No Time To Crank The Sun

      Зоро в вороньем гнезде.       У него по гире в каждой руке: одной он делает жимы к груди, вторая упирается в бок. Он смотрит в окно, на море, но ничего толком не видит.       Он резко вздыхает. Внутренности будто истончились, их сковало холодом, и начинает болеть голова. Он решает, что тренировок на сегодня достаточно. Руки пульсируют от напряжения, пот ручьём стекает у него по вискам. Он и так перевыполнил норму.       Он бросает гири, даже не морщась, когда гнездо содрогается, едва тяжести с гротом ударяются о пол. Он пару раз встряхивает руками, давая мышцам расслабиться, и опускает их вдоль туловища. Руки болят от упражнений, и Зоро не знает, сколько ещё потребуется времени, чтобы избавиться от боли. Что он знает наверняка, так это то, что он всё равно делает успехи. «Нет боли — нет доли».       Он наклоняется, чтобы взять с пола здоровую бутылку воды, и морщится от резкой боли в животе. «Похоже, переборщил с прессом», — злится он сам на себя за то, что снова не остановился, когда того потребовало тело. Оно качает головой и тянется к горлышку бутылки.       После второго глотка на душе становится горько, так что он едва не выплёвывает остатки воды: в голове всплывает разговор с ребятами несколько часов назад, и воспоминания заставляют вскипеть кровь. «Отдых и пить побольше воды», — кисло думает Зоро, вспоминая слова Чоппера. Он швыряет пустую бутылку на пол. «Что за чушь».       Он послушается Чоппера и будет следовать его указам, потому что бедный доктор пребывал на грани истерики там, на камбузе. Но хера с два он будет отдыхать. Он знает своё тело достаточно хорошо, чтобы понять, когда ему нужен отдых. И сейчас он ему не нужен. Нужно не терять бдительность, быть начеку, следить за происходящим. «Особенно когда на корабле происходит какая-то херь».       Он надевает свежую футболку и спускается вниз.       Палуба мокрая, и в воздухе пахнет дождём. Облака над ним сгущаются в предвкушении. Небо темнеет, но он всё ещё может разглядеть последние лучики света, слабо пробивающиеся из-за тяжелеющих туч.       «Буря? Сейчас как льванёт». Он вспоминает чистейшее, без намёка на облачко, небо, каковым оно было буквально несколько минут назад. «Эта часть океана просто кишит странностями».       На палубе больше никого нет. Он высвобождает немного Воли и находит Фрэнки в кладовке, Усоппа с Луффи в душевой и остальных — в баре-аквариуме.       Нами тоже там.       Зоро нахмуривается. Почему она всё ещё здесь?       Ему всё больше и больше не нравится эта девчонка. «Она запросто обвела их вокруг пальца, — его лицо мрачнеет от мыслей. — Она фруктовик? Должна быть. Как иначе она умудрилась заставить их поверить в этот бред? Луффи достаточно простофиля, чтобы манипулировать им, да и Усопп, впрочем, тоже. А чёртовому коку даже мозги пудрить не надо. Но остальные? У Брука вообще есть физические мозги, чтобы их пудрить?»       Он трясёт головой. Он снова отвлекается от основной мысли. Неважно — он выведет эту женщину на чистую воду и докажет, что она водит их всех за нос, как кукловод — марионетками. Она смогла обмануть всех, но не его, и это было её первой ошибкой.       Если, тихо, почти неуверенно шепчет голос на задворках сознания, если это не с тобой что-то не так…       Он снова трясёт головой, на этот раз сильнее, чтобы вытряхнуть оттуда этот назойливый шёпот. Исключено. Он никогда ничего не забывает! Он не забывает имена людей, и лица, и, конечно же, он бы никогда не забыл такую, как она.       «Они называли её навигатором, сказали, что она была на корабле с самого начала — как, нахрен, я вообще мог забыть о таком! Они прятали её в шкафу всё это время, что ли? Уж я бы помнил, если бы у нас была ещё одна накама!»       Он проходит мимо лужайки Таузенд Санни. Останавливается напротив главной мачты, замечая на дереве многочисленные засечки от ударов мечом. Проводит по ним пальцами, хмурясь. «Этого не было», — отмечает он, но мотает головой и больше об этом не думает — в башке и так полно мыслей, которые нужно рассортировать.       Он спускается на нижнюю палубу и идёт по коридору, пока не оказывается у двери, ведущей в бар-аквариум.       Она закрыта, и он хватается за ручку, чтобы её открыть… но не открывает. Из-за двери слышатся приглушённые голоса. Он никогда в жизни не подслушивал, но сейчас обстоятельства совершенно другие. Он опускает руку. Он слушает.       Он отчётливо слышит беспокойство, которым пронизаны голоса по ту сторону двери.       — …всё ещё не объясняет изначальной проблемы, — доносится замогильный голос Брука. — Что, в данном случае, очень вероятно, учитывая, сколько времени прошло… мы должны решить сейчас. Что, если…       — Что, если он так и не вспомнит Нами-сан, — заканчивает за него Санджи. Зоро может услышать запах табака, просачивающийся через щели в дверном проёме.       — Что, если болезнь необратима, — понуро поправляет Брук.       Затягивается тишина. Зоро замедляет дыхание, насколько возможно маскируя своё присутствие.       Он слышит влажный всхлип от Чоппера.       — Я… я не позволю! Я знаю, что есть способ помочь ему, просто… просто мне нужно больше времени!       — Мы знаем, что вам это под силу, Чоппер-сан. Никто не сомневается в вашем профессионализме, — он слышит короткий звоньк, очевидно, это деликатно поставили чайную чашку на блюдечко. Зоро слышит нотки лимона. — Слава богу, мы можем позволить себе время. Я уверен, Зоро-сан продержится до тех пор, пока вы не найдёте ответ.       — Ответ скрывается на том острове, Плюм, — слышится уверенный голос Робин. — Должен. Очевидно, изначальное предположение доктор-сана было ошибочным. Мы обязаны рассмотреть все возможные варианты, неважно, насколько маловероятные.       От Чоппера снова доносится грустный всхлип, и он слышит подбадривающее бормотание Робин:       — Мы все иногда ошибаемся, доктор-сан, прошу, не нужно всё взваливать на свои плечи.       — Ты пока не выяснил, что с ним не так, Чоппер? — спрашивает Санджи. Голос кока звучит максимально обыденно. — Типо, повреждение мозга? Раны на голове? Не сомневаюсь, у него их хоть отбавляй.       «Я те покажу повреждение мозга, ты, дуро…»       — Нет, насколько я могу судить, в физическом плане с ним всё в порядке. Ни порезов, ни синяков, ни ушибов на голове нет. Это не тепловой удар, сердцебиение и давление соответствуют норме. Можно сказать, он абсолютно здоров. И Усопп был с ним почти всё время, и он сказал, что Зоро ни с кем не дрался, нигде не поранился, что даже ничего не ел, пока был на острове.       — Но, — незнакомый голос — Нами, — я просто не могу понять. До того, как он, ну, вы поняли, проснулся до этого утром, всё было в порядке! Мы говорили, как обычно. Потом он заснул, а когда я его разбудила — такое ощущение, что он стёр меня из воспоминаний, пока спал.       — Думаю, он это не нарочно.       — Я не говорю, что он нарочно, Брук, я к тому, что… Смотри, если бы во всём был виноват остров, почему потеря памяти не проявилась сразу? Почему он ещё помнил меня после того, как они с Усоппом вернулись на корабль?       Повисает долгая пауза. Он слышит, как кто-то нервно шкрябает пол ботинком. Неприятное напряжение проползает через невидимые щели в двери и обволакивает Зоро, заставляя переминаться с ноги на ногу.       — Ещё одна загадка в нашу коллекцию, — печально заключает Брук.       — Агрх, мы опять уходим от темы. Слушайте, какой бы ни была причина, — начинает Нами, — важна не она. Важно понять, как его вылечить.       Зоро всего перекашивает. С ним всё в полнейшем порядке. Его ладонь падает на дверную ручку, крепко сжимая бронзовую сферу. Он не нуждается ни в каком лечении. Как смеет эта девка говорить о нём, как о каком-то калеке, которого вот уже собираются пустить в утиль?       Он сейчас зайдёт.       Это выбьет её из колеи, и может тогда, слегка припугнув, он заставит её проговориться. Но лицо Зоро скривляется в отвращении, потому что нет, такое не прокатит, пока там сидит чёртов кок. Придурок как всегда встрянет посередине, и конечно же Зоро уделал бы его в любой другой раз, но, если он атакует его сейчас, в присутствии остальных, он окончательно потеряет их расположение.       «Возможно, именно этого девка и добивается».       — Эти две вещи связаны, — возражает Робин. — Мы не можем искать решения, не найдя причины проблемы. Это как с противоядием: сначала нужен яд.       — Но это не токсин или яд или что-то ещё. Это… — опустошенный вздох. — Я не знаю, это ментальное расстройство!       — Ранние признаки деменции, — он слышит, как Санджи усмехается, говоря это. Зоро смотрит на дверь, желая коку разлететься на миллион маленьких коков.       — Будь серьёзнее, Санджи-кун!       — Извини, извини.       — Я просто… — начинает Нами.       Проходит мгновение.       — Я просто… — снова устало продолжает она. — Я просто хочу, чтобы он перестал смотреть на меня так.       Никто ничего не отвечает. Зоро не знает, что такого выдающегося несёт в себе это утверждение, чтобы заслужить такой тишины. «И что это должно значить? Как я смотрю на неё?»       — Мы найдём решение, Нами-сан, — невероятно учтиво говорит Брук. — Мы должны набраться терпения. Терпения как для ситуации в целом, так и в отношении Зоро-сана…       Брук осекается, и за него оскорблённо продолжает Санджи:       — Почему ты смотришь на меня, мешок с костями?       — Ты был довольно несправедлив к Зоро. Ну, несправедливее, чем обычно, — осуждающе отвечает Чоппер.       Кок издаёт ещё один идиотский звук, но Робин тут же прерывает его.       — Брук прав. Как говорится, терпение — добродетель. Дождёмся, пока уляжется шторм, и вернёмся на остров как можно скорее. Есть предположения, как скоро наладится погода, Нами?       — Сложно сказать. С такой плотной облачной завесой буря может начаться снова…       Зоро делает шаг назад.       Он почти ничего не видит из-за пелены ярости перед глазами. «Меня не надо лечить, — он чуть ли не дымится от бешенства. — И тем более не надо, чтобы они шептались у меня за спиной! Это всё та чёртова девка. Залезает им в головы, настраивает всех против меня».       Он направляется в камбуз. Ему надо выпить. Чего-нибудь покрепче. Сакэ? Нет, в шкафчике над холодильником завалялось немного бренди. Замечательно. Кок пытался спрятать от него заначку, когда они затаривались на предыдущем острове, но этот придурок не настолько изобретательный, каким себя мнит.       Зоро заворачивает за угол и отворяет дверь. «Это, блядь, не камбуз», — рычит он про себя и захлопывает дверь перед тем, как развернуться. Никогда на этом корабле ничего нельзя нормально найти.       Он идёт вниз по коридору и, открывая следующую попавшуюся дверь, упирается прямиком в пятую точку Фрэнки.       — Э? — поворачивается к нему киборг. — О! Братан мечник! Что случилось? Заблудился?       — Нет, — осматриваясь, ворчит Зоро. — Что ты здесь делаешь?       Фрэнки возвышается над ним со смазочным (он надеется) маслом на лице и руках. Весь он с ног до головы изгваздан в копоти, и, когда тот приподнимает свои круглые сварочные очки, зона вокруг глаз оказывается единственной чистой зоной на поверхности его тела.       Фрэнки откладывает в сторону огромный гаечный ключ, который с глухим боньк стукается о деревянный пол.       — Когда-нибудь видел сломанную пушку? Да-да, одна из них вышла из строя в последней битве. Ядро каким-то макарам повредило её изнутри, и я тут чиню эту крошку. Это будет небольшой апгрейд от Фрэнки! Завтрак ещё не готов?       Зоро подсчитывает количество пушек в трюме.       — Если сломалась только одна, нахрена ты разобрал их все?       — Апгрейд, братан! Не могу же я обновить только одну, а остальные оставить без внимания. Эти малышки станут суперэффективными против дозорных, вот увидишь! — он хватает платок и вытирает руки, почему-то перед тем, как вытереть лицо. — Окей, пока что я закончил. Голодный, как волк. Пойдём на камбуз, посмотрим, что нам приготовил братан кок.       «Санджи ничего не приготовил, потому что всё это время шушукался у меня за спиной вместе с остальными», — но Зоро ничего не говорит и покорно следует за киборгом. Он всё равно шёл в камбуз, поэтому ничего страшного, если он прогуляется с Фрэнки.       Они идут по коридору, Фрэнки без труда ведёт его по этому лабиринту. Киборг трындит про повреждения, которые заработала Санни в последней битве, но мыслями Зоро где-то далеко. Они вновь и вновь возвращают его к разговору в баре-аквариуме, и вырисовывающиеся в голове образы Робин, Брука, Чоппера и Санджи, которые радостно поглощают лапшу, что вешает им на уши рыжеволосая девчонка, заставляют кровь бурлить.       Они поднимаются по лестнице и наконец пребывают на место.       Фрэнки открывает дверь, и брови Зоро съезжаются на переносице.       Внутри — огромный обеденный стол на одной половине комнаты, и холодильник с кучей шкафчиков — на другой. На столе расставлены разнообразные закуски и свежие фрукты, а также пустые тарелки из-под еды, которую, судя по всему, уже съели.       Зоро замирает в дверях, пока Фрэнки марширует вглубь столовой.       — Вот блин. Похоже, мы опоздали. Братан Мугивара уже слямзил весь бекон. Я всё ещё могу учуять его, эх… Какая пытка!       — Фрэнки.       — Хм?       — Где мы?       — В аду, смею предположить. Завтрак — и без мяса? Стыд и срам. Хотя, уверен, что братан кок согласится приготовить нам что-нибудь индивидуально, если мы его вежливо попросим, хе-хе.       — Фрэнки, – повторяет Зоро. — Чей это корабль?       Киборг, наконец, поворачивается к нему, и выражение его лица Зоро отнюдь не обнадёживает.       — Чей корабль… О чём ты, бро?       Зоро снова окидывает взглядом помещение, но нет – он понятия не имеет, где находится.       — Как ты мог не заметить? Мы же в совершенно другой комнате. Как мы вообще сюда попали?       Для верности он смотрит через плечо на дверь, через которую они только что прошли, и, к недоумению Зоро, коридор не имеет ничего общего с тем, по которому они шли несколько секунд назад. Какого чёрта? За дверью виднеется лестница — с каких пор она вообще там есть, — и сам коридор намного просторнее и лучше освещён, чем раньше.       «Какого хуя?»       Сердце пропускает пару ударов и начинает биться где-то в ушах.       Фрэнки медленно ставит свою тарелку на стол.       — Не догоняю, бро. Может, расскажешь всё по порядку?       Зоро в крайнем замешательстве.       — У тебя глаза отключились, или что? Посмотри на это место. Оно… оно огромное. Это не наш корабль, Фрэнки. Я не знаю, как, но мы каким-то образом перенеслись с одного корабля на другой, если это место вообще корабль.       Нет, это совершенно точно не их корабль. Он чувствует, как судно мерно качается на волнах, и только по одним этим ленивым движениям он может сказать, что корабль просто гигантский.       «Мы телепортировались? Нет, быть не может — мы же только что шли по нашему кораблю! Может, кто-то перенёс нас, и мы не заметили? Тоже нет. Ничего странного и подозрительного не произошло. И Фрэнки ничего не заметил, тогда какого, блядь, чёрта…»       Фрэнки подходит к нему. Его фигура излучает спокойствие.       — Мы переместились из трюма сюда, не более того. Мы всё так же на Санни, бро. Ты хорошо себя чувствуешь?       Зоро переключает внимание обратно на Фрэнки.       — Всё так же на Санни? Что значит так же? Что такое Санни?       Губы Фрэнки сжимаются в тонкую полоску.       — Где, с твоей точки зрения, мы были до того, как прийти сюда?       — На Гоинг Мэри — нашем корабле.       Выражение лица здоровяка остаётся неизменным. Он просто кивает, будто бы не ожидая от Зоро никакого другого ответа.       — Верно, — хмыкает Фрэнки, скрещивая руки. Он громко вздыхает: — Пройдёшься со мной немного?       Фрэнки ведёт его через комнату, через другую дверь. Зоро критически осматривает камбуз напоследок, подмечая больше деталей: кулинарные книги, фартуки, набор первоклассных ножей — всё кажется смутно знакомым. «Разве у кока не такие же?..»       Фрэнки открывает дверь и пропускает Зоро вперёд, и, когда он проходит, он оказывается на палубе.       Не на его палубе.       Зоро идёт вперёд, внимательно осматривая незнакомый корабль. Отсюда можно по существу оценить его громаду. Палуба настолько широкая, что по ней можно наматывать круги, как при полноценной пробежке. На одном конце раскинулся целый сад, с деревьями, клумбами, даже лужайкой. Мандариновые деревья? Он останавливается между двумя мачтами и задирает голову: на той, что длиннее, на самом верху громоздится воронье гнездо.       И над ним, под яростные завывания ветра — снова начинается шторм — развивается флаг.       На флаге изображён Весёлый Роджер.       Весёлый Роджер в соломенной шляпе.       У Зоро округляется глаз.       — Думаю, я знаю, что происходит, — подаёт голос Фрэнки, смотря, как Зоро, словно одичавший зверь, мечется по незнакомой местности. — И не думаю, что это понравится остальным. Не думаю, что это понравится тебе, в частности. Или что ты поверишь. Э-э-эх, как всё запутано.       — О чём ты говоришь, Фрэнки? — огрызается Зоро, сжимая руки в кулаки. Ногти врезаются в ладонь, и боль даёт ему понять, что он не бредит. — Где мы? Что происходит?       — Мы на Таузенд Санни, бро. Нашем корабле.       — Наш корабль — Гоинг Мэри, — поправляет Зоро.       — Был. Мы проводили эту крошку в последний путь два года назад. Как подобает, со всеми почестями. Было очень эмоционально, очень, — Фрэнки похлопывает мачту с отсутствующим взглядом. На дереве виднеются беспорядочные порезы. — Потом подсуетился я и с не имеющим равных мужицким великодушием построил вам в подарок Таузенд Санни. Под её парусами мы ходим с тех пор, как покинули Вотер Севен, — Фрэнки переводит на него печальный взгляд. — Но рискну предположить, что ничто из сказанного не вызывает у тебя воспоминаний?       Зоро прогоняет в голове рассказ Фрэнки, но никакая деталь не отдаётся знакомым в его голове.       — Проводили в последний путь?.. Что это значит?       — Её больше нет, — говорит Фрэнки. — Мы должны были оставить её, другими словами. Её нельзя было починить, поэтому мы построили новый корабль.       — Твои выдумки похлеще бредней Усоппа, если ты думаешь, что…       — В том-то и дело, что это не выдумки, потому что я — не Длинноносик-бро. Я не умею врать или придумывать на ходу сказки, как он, и всё, что вы слышите от меня, — это чистая правда. У мужчины должны быть принципы, и мои — это быть честным, особенно когда дело касается моих детищ.       Зоро знает, что из них Фрэнки больше всех не умеет лгать. Но это — это не имеет вообще никакого смысла. Это какая-то шутка? Нет, лицо Фрэнки слишком сосредоточено, слишком непривычно для киборга.       — Тогда как, — Зоро сжимает зубы так сильно, что начинает болеть челюсть, — как вам удалось поменять корабль так, что я не заметил?       — Я об этом и говорю. Корабль не смущал тебя десять минут назад.       — Десять минут назад мы были не на этом корабле! — отрезает Зоро.       — Тогда где мы были?       Вспышка гнева Зоро немного притупляется.       — Мы были… — он осекается. Он пытается вспомнить. Они были на корабле, который он знает, по крайней мере. Он были… блядь, почему он не может вспомнить? Всё, что он может сказать наверняка, это то, что они были не на этом корабле.       — Мы были на Мэри? — спрашивает Фрэнки.       Мэри? Конечно! Но… нет… разве? Блядь, воздух какой-то разряженный. В голове начинает пульсировать.       — Ты хотя бы помнишь, что случилось перед тем, как мы покинули Вотер Севен?       «Перед тем, как мы покинули Вотер Севен?»       — Какое это имеет отношение к…       — Прямое.       Вотер Севен, Вотер Севен, Вотер Севен. Это было целую вечность назад. Какая разница? Они уплыли с острова с Фрэнки и Робин, и с Усоппом тоже. Они немного повздорили с дедушкой Луффи, пока гостили в штаб-квартире Галлей-Ла. Почему они гостили в Галлей-Ла так долго? Они ждали Усоппа, который ушёл из команды, когда Луффи принял решение строить новый корабль.       — Но мы не построили новый корабль, — шипит Зоро себе и Фрэнки одновременно. Не построили! Мэри была повреждена, да, и плотники из Галлей-Ла присматривали за ней, он помнит. Но её не нельзя было починить. Над ней работал сам Айсберг, и в какой-то момент им пришлось разобрать корабль на доски, но…       В воспоминаниях вспыхивает пожар, и Зоро понимает, «да. Чёрт, да, мы построили. Мы должны были оставить её. Её нельзя было починить».       Но это всё равно не объясняет, как они покинули Вотер Севен и продолжали путешествовать без корабля.       «Мы всё-таки починили её? Должны были, иначе как мы добрались потом до стольких новых островов после Вотер Севен. Это должна была быть Мэри, потому что это не мог быть другой корабль. Я не помню, как мы заполучили другой, особенно такой, как этот!».       У него деревенеют пальцы, и Зоро понимает, что сжимает кулаки так сильно, что перекрывает кровоток.       — Фрэнки, — медленно начинает Зоро, стараясь не выдавать волнения в голосе. — Какого хуя здесь происходит?       Киборг всё это время неотрывно наблюдает за ним. Он глубоко вздыхает, пугается вопроса. Говорит, кладя руку себе на шею:       — Мы думали, ты забыл только сестрицу Нами, но сейчас ты не узнаёшь даже Таузенд Санни. Похоже, ты начал забывать больше. Ну и проблемка свалилась нам на голову.       — Забывать, — бесцветно повторяет Зоро.       — Ты теряешь память, бро.