No Time To Crank The Sun

      — …а это — бар-аквариум, — гордо произносит Усопп, раскидывая руки в стороны, будто желая приумножить размеры и без того слишком просторной каюты. — Из всех комнат, что построил Фрэнки, эта моя самая любимая. Ну то есть, ты только глянь! Аквариум, в который можно поместить всю рыбу, что ты наловил, и самому в нём плавать? Гениально, я тебе говорю, ге-ни-аль-но.       Усопп ведёт его вглубь, не переставая ни на секунду трещать про невероятность комнаты. Она и вправду невероятна, в отличие от сомнамбулического выражения лица Зоро, пока он, не говоря ни слова, плетётся вслед за Усоппом. За стеклом плавает самая разная живность — от осьминога и рыбы-меч до вон той плоской рыбы, что размахивает своими широкими плавниками, как крыльями.       — Это я её поймал, — говорит Усопп, указывая пальцем на разноцветную рыбу, на которой отсутствующим взглядом останавливается Зоро. — О, да. Эта малышка задала мне жару. Мне пришлось нырнуть за ней та-а-ак глубоко и сражаться под водой голыми руками! Санджи говорит, из неё выйдут превосходные суши, но я бы хотел оставить её себе, как трофей и доказательство моей невероятной мужественности…       Но Зоро не слушает его. В голове проносится миллион мыслей в секунду, от чего черепушку начинает плющить. «Откуда он так много знает о корабле? Как не заметил, что происходит неладное? Он вообще не подаёт вида, что находится в совершенно другом месте, чем мы были меньше часа назад!»       Предположение о потери памяти — полный бред.       Этого не может быть. Как он вообще мог терять свои воспоминания, да ещё и настолько специфично? Он, конечно, не эксперт врачевания, но более чем уверен, что это так не работает. Сначала забыть одного человека, а потом целый корабль? Нет, невозможно. «Они сами понятия не имеют, о чём говорят».       — О, а вот, собственно, и бар — снизу доверху забит колой, спасибо Фрэнки. Полный ассортимент вкусов: с апельсином, черникой, арбузом…       Конечно, конечно, конечно должно быть другое объяснение. «Кто-то делает что-то – что-то со мной или что-то с остальными». Можно было придумать миллион других объяснений, так почему они зациклились на потери памяти — самом идиотском из всех возможных?       Рука Усоппа мелькает у него перед лицом:       — Ау, Зоро? Ты меня слушаешь?       Зоро моргает и фокусирует взгляд на Усоппе. Тот смотрит на него с тревогой, и Зоро становится стыдно, что он не обращал на него внимания. Он вздыхает, виновато потирая шею:       — Да-да, рыба, и плавать в аквариуме, и бар, я тебя слушал.       Усопп фыркает:       — Я спросил тебя, хочешь ли ты пить.       — Оу, — говорит Зоро. — Да. Прости. Э, нет. Спасибо.       Усопп окидывает его критическим взглядом. На губе снайпера царапина, и под глазом красуется небольшой синяк. Зоро интересно, что творится у него в голове. «Он, наверное, думает, что я спятил. Нет, — мысленно осекает себя Зоро, — со мной всё в порядке».       Усопп прочищает горло:       — Думаю, закончим пока на этом нашу экскурсию и продолжим чуть позже, — он указывает в сторону диванов рядом с аквариумом. Они садятся. Зоро опускается на сидение, как какой-то старик, тело болезненно напряжено и не слушается. Усопп вздрагивает, когда садится рядом. — Вижу, что ты смущён, но я тебя не виню, учитывая…       — Хм.       Его беспокоит не смущение.       Может, он действительно так выглядит со стороны, но у него в голове необъятный океан, покрытый сплошным туманом, смотря сквозь который он не видит ни зги, и это сбивает с толку, злит, пугает. В груди тесно, в тяжёлой голове отдаёт тупой болью, но он не может признать этого вслух. «Они только ещё больше убедятся, что со мной что-то не так». Зоро отмахивается от навязчивых мыслей, как от афтершоков пережитого стресса.       Усопп неловко съёживается от повисшей паузы. Тишину не нарушают даже рыбы: те бесшумно парят в толще воды друг мимо друга.       — Эм, так ты… Какая-то часть Великого Тура Усоппа по Таузенд Санни не всколыхнула никаких воспоминаний?       — Нет, — честно отвечает Зоро.       Плечи Усопп разочарованно опускаются, но Зоро не знает, что ещё ему сказать. «Я бы вспомнил такую необычную комнату, как эта». Он в который раз осматривается и замечает за собой, что думает, а как вообще корабль может унести на себе такую махину, как аквариум. «Ну, если всё это построил Фрэнки, как они говорят, он наверняка сколотил всё на славу».       — Грустненько. Но попытаться стоило, наверное. Уверен, ребята уже придумали, как ещё можно помочь тебе вспомнить Нами и Санни. Если не сработает, посмотрим, сможем ли мы найти ответ на Мантийном острове. Ты же помнишь тот остров, да? Мы только что были на нём, там ещё водилась куча разных насекомых и странных животных. Хех, весело было, да? Жаль, правда, что мы так и не поймали геркулесовых жуков…       Он цепляется за одно слово, сказанное Усоппом.       — Нами, — придирчиво повторяет Зоро. Он сдерживается изо всех сил, чтобы не схватиться за рукоять катаны. — Она всё ещё здесь?       — А где ещё ей быть?       Ответ Усоппа настолько невинен, что Зоро взрывается изнутри. «Где ещё? Её нужно вышвырнуть за борт. Или бросить на острове. Она дурит вам всем головы!»       — Послушай, — говорит Усопп. — Я знаю, о чём ты думаешь, но ты должен верить нам, когда мы говорим, что не надо беспокоиться насчёт Нами. Тебе не нужно ни в чём подозревать её. Она наша накама.       — Хорошо, — отвечает Зоро, зная, что звучит максимально неубедительно, и ничуть не заботясь об этом. «Она может быть вашей накама, но я никогда не признаю её таковой для себя».       Усопп недовольно вздыхает.       — Не веди себя так. Ты знаешь, что мы не стали бы тебе лгать о таких вещах.       — Я не говорил, ребята, что вы лжёте мне.       — Наверное, да. Тогда, каково это? В твоих… воспоминаниях, я имею в виду. Когда ты видишь Нами, у тебя не возникает никакого чувства дежавю, или странного ощущения, что ты видел её раньше? Или она для тебя абсолютный незнакомец?       Зоро откидывает голову, упираясь затылком в стекло.       — Это то же самое, как если бы я залез в этот аквариум, вытащил вон того оранжевого осьминога и сказал тебе: «Это твой брат, Усопп. Не говори, что ты не помнишь его, ты прожил с ним всю свою жизнь!» И продолжал бы убеждать тебя, что осьминог твой кровный брат, и всегда был твоим братом, и всегда будет твоим братом.       Усопп издаёт короткий смешок.       — Ну, Нами не осьминог, это уж точно. Она накама, и вот это уже факт.       Его лицо мрачнеет за доли секунды. Он говорит, что, он знает, будет встречено с протестом, но молчать он не может:       — Ты не думаешь, что то, как вообще началась эта история с ней, очень подозрительно?       — Боже, Зоро. Не начинай снова, пожалуйста. Если Луффи узнает, что ты опять вспылил…       — Я просто говорю…       — Я знаю, знаю, я уже слышал тебя, миллион раз, как сейчас могу сосчитать. Мы все слышали. Нами плохая, Нами ведьма, она фруктовик, она манипулирует нашим сознанием, она подкидывает нам яд в…       — Слышать не то же самое, что слушать! — перебивает Зоро. – Все всегда готовы встать на её защиту, в том время как на моей стороне не был никто за весь сраный день!       Он не хочет быть таким резким, не хочет, чтобы его слова звучали так грубо, но они поразительно легко срываются с губ. Он не зол на Усоппа, и он надеется, что снайпер видит это, что его злит просто вся ситуация в целом…       — Зоро, — спокойно говорит Усопп, может, даже грустно. — Мы слушаем. Мы не судим тебя или что-то типо того. Мы просто пытаемся помочь, я клянусь. Ты… что ж, не убивай меня за то, что я сейчас скажу, но это с тобой сейчас сложнее всего.       — Со мной? В каком месте со мной сложнее?       — Ты — тот, кто не слушает нас, — сердито заключает Усопп, и Зоро тут же бычится, потому что единственное, чем он был занят весь день напролёт, это выслушивал оры в свою сторону.       — Я имею в виду, что, — спешит заверить Усопп, — ты не слушаешь, когда мы пытаемся донести до тебя, что ты теряешь память.       Зоро насупливается ещё сильнее. «Опять это дерь…»       — Вот! — восклицает Усопп. — Вот опять! Этот взгляд! Ты только что снова отказался поверить в это!       — Потому что это невозможно, — шипит Зоро.       Усопп обречённо стонет, медленно сползая с дивана.       — А я о чём…       — Тебе не кажется, что я бы знал, если бы терял память?       — Очевидно, нет, потому что ты теряешь память!       — Нет, — упирается Зоро. — Я знаю себя лучше, чем кто-либо ещё. Я не чувствую, что чего-то не хватает. Всё на месте. Единственное, что не на месте, это та женщина. Она появляется, и всё сразу переворачивается вверх дном. Вы ведёте себя странно, и этот корабль возникает из ниоткуда. Возможно, это её корабль, перетащила нас сюда своими силами.       — Звучишь, как последний параноик, чтоб ты знал.       Зоро кидает на него тяжёлый взгляд.       — Не называй меня сумасшедшим.       Усопп поднимает руки в примирительном жесте.       — Да-да, прости. Я просто хочу сказать, что твоя теория не имеет смысла. Во-первых, какой дьявольский фрукт смог бы телепортировать нас на другой корабль и манипулировать разумом?       Зоро соглашается. «Два дьявольских фрукта? Нет, исключено. Единственный человек с такой способностью — это Чёрная Борода, и этот сукин сын умудрился провернуть это благодаря особой силе своего первого дьявольского фрукта».       — Дьявольский фрукт с телепортацией, — медленно говорит Зоро. — Который может также переносить из одних воспоминаний в другие.       Усопп проводит рукой по лицу.       — Господи боже мой. Ладно. Хорошо. Предположим, что это так. Тогда зачем ей манипулировать нашими воспоминаниями, но не затрагивать твоих? Почему ты единственный, кто остался нормальным?       Это просто.       — Я годами тренировал свой разум и теперь устойчив ко вмешательствам извне. Её силы не действуют на меня.       Усопп устало растекается на диване.       Потом он подскакивает и садится обратно — и выпаливает:       — Окей! Тогда чего она добивается? Если бы она хотела убить нас, почему до сих пор не убила? Почему не телепортировала Луффи в океан? Или не заставила нас поубивать друг друга? Или не перенесла нас прямо в тюрьму к дозорным? Какой ей смысл вливаться в нашу команду? Зачем становиться нашим навигатором? Почему…       — Я не знаю! — восклицает Зоро.       Каюта снова погружается в тишину.       Его колени что-то сжимает, и он не сразу понимает, что это его собственные руки. Он напряжён, он в смятении. У него снова начинает болеть голова. Блядь.       Он медленно выдыхает через нос.       — Я не знаю, почему всё это происходит.       Усопп не знает, что отвечать. Он смотрит в сторону, закусывая губу. «Он тоже не знает, почему всё это происходит».       Мимо в аквариуме проплывает рыба-меч, её нос слегка стукается о стекло с другой стороны, когда она разворачивается и исчезает за разноцветными кораллами. Оранжевый осьминог рывками движется в толще воды, не обращая на остальных рыб никакого внимания.       — Ты помнишь Арлонг Парк? — неожиданно нарушает тишину Усопп.       Зоро щурит глаз. «Это очередной допрос, как у Робин?» — Зоро не подаёт виду, что удивлён вопросу, и без промедлений отвечает:       — Конечно, помню.       Усопп кивает.       — Ты помнишь, почему мы туда поплыли?       — У нас угнали корабль.       — Кто угнал?       «Как прикажешь мне вспоминать такую незначительную деталь, как кто угнал наш корабль два года назад?» — Зоро начинает копаться в воспоминаниях.       — Не знаю, какой-то рыбочеловек, наверное. Я как-то не заострял на этом внимание. Если ты помнишь, меня там, типо, пополам разрезали, так что я был немножечко занят.       Усопп открывает рот. Закрывает.       — Резонно, — заключает он. — Хорошо, тогда зачем мы сражались с Арлонгом и его шайкой? Почему просто не забрали наш корабль и не уплыли?       Рука Зоро тянется к груди, проводит по шраму, что по диагонали пересекает торс, вспоминая тот нелепый бой с Хати. Кок тоже дрался с рыбочеловеком, и Усопп тоже. Луффи дрался с Арлонгом. Битва была напряжённой, и Луффи был очень, очень зол на Арлонга.       — Ты… — начинает Зоро, и голову неожиданно сковывает болью. — На тебя напали. Я слышал от Джонни, что тебя убил…       — Кто?       — Один из людей Арлонга, — Зоро стискивает зубы. «Но это было постановкой». С Усоппом всё оказалось хорошо, его тогда даже не поранили. «Меня тоже схватили, — вспоминает Зоро. — Но я сам выбрался. Нет, один из шайки Арлонга освободил меня. Почему он помог мне? Почему я никогда не задумывался об этом раньше?»       — Это была Нами, — говорит Усопп. — Единственной причиной, по которой мы остались в Арлонг Парке, была Нами. Это был её остров. Её дом. Она просила нас спасти её. И мы спасли. Ни у кого из нас не было личной причины расправляться с Арлонгом и рисковать жизнями, но мы сделали это ради Нами.       — Но её там не было, — Зоро скрипит зубами.       Он помнит всё, что происходило на том острове, он помнит битву. Нет никаких провалов, недостающих кусков или тёмных моментов. Воспоминания об Арлонг Парке всё ещё здесь, в его голове, настолько свежие, будто это происходило вчера. Он может вспомнить даже боль от лихорадки, раздражение во время схватки с Хати, отчаяние, охватившее его, когда Луффи скрылся под водой, и он не мог помочь ему.       И Нами нет ни в одном из этих воспоминаний.       Зоро надавливает ладонями на глаза. Перед глазами тьма.       Он слышит голос Усоппа:       — Она была, потому что ты был там рядом с ней. Мы все были. И потом, после — ты помнишь Виски Пик? Это была Нами, кто убедил нас помочь Виви и отвезти её в Алабасту…       — Я не собираюсь говорить об этом, — бормочет Зоро, опуская руки. Собственный голос слышится ему глухим гулом. Чёрные круги пляшут перед глазами, как пятна от чернил, когда капают на поверхность воды. «Чёрт, тёр глаза слишком сильно».       — Мы должны поговорить об этом!       Он смаргивает чёрные пятна прочь.       — Это не разговор, если каждое твоё предложение начинается с «а ты помнишь?».       Зрение не спешит возвращаться к нему. Зоро это бесит, и он начинает моргать сильнее. Где-то сбоку робко смеётся Усопп:       — Э, да, кажется, я говорил это слишком часто…       — Какого хера, — Зоро трёт глаза снова, моргает ещё несколько раз. Его круг обзора как-то… сузился? Он моргает — дважды, трижды, и потом снова, и снова.       — Ладно. Но это всё равно не… эй-эй, ты чего? Чего моргаешь? Пытаешься послать мне зашифрованное сообщение? Это азбука Морзе?       Зоро не прекращает как бешеный опускать и поднимать веки, уперев взгляд в пол, но зрение всё равно подводит его. «Какого чёрта здесь творится?» — он агрессивно трёт глаза, но из-за этого их только заволакивает красной дымкой.       — Зоро?       — Мои глаза, —снисходит до объяснений Зоро.       — Ха?       Зоро дёргается на диване. Он пялится в стенку аквариума, фокусируясь на отражающей его самого поверхности, пытается разглядеть, а не вытер ли он к чертям свои глазные яблоки. Он видит себя. Видит зелёные волосы и черты лица.       Но со стенки аквариума на него смотрит не его лицо.       «Что за…»       Нет, погодите. Это его лицо. Просто оно… другое.       Он медленно моргает, но в отражении моргает только один глаз. Он подносит руку к левому глазу, и отражение повторяет за ним, дотрагиваясь до шрама. Зоро хочет открыть глаз, но не может.       — Хэй…?       Зоро смотрит на свои руки. Его предплечья шире, чем он помнит. Он касается груди, потом рук. Они больше, они набрали массу. «Это не моё тело, — думает Зоро, и мысли сковывают желудок холодом. — Но в то же время — моё».       — …Зоро, ты меня пугаешь.       Он сглатывает и поворачивается к Усоппу, начиная: — Я… — и как ошпаренный подрывается с места.       Усопп взлетает с дивана вслед за ним.       — Что?! Что случилось? Где оно? На нас напали? У меня что-то на лице?!       Но это не Усопп.       «Этого не может быть».       Но он выглядит в точности как Усопп: нос, волосы, глаза, даже голос — всё от и до — Усопп.       Но… он такой другой.       Зоро не знает, как правильно описать то, что он видит, но так же, как увеличилось в размерах его собственное тело, увеличилось тело Усоппа.       «Это вообще Усопп?»       Зоро облизывает губы и нерешительно спрашивает:       — …Усопп?       — Да? — мгновенно доносится ему в ответ.       «Значит, это всё-таки Усопп».       Зоро смотрит вниз, на своё тело. Он немного выше, чем раньше. У него другая одежда. «Я не был в это одет минуту назад», — думает он, со скепсисом рассматривая зелёное кимоно. Его тело ощущается каким-то изношенным и потрёпанным, будто каждый его сантиметр украшает дюжина гематом, и чуть выше живота пульсирует тупой болью. «Я где-то поранился?» — он проводит рукой по волосам. «Они длиннее, чем раньше».       Он снова смотрит на Усоппа, а потом поворачивает голову в сторону, чтобы полноценно увидеть снайпера, потому что его обзор урезался наполовину. Волосы Усоппа тоже длиннее, замечает он. У него порез на губе и синяк под глазом. «Была какая-то битва?». Его руки более массивные. И он тоже выше. Он выглядит таким… зрелым.       «Как это возможно?»       — Как ты это сделал? — заторможенно спрашивает Зоро. Его голос такой низкий.       — Сделал что? — боже, даже его голос звучит глубже.       Зоро указывает на себя, потом делает то же самое с Усоппом.       — Это. Это! Это ты это делаешь? Это какой-то фокус?       — Я-я не… Я не понимаю, о чём ты говоришь.       Зоро скрипит зубами, не зная, как объяснить.       — Это! То, как мы выглядим! Наша одежда, волосы, да всё, блядь, тело – всё поменялось! Как ты это сделал?       — Я правда, правда, правда не понимаю, о чём ты говоришь!       Зоро разворачивается, снова смотря в стекло аквариума. Мимо отражения его головы проплывает коричневая рыба, и он может чётче разглядеть черты своего лица. «У меня шрам на глазу». Он касается глаза, чувствуя под пальцами зарубцевавшуюся кожу.       — У меня шрам на глазу.       Он поворачивается к Усоппу, но снайпер ничего не говорит. Он не выглядит так, будто знает, должен ли что-то сказать или нет. Зоро кивает ему, побуждая сказать хоть что-нибудь.       — Эм, да? Шрам?       — Его не было!       — Перед чем?       — Да минуту назад, Усопп! — волком смотрит на него Зоро. — Какого чёрта ты не заметил?       — Потому что нечего замечать! Я не понимаю, о чём ты говоришь, Зоро. Между настоящим и тем, что было минуту назад, ничего не произошло. Ничего не изменилось. Всё так же, как было.       — Так же? Наша одежда изменилась, наши тела изменились, у меня, блядь, глаза не хватает!       — У тебя всегда был… — рот Усоппа остаётся открытым, но фразу он не заканчивает. Потом он закрывает рот и открывает снова:       — Ох…       Проходит ещё мгновение.       — О-х-х-х-х.       Наконец, его глаза расширяются, и он выдаёт короткое:       — Вот чёрт.       — Что? – нетерпеливо подгоняет его Зоро. Он скрещивает руки и нахмуривается, потому что они слишком мощные и с трудом ложатся друг на друга на такой же мощной груди.       Пальцы Усоппа начинает подёргивать в его обычной неврастенической манере. «Он говорит и ведёт себя, как Усопп, но в то же время нет. Это не он, не совсем он, не до конца». Усопп робко смотрит по сторонам и начинает тереть шею.       — А… окей, без паники. Давай не будем паниковать. Паниковать нехорошо.       — Я не паникую.       — Что ж, я паникую, — Усопп облизывает губы, его выражение лица трансформируется в фальшивую браваду: —Н-нет! Ха-ха, я имею в виду, я не паникую! Потому что паниковать с-совершенно н-не о чем! Д-да!       Зоро щурит глаза — глаз, один, у него один-единственный ёбаный глаз! — и произносит:       — Что…       — Давай! — поспешно перебивает его Усопп. — Давай пойдём найдём остальных! Да, остальных! Пойдём поговорим с ними! Они скажут, что делать!       — Делать?       Но Усопп уже хватает его за руку, и Зоро тянут из бара-аквариума вниз по коридору.       Он не может перестать тереть глаз в попытках открыть его. «Там вообще есть глаз?», — думает он. А потом в голове всплывает нелепое: «Кто-то забрал мой глаз?». Он понимает, что еле переставляет ноги, его тело не справляется с собственными изменениями. «Если это вообще моё тело».       Они поворачивают за угол, и Зоро врезается в стену.       — Усопп, — шипит он, но снайпер отмахивается от его протестов и ведёт через дверь. Зоро узнаёт дверь. «За ней камбуз, где мы были до этого с Фрэнки».       Усопп выбивает её чуть ли не с ноги и вопит:       — РЕБЯТА!       В каюте собралась вся их команда, они сидят за столом, их явно перебили за каким-то обсуждением. На столе стоят напитки — от чая с кофе до вина.       Все переводят на них взгляд, Усопп уже говорит что-то на повышенных тонах, едва ли не переходя на фальцет, хаотично размахивая руками…       Зоро застывает, будто контуженный.       Он в полнейшем ступоре смотрит перед собой.       «Какого чёрта здесь творится?»       Их команда сидит за столом — но нет, нет, нет, нет, это не их команда. Это не его команда.       Биение сердца отдаётся где-то в ушах. Воздух внезапно становится разряженным.       Все до последнего в комнате выглядят, как члены Пиратов Соломенной Шляпы, но они другие. Как Зоро с Усоппом другие, так и они — другие. Другие, не такие, как раньше. «Это и правда они? Нет, нет, не может быть. Кто они? Они действительно мои накама?».       Фрэнки, нахрен, огромный, и у него почти нет волос. «Я видел Фрэнки всего час назад, — беспорядочно размышляет Зоро. — Он так не выглядел. Он так кардинально поменял своё тело всего за один час?». Рядом с ним сидит Робин, чьи слегка зализанные волосы забраны и отброшены за спину. «Парик? Зачем она надела парик?». Чёлка кока скрывает другой глаз, и когда этот придурочный успел отрастить себе волосы на лице? Чоппер немного выше, Брук выглядит, в сущности, точно так же, но его пристрастия в гардеробе ещё чудовищнее, чем раньше. Луффи сидит прямо на столе, скрестив ноги, рядом с Нами…       Нами.       У Зоро вспыхивает красным перед глазами.       — ТЫ! — орёт он не своим голосом, яростным рывком подаваясь вперёд, чтобы закончить всё прямо сейчас, рука нащупывает рукоять катаны, «один-единственный удар, и всё — это она, это всё она, играется с нами, дёргает за ниточки, пытается…»       Он не успевает ни сделать следующего шага, ни вытащить меч из ножен: его пригвождает к земле. «Блядь..!»       Он больно ударяется головой о деревянный пол, но не останавливается. Он не обращает внимания на звон в ушах и то, как саднит в челюсти, и пытается дотянуться до меча, пока огромное тело Фрэнки придавливает его к земле.       Бесполезно. Он не может дотянуться за спину, когда его удерживает Фрэнки. Пока он барахтается в захвате, краем глаза он замечает оцепеневшую фигуру Нами и начинает вырываться ещё яростнее. Он пытается сбросить с себя Фрэнки, из горла доносится лающее:       — Ты сделала это! Ты и твой блядский…       Сверху наваливается Санджи, потом Усопп, потом возвращаются руки Фрэнки, и Зоро снова валят на землю. Все кричат, вокруг него концентрируется какой-то шквал возбуждения, действий, голосов, и кто-то плачет? Санжи орёт: «Держи его, Фрэнки, какого хера ты…» — и Фрэнки орёт: «Я пытаюсь, я пытаюсь!» — и Усопп орёт: «Не дайте ему схватить мечи! Зоро, тебе надо успокоиться…»       Это безумие. Он перебойно слышит возгласы остальной команды, и это безумие. Безумие снаружи и безумие внутри, и он хочет выбраться из него, покончить с этим. Просто покончить, прекратить, просто остановить…       А потом говорит Луффи:       — Как дела, Зоро?       И всё останавливается.       Зоро прекращает вырываться. Фрэнки прекращает держать его. Санджи ослабляет хватку, и Усопп делает шаг назад. Никто не говорит, никто не кричит. Ему даже кажется, что никто не дышит.       Луффи сидит на столе, задорно болтая ногами. У него в руках большой стакан со смузи, который он почти допил. Он издаёт смачный сю-ю-ю-ю-ю-юрп, когда глоток за глотком допивает остатки розовой жижи через зелёную трубочку.       Все наблюдают за ним, застыв во времени.       Потом Луффи рыгает.       — Фьюх, я объелся! Очень вкусно, Санджи, спасибо! — весело припечатывает Луффи.       Никто даже близко не разделяет воодушевлённого настроения Луффи. Кок не реагирует на похвалу, но Зоро слышит, как тот нервно сглатывает.       Луффи вытирает рот тыльной стороной ладони.       — Ой, теперь я липкий. Эй, Нами?       Девчонка вздрагивает на звук своего имени.       — Да?       Зоро чувствует, как внутри клокочет, когда Луффи простодушно заводит с ней разговор. Капитан спрашивает её:       — Можешь набрать мне ванну? Я хочу су-у-у-упер горячую ванну, чтобы как в спа! Пожалуйста? Пожалуйста?       Напряжение в воздухе настолько плотное, что у Зоро волосы встают дыбом на загривке. Луффи, кажется, его вообще не чувствует. Он, похоже, даже не замечает, как трое членов его команды скручивают Зоро, как дикого зверя.       Нами глядит на Луффи, и Зоро видит — они что-то говорят друг другу. Этим взглядом, они смотрят друг другу в глаза, и Зоро видит осознанность на лице каждого из них.       Плечи Нами поникают, она печально улыбается и говорит:       — … конечно, Луффи. Пойду и наберу тебе ванну. Она уже будет готова, когда ты придёшь.       Её каблуки тихо отбивают по полу, когда она пересекает каюту и выходит. Дверь с мягким кликом закрывается за ней.       Все в ожидании смотрят на Луффи.       Их капитан рушит тишину очередной отрыжкой.       — Итак, — как ни в чём не бывало начинает он. — Как дела, Зоро? Усопп сказал, ты опять что-то забыл. Это не круто.       Усопп дёргается, когда слышит своё имя. Зоро не поддаётся ни воцарившейся атмосфере, ни попустительскому отношению своего капитана.       Он упирается руками в пол и, отжимаясь, встаёт, сбрасывая с себя Фрэнки, Усоппа и Санджи одним движением. Они не сопротивляются и не пытаются снова скрутить его.       Зоро стоит, вперясь взглядом в Луффи на другом конце стола. Луффи, который ведёт себя, как Луффи, и говорит, как Луффи, и звучит, как Луффи, но в котором так много не от Луффи. «Ты вообще Луффи?».       — Я ничего не забыл, — говорит он ему. Он указывает на дверь. — Это всё она. Она что-то сделала с вами, перемешала у вас в головах.       Луффи склоняет голову вбок.       — Э? Разве я уже не сказал, что это не Нами?       Зоро чувствует, как фрустрация до краёв наполняет его тело, как заразная болезнь. Он разводит руками, охватывая всех жестом.       — Тогда как ты объяснишь это?       — Что – это?       — Это! Всё! Все изменились, кроме неё! Никто из вас на себя не похож, этот как — чёрт! Я устал, меня достало, что вы вообще ничего не видите! И ещё сильнее достало, что вы ведёте себя, будто так и надо!       — Но мы не заметили никаких изменений, Зоро, — Луффи грызёт кончик пластиковой трубочки. — Это у тебя в голове всё поменялось. Ты теряешь воспоминания, но не переживай. Мы вернём их. Итак, что ты забыл на этот раз? Усопп сказал что-то про нашу внешность?       — А-а, не совсем так… — вклинивается Усопп, но Зоро перебивает его:       — Я ничего не забыл! — рявкает он. Усопп взвизгивает, Чоппер икает, но Зоро насрать, потому что они все воротят нос и не слушают его! «А теперь ещё и Луффи заставили поверить в этот бред!» — Ваша внешность изменилась, у всех, и моя тоже, но я единственный, кто это заметил!       «Они могут быть самозванцами», — подкидывает сознание Зоро, и идея настолько дикая и несуразная, но тогда, на Сабаоди, там была группа пиратов, которые выдавали себя за их команду — пусть и абсолютно бездарно, — поэтому сама по себе идея не такая уж и притянутая за уши, и уж точно не настолько идиотская, как потеря памяти…       Луффи взирает на него со всем своим любопытством.       — Хм? Я изменился? Я не чувствую, что изменился. Я не менял свою рубашку несколько дней! И ты выглядишь, как раньше, Зоро. Может, я просто чего-то не понимаю.       — Нечего понимать! У меня, блядь, не хватает глаза! А ты — у тебя этот огромный шрам на груди…       — Он всегда у меня был.       — Нет, не всегда! – пылко возражает Зоро. Он вперивается взглядом в шрам Луффи, прикрытый краями рубашки, и — «нет. Его не было — я бы заметил, если бы у Луффи был такой шрам раньше, чёрт, да ранение, после которого бы остался такой шрам, невозможно не заметить!» — Я видел тебя меньше часа назад, Луффи, у тебя его не было.       — Нет, был. Ты увидел только сейчас? Я получил его два года назад, когда умер Эйс. Ты потерял свой глаз тоже два года назад…       — Что? Но Эйс не умер.       Стакан в руках Луффи разбивается.       Все вздрагивают, включая Зоро, осколки стекла сыплются на пол, наполняя мёртвую тишину навязчивым трень, трень, трень.       Ладонь Луффи всё ещё зажата в кулак. На лице нет и тени прежней дурачливости.       — Я сказал тебе, что это не смешная шутка.       Зоро, которого внезапно будто заморозило в одном положении, не знает, что ответить. Глаза Луффи смотрят укоризненно, пугающе, и Зоро не понимает, почему этот взгляд направлен в его сторону. «Какого чёрта, почему он так неожиданно разозлился? Это он тут не прекращает шутить…»       Робин поднимается с места.       — Луффи, – строго зовёт она. Её волосы завязаны в низкую косу, и Зоро думает «нет, у её никогда не было таких длинных волос — когда они успели отрасти? Это не Робин, не совсем она».       Упрёк в её голосе производит эффект. Кулак Луффи расслабляется.       — …А, – говорит он спустя пару мгновений. — Точно. Я забыл.       «Забыл? Забыл что? О чём он вообще?»       Луффи трясёт рукой, избавляясь от последних осколков стекла.       — Извини, Санджи. Я попозже уберу.       Он слышит, как кок что-то бормочет за спиной, но Зоро не обращает внимания. Он смотрит, как напряжение постепенно покидает тело Луффи. «Как будто он через силу заставляет себя не злиться. Нет, это… Я не понимаю. Почему он так странно себя ведёт? Это вообще Луффи…?»       Луффи спрыгивает со стола, под сандалиями звонко хрустит стекло. Они встречаются взглядами, и Луффи говорит:       — Зоро забыл, что Эйс умер, но ничего страшного. Мы всё наверстаем. Не знаю, правда, как объяснить, почему у тебя нет глаза, потому что я не знаю, как ты потерял его…       Зоро чувствует, как вокруг него рушится мир, а он единственный, кто замечает это. Он обрывает Луффи:       — Прекрати, — слово вырывается каким-то сипением, предупреждением, потому что больше он не выдержит. — Что это? Что происходит на самом деле? И не надо мне снова втирать про потерю памяти!       Вопрос адресован Луффи, Робин, всей команде, той рыжеволосой женщине, если она подслушивает, всей вселенной, если это на что-то повлияет. Ему не важно, кто ответит. Ему просто нужен ответ, который имеет смысл! Почему он просто не может получить ответа? Всё так запутанно…       — Зоро, — обращается к нему Робин, накидывая шаль. Невозмутимая и спокойная, она говорит:       — Причина, по которой мы все выглядим по-другому, это потому, что ты забыл события, что обусловили эти изменения. Ты потерял глаз во время тренировок с Михоуком. Луффи получил этот шрам от удара Акаину во время войны в Маринфорде.       — Этого никогда не было, — просто, уверенно отвечает ей Зоро, потому что кто вообще поверит в этот нонсенс? Тренировки с Михоуком, из всех людей? За какого идиота она его принимает, что позволяет себе такую вопиющую ложь? — Ничего из этого не было.       — Было. Это произошло после того, как нас разделили на Архипелаге Сабаоди.       — После Сабаоди мы отправились на остров рыболюдей, — огрызается Зоро, не в состоянии удержать гнев. «Она должна знать это! И остальные тоже!». Они должны спорить с ней, говорить ей то же, что и он.       «Она не знает, что случилось на самом деле, потому что самозванка», — подсказывает ему сознание, и абсурдная прежде мысль внезапно обретает смысл. «Робин всегда права, она никогда не путается в информации. Она должна знать это, как и он, но она не знает…»       — Да, — терпеливо говорит она, и в Зоро поселяется крошечное зёрнышко надежды, что он, наконец, достучался до неё. — Мы действительно отправились на остров рыболюдей после Архипелага Сабаоди. Но перед этим мы были на Сабаоди за два года до этого. Мы наткнулись на адмирала дозорных и Шичибукая, и нас разлучили на два года…       Зёрнышко надежды погибает, не успевая пустить корни.       — Я тебя даже не знал два года назад!       Он чувствует приступ тошноты от ложных временных последовательностей. «Они самозванцы? Или путают меня с кем-то другим? Что за представление они тут разыгрывают?».       — Идиот! Да как ты не понимаешь? Воспоминания о тех двух годах испарились у тебя из головы, прямо как воспоминания о Нами-сан и Санни. Ты, может, не знаешь даже, сколько тебе лет, — сокрушается позади него Санджи.       Зоро разворачивает на пятках.       — Ты, заткнись!       — Зоро…       — Достаточно! — в слепой ярости орёт он в пространство. Он наклоняется и хватает Вадо с пола, наставляя на Санджи, чтобы тот отстал, переводит на Фрэнки, чтобы тот не вздумал снова валить его на землю, а потом Зоро поворачивается и…       — Ты наставишь меч на своего капитана, Зоро? — спрашивает Луффи.       Боже, слышать такое от Луффи заставляет его замереть мраморной статуей, но нет, «это не он! Это не…»       — Ты не мой капитан.       Боже, он не должен был говорить это вслух. От собственных слов во рту становится мерзко. «Луффи бы никогда не простил меня за это». Но чёрт возьми, что ещё он должен говорить! Как ещё ему объяснить всё то дерьмо, что происходит вокруг, не делая при этом сумасшедшим его, его — больным, спятившим…       — Ох? — Луффи, кажется, повеселел. — Правда? Вау! Ну тогда поздравляю!       Кончик меча касается пола.       — Что?       Луффи выглядит абсолютно невозмутимым и не как обычно, когда не понимает, что происходит, и вертит головой по сторонам. Нет, он выглядит и смотрит, будто знает наверняка, что услышал, и ни капельки не смущается этому.       Луффи пожимает плечами, отвечая, будто это очевидно:       — Ну, если я не твой капитан, тогда ты больше не пират, верно? А это значит, что ты стал величайшим мечником в мире! Поэтому поздравляю. Чувак, это реально круто.       Быстрый взгляд по сторонам говорит Зоро, что он не один, кто в ступоре. Он всегда думал, что лучше всех понимает околесицу, что иногда несёт Луффи, но это — за гранью его понимания.       — О чём ты?       Луффи — «но правда ли это Луффи? Я не могу прочитать его, а я всегда, всегда могу прочитать его. И этот шрам, этот ужасный, уродливый, выглядящий таким болезненным шрам у него на груди. Его нет у Луффи. Нет, я точно знаю». И он знает, что Эйс жив, потому что а почему бы, нахрен, ему не быть живым? Он бы узнал о событии такого масштаба, одновременно с Луффи. «Но я не знал, и Луффи принимает это за правду, вся команда принимает это за правду. Почему? Какого х…»       — Разве ты сам не сказал, что станешь пиратом только ради того, чтобы достичь своей цели? — говорит Луффи. — У меня не очень с математикой, но если я больше не твой капитан, то ты больше не пират, что означает, что ты достиг своей цели.       У него нещадно трещит голова, будто что-то пытается вы̀ковыриться из неё наружу.       — Откуда ты знаешь? — спрашивает он, нет, задыхается своими словами, будто они пузыри воздуха в этом океане безумия, в котором он тонет.       — Потому что ты сам мне сказал. Или ты забыл и об этом тоже?       Он говорил это Луффи, где-то с вечность назад. Когда он ещё ничего не значил в этом мире, а Луффи уже значил всё. Он был привязан к столбу, приговорён к казни, а потом с неба свалился Луффи, и они вдвоём дали клятву. «Только Луффи может знать об этом. Нет никого больше, кто бы знал, никто в этой комнате. Только Луффи».       В голове ревёт. Люто и безжалостно.       — Я не… – вырывается у Зоро.       Он стискивает рукой меч, но ни на кого не направляет. Он не помнит, как опустил его, так, что остриё поцеловало пол. Он не помнит, как положил вторую руку на голову, надавливая на место, где пульсирует сильнее всего.       — Я не могу понять, где реальность, а где… вымысел.       Луффи перешагивает через разбитое стекло, кроша осколки в труху своими шлёпанцами. Он обходит стол и останавливается напротив Зоро. Зоро стыдно, и он не может заставить себя поднять на него глаза. Ему стыдно, и он устал.       — Зоро, — говорит Луффи. — Я твой капитан, так же?       Зоро молча кивает. Он кожей чувствует на себе взгляд остальных, но напряжение в комнате рассеивается. Воздух больше не разряжен, в нём не витает ни беспокойство, ни паника, ни страх. Им на смену приходит терпение. Все терпеливо ждут. «Потому что такая это команда. Моя команда».       Луффи берёт его за руку и медленно, палец за пальцем отцепляет её от рукояти Вадо.       — Тогда ты должен доверять своему капитану, — говорит он, отодвигая очередной палец в сторону. У него тёплые, ласковые и очень реальные руки. — Верь своему капитану, даже если он говорит невероятные вещи навроде той, что ты теряешь память.       Рука Зоро безвольно повисает вдоль туловища. Луффи осторожно держит Вадо обеими руками. Его выражение лица наконец обретает для него смысл. На нём — непоколебимая решимость, и один взгляд на его лицо наполняет Зоро надеждой.       — Ты должен доверять своей команде тоже, — Луффи говорит тихо, но его голос твёрд, — потому что твой капитан доверяет ей. Мы поможем тебе избавиться от этого, потому что это — не только твоя битва. Мы преодолеем всё вместе, и всё снова станет понятным, я обещаю.       Он не может не спросить:       — Как?       Он слышит щелчок зажигалки — Санджи закурил сигарету. Фрэнки с лязгом распрямляет плечи. Робин отодвигает стул и встаёт рядом с Луффи. Чоппер громко сопит, выпячивая грудь. Брук поправляет галстук костлявыми пальцами. Усопп мягко хлопает его по спине.       Луффи усмехается, на этот раз искренне. Улыбка озаряет его лицо, смывая с него стыд.       — Просто оставь это нам!