Труды целителя Вэй

      Выпросив у слуг дополнительный кувшин вина к закускам, Вэй Ин и Лань Сичэнь сели возле Цзинь Цзысюаня, сверлившего взглядом свои колени. Принявшись за еду, молодые люди для начала выяснили, как они вообще оказались в итоге в одном месте.              — Хао-чэнчжу был очень удивлен нашему прибытию. У него нашлось время, чтобы принять нас обоих, но, честно говоря, не так уж много полезного мы услышали на этой встрече. Затем он предложил нам остановиться у его друга, а не идти на постоялый двор. По пути люди очень недоброжелательно смотрели на нас, в толпе шептали всякое, а потом один мужчина в лохмотьях с руганью вырвался к Цзинь-гунцзы и...              Цзинь Цзысюань машинально вытер правую щеку, хотя на ней уже давно ничего не было.               — Все захлопотали, нарушителя тут же оттащили в сторону, чэнчжу остался распорядиться о наказании, а нас двоих его помощники проводили сюда. Затем снова поднялся шум — и вот уже все бегут, а потом возвращаются с носилками и вами, Вэй-гунцзы.               Вэй Ин коротко пересказал случившееся в таверне. Теперь стало ясно, как они пересеклись. Однако невысказанные вещи давали больше информации о трагедии в Молине.              — Когда мы обсуждали все в Юньшэн Бучжичу, речь шла о том, что беда только началась, но я видел множество подтверждений тому, что это не так, — сказал Вэй Ин. — Отравления происходят здесь давно, люди уже выяснили, что помогает — оттого и цены на яйца взлетели до небес. Госпожа Ли никак не могла бы так отравиться, что потеряла рассудок, просто поев ртутной рыбки...              — Разве?              — Даже выхлебав ведро ртути! Она нанесла более десятка порезов. Настойчивое желание покончить с собой означает, что повреждение мозга началось уже давно.               Давно известно, что среди изготовителей киновари, где использовалась ртуть, самоубийства происходили значительно чаще, чем среди других профессий. Скорее всего так было и с теми, кто регулярно сталкивался со ртутью в Молине. Сегодня Вэй Ин оттащил госпожу Ли от края, но когда она снова побежит к нему — вопрос времени.  Однако, дело все же не только в рыбе. Даже начиненные ртутью потроха не дали бы такого эффекта. Отравление через пищу и через дыхание проявляется по-разному.               — Её рвота и промывание желудка убрали некоторое количество ртути из тела, — Цзинь Цзысюань поморщился и отодвинул от себя палочки. Вэй Ин закатил глаза и продолжил:               — Это означает, что госпожа Ли где-то нашла огромное скопление ртути и дышала там достаточное время, чтобы отравиться. Уж точно не на кухне.               — Где же тогда? — задал Лань Сичэнь резонный вопрос. Он подвигал палочками в рисе, задумчиво перекладывая рисинки.               Вэй Ин пожал плечами, принимаясь за свою порцию.              — Почему же никто об этом не говорил? — глухо спросил Цзинь Цзысюань.              — По закону лягушки в кипятке, — с готовностью отозвался Вэй Ин, вновь не донеся еду до рта. — Если кипятить воду медленно, то лягушка и не заметит, что уже почти сварилась.                Вэй Ин подцепил палочками лист шпината. В таверне листья растений в закусках были в два раза меньше — еду для местного богача Ли, похоже, привозили из других мест, где вода не приносила с собой ядовитый металл. Зелень, может и вовсе прямо в имении выращивают — земли у него хватило бы для этого!              — Особенно, если слухи подавляются, а донесения кланам исправляют, — поддержал его с горькой усмешкой наследник Цзинь и залпом осушил чашу для вина.               Вэй Ин оценивающе взглянул на юношу, но тот не готов был продолжать разговор.              — Хао-чэнчжу? — не столько спросил, сколько уточнил он у Лань Сичэня. Тот кивнул.               — Он был очень взволновал, увидев Цзинь-гунцзы. Очевидно, сюда давно никто не приезжал с инспекцией, тем более — сын главы того клана, которому он явно отдает предпочтение.              Вэй Ину стало очень интересно посмотреть на главу города лично.                              Его желание сбылось быстро — уже за ужином он увидел весьма упитанного человека с холеными усами и волосами, собранными заколкой искусной работы. Его упитанность Вэй Ина не удивила — уж начальник себя голодным не оставит, как известно. Он вспомнил болезненную худобу госпожи Ли — одно из следствий долгого отравления ртутью. Если бы не нашлись носилки, он с легкостью смог бы перенести взрослую женщину хоть куда угодно, даже не вспотев. С чэнчжу у него б так не вышло. Во рту юноша ощутил горечь. К его удивлению, Цзинь Цзысюань, хотя и тщательно старался скрыть свою неприязнь, явно разделял его отношение к Хао-чэнчжу.                             Ли Жонлэ вышел к столу вместе с уже знакомым Вэй Усяню лекарем и, что удивило юношей, они заняли места за столом, полагающиеся супругам. Пока они переглядывались, служанки внесли блюда с едой. Блюда были довольно обычными, не особо праздничными, но по восторженным взглядам девушек Вэй Ин сразу понял — для них это роскошь.               Ли Жонлэ с лекарем поднялись, так же сделали и другие участники ужина.               — Гунцзы-заклинатели, приветствую вас в Молине, — крякнул чэнчжу, поднимая чашу с вином.               — И мы с моим мужем от души благодарим Вэй-гунцзы за спасение нашей невестки.               Вэй Ин впервые в жизни видел настоящую пару в фуцзянском браке, что на секунду застало его врасплох. Мужчины в браке и никто к этому не относится, как к чему-то особенному, надо же! Положение спас Лань Сичэнь, как старший, благодушно принявший поздравления и благодарности.               Цзинь Цзысюань молча выпил свое вино, Вэй Ин последовал его примеру.               — А Сяо Мэй к нам не выйдет? — спросил он, заметив отсутствие девушки.              — Она решила не отходить от постели матери и поужинает отдельно, — отозвался лекарь, доброжелательно улыбнувшись Вэй Ину. — Благодарю за беспокойство о ней, Вэй-гунцзы.              — Однако, как же так вышло?  — прямо спросил Цзинь Цзысюань, глядя прямо на чэнчжу. — О Молине никогда не было дурных вестей, все сборы приходили вовремя, никаких жалоб не поступало.              — Так нам не на что жаловаться, Цзинь-гунцзы! — развел руками глава города, показывая на служанок и блюда на столах. — Вся еда — отсюда, эти красавицы — местные девушки. Если вы нездоровье госпожи Ли имеете в виду, так ведь небеса ни один город на свете не защитили от душевных болезней. Посудите сами: недостойный муж-рыбак, уже некоторое время ловит рыбу только для собственной таверны, которая больше не приносит доход. Дома дочь в возрасте на выданье, а ей из приданного разве что кухонный нож дать можно.              Вэй Ин подумал: «А еще в семье разлад — богатый родственник никак не помогает деньгами — и в городе непонятный мор».              — Кто угодно отчаялся бы в такой ситуации. Разве не так?              — В шахте, где вы очищаете золото от примесей есть выход к подземной реке? — спросил Вэй Ин, следя за реакцией собеседников. — Как давно начались отравления ртутью? Сколько пострадавших?              — Зачем вам это знать, гунцзы? — поднял брови чэнчжу. — В Молине нет никаких проблем. Бедные люди питаются плохо — от того и болезни всякие среди них ходят. Разве это что-то невиданное? Или вы мне предложите открыть казну города и всем раздать денег поровну? Так они пропьют, растратят или вложат все деньги прямиком в руки мошенников, а мне потом на что город содержать? Цзинь-гунцзы сам подтвердил сейчас, что от нас никаких дурных вестей не приходило, все обязательства мы исполняли вовремя. Лань-гунцзы и вовсе говорил что-то о вреде ртути. Разве ртуть не входит в лекарство для достижения бессмертия? Такие принимают императоры!Какая щедрость была бы с моей стороны, дать всем, включая последнего бродяжку, испробовать императорского снадобья.              Ли Жонлэ слегка поджал губы. На его руку легла рука мужа. Ли Жонлэ украдкой глянул на него и заметно успокоился.               — Что-то невеселые у нас разговоры за ужином, не так ли? Так не годится, — заговорил он.              — Это вредно для пищеварения, — весело заметил лекарь.               — Давайте пригласим музыкантов! — поддержал их Хао-чэнчжу.              В комнату вошли три женщины с музыкальными инструментами. Поклонившись, они заняли свои места и принялись играть веселую мелодию.              Поняв, что чэнчжу с друзьями ушли в глухую оборону, Вэй Ин решил не мучать свой живот дальше и наконец наесться до отвала, параллельно задаваясь вопросом: кто же тогда прислал в Юньшэн Бучжичу весточку из-за которой они очутились здесь? Лань Сичэнь присоединился к трапезе, а Цзинь Цзысюань ковырялся в еде, лишь изредка поднося что-то ко рту. Хао-чэнчжу иногда обращался с теплыми и заискивающими словами к нему, и юноша крайне сдержанно на них отвечал. Ли Жонлэ с супругом, (Хань Фанлинем, как узнал в ходе беседы Вэй Ин) обращались поочередно к Лань Сичэню и Вэй Ину с самой обычной светской болтовней. Под самый конец к музыкантшам вошел певец. Встав перед женщинами, он кивнул им, дождался конца музыкального вступления и, отстукивая веером по ладони ритм, зычным голосом исполнил легенду о драконе, что обитает в местных горах. Пока он спит — на земле все спокойно, но стоит ему пробудиться — случаются несчастья, а от его рева происходят землетрясения. Спи, дракон, пусть Небо позволит Молину благоденствовать!              Исполнителя поблагодарили апплодисментами, музыкантши удалились, ужин окончился по существу ничем. Хао-чэнчжу вновь встал.              — Этот чэнчжу благодарит гунцзы за прибытие в Молин. Нужды в заклинателях у нас сейчас нет, но если что-то случится — непременно обратимся к вам, — подняв глаза, он нарочно поймал взгляд Цзинь Цзысюаня и подобострастно улыбнулся. — Завтра поутру можете возвращаться к себе. Беспокоиться не о чем.        

***

      Отправившись в свою комнату, молодые заклинатели обменялись взглядом, явно выражавшим их согласие в том, что сказанное чэнчжу — дерьмо собачье. Слуги подготовили им горячую воду для купания и оставили несколько кувшинов вина.               Лань Сичэнь, как старший и тот, кому вот-вот предстояло ложиться спать, отправился мыться первым. Оставшись наедине, Вэй Ин очень неловко чувствовал себя в обществе ещё больше потемневшего лицом Цзинь Цзысюаня.               — Слушай, ну плюнули, всякое бывает в жизни, — попытался он поддержать товарища. Судя по реакции Цзысюаня — не очень удачно. — Агх, я не знаю, как утешать, вот честно. Выпей, авось полегчает. Ох, — вспомнил он, разливая вино, — мы же совсем не спросили какое наказание назначили тому, кто на тебя напал.              — Сто ударов палками и месяц безвылазного дежурства в шахте, — холодно ответил Цзысюань. — Я успел это услышать, — он взял чашу с вином и бездумно её поболтал в руке.              Вэй Ин прикинул, сколько тот уже за день выпил и беспардонно схватил Цзысюаня за запястье. Тот дернулся, залившись краской. Пульс прямо под пальцами Вэй Ина панически забился, кровь сотрясала стенки сосудов.              — Тебе определенно хватит, ещё чуть-чуть и тошнить будет.               — Да я не пьян!               — Я тоже так говорю, — отмахнулся Вэй Ин, — поверь мне, в этот момент я пьян как главный виночерпий у Йи-ДиЙи-Ди изначально была простой женщиной, жившей задолго до нашей эры. Она создала настолько прекрасное и совершенное вино из риса, что в конце концов получила статус настоящей богини. Тебе надо...              — Я. Не. Пьян, — Цзысюань подчеркнул каждое слово, освобождая руку из захвата Вэй Ина. — Я уничтожаю алкоголь духовной силой.               Вэй Ин моргнул. О такой технике, он слышал раньше. Она требовала довольно сильного золотого ядра и они с Цзян Чэном вполне уже могли освоить её, но Цзян Фэнмянь никогда не обучал ей никого из них. Они бы, конечно, могли найти другой источник информации, но что-то подсказывало Вэй Ину, что оба они пили до забытья не только, потому, что никак не могли насладиться вкусом вина. Он атаковал с другой стороны:              — А чего тогда сердце скачет, будто бессмертную красавицу увидел? Тут только я, чего меня бояться?              Цзысюань быстро отвернулся. Вэй Ин захохотал.              — Да неужто меня стесняешься? Ну-ка, ну-ка...              Он огибал стол, стараясь поймать взгляд Цзысюаня, а тот как мог вертел головой, чтобы этого не случилось. В тот самый момент, когда он позорно спрятал лицо за ладонями, к ним вышел посвежевший Лань Сичэнь.               — Воду сменили, она чистая и горячая. Кто следующий? — он замер, неуверенно глядя на их игру. — А что тут такое?              — Лань-гунцзы, а вы умеете сжигать алкоголь с помощью золотого ядра? — торопливо спросил Цзысюань, очевидно, чтобы сменить тему.              Лань Сичэнь почесал подбородок.              — Вообще меня обучали этому, ведь техника ещё очень полезна для уничтожения разных ядов, но на самом деле большой практики у меня не было.               Вэй Ин быстро перевел взгляд с Лань Сичэня на Цзинь Цзысюаня и его посетила идея. Алкоголь одно дело, но если ещё и яды можно уничтожать!.. Он горячо предложил:              — Я придумал! Устроим соревнование! — он подтянул оставшиеся кувшины вина.  — Кто из вас первым опьянеет, тот проиграл, а кто выдержит, тот обучит меня, как это делать.              Цзинь Цзысюань молча, с видом абсолютной уверенности подвинул к Вэй Ину свою чашку. Лань Сичэнь после недолгого колебания присоединился к ним. Вэй Ин налил всем по чаше, включая себя. На удивленные взгляды он лукаво ответил:               — Это мое подношение победителю.               Первая чаша пошла легко. Вторая далась Лань Сичэню труднее. Третью он пил в два захода. На четвертой он едва успел глотнуть, как поставил чашу на стол и прикрыл глаза рукой, всем весом навалившись на столешницу. Цзысюань выглядел необычно гордым собой, поставив на стол пустую чашу и повернулся к Вэй Ину.               Тот не ожидал, что его шутка примет такой оборот. Разве не Цзысюань весь день вино хлестал? Он уже давно должен был опьянеть. Или он так мастерски владеет техникой уничтожения алкоголя? Тогда действительно лучшего наставника ему не найти.               Цзинь Цзысюань протянул руку, с уверенностью победителя подкрепленную хмелем заглядывая в лицо Вэй Ину.               — Мое подношение.              Насмешка умерла на языке Вэй Ина, едва успев зародиться. Он медленно протянул вино, не прерывая взгляд глаза в глаза с Цзысюанем и тот осушил чашу, продолжая внимательно на него смотреть. На нижней губе Цзысюаня осталась капелька вина, которую легко смахнул кончиком языка и мягко сжал зубами свою губу. Вэй Ин как зачарованный смотрел на него, на светло-карие глаза, которые прежде никогда не замечал так ясно. В нос ударил запах грецкого ореха — интересно, неужели Цзысюань носил с собой небольшой мешочек? Цзысюань вытянул руку с пустой чашей победителя Вэй Ину и перевернул её, показывая, что вина больше нет.              — Я победил, — коротко сказал он. Гордостью в его голосе можно было проложить путь до Луны и назад. Однако если его гордость была привычным делом для Вэй Ина, то гуева легкая усмешка в самом уголке рта... Такой у Цзысюаня он никогда прежде не видел. По спине Вэй Ина пробежал электрический ток.              — Когда начнем занятия?              — Эээ... Я...              Ответить ему было решительного нечего. Пока Вэй Ин лихорадочно придумывал что делать, положение спас Лань Сичэнь. Вернее «спас». Оказалось, что ему нужно срочно встретиться с тем певцом с ужина и обсудить источник песни о драконе. А ещё переложить её на ноты для сяо. С аккомпаниментом гуциня. Ох, да зачем мелочиться — давайте целый оркестр соберем, песня-то замечательная!              — В любом случе, сперва найдем певца! — Лань Сичэнь уже подбежал к окну, готовый взлететь на мече в безвестность ночи, но Цзинь Цзысюань вырубил его ударом по затылку, пока Вэй Ин загораживал собой окно.              Теперь понятно, почему в Юньшэн Бучжичу запрещен алкоголь.