Труды целителя Вэй

      Войдя перед ужином в хранилище трав, Вэй Усянь с удивлением обнаружил, что чай для Цзысюаня уже готов. Наставник Му в это время, поджав губы, сосредоточенно очищал корни болиголова. Вэй Усянь поднял руку:       — Наставник, я ведь...       — Подрался, — отчеканил целитель. — Я не раз и не два говорил — целитель не может лечить после драки. — Он с громким стуком положил на стол нож, но полуосвежованные корни растения в его руках смотрели в сторону Вэй Усяня ничуть не менее угрожающе. — И это сразу после того, как я доверил тебе помочь мне в лечении важного человека? Совесть родилась раньше тебя да издохла рядом.       Вэй Усянь вытаращился:       — Это всего лишь старая примета!       — Ты думаешь, что начитался свитков из пары библиотек и уже можешь поучать старших?! Что если из-за тебя чай перестал бы помогать Цзинь-гунцзы? Любое странное движение кишечника у него — и я буду отвечать перед судом.       Вэй Усянь закатил глаза.       — Я бы сам пошел отвечать, зачем вас приплетать?       Целитель Му фыркнул:       — Да потому что, сопляк, я твой наставник! Я — тот, кто дает тебе знания и указывает как поступать. Если ты действуешь как идиот, значит твой наставник — идиот, а если ты действуешь поперек моих слов, значит я ещё и как учитель никуда не гожусь!       — Это был просто тренировочный бой, даже без мечей... — целитель оборвал его слова резко подняв руку. Его ладонь дрожала, сам он не желал встретиться взглядом с учеником. Но Вэй Усянь не был бы собой, не попытайся он влезть в окно, раз уж его выгнали через дверь.       — Вы же знаете, что я не прекращу тренироваться, умение сражаться для меня критически важно!       Мужчина взглянул на него испепеляющим взглядом.       — Тогда может мы прекратим этот фарс и ты станешь нормальным заклинателем, который что-то понимает в медицине?       Нет, на это Вэй Усянь пойти не мог и они оба это прекрасно понимали. Он читал все, что можно, все, что ему доступно, но за запечатанными дверьми медицинского архива хранилось столько, что его знания — рисинка, выпавшая из мешка. Технику Слияния, которой некогда спас Су Миншаня, Вэй Усянь выучил тайком и использовал как мог, а для старших учеников целителей это считалось необходимым умением и они обходились даже без духовной поддержки. Сколько печатей и приемов он видел, не понимая их смысла, и как ему хотелось научиться этому. Тут и вставал колом вопрос со сражениями. «Лечить нельзя сражаться» — запятая в этом словосочетании меняла все. Тому, кто сражается, лечить почти некогда, тот кто лечит, не может отвлекаться на бой. Взбудораженный, в стрессе, возможно и сам раненый целитель — кому он сможет помочь? Ответ очевиден.       Только не Вэй Усяню.       Наставник Му увидел упрямую решимость в его взгляде и раздраженно взмахнул рукавом.       — Я думал, ты так тянешь с визитом к гадателю, потому что хочется подойти к церемонии со всей ответственностью, а на самом деле ты ещё не наигравшийся мальчишка.       Не дав ученику ответить, он прогнал его из хранилища трав.       — Делай, что просят и не делай непрошенного. Тебе ясно?       — Ясно.       — Тогда иди уже. Отнесешь чай после ужина.              В одной комнате собрались представители трех кланов и это уже слегка напоминало прием, хотя бы по количеству и разнообразию блюд. Пышные баоцзы начиненные овощами и лапша с тыквой и грибами для гостей из Гусу Лань, нежная свинина в кисло-сладком соусе и острый суп с вонтонами — для Цзян, а для мадам Цзинь с сыном — яичные блинчики с уткой и соусом хойсин, жареные королевские креветки в медовом соусе с чили и рисовая лапша с крабом. Повара Ляньхуа У уже который день выворачивались наизнанку, чтобы порадовать специфические вкусы хозяев и гостей. Раздосадованный неожиданной ссорой с наставником, Вэй Усянь нашел отдушину в превосходном ужине. Тем неприятнее ему было увидеть, как Цзинь Цзысюань ковырялся в еде, подхватывая палочками такие порции, словно он собирался кормить годовалого малыша. В какой-то момент он даже поморщился и Вэй Усяню от души хотелось кинуть в него что-то: как можно с таким пренебрежением относиться к еде! Мать совсем избаловала Цзысюаня, если он позволяет себе так реагировать.              Чтобы как-то отвлечься от созерцания капризного павлина, Вэй Усянь силой отвел глаза в сторону и столкнулся с задумчивым взглядом Сичэня. Он ел, не обращая внимания что именно глотает, то и дело его взгляд падал в сторону столиков семьи Цзян. Сперва Вэй Усянь подумал, что он хочет привлечь его внимание, но, понаблюдав недолго, он понял — нет, Лань Сичэнь заглядывался на Цзян Яньли, сидевшую справа от него. Очевидно, понимая неуместностность своего поведения, он постоянно одергивал себя и переводил взгляд куда угодно, но проходило не так много времени, как он вновь смотрел в сторону столика девушки. Как интересно!.. Стоило ли говорить, что законный жених за весь ужин ни разу не встретился взглядом с нареченной, зато глупо пялился в сторону Вэй Усяня — как будто тот был виноват, что ему еда по вкусу не пришлась. Эх, вот бы ему в чай свеженького имбиря бахнуть от души, чтоб мало не показалось!       — А-Чэн, я слышала, что у вас прошли тренировки по гребле. Расскажешь как успехи? — мадам Цзинь со светлой улыбкой обратилась к просиявшему Цзян Чэну. Он пустился в объяснения и рассказывал о команде и том, как они готовились к гонкам с таким увлечением, что у него даже черты лица изменились — исчезла его вечная хмурость. Слушатели ему попались благодарные — сестра и мадам Цзинь только и успевали задавать вопросы, на которые он бодро отвечал. Братья Лань кивали, но у Вэй Усяня сложилось четкое впечатление, что спроси их двоих, о чем речь, только Лань Ванцзи и сможет что-то ответить. Вэй Усянь с восторгом вгрызся в вонтон: прямо у него на глазах разворачивалась драма, да какая! Интересно, Яньли по-прежнему влюблена в Цзысюаня? Как бы она отнеслась к Сичэню? Вот уж парень так парень, с какой нежностью он на нее смотрит, словно она хрупкий лепесток магнолии — именно так, как того и заслуживает его шицзе! Эх, как бы повлиять на родителей обрученных, чтобы они пересмотрели брачный договор...       От первого восторга вскоре не осталось и следа, Вэй Усянь жевал сосредоточенно и вдумчиво. Это раньше Цзинь и Цзян могли разорвать помолвку оставшись в итоге при своем, а теперь? Если статус Цзысюаня изменится, то для Цзян брак будет невыгоден, однако мадам Юй и мадам Цзинь могут настоять на свадьбе по старой дружбе, а то и ради спасения Цзысюаня от преследования новыми наследниками Цзинь. Дядя Цзян человек мягкий и добросердечный, его вполне можно было бы уговорить на это. Эх...       Взгляд Вэй Усяня обратился к главе клана, мимолетный осмотр — и он нахмурился. Цзян Фэнмянь сидел ровно, но было заметно, что ему приходилось держать себя в такой позе — его плечи и спина были очень напряжены. Он смотрел в тарелку тусклым взглядом, жевал с трудом, и, судя по всему, не то, что не слушал рассказ сына, а мечтал, чтобы вся болтовня вокруг него прекратилась вовсе.       Головная боль? Такая сильная? Раньше Вэй Усянь не видел у Цзян Фэнмяня приступов головных болей, хотя для главы великого клана при его напряженной жизни это не должно быть чем-то удивительным.       Мадам Юй зацепилась за что-то в словах Цзян Чэна и сделала ему замечание, юноша стушевался, а вот мадам Цзинь возмутилась. Её звонкий говор с удивительной смесью акцентов Мэйшань и Цзинь был приятен на слух, но Цзян Фэнмянь устало зажмурился, выразительно сжав палочки. Вэй Усянь открыл рот, но его опередила Цзян Яньли:       — Отец, вам нехорошо?       Цзян Фэнмянь вздрогнул, оглянулся на собравшихся, слабо улыбнулся и сослался на обычную усталость.       — А чего ты ожидал, сутками напролет просиживая в своем кабинете? — возмутилась мадам Юй. — Когда ты в последний раз выходил на тренировку?       Цзян Фэнмянь перевел на нее выразительный взгляд.       — Этим утром, моя госпожа. Как и всегда.       — Я говорю о личных тренировках.       Вэй Усянь зажевал немного риса, разглядывая пол с приподнятыми бровями. Будь тут лишь мадам Цзинь с сыном, можно было бы решить, что у них узкий семейный круг за столом, но присутствие наследников Лань должно было как-то сдержать в выражениях супругу главы клана, нет? Вот так перед всеми высказать сомнение в компетентности мужа...       — Тебе стоит поучиться у молодого поколения, некоторые из них тренируются в боевых искусствах даже когда не надо этого делать, — ох, теперь она обратила испепеляющий взгляд в сторону Вэй Усяня. — Правильно, пусть про Юньмэн Цзян пойдет слух, что мы тут нападаем на наследников других кланов со всем, что под руку попадется.       Считав намек, прозрачней, чем тонкая корочка льда на лужах поздней осенью, Лань Сичэнь ответил ей:       — Мадам Юй, уверяю вас, у клана Гусу Лань нет никаких претензий к...       — А кто будет спрашивать есть эти претензии или нет? Толпа людей видела, как старший ученик, гордость клана и пример для подражания, кинулся на гостя с веслом наперевес, как какой-то полоумный босяк.       Лань Сичэнь чувствовал себя неловко, переводя взгляд между Вэй Усянем и мадам Юй. Он вновь попытался возразить, но мадам Юй уже закусила удила.       — Целителям ведь недаром испокон веков запрещают драться, но тебе и тут надо нарушить правила, да? Он же теперь приносит тебе лечебный чай, А-Сюань, ах, нет! Он его готовит. Поостерегся бы ты пить неизвестно что сваренное недоучкой.       Сердце Вэй Усяня кольнуло.       Цзинь Цзысюань медленно отложил палочки, вздохнул и поднял голову, глядя прямо в глаза Вэй Усяню, и сказал громко и четко, словно в комнате, кроме них двоих, никого не было:       — У меня нет никаких сомнений в умениях Вэй Усяня. Из его рук я приму все.       Шум слов тут же стих, заменившись плеском речных волн, щебетанием птиц и стрекотом сверчков.       — Какие слова! — выдохнула мадам Цзинь. — А-Ли бы ты так говорил, а.       — Вот именно! — поддержала подругу мадам Юй.              Бессмысленное укоризненное щебетание продолжилось ещё недолго и его прервал громкий хлопок ладони по столу. В разгар ужина побледневший и взмокший Цзян Фэнмянь резко поднялся со своего места. Все присутствующие немедленно последовали его примеру — по протоколу они не имели права есть, если цзунчжу закончил трапезу. Семья и гости встревоженно смотрели на мужчину, тот махнул рукой и подозвал слугу, быстро шепнув ему на ухо указание.       — Дядя Цзян? Цзян-цзунчжу? — одновременно спросили Вэй Усянь и мадам Цзинь, мужчина отвернулся, словно слышать их ему было очень больно, по его лицу пробежала судорога.       — Мне просто нужно отдохнуть.       — Проверьте еду! — резко приказала мадам Юй слугам, подошла к мужу и взяла его под руку. Она спросила, понизив голос: — Тошнит? Как долго?       Цзян Фэнмянь поморщился и от этого звука:       — Мне просто нужно отдохнуть, — повторил он. — Продолжайте ужин без меня.       Он попытался шагнуть в сторону, но мадам Юй не отодвинулась и последовала за ним, зашипев через плечо гостям:       — Цзунчжу приказал продолжать ужин. А ты, — она пронзила взглядом Вэй Усяня, — живо за наставником.              О, ему и не надо было приказа, он уже развернулся бежать к хранилищу трав. В дверях он пересекся с целителем Му, торопливо выходившим с подносом в руках. Отвлекшись на появление ученика, он запнулся о порог и чуть не выронил поднос с закрытой крышечкой пурпурной чашкой — той самой, в которой он и до того готовил отвар. Вэй Усянь мигом подхватил лекарство, не пролив ни капли, в нос ему ударил приятный, незнакомый запах травяной смеси. Целитель Му схватился за сердце, с силой выдохнул и резко нажал несколько точек на груди, чтобы помочь телу избежать приступа.       — Дядя Цзян, он!..       — Уже?!       — Вы знаете, что с дядей Цзян? — взволнованно шепнул Вэй Усянь. Целитель ему не ответил, взял поднос из рук юноши и резво двинулся вперед. Вэй Усянь последовал за ним, с талисманом уединения в руке бормоча в спину наставника:       — Он выглядел уставшим с самого начала ужина, явные признаки головной боли, возможно есть тошнота...       — Молчи, — оборвал его наставник. — Займись чаем для Цзинь-гунцзы.       — Да как мне..!       — Делай что велено, — цыкнул наставник, — и не лезь, куда не надо. А то будешь главным по ночным горшкам следующие две луны!       Вэй Усянь все равно продолжил идти за ним:       — Как давно эти признаки? Это может быть переутомление? Разве его кто-то мог отравить? Возьмите меня с собой, вам ведь нужна помощь.       Целитель Му резко остановился, Вэй Усянь чудом не налетел на него.       — Неделя дежурства на ночных горшках, отчет жду перед завтраком.       Вэй Усянь возмущенно задохнулся:       — Речь идет о дяде Цзян!       — Речь идет о Цзян Фэнмяне, главе Ордена Юньмэн Цзян, который меня ждет, а ты — задерживаешь.       — Но что с ним?       — Не твоего ума дело, — рыкнул целитель Му и продолжил свой путь.       В отчаянии Вэй Усянь вернулся в хранилище трав. Выглянув из-за дверного проема, к нему повалили соученики: «Цзян-цзунчжу болен? Его отравили? Его прокляли? Говорят, его стошнило прямо за столом!»       Вэй Усянь раздраженно зыркнул на них.       — Ничего подобного!       Разумеется, медики не оставили его в покое. Они вытряхнули из старшего ученика все признаки, что он видел и наперебой принялись гадать о причинах недуга главы. Выходило много всего неприятного, но и Вэй Усянь узнал от них кое-что интересное: головные боли у Цзян Фэнмяня были с давних пор, но они ему почти не мешали, а вот начиная с осени он все чаще и чаще обращался к главному целителю за болеутоляющим чаем. Дошло то того, что теперь он пьет его каждый день.       — А какой состав у чая? — спросил Вэй Усянь. Соученики пожали плечами — главный целитель готовит все лично, состав держит в тайне.       Вэй Усянь хмыкнул: а его наставник сильно рискует! Если с ним что-то случится и он не сможет готовить отвар, кто тогда положит в котел правильный состав? Загадка головной боли Цзян Фэнмяня не давала ему покоя. Запросить список трав, которые применял Му Шихэ он не имел права — никто бы ему такой отчет не дал, то же самое обстояло с архивными записями о наблюдении за состоянием главы. Даже дай он уже клятву целителя, делу бы это не помогло: наблюдение за здоровьем правящей семьи — личная ответственность главного целителя. Лишь добровольно и в условиях строжайшей секретности он мог бы рассказать все Вэй Усяню, как личному ученику и почти члену семьи Цзян, но, судя по всему, ситуация с главой такова, что он не желает ничего ему говорить.       Он стал пить болеутоляющий чай чаще, буквально каждый день... Что-то ведь попадалось ему на этот счет раньше.       Удар гонга издалека оповестил об окончании ужина. Вэй Усяню пора было нести чай Цзинь Цзысюаню. Встав, он отправил соучеников заниматься своими делами и сосредоточенно взялся за процеживание отвара. Каким бы засранцем Цзысюань не был, все-таки... «Из его рук я приму все».       Такое обращение стоило ответной доброты.              Готовясь выбросить остатки трав, Вэй Усянь взглянул в глиняный горшок с мусором. За день, конечно, там собралось немало травяных отходов, но если предположить, что наставник Му процеживал чай для дяди Цзян недавно... Недолго думая, Вэй Усянь нашел чистую тряпочку и вытащил на неё мусор, сняв слой примерно полпальца высотой. Котелок с отваром для Цзян Фэнмяня был чист, но все ещё очень приятно пах — запах казался Вэй Усяню смутно знакомым. Он свернул тряпочку с добытыми травами, которые собирался изучать ночью и спрятал между крупными горшками в изножье платформы пола, протер чистой тряпкой котелок с отваром, стараясь сохранить запах отвара, сложил тряпку в рукав, а затем отправился к Цзинь Цзысюаню.              Тот уже ждал его, но не один — по комнате кружила нервная мадам Цзинь. Она кинулась узнать, какие новости появились насчет Цзян Фэнмяня и очень огорчилась, что Вэй Усянь ничего нового ей сказать не мог. На их с Цзысюанем счастье, в комнату постучалась одна из служанок мадам Юй и пригласила мадам Цзинь присоединиться к подруге за вечерним чаем. Женщина с огромной радостью покинула помещение, оставив юношей наедине. Павильон, отданый матери и сыну Цзинь весьма отличался от прочих помещений. Пурпур Цзян в основном был заменен желтыми тканями и золотой отделкой, некогда простые низкие столики украсили резьбой и инкрустацией, на стенах появились нехарактерные для Ляньхуа У вычурные украшения. Меч Суйхуа благородно возлежал на стойке из древесины грецкого ореха, привлекая внимание всякого вошедшего, за ним покоился изящный меч мадам Цзинь, Байхуо. У любого постороннего возникла бы мысль, что тут находится малая резиденция клана Цзинь.              Цзысюань жестом пригласил Вэй Усяня сесть за столик и принял предложенный ему чай.       — Это было очень неожиданно, — начал он напряженным голосом. — Ты в порядке?       Вэй Усянь поднял бровь.       — Я?       Цзысюань сжал губы и опустил взгляд в чай.       — Когда болеют близкие, это очень расстраивает.       Да что у него с голосом? Он говорил, словно находился под каким-то заклятием — с огромным трудом произносил каждое слово, чеканил речь. Вэй Усяню это напомнило, как Цзян Чэн говорил, скрывая, что уже порядочно выпил, так что он втянул носом воздух. Алкоголем от Цзысюаня не пахло. Тот немного откинулся назад, поняв, что пытается разузнать Вэй Усянь.       — Не пьян.       — Тогда почему ты так говоришь? В прошлом году такого не было.       Цзысюань отмолчался, глотнув чая. Вэй Усянь не выдержал:       — Целитель Му говорил, что ты к нему обращался за помощью и он что-то нашел. Речь связана с твоим недугом?       Цзысюань кивнул.       — Ты можешь сказать в чем дело?       Цзысюань покачал головой.       — Дело в какой-то клятве, да?        Юноша покачал ладонью в воздухе: частично да, частично нет.       — Отец сильно на тебя злился?       Чашка стукнула по столу. Цзысюань вновь кивнул, его лицо превратилось в маску.       — Ты думаешь, он правда лишит тебя наследства?       Цзысюань перевел взгляд на Суйхуа. Рука на чашке с чаем сжалась, в уголках губ затаилась сдержанная горечь.       — Уверен.       Он встретился взглядом с Вэй Усянем.       — Ведь это я его попросил.