***
Звонкий звук пощечины и тихий вскрик служанки раздались в комнате мадам Юй. Разгневанная госпожа испепеляла взглядом обеих девушек, которые сжались на месте, пытаясь доказать, что ничего не особенного во время наблюдения не происходило. — Цзинь-гунцзы и Цзян-гунян просто вместе вышивали. Возможно мы их насторожили своим наблюдением раньше, госпожа! — Вы, никчемные лягушки, нас за дур держите?! — мадам Цзинь подхватила одну из служанок за подбородок и продемонстрировала мадам Юй, как у девушки расширены зрачки. — Вы обе под действием дурманящих трав! Как это могло случиться во время наблюдения?! Девушки рухнули на пол в глубоком поклоне, умоляя о прощении и уверяя, что им ничего не известно и ничего не случилось. Одна из них произнесла: — Госпожа, дурманящие травы могли быть только внутри курильницы. Разве они не предназначались для Цзян-гунян и Цзинь-гунцзы? Мы случайно вдохнули дым. Нельзя ведь обвинять человека за то, что он дышит! Мадам Юй взглядом спросила у любовницы, не было ли то её затеей. Мадам Цзинь возмущенно приподняла брови: чем бы в их задумке могли помочь поцелуи и объятия под дурманом? Они ведь итак обручены, разве что испортили репутацию себе и своим семьям. Но ведь ещё недавно они вместе сбегали в библиотеку. Почему они не ведут себя как влюбленная парочка? Дверь в комнату скрипнула: внутрь бесстрастно скользнули Иньчжу и Цзиньчжу. — Мадам, в ордене слышали игру на наньсяо. Цзян-гунян в это время не могла практиковаться в музыке. — Кто-нибудь ещё здесь играет на наньсяо? — спросила мадам Цзинь у мадам Юй. Та мотнула головой: старый наставник Шэнь уже давно не брался за инструмент из-за неукротимой дрожи в руках, а Яньли была его последней ученицей. Отчего-то адепты ордена Юньмэн Цзян больше любили флейту дицзы и мадам Юй ясно понимала из какой гавани дул ветер. Мадам Юй резко спросила когда и где именно слышали звуки наньсяо, и от ответа сцепила зубы ещё сильнее. Неужто служанки настолько потеряли рассудок, что не заметили отсутствия молодой госпожи?! — По пятьдесят палок обеим немедленно! — рыкнула она и даже не шелохнулась, когда девушки с воплями кинулись ей в ноги. Иньчжу и Цзиньчжу схватили обеих и задержались лишь на мяо, чтобы услышать новый приказ госпожи: — Приведите сюда мою дочь.***
Цзинь Цзысюань проверял свой колчан, собираясь на тренировку по стрельбе с Му Юйлуном, когда заметил сквозь оконный проем озадаченную Цзян Яньли, позади которой шествовали личные служанки её матушки. Хоть из них она была благородной молодой госпожой, но сейчас одного взгляда, брошенного на них хватило бы, чтобы понять: Цзиньчжу и Иньчжу ведут её под конвоем. Цзинь Цзысюань сразу почувствовал неладное, быстро сообразил, что можно сделать, чтобы помочь девушке и вскинув колчан на спину, неприметно последовал за процессией. Двери покоев главной госпожи Юньмэн Цзян резко распахнулись и закрылись с гнетущим скрипом, поглощая в полутьме тонкую фигурку в светлых шелках. Цзинь Цзысюань успел разглядеть блеск золотых украшений матушки и довольно усмехнулся: вызволение Яньли ему удастся проще, чем он боялся. Выждав пару ударов сердца он практически бесцеремонно вторгся в помещение: мадам Цзинь успела только ахнуть. Цзян Яньли стояла перед своей матушкой, она вытянулась в струнку, но не выглядела запуганной — она явно пыталась придумать, как ей выбраться из сложившейся ситуации. — Матушка, тетушка Юй, Цзян-гунян, — поприветствовал всех Цзинь Цзысюань. — Если вас что-то разочаровало в вышивке сяньбао, то отчего же позвали только Цзян-гунян? — Если бы Цзян-гунян добросовестно вышивала у нас бы ни капли недовольства не возникло, — возразила мадам Цзинь. — Да только вот есть основания подозревать, что она сбежала и переложила всю работу на тебя! — Тогда тем более надо было позвать меня, — парировал Цзинь Цзысюань. Он подошёл к Цзян Яньли, встал чуть впереди от неё и небрежно перехватил ремень на колчане. Рука лежала легко и свободно, но у тех, кто это видел возникло впечатление, будто он держал щит перед ними обоими. — Это я ведь вышивал бок о бок с Цзян-гунян. — Вот как? — подала голос мадам Цзинь. — Вышивал, верно? — Именно так. — Все время? — Каждый стежок. Посмотрите на сяньбао сами: разница между нашими работами видна, третьей руки тут нет. Какие могут быть сомнения? Мадам Юй двинулась к Цзысюаню, так медленно, как только могла двигаться паучиха по своей паутине, с ленивой уверенностью, прекрасно зная, что жертва уже обречена. — Если моя дочь действительно не покидала павильона и вышивала все это время, тогда нам срочно нужно провести обряды очищения. Возможно, у нас завелся призрак. Весь орден слышал звуки наньсяо, той самой флейты, на которой играешь только ты, — мадам Юй немигающим взглядом уставилась в лицо дочери. Та и рта открыть не успела, как сбоку послышалось: — Только Цзян-гунян? Действительно? Мадам Юй перевела взгляд на Цзысюаня. — Я был в путешествии с Лань-дагунцзы и он рассказывал, как хотел бы больше практиковаться в игре на наньсяо. В Юньшэн Бучжичу это невозможно. Не удивлюсь, если он привез с собой флейту. — Лань-дагунцзы… — повторила мадам Юй. — С чего бы это наследнику Лань практиковаться в игре на флейте рядом с женской половиной ордена? Или правила скромности также остались в пределах стен Юньшэн Бучжичу? Цзинь Цзысюань вовремя успел прикусить язык, чтобы не упоминать Вэй Усяня, который посоветовал это место. Тетушка Юй итак очень зла, она может зло отыграться на воспитаннике. На помощь пришла Цзян Яньли: — Лань-дагунцзы спрашивал у меня о месте, где можно поиграть, не привлекая лишних взглядов. Я сразу вспомнила о беседках, скрытых среди ив. Это все ещё общая территория, никто не собирался нарушать покой учениц. Мадам Юй долгим, внимательным взглядом вгляделось в светлое, открытое лицо дочери и не увидела там ни малейшего признака лжи. — Стало быть, Лань Сичэнь умеет играть на наньсяо не хуже тебя, верно? Яньли наклонила голову набок: — Мне трудно судить. Ну, конечно, она ведь якобы никогда не слышала его исполнения. Мадам Юй повернулась к мадам Цзинь и той одного взгляда хватило, чтобы понять задумку названной сестры. Она ярко улыбнулась в ответ и произнесла: — Сегодня вечером мы как раз сможем сравнить. Выпорхнув из ловушки, Цзинь Цзысюань и Цзян Яньли быстро свернули на малолюдную тропу, чтобы обсудить что им делать. — Я учила эту мелодию несколько недель, как Лань-дагунцзы сможет разучить её до вечера? — обеспокоенно спросила его Яньли, нервно схватившись за внешнюю юбку. «Ему придется» был первый ответ в голове Цзинь Цзысюаня, но он, конечно, не очень бы ободрил девушку. Он подобрал иные слова: — Лань-дагунцзы упражнялся в музыке с тех пор, как научился ходить. Не стоит его недооценивать. Но предупредить все-таки нужно. Решив, что Яньли передаст весточку через Вэй Усяня, Цзинь Цзысюань отправился на дальнее стрельбище, где его уже должен был ждать Му Юйлун. И лучше бы он этого не делал.***
Вэй Усянь, стерев капли воды с лица, поднял взгляд в небо. Цзян Чэн становился все требовательнее и строже. Те движения, что раньше его устраивали, сейчас он сравнивал с конвульсиями утопающих крыс. Ничего общего с могучим и грациозным драконом! Команда уже откровенно выдохлась и бунт не назревал только потому, что никому не хотелось оплошать на глазах у множества людей. Пока Цзян Чэн разорялся у него за спиной, Вэй Усянь заметил взмывшего вверх воздушного змея. Эх, вот бы сейчас тоже пострелять! Интересно, кто это из шиди практикуется? Тут воздушный змей задергался от порывов ветра и Вэй Усянь уже каким-то внутренним чутьем понял: стрелять будет не кто-то из его ордена. Едва различимый звук спущенной тетивы и то, как стрела пронзила воздушного змея, красноречиво ему поведали: лук в руках Цзинь Цзысюаня. Вэй Усянь сидел на своем привычном месте в лодке, крепко держал весло и локтем ощущал локоть Лань Сичэня, но на долю мяо, на краткий момент очень сильно захотел оказаться там, на стрельбище. Вдохнуть запах влажной пыли и травы, прикрыть глаза от солнца сложенной ладонью, оценить расстояние, натянуть тетиву и поразить цель в самое яблочко, а затем слушать восхищённые охи и вздохи. Он ведь не хуже Цзысюаня может! Вот бы посоревноваться с ним. Пусть шиди сами убедятся, что званием лучшего стрелка так просто разбрасываться нельзя. Он бы стрелял и стрелял, пока весь колчан не извел, потом бы повернулся и весь такой гордый взглянул бы прямо в ореховые глаза Цзинь Цзысюаня и подразнил бы его от души: «Что, съел, лучший стрелок?!» Второй змей был сбит также искусно, как первый, а за ним третий. Заметив, что поднимается четвертый змей, Вэй Усянь приготовился получить удовольствие от прекрасного выстрела. Взамен он услышал короткий крик. Змей так и остался трепыхаться на воздушных волнах и ни одна стрела не прерывала его парение. Сердце Вэй Усяня затопила тревога. Он работал веслом так, словно от этого мог добраться быстрее, а не просто грести вдоль берега Ляньхуа. Лань Сичэнь покосился на него с явно вопросительным взглядом, но Вэй Усянь не мог объяснить что его так беспокоило. Рассекло ладонь тетивой? Бывает, но ведь рядом с лучниками всегда отирается Юйлун, он сможет оказать помощь. А если это сам Юйлун пострадал? Что вообще могло случиться на дальнем стрельбище? Прошло не больше палочки благовоний, когда Цзян Чэн наконец отпустил их, но Вэй Усяню, снедаемому тревогой, это время показалось вечностью. Наскоро переодевшись, он почти побежал в сторону дальнего стрельбища, пронесся не оглядываясь даже мимо Цзян Яньли, растерянно махнувшей ему вслед рукой. Чувство, что он там нужен, гнало его вперёд, в густые кусты османтуса, окаймлявшие стрельбище — бежать нормальной замощеной дорожкой он счёл слишком долгим путем. Треск веток с его стороны слился с треском веток с противоположной и ровно посередине зарослей он столкнулся с побелевшим, насмерть перепуганным Му Юйлуном. Увидев его, Юйлун выдохнул так, словно у него появился шанс спастись от казни. — Дашисюн! Мне, ему… Нам нужна помощь! — Кому… Цзинь Цзысюаню? — почти сразу догадался Вэй Усянь. Му Юйлун не стал тратить время на объяснения: он схватил Вэй Усяня за рукав и потащил в сторону лежавшего на боку человеческого тела. Из нижней части ягодицы этого тела торчала стрела, двигавшаяся вместе с редкими движениями мышц, порожденными болью. Скинутый на кусты дасюшен печально колыхался на ветру в сторону своего владельца — он-то был заговорен от стрел и мог бы защитить от такой неприятности. Цзинь Цзысюань лежал на боку, подложив руку под голову и дышал, стиснув зубы. Кровь из раны текла, бесповоротно пачкая все слои одежд, но, кажется, рана была не столь сильной, чтобы Цзысюань насмерть истек кровью — иначе к тому времени, как Вэй Усянь показался на стрельбище, его ожидал бы остывающий труп, а то и два: Юйлун прекрасно знал, что бы ему грозило за смертельное ранение наследника другого ордена. Вэй Усянь быстро опустился на колени возле раненого и, пока духовная энергия очищала ладони от любых загрязнений, спросил о том, как так вышло, отводя в сторону разорванные кусочки ткани. Цзинь Цзысюань зарделся и бросил настороженный взгляд в его сторону. — Я попросил Цзинь-гунцзы научить меня стрельбе из лука, — торопливо объяснил Му Юйлун. — Мы встретились сегодня и все шло хорошо, пока лук в руки не взял я. — Слушай, я понимаю, случайная стрела в плечо, в бедро, но в задницу-то как ты попал? — Я нагнулся в очень неудачный момент, — процедил сквозь зубы Цзинь Цзысюань. Вэй Усянь хлопнул Му Юйлуна по руке: — Где твой цянькунь? Иглы-то от боли мог бы поставить. Глянь, у него аж испарина. Му Юйлун шарахнулся от него. — Я уже попытался начать лечение, все стало только хуже! Недаром старшие говорят, что воин не может быть лекарем, все верно. — Да что ты тут начал?! — возмутился Вэй Усянь. — Ни повязки, ни травяной примочки, ни игл, даже стрела в ране. Уже кровь на древке спекается. — Чтобы извлечь стрелу, надо её протолкнуть вперед, — ответил Юйлун. — Я так и сделал — кровь как хлынула! Еще и Цзинь-гунцзы вскрикнул, а до того молча все терпел. Что мне ещё делать было?! Вэй Усянь занервничал, услышав о том, что крови стало больше. Тактика, описанная Юйлуном, считалась верной для извлечения стрел, но из такого мягкого места, наполненного кровью… Наверняка надо было действовать иначе. — Для начала надо использовать «Духовное зрение», чтобы увидеть, что рядом со стрелой. Му Юйлун нервно хохотнул. — И как я должен был это сделать без стабилизирующего талисмана? — Иметь при себе?.. — саркастично вскинул брови Вэй Усянь. — Эти талисманы на камне высечены, в палатах! — Нарисовать самому?! — развел окровавленными руками Вэй Усянь. Му Юйлун сжал губы добела, раскинул ещё больше окрашенные кровью руки в стороны и рыкнул низким голосом: «КАК?!» Вэй Усянь выдохнул, прикрыв глаза. Вот! Вот один из тех моментов в которые он тыкал пальцем и орал: «Какого гуя, люди добрые, вы куда смотрите вообще?!». Как заклинатели не допускались к лечению, так и целителей не обучали искусству составления талисманов. Некоторые одаренные целители придумывали что-то сами, но это требовало двукратного вложения времени, и их работами пользовались ещё два поколения, прежде чем появлялся кто-то, кто мог словом и делом улучшить работу предшественника. В основном целители просто приходили к заклинателям, говорили: «Нам нужны талисманы для того и этого», товарищи их создавали и ни одна из сторон не утруждала себя чем-то большим. Таким образом, оказавшись в полевых условиях, привыкший быть окруженным талисманами и диагностическими печатями всех мастей, Му Юйлун не смог даже понять что именно повредила стрела и куда её выводить, чтобы не угробить раненого. Закатив глаза, Вэй Усянь быстро пробежался духовной энергией по древку стрелы. Сочные, мясистые ткани окружавшей её плоти нервно подрагивали, кровь окрашивала все перед глазами Вэй Усяня, но куда как больше его волновало то, что он обнаружил у остро заточенного наконечника. Ветвившийся подобно водоросли кровеносный сосуд был пронзен самым кончиком наконечника и упорно кровоточил, но это было полбеды. Рядом в опасной близости находились небесные ветви и следовавшие рядом духовные меридианы, повреждение которых никак не обрадовало бы Цзинь Цзысюаня. — Если Цзинь-гунцзы собирается ходить не хромая, мочиться по желанию и когда-нибудь порадовать супругу в постели, то настоятельно рекомендую не шевелиться вообще, — красные пятна, залившие лицо Цзысюаня, моментально схлынули. — Все настолько плохо? — затаив дыхание спросил Му Юйлун. Вэй Усянь заметил, что тот все-таки вытащил из рукава цянькунь и в руках у него был чехол от акупунктурных игл. Хорошо. — Протолкнуть стрелу не выйдет. — Тогда как? — ахнул Му Юйлун. — Достанем обратным ходом. Наконечник, — поднял руку Вэй Усянь, предвидя возражение напарника, — внутри не останется. Мы рассечем ткани до него и просто достанем, как шпажку из шашлыка. — Поэтичное сравнение, — замогильным голосом отозвался с земли Цзинь Цзысюань. Му Юйлуна сравнение тоже не впечатлило. Его глаза ошарашенно бегали по сторонам, все вокруг противоречило тому, что он знал о врачевании ран. Грязная земля, открытый воздух, никаких талисманов, кроме тех, что достал из-за пазухи Вэй Усянь… Пресвятые небеса, да ведь в рану даже может пролетающая птица нагадить! И вот в таких условиях ещё и резать?! — Дашисюн!.. — всполошился Му Юйлун. Вэй Усянь схватил его за запястье и посмотрел так пронзительно, что Юйлун невольно вспомнил своего отца, его остервенелую решимость, когда матушка тяжело разрешалась от бремени в десятый раз, а соседки в один голос твердили, что быть в их доме похоронам. Кто бы знал в тот момент, что отец вытянет её, да с тех пор ещё пятерых они приведут в этот мир. — Если потащим его через весь орден, то о ноге считай можно забыть, — прошипел Вэй Усянь. Глаза Цзинь Цзысюаня распахнулись, на виске выступила капелька пота. — И тебя тоже не пощадят, знаешь ли, — Юйлун сглотнул. Как минимум руки ему отсекут — это точно! Отец потом голову оторвет и преувеличения тут ни капли. Ничуть не смягчая выражения лица, Вэй Усянь молниеносным движением достал из рукава острейший нож для трав и рассек ткани одежды вокруг раны Цзинь Цзысюаня так, что его белая ягодица тут же ощутила теплый, влажный воздух Ляньхуа У. Не рискуя дергаться, Цзысюань изо всех сил зажмурился и громко задышал через стиснутые зубы. — Иглы ставить на точки Шэнь Шу, Цы Ляо, и все четыре Ба Ляо? — спросил Му Юйлун, опускаясь на колени по другую сторону от раненого. Вэй Усянь кивнул и достал свои иглы, быстро втыкая их по внешнему краю уха и одну направил в крайне деликатное место: в точку Чан Цян, расположенную между вершиной копчика и самыми медными вратами Цзинь Цзысюаня. Тот, ощутив прикосновение там, где его уже давно не касались чужие руки, тихо ахнул и забыл как дышать. — Да хватит уже краснеть, — шикнул на него Вэй Усянь, — эдак у тебя голова лопнет, тут уж я ничем помочь не смогу! — Ты… Ты… — Резать тебя сейчас буду, — Вэй Усянь с нарочито кровожадной ухмылкой провел активированным талисманом огня по лезвию короткого кинжала, который вытащил из-за пояса. Лезвие зазмеилось радужными разводами — жар убил все нечистоты, что могли попасть в рану. — Вот это разжуй и проглоти, быстро. Цзысюань даже не успел понять, как Вэй Усянь протолкнул ему в рот небольшую травяную пилюлю, горькую, как судьба овдовевшей сироты, и проглотить её не запивая, юноше помогли только многолетние заклинательские тренировки. Сразу, как Вэй Усянь увидел глотающее движение кадыка, он одним движением рассек ягодицу Цзинь Цзысюаня, ровно до наконечника стрелы. Помимо крови, которая тут же выступила на разрезе, его беспокоила та, что сейчас может хлынуть из кровеносного сосуда, стоит ему вытянуть стрелу. — Нужно ведь использовать технику духовных щипцов, — нервно сказал Му Юйлун, оглядывая рану. Вэй Усянь помнил о такой из романов, но там никогда не давалось её подробного описания. — Ты умеешь её делать? — Конечно, — удивился Юйлун. Похоже, это самый обычный навык целителя. Вэй Усянь собирался запомнить каждое движение шиди. Он взялся за древко стрелы и выставил пальцы свободной руки для отсчета. — Три… Два… Давай! Стрела вылетела из раны, кровь едва успела брызнуть — Му Юйлун со скоростью кобры вдавил палец в поврежденный сосуд. Цзинь Цзысюань завыл и вырвал кусок травы с комом земли в попытке удержать себя неподвижно — Вэй Усянь вспомнил что там рядом две довольно больших небесных ветви находилось и ощущение, что на них со всей силы давит человек весом два даня, хоть и сглаженное обезболивающими травами и иглами, должно быть неописуемым. Спустя фэнь Му Юйлун убрал палец с раны — его духовная энергия залатала повреждение на кровеносном сосуде. Теперь Вэй Усянь взялся за рассеченную часть персика Цзысюаня: у того, кажется, уже не осталось крови, чтобы краснеть, но силы, чтобы протестующе застонать ещё находились. — Ничего, потерпи чуток, сейчас мы тебя… — забормотал Вэй Усянь, духовной энергией стягивая между собой ткани. В отличие от госпожи Ли, Цзинь Цзысюань был заклинателем и, что ни говори, его золотое ядро было действительно развитым для своего возраста, так что затягивать его рану было Вэй Усяню стократ проще — через пару цзы под его руками был упругий, цельный персик, о травме которого напоминали лишь разводы крови на белоснежной коже и золоченых тканях. Несколько фэнь трое юношей безмолвно хватали ртом воздух, осознавая, что только что произошло. Как же хорошо, что их навыков хватило, чтобы вытащить задницу Цзинь Цзысюаня из бедственного положения! Сам наследник Цзинь очень осторожно прошёлся пальцами по пострадавшей части, снова покраснел, поняв, насколько сильно он был оголен сзади и резво перевернулся на спину. Вэй Усянь усмехнулся и поднес излишне щепетильному товарищу дасюшен — будет чем прикрыть срамоту. Встав на ноги, Цзинь Цзысюань прислушивался к себе, так и эдак наступая на прежде раненую ногу. Ура! Все повреждения зажили, словно ничего и не было. — Дашисюн Вэй, — благоговейно сказал Му Юйлун, — я не знаю как благодарить… — Тц, за что тут благодарить? Я делал то, что умел и как умел, без тебя вообще не справился бы, — отмахнулся Вэй Усянь. Цзинь Цзысюань застыл на месте и с суровым выражением лица обернулся к нему. — Без твоей решимости лечение даже не началось бы. Не принижай себя. Му Юйлун вздохнул: — Без моей криворукости в нем не было бы нужды. Цзинь-гунцзы, я зря вас побеспокоил. Только Вэй Усянь хотел поподробнее расспросить о том, как так вышло, что путь стрелы окончился в столь необычном месте, как раздался колокол, созывающий на обед. Вэй Усянь, чувствуя, что сейчас мог бы целого молочного поросенка проглотить, радостно вскинул руки: «Еда!». Они с Юйлуном наскоро смыли кровь с ладоней в бадье на краю поля, и тут Цзинь Цзысюань перехватил Вэй Усяня за запястье: — Я ещё не сказал. Вэй Усянь озадаченно на него посмотрел. Цзинь Цзысюань умудрился выглядеть одновременно смущенным и очень уверенным: румянец на его скулах совсем не сочетался с ярким блеском глаз. — Благодарю тебя. — О чем там благодарить, я же не жизнь тебе спас, в самом деле, — затараторил Вэй Усянь, уже ощущая ароматы блюд, разливавшиеся в воздухе. — Когда ты научишься принимать благодарность? — раздосадованно спросил Цзинь Цзысюань, но Вэй Усянь высвободил запястье и с радостным воплем ускакал в сторону столовой. Му Юйлун предложил Цзинь Цзысюаню свою помощь, чтобы добраться до покоев, но он отказался и отправил его обедать. Подобрав лук и колчан, Цзинь Цзысюань бросил взгляд на все ещё болтавшегося в воздухе воздушного змея. Недолго поколебавшись, он вытащил стрелу, встал в стойку, проверяя каждую мышцу и, удовлетворенно улыбнувшись, поразил цель.