Сбежать

Утро Мару началось с обычного бодрящего кофе. Она помыла голову, вылезла из душа и ступила на потоптанный банный коврик, который давно было пора заменить. Мокрые волосы пахли сегодня мятой, а не гарью, что было довольно редким явлением, Мару замотала их в шершавое полотенце и склонилась над умывальником. Прошло несколько дней с тех пор, как Мики Шиба узурпировала квартиру Мару и подселила к ней чужаков из Сасадзуки. Они не предоставили Мару больших неудобств, к каким она готовилась сперва. Любую проблему можно решить, для этого Мару всего-навсего понадобилось сворачивать около дома не налево, а направо — подальше от сожителей, прямиком на улицы престижных баров и ночных клубов и возвращаться домой поздним-поздним вечером. Единственным квартирантом, кто пересекался с ней, был Мао. Ранним утром оба собирались на работу, пили кофе, а иногда даже вместе выходили из дома. Они перебрасывались короткими фразами, пока ждали лифт или спускались вниз, и так до ограды комплекса. Сегодня же утро выдалось несколько необычным. Мару вышла из ванной совсем нагой и тут же забежала обратно. Вид со второго этажа открывался на четверых спящих мужчин, о которых Мару забывала каждое утро. Трое из них — демонические вояки, последний, Норд Юстина, проживавший в Японии под именем Хироши Сато. Мару вздохнула, взяла махровый белый халат, какие выдают в высококлассных отелях в качестве сувенира. На кухне она сделала кофе и треском кофеварки разбудила Мао. Она стояла у окна, наблюдая за рассветом, медленно окутывавшей город розовой пеленой, туманом, что дымчатыми волнами растекался по улицам и отблесками вывесок в лужах. Солнце поднималось, расписывая небо коралловыми разводами и теплыми кляксами облаков. — Это капучино? Или флэт? — спросил Мао, широко зевнув, — Я всегда их путаю, на курсах бариста по шапке получаю… — Маркиато. — М? Мао почесал затылок, впервые слыша о таком напитке. — У нас в кафе такого нет… — А жаль! — Мару поставила на стол пустую чашку. Собираясь уходить, она все-таки сжалилась над парнем и объяснила, что к чему. — Капучино — это три равные части: эспрессо, молоко и пена, а флэт — два эспрессо, молоко и чуть-чуть молочной пенки. Его очень любит Керо — мой начальник. Ценитель открытого вкуса, так сказать. — Ага! А Маркиато? — Это двойное эспрессо из зерен либерики средней обжарки, пятьдесят ирландского виски и теплое вспененное молоко! — Звучит… погоди, это ты сама рецепт придумала? — Попробуй. — Нет, спасибо, — Мао отодвинулся от кружки с кофе, что протянула ему Мару, заведомо зная, что виски там не пятьдесят а несколько больше. — Ашиес сказала, ты готовила ей что-то сладкое с шоколадным сиропом. Это же был не твой фирменный, да? — Если бы я приготовила им маркиато — никто бы об этом никогда не узнал. Она подмигнула парню, и он еще долго думал, сделала она это осознанно или не заметила. Мао знал, что мирная жизнь в Японии способна изменить кого угодно, но за эти несколько дней он заметил, что правило это никак не распространялось на Маркеллу. Она оставалась такой же, какой была в их последнюю встречу на Энте Исла. Внешне и душой. Это радовало парня, хоть и означало, что формула дала сбой. Тяга Маркеллы к новаторству и свершению открытий в прошлом пусть и доставляла демонической армии непомерные хлопоты, но была тем, что объединяло их с молодым владыкой. Они были братьями по оружию, товарищами по несчастью и всегда вместе в поисках приключений. Мао был рад, что запал Маркеллы остался тем же спустя столько лет. Радовало его и то, что он может теперь позволить себе такую роскошь, как совместный утренний кофе. Все как в детстве. В те времена их близость кровным братьям могла лишь сниться. Что их разлучило? Порой Мао сам задавался этим вопросом. Спустя годы причина стала казаться до смешного незначительной, но признаться в этом Мао не позволяла гордость. Все, что ему оставалось — надеяться, что Маркеллу ее гордость останавливает от того же.

***

Как бы того не хотелось Мару, на работу она пришла вовремя. Сегодня у нее вполне себе было настроение опоздать, но ноги сами повели ее в главный филиал Сейкай. Зайдя, она стянула шлем с головы и положила его на стойку ресепшена. В кабинете она закрыла за собой дверь и сквозь стекло увидела махавшего ей Рагуэля. Он вновь появился в больнице, Мару сперва засомневалась, не чудится ли ей кудрявый мужчина, так напугавший ее недавно в Сасадзуке. Она снова помахал ей, по всей видимости забавляясь ее настороженным лицом. «Мы друзья, помнишь?» — прочитала Мару по его губам и закрыла дверь на замок. Ангел усмехнулся, пожал плечами и тут же исчез. Пальцы Мару дрогнули и соскользнули с защелки. — Что за черт… чего он от меня хочет… Она сделала пару шагов назад и в тот же миг в запаску из соседнего кабинета вбежал Керо. Он использовал эту дверь всегда, когда ему нужно было экстренно попасть к Кагаяки. Одет он был в синий костюм, соблюдавший привычную для Накамуры строгость. Волосы на голове слегка взъерошил поток воздуха, а сам мужчина немного запыхался. — Ты ангела не видела? Мару драматично схватилась за сердце и уперлась руками в рабочий стол. «Клянусь, я залатаю эту дверь» — подумала она, будучи не впервые напуганной скрипом петель, казалось бы, новейшей стеклянной двери. — По больнице гуляет Рагуэль. Он смотритель за падшими ангелами и очевидно разыскивает Лайлу. — Лайлу? О, Лайлу, да… — девушка отвлеклась на бумажку, лежавшую на столе. Сама она не оставляла таковой вчера, и вряд ли бы Керо, имея ключи от всех кабинетов, стал бы мусорить здесь. — Что там? Что ты нашла? Записка была клочком желтой бумаги, вырванной из тетради в клетку, на котором корявыми буквами было написано: «Я могу помочь». Мару решила, что таким почерком должен писать либо ребенок, либо ангел, не так давно выучивший парочку кандзи. — Говоришь, Рагуэль беспокоит? — Мару достала из кармана визитку, полученную все в той же Сасадзуке. Буквы на бумажках чем-то походили друг на друга. Она протянула визитку Керо. — Его номер. Не знаю, поможет ли, но это все, что у меня есть. Не спрашивай, откуда. — Вообще-то я пришел попросить тебя постеречь Лайлу, пока я занимаюсь барьером. Если двое встретятся, ей может не поздоровиться. — Хорошо, босс. Беги, клей барьер. Мару сунула визитку и записку в карман.

***

— Что ты делаешь? — поинтересовался высокий светловолосый парень, завидев Урушихару на кухне. Он только что проснулся и уже сейчас чувствовал себя подавленно, ведь проворонил завтрак своего повелителя. Он потер слипавшиеся глаза и натянул на себя черную кофту с длинным рукавом. — Что же я могу делать около микроволновки в напряженном ожидании? — Не паясничай. — Не командуй. Не у себя дома. Ашия впился в Урушихару долгим и неодобрительным взглядом. Ему никогда не нравился тот тон, который генерал Западного Континента выбирал для общения с ним и с их господином. Он дождался, когда чудо-машина разогрела Урушихаре миску со вчерашним удоном и молча забрал ее с собой в другую комнату. — Ты совсем? Это мое! — Твоего тут нет, — отвечал вскипавшему Урушихаре Ашия. — Ну ты… Его прервало проявление Цубасы, укутанной с головой в одеяло, с заспанным и мрачным лицом — таким оно было каждое утро, очевидно, по утрам она не могла выносить никого вокруг. Завидев по обычаю Норда, она закрывала глаза, стискивала зубы и на его «доброе утро» отвечала тяжелым молчанием. В худшем случае она могла громко стукнуть стаканом или первым попавшимся чем угодно, намекая на желание уединиться в столь раннюю пору. Это был тот единственный миг, когда ей хотелось, чтобы все исчезли хотя-бы на каких-то полчаса. «Я что, многого прошу» — думала она каждое утро, проснувшись и закутавшись с головой в одеяло или плед. Она прошла к холодильнику Даже ее походка была угрюмой, обремененной присутствием Урушихары и Ашии поблизости. — Угомонитесь оба. Сейчас сделаю тосты. Она измученно вздохнула, цокнула и покачала головой. Все ее тело источало что-то зловещее, казалось, она вот-вот взорвется как перегруженный механизм. Урушихара уселся за стол. Голова раскалывалась после отвратительной, считай, бессонной ночи. Было непросто привыкнуть к новому месту, а улечься удобно на чужой кровати было еще трудней. Пусть переезд и был чем-то новым, разбавлял однотонные будни, он также приносил Урушихаре множество неудобств. Самым главным было огромное открытое пространство. Быть может, в этом были плюсы, но постоянно сталкиваться с Ашией, который имел огромное желание отчитать парня за любую мелочь, было не из радостных событий, да и многовато людей жили теперь под одной крышей. В Сасадзуке у Урушихары было свое место, здесь же все отдельные комнаты и уголки уже были заняты. — Я думал, почему Рагуэль следит за Мару. Что, если он все еще выслеживает Лайлу? Цубаса уселась напротив и протянула парню квадратный белый хлеб, намазанный маслом и медом: «Если он ищет Лайлу — тогда причем тут Мару?» — Может они как-то связаны… — Спросить у Эми? — Нет… — Ханзо уперся лицом в замерзшие ладони, — она ничего не знает. — Но ты… — Да. Я тоже ничего не знаю. — Но может Эми вновь станет интересно? Найти маму и… — Эми уже не раз высказалась на счет Лайлы. Давай не будет лишний раз ее злить. Ашиес издала протяжный звук, напоминающий гудок паровоза. Она активно думала, задействовав каждую извилину, но все мысли сводились к одному, простому и банальному. — Тогда спросить у Мару напрямую? — Спроси. Ханзо взял медовый тост и направился в дальнюю часть второго этажа. Ашиес проводила его взглядом. — Не накроши у нее в кровати, а то мы точно будем в канализации ночевать… — пробормотала она ему вслед. Урушихара зашел в спальню, что строго-настрого запрещала Мару. Он залез под толстое смятое одеяло и включил планшет, спрятанный под подушкой. Не так давно он подглядел, как Мару вводила секретные цифры в телефоне и теперь мог преспокойно пользоваться ее техникой. — Дурочка, ставить везде одинаковый пароль, — усмехнулся парень.

***

День пролетел как никогда быстро для Мао и Эми, работающих на износ, и для гостящих в Тиеде «сибуйских дармоедов», как называла их Кагаяки, день которой был так же быстротечен. Она провела почти все время в запертом кабинете, гуляя по пушистому ковру в поисках новых звучаний. Она стучала карандашом по поверхностям, предметам мебели, исследуя таким образом по новой свой кабинет. В голове возникали зачатки мелодий, вырастали до нескольких аккордов, но замирали вскоре после того, как Мару вспоминала о Рагуэле, таинственной записке и секретах, что скрывались от нее. Преследования всей этой мистерии словно бы должны пробуждать в Мару интерес, но ее никогда не интересовало то, что требовало сдергивать старые пластыри и рыться в подоплеке своего происхождения, а здесь, в Японии, она была сыта по горло магической баламутью. Сегодня Мару собралась после работы идти домой, не заглядывая ни в какие соблазнительные места. Вышло так, что ей пришлось идти пешком; на мотоцикле домчать до работы удалось с легкостью и удовольствием, а вот по застывшим к ночи лужам Мару ехать не решилась. По холодным улицам шел техничный маг, мастер колдовского льда. Проходя мимо окон, она насвистывала мотив, подражая песням стужи, и на стекле появлялись неповторимые морозные картины, точно выведенные тонкой ледяной кисточкой. Луна была столь большой и тяжелой этим вечером, что, казалось, небо не выдержит и величественное небесное светило упадет вниз. Мару высматривала в лике царственной Селены серые узоры. Она огляделась по сторонам, шмыгнула носом, убедившись в отсутствии погони, коей вдруг забоялась, обошла шоссе сквозь темный скверик с уснувшим фонтаном и попала к примороженному шлагбауму, который пытался вызволить из-под корки льда мужичонка с охраны.

***

— Мару пришла! — Ашиес повисла у Мару на шее, как только она ступила на порог. — Мы приготовили ужин! Вошедшую с мороза обдало теплом, по-особому домашним, она учуяла запах еды, исходящий из кухни, сладкий карри, так ею любимый, жаренную свинину и овощи. Мару подхватила Ашиес на руки и вошла в зал. — Привет, Кагаяки, — поздоровалась Сузуно, — давно не виделись. После слов Сузуно Мару пришли обрывки воспоминаний о вчерашних вечерних похождениях, после которых ее имя было внесено в черный список самого престижного бара в Дзимботе. Сама Мару была виновна в этом крайне косвенно. Она была втянута в минутную потасовку группы менеджеров, отмечавших в ту ночь юбилей компании. После невесть скольких рюмок они немного повздорили, а Мару лишь не посчастливилось сидеть по соседству с разъяренной компанией. Когда двое мужчин уже сцепились, женщина, по-видимому та, что и была виновницей произошедшего, схватила Мару за плечо и, дыхнув ей в лицо тяжелым перегаром, спросила: — Ты вообще понимаешь, что он сделал? Она сказала это громко и невнятно, после чего попыталась поправить тонкую бретель коктейльного паеточного платья. Попытка эта не увенчалась успехом, женщина пошатнулась, теряя равновесие на высоком каблуке. На груди был виден липкий след, по очертаниям напоминавший пятерню того нахала, с которым сейчас разбирался, по всей видимости, избранник подвыпившей сударыни. Мару была достаточно сообразительной чтобы самостоятельно построить данную цепочку причин и следствий. Не нужно было и вовсе быть гением, чтобы догадаться, что произошло. Но сделать это, как Мару открылось, оказалось простой задачей только на трезвую голову. Она сделала последний глоток, задрав рюмку к верху и, не отводя глаз от женщины, сказала: — Чего? Она улыбнулась, прищурив один глаз. То была не насмешка, а проявление любознательности и искреннего желания досконально разобраться в проблеме и решить ее на всеобщее благо. Однако благими намерениями вымощена дорога в ад, как всем известно. Женщина, возмущенная реакцией Кагаяки, кое-как стянула туфлю, пропрыгала около метра на одной ноге, отдаляясь от барной стойки, и, пользуясь возможностью, с размаха запулила туфлю в недоумевавшую Мару. Столь слабый и неточный бросок не нанес большого ущерба помимо каблучной части туфли, которая отлетела куда-то вдаль после столкновения со лбом Кагаяки. «А я что, хуже, что ли?» — пронеслось в закружившейся от удара голове, раздвоилось, расплылось и исчезло. Мару крепко взялась за хрустальную рюмку, замахнулась, прицелившись в женщину, но руку ее схватил некто, стоявший сзади. Цель Кагаяки, повалившуюся с ног после грандиозного замаха, тоже взяли за руки мужчины, приехавшие на вызов минуту назад. Вызов этот был совершен не Кагаяки, о чем она очень скоро пожалела. «Привет! — поздоровалась она, — Давно не виделись. Чего приехали?» Забирать Мару в отделение мужчины, так скоро прибывшие по вызову, не стали. Девушку оправдал бармен, после чего потребовал с Мару документы для официального внесения ее в черный список клиентов. «Лучше бы в каталажку поехала…» — дулась Мару и по сей день. Она увидела в руках Сузуно черную фигуру. — Играешь в шахматы? — В это играют? — удивилась Сузуно, — Я думала, это для практики и развития стратегических навыков… Мару неловко откашлялась и продолжила дорогу, не зная, что ответить, да и не особо желая искать нужные слова. Следуя за ароматом, Мару продвигалась все ближе к кухне, где Ашия уже раскладывал еду по тарелкам. — Явилась… — Ашия достал из шкафа еще одну тарелку и стал накладывать в нее рассыпчатый рис и кусочки обжаренного в пряном соусе мяса. Мару почувствовала, как ее рот наполнился подступившей слюной. — Позови всех, — скомандовал парень. Мару кивнула и побежала совершать созыв. — Стоять, — прогремел Ашия, и Мару затормозила и замерла вкопанным штырем в ожидании особых пожеланий. Цубаса, успевшая своровать несколько кусочков свинины с чьей-то тарелки, приготовилась к коронной фразе Ашии, которую тот изрекал, объявляя о совместном ужине и обращаясь к девочке с просьбой оповестить всех. «Урушихару можешь не звать» — сказали все трое хором. Ашиес собиралась захохотать, но голос Мару ее остановил. Она смотрела на девушку, как на фокусника, только что исполнившего немыслимый трюк. — О боже правый, я знаю их столько лет… — Мару махнула рукой и ушла выполнять данное ей поручение. Кагаяки обошла с проверкой все комнаты на втором этаже, заведомо пустые, и задержалась у себя в спальне. На расправленной кровати, под взбитым одеялом, ютился маленький падший ангел. Из-под перины виднелась только макушка головы, а в лицо светил экран ноутбука. — Почему ты в моей спальне? Урушихара выкатился из серого кокона: «Мне было холодно, на первом этаже одного обогревателя мало». — Но я запретила сюда входить. — Что, мне тоже? Ханзо сонно моргнул, устав от яркого света монитора. Он смотрел на Мару, Мару смотрела на него. Он ждал, когда девушка сочтет бесполезным предъявлять ему претензии, смирится с получившимся фарсом и отстанет. Но Мару приняла решение отстать от провинившегося Урушихары отнюдь не по этой причине. Она нагляделась на него, лежавшего у нее на кровати, почувствовала, как екнуло у нее в сердце и помотала головой. — Ашия зовет ужинать, — отрезала она и ушла, желая поскорей скрыться и утихомирить внезапный и неподвластный ей всплеск.

***

Сравнив ужин в Сасадзуке и в Тиеде можно было понять, что выселить людей с Вилла-Розы, конечно, можно, но Вилла-Розу из людей выселить было никак нельзя. Ужин звучал. Всегда звучал, особенно в присутствии вечно поправлявших и перебивавших друг друга Мао и Эми, которые одновременно вошли в квартиру и уселись за стол. — Не набивай рот, — сказал Ашия, заметив, как Кагаяки запихивала в себя кусок за куском, совсем не пережевывая, — никто у тебя не заберет. Мару что-то промычала с полным ртом и продолжила зачерпывать рис с тарелки. — Одно неловкое движение и ты труп, — сказал Ханзо, сидевший напротив девушки, что пыталась теперь перемолоть огромное количество напиханной в рот еды, — А ты нам еще живой нужна. Мару закивала, придерживая руками нижнюю челюсть, которая начинала болеть от постоянной работы. Язык горел все сильнее и сильнее, Мару приняла решение отдохнуть чутка, а затем снова ворваться в бой. — Помню, как Урушихара, будучи Люцифером, минут пять не мог откашляться от кусочка яблока… Ашия выпятил нижнюю губу, притворно изумляясь, как такой конфуз мог произойти. — Слышишь ты, черт недоделанный, — разразился Урушихара, — помолчи ради всего святого. — Ты то у нас святой… — забавлялся Ашия, — черт недоделанный… — Ах ты… Мару принялась громко мычать, призывая Ханзо успокоиться. Она потянулась к нему и легонько похлопала его по плечам. — Так его, так его, — не унимался Ашия. Тут-то Мару не выдержала и, проглатывая последний кусок, тихо рассмеялась. Она закрыла рот ладонью, опасаясь неловкостей, и плюхнулась обратно на стул. — Не задохнись, — ворчал Ханзо на неугодную Мару, — А ты не подавись смотри, ушастик. Ашия поежился, услышав самое унизительное прозвище, которым его когда-либо называли, придуманное Маркеллой, бывшей тогда малолетним пакостником. — Вас многое связывает, — заметил он, поглядывая искоса на Мару, — бездарность вы на пару изобрели? — Их не только это связывает! — возникла Ашиес, чем в миг завершила общение двух генералов. Она была еще слишком юна для должного чувства такта. Подтекст ее слов все в миг уловили; особенно он смутил Ашию, который искренне не желал верить в услышанное. Сидящие за столом стали говорить на полтона тише. Одна лишь Эми не сочла дерзостью прервать историю, рассказываемую Сузуно, сдавленно усмехнуться в кулак и с закаленной невозмутимостью продолжить рассказ, нашептываемый подруге. — Что? Чего вы так притихли? Недоумевав, Цубаса делала ситуацию чуть менее неловкой. Она все пыталась найти причину наступившего затишья. — Уже новый роман? — внезапно спросил Мао с какой-то презрительной издевкой, — Что будешь делать, если его настигнет та же участь, что и предыдущие? Люцифер прижал подбородок к груди, волосы закрыли и покрасневшее, и побледневшее в одночасье лицо. Его словно огрели по голове чем-то твердым и тяжелым, и удар отозвался противным ноющим гулом. — О чем ты, Мао? — тихо проговорил он. Мару как ни в чем не бывало ковырялась в тарелке. Ловко, как подобает настоящей леди, она парировала: — Это будет моя проблема. — Узнаю Маркеллу. Мару отвлеклась от еды, посмотрела на парня исподлобья и задрала одну бровь. — Что прости? — процедила она. — Интересуешься только своими проблемами. Мао, демонстрируя все свое безразличие продолжал набирать рис палочками. — Я такого не говорила. — Об этом не надо говорить, — сказал Мао все тем же пренебрежительным тоном. Он поднял глаза и бегло осмотрел вскипавшую Мару. — Есть очевидные вещи. Мару слегка сжала кулак, накаляясь от провокационных слов Мао. — Ты меня нарочно выводишь? — А что я не так сказал? — Я не собираюсь… — она сделала паузу, ощущая, как только что пошатнулось ее самообладание, — перечислять случаи, которые противоречат твоим словам. Мару прожигала взглядом задевшего ее чувства Мао, который вел себя так, будто происходящее его абсолютно не заботило. Сам для себя он решил идти до конца. Что поделать — такое у него было настроение. — Это ты зря, потому что я собираюсь перечислить все случаи, подтверждающие мои слова. Напомни, почему Адрамелеха и Малакоды нет с нами? — Ты, сученыш, — выпалила почти взбешенная Мару, — да как ты смеешь обвинять меня в том, что произошло на твоей войне? — Почему ты их не защищала? — Я не могла. — Ты могла вернуться! — гаркнул Мао, — Мы могли решить проблему с твоей магией! — Как бы я вернулась? Ты объявил охоту на меня по всему континенту. — Да? И скажи мне, почему я это сделал? — Потому что ты… — Мару вдохнула полной грудью, контролируя себя из последних сил. — Инфантильный ублюдок и… — А не потому ли, что ты в свое время наплевала на меня? Мару стукнула по столу, заставив Урушихару вздрогнуть и поежиться. Он злился теперь на Мару за то, что она, пусть и невольно, развивала тему, что косвенно касалось его. Однако больше его возмущало поведение Мао, который решил завести эту беседу при посторонних. Урушихара вообще отвергал идею выставления личных отношений, любых подробностей их и проявлений напоказ. Больше всего ему хотелось сбежать теперь, спрятаться и заставить пускай даже Ашиес поискать его. — Твои чувства всегда важнее чувств остальных? — Голос Мару стал твердым, холодным, звонко чеканившим каждую букву. — А тебе какое дело до чужих чувств?! Мару вскочила из-за стола под деревянный скрип. — На свои то мне точно не плевать! — Да, именно о них ты думала, когда отвернулась от нас! — Не переводи все на меня! Ты виноват в том, что случилось! Не учувствовавшие в споре сидели за столом молча. Порой они переглядывались между собой, недоумевая. Неужто Мао и Мару вообще ничего не смущает? Норд нарочно несколько раз кашлянул, но привлечь внимание спорящих было теперь невозможно. Ашия, краснея, смотрел то в тарелку, то на Мао. Он хотел бы прекратить позор своего господина, но был отныне не властен над ситуацией. — А что же случилось, Марки? — спросил Мао с легкой ухмылкой, которая тут же растворилась, — Не ты ли наплевала на мои чувства тогда? Мару возмущенно ахнула и окинула взглядом кухню. «Нет, вы это слышали?!» — читалось в ее насмехающейся искривленной улыбке. — Да какое мне было дело до твоих чувств?! Мао вздохнул. — Вот ты и подтвердила мои слова. Он встал из-за стола, одарил Мару принижающим взглядом и вышел в зал. Мару и Ашия переглянулись. Девушка дернула бровью, сочтя финал за свою победу, парень опомнился, отодвинул от себя тарелку и беззвучно удалился, надеясь не стать новым действующим лицом развернувшейся мелодрамы. Сбивчивое дыхание и недавние крики вызвали еле заметную испарину и вынудили росинки пота выступить на лбу. Мару почесала нос, взяла тарелку и отнесла в раковину. Все ее движения были наэлектризованными, колкими и стремительными. Она помедлила, выронив вилку из рук, нагнулась за ней, бормоча что-то грубое себе под нос. Но к тому моменту вилка упала около ног Эми и ее словно кислотой растворила чернеющая дымка. Мару растерянно похлопала глазами. — Что это? — спросила Эми, глядя на руки девушки. Ладони Мару были измазаны в чем-то черном, словно смола или чернильная тушь. На минуту показалось, что вещество двигалось, словно было живым. Черное пятно стало расползаться, обволакивая пальцы и подступая все выше и выше. Мару дернулась, уронила ближайший стул и закричала. Она пыталась стереть с рук субстанцию, которая словно была чем-то живым и это что-то желало заполонить Мару целиком. Она оступилась и повалилась с ног, сильно ударившись головой. Открыв глаза, она, как и несколько месяцев назад, видела лишь черную бесконечную пустоту. — Что это?! Что это такое?! Снимите это с меня! — вопила Мару, размахивая мазутными руками. — Угомонись! — крикнул Урушихара и спрыгнул со стула на подмогу девушке. В чем могла заключаться та самая подмога, ему было неизвестно. Он боялся прикасаться к чернеющей Маркелле и пытался вразумить ее так, как умел. — Не ори и уймись! — кричал он, — Открой глаза и смотри на меня! Мару послушно раскрыла глаза: они были черными, такими же, как и руки. Она сжалась комочком и озиралась по сторонам. — Ты меня видишь? — Нет… — Попробуй. — Попробовать что? Урушихара насупился. — Попробуй увидеть. — Издеваешься? Как это? Что значит «попробуй увидеть»? — Не мели языком, а сосредоточься! Давай. Мару сосредоточилась. Она не могла перечить Люциферу, когда тот говорил, как полководец или же пытался говорить как таковой. Полководец из него всегда выходил сомнительный. Мару успокоил его приказной тон, по какой-то причине всегда смешивший ее в детстве, и сейчас он мгновенно вбил ее в колею. Вокруг все темнело, Мару напрягала глаза, щурилась, пытаясь увидеть хоть что-то. Почти отчаявшись, она начала различать еле заметный белый проблеск. — Я вижу… Лоскут света превратился в мерцающее гало. — Лунное затмение? Постойте, что-то еще… Светящееся кольцо сузилось и потянулось вниз. Оно обрело форму человеческой головы и плеч, а затем залилось светом. Зрение прорезалось или Мару каким-то образом видела души? Она вспомнила, что сталкивалась с таким же силуэтом, слонявшимся по ее квартире. — Руши, — прошептала она, — я тебя вижу. — Я не разрешал звать меня так. — Но я тебя вижу. И… вас всех вижу. Раньше я так не могла. Круто у меня получается, да? — Откуда я знаю, — буркнул Ханзо, — говоришь, раньше не видела? Это не в первый раз? Как ты это контролировала? — Никак. Оно само проходило. — Я сейчас помогу тебе подняться, ладно? Урушихара потянулся к ней. Что-то в тот же миг прильнуло к его спине, сжало его. — А-ну погоди, дружочек… Это был хрипловатый теплый голос и нежные мягкие руки, что остановили Урушихару. — Что за?! За спиной у него сидела девушка, которая оттащила парня от Кагаяки и сама подползла к ней. Она смотрела на Мару долго, затем убрала волнистые волосы за ухо. — Ты — призрак, который живет в моем доме? — спросила Мару, разглядывая в темноте знакомое светящееся пятно. — Да. Ты боишься меня? — Не знаю… Ты хочешь помочь мне? Девушка кивнула. — Не бойся. Нет смысла бояться. Твои друзья в безопасности, и ты тоже. Им главное тебя не коснуться… Она взяла прядь черных, лоснящихся волос Мару. — Красивые… тебе идет черный цвет! — улыбнулась она. — О чем ты? — О твоей прическе. Но с белыми тоже было миленько! Сидящие за столом наблюдали. Им оставалось только строить догадки, чем закончится вся эта мистика. Мао и Ашия, прибежавшие на шум, стояли в коридоре, лицезрея творившийся сюр. Зрение Мару постепенно возвращалось, а облик девушки оказался для нее куда более пугающим, нежели чернота. Теперь Мару видела ее и, потеряв дар речи, пялилась на светловолосую пришелицу. — Кто ты такая? — спросил Ханзо. Девушка откинула назад пышную светлую шевелюру. Урушихара понял, чего так испугалась Мару. Густые брови, розовый нос и круглый подбородок — вот, что он увидел. Загвоздка заключалась в том, что эти черты уже принадлежали одному из присутствующих в комнате. У девушки было лицо, точь-в-точь такое же, как и у Мару Кагаяки. — Меня зовут Мишель. — она задула кудрявую растрепанную челку наверх. — Я механик на флагмане исследовательской станции Ахот-Брах. Давно хотела познакомиться с вами!