Труды целителя Вэй

      Сяо Мэй оказалась лихой бегуньей — не прошло и палочки, как от входа послышался шум пришедших людей.              — Сюда, сюда! — сипела девушка, а наравне с ней бежали двое мужчин и несколько слуг. Свежие яйца, глиняные горшки с козьим молоком, разные травяные сборы — много полезного принесли с собой прибывшие, но, главное, один из мужчин оказался лекарем, тут же опустившимся на колени возле больной. Привычно потянувшись пощупать пульс, он замер, боясь стянуть полотенце и разбередить раны. Вэй Ин сам скинул ткань в сторону, явив слабозатянувшиеся порезы, на вид которым было несколько дней. Лекарь явно не привык видеть методы духовной медицины, так что в замешательстве уставился на запястья.              — Как она могла потерять столько крови из ссадин?              — Это не были ссадины ещё совсем недавно, — сквозь зубы ответил Вэй Ин и вытер пот с лица об собственное плечо. — Но порезы — малая часть проблем. Она где-то надышалась ртути до острого отравления.              Лекарь и мужчина в дорогих одеждах — скорее всего, шушу Сяо Мэй — переглянулись.              — Как ты это понял? — уточнил у него лекарь, осматривая женщину. Раскрыв ей рот, он оттянул язык и проверил тягучесть слюны, принюхался к её дыханию и оттянул веки, оценивая состояние глаз.              Вэй Ин, наблюдая за старшим коллегой, окунул руки в чистую воду и принялся перечислять признаки, по которым срочно назначил промывание желудка, но подчеркнул, что это — капля в море, женщине нужно более качественное лечение. Лекарь, торопливо смешивавший в горшочке воду, молоко, яичные белки и золу поглядывал на него с любопытством.              — Помимо игл, ей нужны будут воскуривания лечебными травами и прижигания, регулярный прием отваров хунцзинтянь, ганьцао, цзисюэцао и байгуо*. Также я слышал про противоядие из металлов и минералов...              — Кислая вода, порошок шицзянь, минфань, хоцзянь...**— перебил его лекарь, одобрительно кивая. Он подобрался к женщине, влил ей в горло порцию болтушки и вскоре вызвал рвоту, придерживая её над тазом, принесенным одним из слуг. Шушу Ли крепко обнимал дрожавшую и бледную племянницу, шепча ей на ухо слова утешения. Кухарка сотрясалась в рвотных потугах, стонала так, словно вновь оказалась в родовых муках. Вскоре в рвоте показалась кровь, но быстрая проверка лекаря и Вэй Ина (лекарь очень оценил пользу зажигательного талисмана для осмотра горла) показала — ничего страшного, просто надрыв мелких сосудов.              Быстро бросив одному из слуг пару указаний какие травы нужно приготовить для ранозаживляющей повязки, лекарь поймал взгляд Вэй Ина.              — Такой юный, а уже недурно лечишь.              — Если бы она резала глубже, я мог бы и не успеть, — Сяо Мэй взвизгнула в плечо шушу. Она надрывно плакала и утешения шушу не очень помогали, хотя бы потому, что он и сам не был образцом уверенности в этот момент. Переводя взгляд с больной на Вэй Ина он спросил:              — Она ведь поправится? Все будет хорошо?              — Руки заживут быстро, — уклончиво ответил Вэй Ин.              Повреждения тела от воздействия ртути проходят не так быстро, а уж в том состоянии, что находилась мать Сяо Мэй... Темная сторона Вэй Ина подсказывала ему, что милосерднее было бы дать женщине умереть. Сколько времени молодая девушка сможет ухаживать за безнадежно больной матерью? Дела их ресторанчика шли ни шатко, ни валко. Разве что богатый шушу сможет взять к себе под крыло.              Богатый шушу именно так и собирался сделать. Убедившись, что женщине не грозит непосредственная опасность, он предложил перенести её к себе, где его невестке и племяннице смогут всячески помочь, а за таверной присмотрят слуги.              — Вас я был бы рад видеть у постели моей саоцзы, гунцзы...              — Вэй, Вэй Усянь из ордена Юньмэн Цзян.              — Ли Жонлэ, — мужчина склонил голову на неуловимо малый угол — впрочем, достаточный, чтобы счесть это проявлением вежливости. В конце концов, Вэй Ин ему в младшие сыновья годился. — Благодарю Вэй-гунцзы за помощь.              Слуги зашевелились вокруг, подготавливая все к переносу больной, а взгляд Вэй Ина упал на бледную и заплаканную Сяо Мэй. Он двинулся к очагу, прихватив по пути молоко из корзины на полу.              — У Ли-гунян все ещё сорвано горло. Лучше позаботиться об этом сейчас, пока оно не разболелось сильнее.              Пока Вэй Ин подогревал молоко, лекарь положил на стол рядом с ним небольшую веточку сушеного шувэйцао. Вэй Ин понимающе улыбнулся и добавил её в молоко, которое вскоре уже закипело.              — Надо, чтобы шувэйцао немного настоялся, а молоко подостыло, — Вэй Ин вытащил с полки самую чистую тряпку. — Заверну и пойдем.              По пути, конечно, люди интересовались, что же за процессия у них. Образовалась небольшая недоумевающая толпа.              — И не помолвка, и не похороны. Странное что-то...              — А что с тетей Ли из рыбного ресторана? Тоже умерла?              — Тьфу на тебя! Вроде живая.              Лекарь оказался до ужаса словоохотлив, но его болтовня для собравшихся погреть уши не несла пользы: он взялся обсуждать с Вэй Ином медицинские тонкости. Слушать о пяти видах тягучести слюны оказалось не особо приятно, так что досужие дамочки принялись гадать кто такой Вэй Ин.              Кто-то опознал одежду Юньмэн Цзян, другой подтвердил, и моментально пошло бурчание, что на территории их города собралось подозрительно много адептов великих орденов.              — Одного золотого хряка нам мало, да?              — Да и тот, что в белом ходил такой весь из себя благородный, пылинка не упади, солнышко не пригрей.              — Этот хоть полезный, вроде, в лечении разбирается.              — Да он ли помог тете Ли, кто знает?              Тут сам лекарь уже не выдержал, услышав это и громко подтвердил:              — Именно Вэй Усянь из Юньмэн Цзян помог госпоже Ли!              Раздался одобрительный гул, люди закачали головами, люди постарше принялись закидывать Вэй Ина вопросами о том, что им делать с чесоткой, особо вредными вшами, поносом, «что за сыпь у соседского ребенка была три дня назад?» и даже полушутливыми предложениями сватовства. Вэй Ин даже не пытался ответить на этот шквал вопросов, отделываясь короткими отговорками и пробираясь с процессией к большому дому с высоким каменным забором, за которым виднелись верхушки могучих деревьев, усеянных плодами.              Двери широко распахнулись, являя проход в двор, обставленный дорого, но со вкусом, без помпезности.              Толпу, дошедшую с ними до самого порога, отгоняли слуги. Люди сердито бурчали:              — Сам-то живет, жирует, а мы тут ходим, от молока один запах знаем!              — Мои дети яиц не видели уже больше полугода!              — У него и лекарства, у него и деньги, у него и лекари... Хорошо устроился Ли Жонлэ!              Двери захлопнулись, приглушая звуки недовольной толпы. Ли Жонлэ глубоко вздохнул и отдал распоряжения слугам. Больную, которая пока не пришла в сознание, а слабо стонала на носилках, отнесли в одну из гостевых комнат поближе к кухне — чтобы можно было быстро приготовить лекарства. Вэй Ин отдал достаточно остывший горшок с молоком Сяо Мэй, растерянно принявшей его.              — Сейчас придете в комнату и обязательно выпейте до дна. Траву можете выбросить.              — Отдохни до ужина, МэйМэй, — ласково сказал ей шушу.              Девушка глубоко поклонилась и ушла.              — Что-то мне подсказывает, что вам не удалось сегодня поесть, Вэй-гунцзы, — тепло обратился к юноше Ли Жонлэ. — Вас проводят к свободной комнате, и принесут перекус, а ужин я был бы рад разделить с вами и другими гостями.              «Другими гостями» оказались весьма подавленный Цзинь Цзысюань и чувствующий себя невероятно неловко Лань Сичэнь. Обменявшись короткими ошарашенными приветствиями, Лань Сичэнь отвел Вэй Усяня в сторону и тихим голосом задал самый неподходящий для наследника Гусу Лань вопрос:              — Где бы нам достать вина?              Вэй Ин выразительно приподнял бровь.              — В Цзинь-гунцзы на улице плюнули.              — А попали хоть? — воодушевленно спросил Вэй Ин.              Настала очередь Лань Сичэня выразительно поднимать бровь.