, совершенно не понимая, к чему подобным заявлением он хотел меня подвести.       — А то, что оно плоское и однобокое. Ты хочешь остаться хорошей? Поддерживаю. Не хочешь решать проблемы вселенских масштабов? Понимаю, занятие не из приятных. Однако кто-то должен взвалить на себя это бремя. Либо твой мир, либо мой, либо «Львиный». Выбирай.       Я вновь поочерёдно взглянула на мутантов. Леонардо на пару с Донни уже всё решили, а вот в Майки я заметила огонёк сомнений. Ему претил выбор старших братьев, значит, в этом я была не одинока. Однако в нашей «ничьей» не хватало одного решающего голоса. И это даст мне фору, чтобы придумать, как иначе разрулить ситуацию.       — Предлагаю дождаться Рафаэля и проголосовать.       — Да что ж такое… — раздражённо протянул мутант и в отчаянье всплеснул руками. — Если тебе не затруднительно, не могла бы ты по возможности подрезать свою любовь к абстракциям вроде демократии, цивилизационным выборам, равноправию и прочим идиотским прогрессивным идеям. Когда наши миры буквально начнут рваться на части, мы будем вынуждены вновь вернуться к этому непростому выбору, только вот к тому моменту у нас не останется времени, чтобы хоть что-то исправить и спасти!       Донателло резко встал из-за стола, отошёл на несколько шагов и опёрся руками о кухонную столешницу. Стоя к нам спиной, он старался унять сбивчивое учащённое дыхание.       — Я знал, что ты будешь противиться очевидному и единственному решению, прекрасно это знал, — сетовал умник, с силой сжимая край столешницы, — поэтому и хотел оставить тебя в неведении. Сделать, а уже потом поставить перед фактом. Лишь затем, чтобы избавить тебя от этой ноши. От необходимости совершить жуткий и несправедливый выбор. Но кем-то нам придётся пожертвовать, хотим мы того или же нет. Можешь считать меня кем угодно: предателем, подлецом, уродом. Плевать! Мне всё равно! Я просто хочу жить! Жить с тобой!