День за днем

      Всю ночь меня обступала угрюмая, беззвучная муть сна. Не было назойливого, вечно зудящего голоса, не было кошмаров. Ни Цзыцзы в костюме-тройке. Ни волнения о матери, о деньгах. Ничего. Даже неловкости от того, что я спал рядом с тем, кто мне нравился. Будто весь смысл вселенной сосредоточился в его теплой руке, держащейся за меня, как за спасательный круг; в его голове, прячущейся у меня на груди.       Тянь даже сам стал как будто меньше. Льнул ко мне, как маленький ребенок. Прижимался лбом, точно прячась от чего-то жуткого и опасного. И сил не было, чтобы бороться с желанием обнять его. Защитить.       Я делал всё это во сне. Наощупь. Чувствуя, как временами его пробивала мелкая дрожь. В один момент ощутив это, я сквозь сон положил руку ему на голову и стал поглаживать. Тянь сначала напрягся, насторожился весь, оцепенел и замер, казалось, даже перестал дышать. А потом мои пальцы прошлись по волосам за его ухом, расправили прядки на затылке, прокатились по шейным позвонкам, и, вздрогнув последний раз, Хэ расслабился. Через некоторое время руки Тяня обвили мою талию, голова слегка откатилась, а дыхание выровнялось.       С осознанием я открыл глаза и посмотрел на него.       Первым желанием было — отпрянуть: настолько близко друг к другу мы были. Однако Тянь всё ещё держал свою руку у меня на талии, и пошевелиться означало бы, что я решил потревожить его сон, в который он только провалился. Поэтому я задвинул мысли о «неправильности» происходящего и просто решил насладиться моментом.       Потому что насладиться было чем.       Его лицо было так близко и, без всей этой своей напускной наглости, с закрытыми глазами, выглядело по-настоящему безоружно. Пушистые черные ресницы отбрасывали тени на щеки, алые, чуть-чуть покусанные губы приоткрыты. Таким Хэ казался младше, а точнее, впервые выглядел на свой возраст.       «Ему всего пятнадцать», — с нежностью подумал я и, протянув руку вперед, убрал волосы ему за ухо.       На секунду планета Земля остановилась, а я, глядя на то, что сделал, ненадолго задохнулся и умер.       Что?       Хэ не проснулся, не пошевелился, не повел ни одним мускулом, и тогда моё сердце возобновило свой ход, забившись так, будто в него вкачали дозу адреналина, в последней попытке меня спасти. Тело обдало липким жаром, а всё вокруг обрело такую громкость и чёткость, будто я стал сверхчеловеком и теперь мог по дыханию определять, на самом ли деле человек спит или только притворяется.       Я дал себе пару минут, чтобы отдышаться и успокоиться. Хэ на самом деле спал, он сопел также ровно, как и до этого. Цзянь И и Чжэнси спали тоже, я слышал их мирное дыхание из другой части комнаты. Спали все, кроме меня, и с этой мыслью я осознал, какую власть и возможности даёт мне моё положение.       Кровь прилила к голове и бешено застучала в висках. Желание жадным комом встало поперек горла.       Он же не будет против если я… если я совсем ненадолго… Он же даже не почувствует, да?       Ты что, никогда ни с кем не целовался, старший братец Мо?       В груди жгло от воспоминаний, а чувство стыда обливало холодным потом.       Что-то произошло, да? Вы что, по-це-ло-ва-лись?       Я хотел сделать это одним точным и быстрым движением. Одним коротким, совершенно легким прикосновением. Но головокружение и чувство паники не давали мне настроиться.       Я успокаивал себя мыслью, что если он украл мой поцелуй, то почему не мог я?       Да я имел на это полное право!       Однако Тянь выглядел так очаровательно беззащитно, так невинно и чисто, что мне казалось, я совершаю преступление против человечества, собираясь напасть на него спящего.       Он же ничего не почувствует. Он даже не заметит.       Набравшись решимости, я подползаю к Хэ Тяню и, сглотнув, нависаю над его лицом. Стараюсь не смотреть, стараюсь не думать, делаю глоток воздуха и таки сокращаю расстояние между нами.       Моя кожа сталкивается с его кожей, и сердце, выпрыгнув из груди, втыкается в глотку.       Я переоценил своё терпение и врезался в его лицо слишком сильно. Губы Тяня смялись, а я неосознанно схватился за его футболку, почувствовав желание вгрызться ещё сильнее. Мне нужна была опора, чтобы не закусать и не зализать его до смерти, поэтому держаться за его майку было единственным выходом.       Остатками ясного сознания я следил за его дыханием, которое не сбилось ни на секунду.       Возможно, Хэ Тянь сейчас не спит и очень хорошо притворяется, что обманул даже мои экстраординарные способности, а возможно, он вот-вот проснется и тогда застукает меня, а оправданий у меня не будет.       От безысходности я почти начинаю рычать и царапать кожу там, где за него цеплялись мои руки.       Губы Тяня оказались такими сладкими, что мне хотелось сделать с ними всё. Всё, что я когда-либо видел в кино и фильмах для взрослых. Сердце нещадно колотилось, а я держался за футболку Хэ, стараясь не думать о том, как он выглядит под ней и том, как сильно мне хотелось бы её с него сдернуть.       Это становилось опасным.       Я отстранился с тихим «мхм», расслабил руки и лег обратно на свою сторону.       Сердце стучало совсем не в груди, а в голове был такой кавардак, что никакой гимн точно не смог бы мне сейчас помочь.       Мне нужно было в туалет и срочно.       Рука Тяня, всё ещё спокойно покоившаяся на моей талии, отгораживала от желанной свободы. Я попытался подняться, но Хэ сонно только сильнее подмял меня под себя, уложив ногу мне на бедра.       Это было совсем нехорошо. Ещё немного, и я бы начал об него тереться.       Собираю всю свою железную выдержку в кулак и прикусываю себя за щёку. Больно, но я могу с этим справиться. Во рту растекается солоноватая жидкость и меня начинает отпускать. Берусь за вторую щёку, вгрызаюсь и чувствую, что возбуждение ослабевает. На место него пришла паника от того, что я могу захлебнуться в собственной крови.       Я задушено булькаю. Сглатываю. Немного кашляю. И, кажется, почти слышу тихий смешок Хэ, однако повернувшись, решаю, что мне померещилось. Лицо его было все также невинно расслаблено, а дыхание ровно.       Щёки теперь болели, но я хотя бы начал нормально думать.       Повернувшись в лапах Тяня на другой бок, я слегка придвигаюсь спиной к его груди и, на удивление, через какое-то время засыпаю.       ***       Утро наступает брызгами света, расплывающимися под веками красным маревом. Без утренней подработки я надеялся, что высплюсь, но всё не задалось с того самого момента, как Тянь решил подлечь ко мне посреди ночи.       Я слышу:       — Пятьдесят приседаний и пробежка по лесу, — строгий голос, принадлежавший Цю Гэ.       По всей видимости он являлся личным тренером, охранником и нянечкой для Цзянь И.       Не почувствовав тяжести чужой руки и ноги на себе, я сажусь и тру глаза, саднившие от яркости безоблачного неба. Все шторы Цю Гэ уже давно открыл.       — Уууммм, — сонно стонет Цзянь И.       Посмотрев в его сторону, отмечаю что место, которое занимал Тянь, пустует.       — Пробежку надо начинать прямо сейчас!       Цзянь отвечает:       — Но я сплю… Как же я буду бегать? — мурлыча куда-то в район шеи или лопаток Чжэнси.       Цю Гэ нависает над парочкой Цзяньчжань. Белобрысый прижимает к себе русоволосого, нисколько не заморачиваясь на счет того, что и кто о нём подумает.       «Они дружат с детства», — говорит мой внутренний голос. «Шань, они наверняка друг другу уже как братья».       С этой мыслью я смотрю на то, как Цю отрывает Цзяня от Чжаня, как тело Цзяня поднимается в воздух, а слюна из его рта падает на лицо Чжэнси. Последний садится, явно не понимая, что происходит. Глаза его закрыты, но он как будто смотрит в сторону Цзяня, утаскиваемого на руках Цю.       — Чжань Чжэнси, составь мне компанию…       Уши Чжаня дергаются, хотя всё остальное тело его остается в покое. Голова медленно поворачивается в сторону звука, но Цю уже выносит Цзяня за дверь.       «Бам!» — хлопает дверца, и глаза Чжаня разлепляются.       — Куда его понесли? — спрашивает он, по-видимому, у меня.       — Пытать, — отвечаю я.       — Пытать? — переспрашивает Чжэнси. Он удивлен, напуган, готов бежать за другом, а потом, видимо сообразив, где мы, мотает головой и падает затылком в постель. С его стороны раздается вздох, который плавно превращается в зевок. Я подхватываю его настроение и тоже зеваю. — Пускай пытают, — говорит он и ухмыляется, продолжая сонно причмокивать. — Рыжик, а ты, оказывается, умеешь шутить.       — Ага.       Чжэнси:       — Я тоже…       Он поворачивается на бок, обнимает ногой подушку, оставленную Цзянь И и моментально вырубается.       Делать нечего.       Я встаю. Отодвигаю пуфик и журнальный стол, которые ночью придвинул Хэ. Заправляю… диван. Складываю вещи и занимаю себя какими-то мелкими привычными делами, вроде «почистить зубы, умыть лицо, причесаться», благо все принадлежности находятся в доме Тяня поразительно легко, как в отеле.       Надеваю свежую одежду, которую готовил для «Бойцовского клуба», а когда выхожу из комнаты, меня встречает только что подошедшая управляющая имения Хэ:       — Доброе утро, — говорит она.       На ней слегка видоизмененное, но все такое же строгое чёрное платье. В руках телефон.       — Мгм, — отвечаю я, рассуждая, как она узнала, что я уже встал.       — Я провожу на завтрак, — она кивает в сторону коридора. — Ваш друг не присоединится?       — Нет, он ещё спит.       Она понимающе улыбается и ведёт меня за собой.       — А где Хэ? — спрашиваю я и управляющая слегка поворачивается в мою сторону. — В смысле Тянь?       — Не беспокойтесь, он присоединится к вам чуть позже.       Я думаю, что зря вообще спросил, но голод начинает сосать под ложечкой, и мысли мои отвлекаются на другое.       Запах.       Сладкие струйки ароматов выпечки и ягод.       Я заглядываю управляющей за плечо и обнаруживаю, что мы как раз подошли к столовой. Комнаты в этом доме порой были в два, а то и во все три раза больше нашей с мамой квартиры. Высокие потолки, панорамные окна, белые стены. Все это создавало ощущение глубины и воздуха. В таких комнатах хотелось расправить плечи и выпрямиться во весь рост.       Так и здесь. Стены цвета яичной скорлупы, панорамное окно напротив стола, идеальное сочетание древесины и камня в интерьере. Стол и стулья — дерево; пол и рабочая поверхность барной стойки — белый мрамор.       Темно-зеленая громада леса за окном почти не пропускала солнечный свет, отчего прохладная серость будто остужала комнату. Кстати, вот ещё то, от чего было прохладно — кондиционер. Одежда не липла к груди и подмышкам, а в трусах ничего не прело. Завидные возможности богатых людей — не остужаться под холодильниками в магазинах, а сидеть под ветерком дома.       — Что вам принести? — спрашивает управляющая.       Я откашливаюсь, поперхнувшись слюной, глядя на и так уже, по моему мнению, достаточно накрытый стол. Посредине него стояла корзина с фруктами, по краям креманки с джемом и сиропами, там же подставки с круассанами, свежими булочками, снеками.       — А что… есть? — спрашиваю я, думая «дают — бери».       — Какую кухню вы предпочитаете?        «Кухню?!» — мысленно восклицаю я.       И в голове сразу такой фейерверк возможностей, что я не знаю, за какую ухватиться и какая из них более странная. Когда мне ещё представится возможность попробовать на практике что угодно? Пока я думал, желудок, от мысленного перебирания ярких аппетитных картинок, ворчал и напоминал о себе с утроенной силой.       — Русскую?.. — неуверенно спрашиваю я.       И управляющая удивляется:       — Русскую?       — Если это неудобно… — сразу ретируюсь я.       — Нет, подождите.       Она набирает в телефоне сообщение и, пока ожидает ответ, я прохожу в комнату и присаживаюсь на крайний стул, так как с него удобно смотреть одновременно на лес за окном и на входную дверь. Подтягиваю к себе тарелку с ягодами — голубика, ежевика, клубника…       Интересно, они её покупают или выращивают где-то здесь?       Видимо получив ответ, управляющая утвердительно кивает и говорит.       — Хорошо, тогда русскую. А из напитков?       — Кофе? — говорю я, и по лицу управляющей понимаю, что ей нужно уточнение. — Американо.       — Хорошо. Американо и русский завтрак.       Вежливо поклонившись, она выходит за дверь, а я остаюсь один.       Достаю из спортивок телефон и набираю Цзыцзы.       — Можешь говорить?       — Чё? Конечно я могу говорить! Я тут помираю со скуки. Давай поболтаем. Что случилось?       — Ничего не случилось. Я…       Слышу как сяо Цзы быстро отвечает кому-то, дергает металлическую дверь.       — Погоди… — какой-то шум и бубнёж на фоне. — Ага, теперь точно могу говорить, — слышу, как он чиркает зажигалкой и затягивается. Я прикусываю губу. — Чё, как ночка с бесячим? Прости, — сяо Цзы хихикает и поправляется: — твоим бесячим.       Я так и вижу его, стоящим облокотившись на парапет, держащим сигарету в одной руке и прижимая телефон к уху другой.       — Ну, ничего…       Перед глазами воспроизводятся картинки минувшей ночи, и даже с работающим кондиционером температура воздуха повышается.       — Ничего?! И это всё, что ты можешь мне сказать?       — Я не ради этого звонил!       — Решил оставить сяо Цзы без сладкого, ну, понятно… Я кладу трубку, — Цзы затягивается и ждёт.       — Ты ещё здесь.       — Да? Нет? — Цзыцзы шутливо растягивает слова. — Не знаю. Не уверен.       Как ребенок…       — Ладно, я расскажу тебе потом, — делаю акцент на последнем слове.       Цзы воодушевляется и спрашивает:       — Нас что, сейчас прослушивают?       — Нет.       — Значит то, что ты собираешься мне рассказать, оно такое… У-у-у???       Чувствую ухмылку в его голосе.       — Никакое не «У-у-у»! Я просто…       — Ты? — выделяет Цзы. — Просто???       Я:       — Потом, окей?!       Цзыцзы смеется.       — Ну, хорошо-хорошо, рыжуля. Не буду на тебя давить. Ну, так и о чём же ты хотел поговорить?       — О Боре.       — О Боре? — голос Цзы ломается и перескакивает на октаву выше.       Я растягиваю слова:       — Вы, кстати, вчера виделись? Как всё прошло?       — Нет уж. Ты давай сначала выкладывай то, чем хотел поделиться, потом только я.       Хмыкаю, так как, похоже, Цзыцзы тоже было что рассказать:       — Ничего такого. Тут в доме у… Короче, тут личные повара. Меня только что спросили, какую кухню я буду на завтрак, и я…       — Личные повара?! Кухню?! — перебивает меня Цзы. — Серьезно, Шань, он вот настолько крут?       Я недовольно фыркаю.       — Ты не дослушал.       — Молчу.       — Короче, — я откашливаюсь, — я попросил «русский завтрак».       Цзы:       — Чего?       — Боря единственный иностранец, которого я знаю, поэтому…       — Чего-о-о? — Цзы почти хрюкает.       — Мне было интересно!       — Умоляю, прекрати, у меня живот после вчерашнего болит.       — Я, кстати, всё ещё жду твой рассказ о вчерашнем.       — Ой, ну, — Цзыцзы потихоньку успокаивается. — Всё было, как обычно.       — И чё, ничего интересного прямо-таки не произошло?       — Ну… я посмотрел, как Боря дерется.       — Ага.       — Он подвез меня до дома…       — Круто.       — Мы неплохо провели время у меня.       — О.       — Да.       — Да?       — Да.       — Цзы?! Что «да»?!       Цзы опять смеётся, а потом ойкает от боли.       — Мой живот сейчас не выдержит. Я так-то тоже вчера дрался.       — Харе выебываться, рассказывай!       — И победил, Шань! Боря поднял неплохую сумму, поставив на меня.       — Я кладу трубку.       Оставляю телефон на столе меньше, чем на минуту, за это время успеваю налить воду из графина в стакан и сделать пару глотков.       Когда я возвращаюсь, Цзы произносит:       — Ты ещё здесь, — он по-доброму вздыхает.       Я выразительно глумкаю. И Цзы, тихо хохотнув, продолжает:        — Ладно. Слушай. В общем, я признался Боре. Хо-хо, не в том, о чём ты подумал и из-за чего сейчас захлёбываешься, но я на грани, чтобы признаться и в этом. Шань, не умирай, пожалуйста, а то я не смогу продолжить.       Я, прокашлявшись:       — Продолжай.       — Я признался ему в том, что меня на самом деле зовут Цзы и что я играю в группе. Конечно же, ему захотелось послушать. Мы поднялись ко мне. Я сыграл ему пару своих песен… И, Шань, он… У него было такое лицо… Признаюсь честно, я хотел поцеловать его тогда.       — Уверен, он тоже.       — Что? — Цзыцзы.       — Что? — я.       — Он тебе что-то говорил про меня?       — А ты не в курсе?       — А?       — Точно, я же тебе не рассказывал…       — О чём?!       — Ещё в самом начале Боря спрашивал меня, встречаешься ли ты с кем-то. Цзы? Цзы?! Ты ещё там?       — Я ещё там. Ещё здесь. Где я ещё могу быть? Тебя вот только здесь нет, чтобы я мог тебя угробить.       — Я кладу трубку. То есть, я серьезно кладу трубку. Мне завтрак принесли. И не надо меня гробить, я и сам с этим прекрасно справляюсь…       — Вот не надо мне тут давить на жалость, всё равно по башке от меня получишь, когда встретимся.       — Ладно.       — Ладно.       Я сбрасываю вызов и убираю телефон в карман, пока девушка чуть помоложе, чем управляющая, расставляет передо мной тарелки еды.       — Спасибо, — говорю я.       Закончив, девушка молча кланяется и уходит.       Её поведение напоминает мне рассказы о слугах, которым отрезали языки, чтобы они не болтали. Представив брата Тяня занимающимся чем-то подобным, по типу отрезания языков или скармливания людей акулам, я ёжусь. А потом действительно вздрагиваю от страха, потому что вижу похожее на призрака лицо Цзяня возле окна.       Сзади его нагоняет Цю Гэ, указывает на лесную тропинку и, по всей видимости, отчитывает. Цзянь хватается за свой живот, показывает на меня пальцем и кланяется Цю, сложив руки в молитвенной позе. Из-за звуконепроницаемости стекол, я будто смотрю пантомиму. Цю Гэ что-то говорит Цзяню, тот бросает на меня жалостливый взгляд и нехотя начинает переставлять свои ноги по дорожке. Вскоре они скрываются в лесу.       ***       Тянь не объявляется ни пока я завтракаю, ни пока завтракают Чжань и Цзянь И, ни даже тогда, когда мы выходим на подъездную площадку и ждем машину, которая довезет нас до школы.       Обращаю внимание, что у одного из охранников из-под темных очков выглядывает фингал. И он кивает мне с улыбкой, будто говоря: «Да-да, я тоже тебя узнал, парень. И ты меня узнал. Я буду молчать, и ты молчи».       — Цзянь, твоя одежда не высохла, — слышу я на фоне.       — Да? Ничего, в такой солнцепек всё быстро просушится.       — Ты хотя бы трусы сухие надел?       — Трусы тоже быстро высохнут…       Я поворачиваюсь на них, и Цзянь быстро меняет тему разговора:       — Рыжик, а где Хэ?       — По мне похоже, будто я знаю, где этот придурок ошивается?       — Но мы не сможем отправиться без него! — восклицает Цзянь.       — Не моя проблема.       — И твоя тоже! Ты же не хочешь опоздать? Учитель сказал… — он тыкает в меня пальцем.       Чжань одергивает его за плечо:       — Цзянь, — он кивает вперёд, и взгляд И переключается на что-то за моей спиной.       Мне даже не нужно оборачиваться, чтобы понять.       — Хэй, — говорит вовремя объявившийся Тянь и встаёт рядом со мной, плечом к плечу.       На нем свежая одежда, черная футболка и треники.       Я говорю:       — Куда ты, бля, пропадал?       — Гулял в горах, — он склоняет голову к моему плечу, чтобы потереться, но я уворачиваюсь. — Соскучился по мне?       — Отвали!       Машина с Цю Гэ за рулем останавливается перед воротами. И Цзянь, толкая Чжаня на заднее сидение, обращается к нам:       — Садитесь скорее!       — И чё ты так торопишься? — спрашиваю я, снимаясь с места.       — Маньтоу! — объявляет Цзянь. — Их могут раскупить!       Залажу следом за ним и обращаюсь к Хэ, нависшему над дверцей:       — Все места заняты.       Цю Гэ, подтверждает мои слова:       — Кому-то придется сесть вперёд.       Заглянув внутрь и перегнувшись через меня, Тянь хватает Цзяня за рукав:       — Цзянь, пойди сядь впереди.       Но парень только крепче обхватывает Чжэнси руками и произносит:       — Нет, ты пойди.       — Что ж, — Хэ приобнимает меня за плечо и сдвигает бедром. — Значит потеснимся.       Сидения в салоне кожаные, и я не пристегнут, так что моя задница с лёгкостью проезжается по ним, как и задницы остальных. Чжэнси слабо охает, когда врезается головой в стекло. Цзянь принимается его утешать.       Цю Гэ проверяет в зеркало заднего вида, что все уселись, на секунду задерживает взгляд на мне и руке Тяня на моих плечах, а потом трогается.       — Не обнимай меня, — реагирую я, — слишком жарко!       Тянь убирает руку и спокойно спрашивает:       — Что-то случилось? Ты обиделся?       — Я?! — восклицаю, и получается не очень убедительно. Действительно, было похоже на то, что я на Тяня обиделся, но вот на что конкретно, даже я сам не мог сказать. — Ты обещал показать мне акул, — говорю первое, что приходит в голову и для убедительности толкаю его плечом в плечо.       Хэ недоумевает секунду, а потом реагирует на удар вопросом:       — Ты сейчас флиртуешь?       Меня обдает таким жаром, что несколько секунд я вообще ничего не могу сказать, — только хватают ртом воздух.       — Я? Это ты… Ты, бля, флиртуешь!       Тянь отвечает:       — Да, — и с улыбкой заваливается на бок, прижимаясь плечом к моей груди.       Цзянь И:       — Ха-ха!       Тянь:       — Братец Мо, погладишь меня по голове?       И я не понимаю, это намек или нет, ведь он же определенно точно тогда спал!       — Отвали!       Хэ садится прямо, говорит: «Ладно», — пару мгновений смотрит в окно и тут же, будто заскучав, обращается с вопросом:       — Тут так тесно… Малыш Мо, я закину на тебя ногу?       — Зачем спрашиваешь, если всё равно сделаешь?       Хэ лукаво улыбается и укладывает ногу поперек моего бедра:       — И правда.       Всю дорогу до школы я обливаюсь по́том не только потому, что нога Хэ касается и нагревает мою кожу, но и потому, что мучаюсь неразрешенным вопросом: всё-таки действия Тяня — это намек или нет.       Позволяю ему не убирать ногу, тоже не просто так, а из чувства вины. Зачем спрашивать, если всё равно сделаешь, да? И ведь я сам же это сказал!       А ночью сделал.       Посредине пути Цзяню становится скучно, и он начинает болтать обо всём подряд. Хэ поддерживает его болтовню, Чжань периодически то да, то нет, вставляет слово, а я сижу, как воды в рот набравший. Однако никто не пытается меня разговорить. Они будто понимают, что я — это мина, на которую Тянь не просто наступил, а добровольно сложил конечность, и если попытаться меня тронуть, то я разорву не только его, а их всех.       Когда машина останавливается перед школой, Цу Гэ выходит первым и сразу же закуривает. Цзянь лепечет что-то про маньтоу и утаскивает Чжэнси за собой. Тянь, на мою удачу, впечатывается во встречающих его девчонок.       И, оставшись один, я быстро трушу в сторону школы, оставляя Хэ позади.       Но не тут-то было.       Хэ ловит меня со спины, загребая рукой через плечо.       — Не уходи.       Произносит он над самым ухом, тихо и нежно, так что у меня ноги к земле примораживаются, а развернуться меня он заставляет, просто крутанув за плечи.       Тянь вглядывается в моё лицо и спрашивает:       — Ну правда, малыш Мо? Сейчас утро, почему ты уже такой хмурый?       Ладонями он обхватывает мои щёки, а потом мягко раздвигает пальцами брови.       — Вот так! — говорит он, а потом засмотревшись, вдруг выдаёт: — Выглядишь… — голос его ломается, но он прочищает горло и берет себя в руки. — Ты чертовски привлекательный, когда не морщишь лоб.       Я задумываюсь… Это реальный комплимент или издевательство?       От своих мыслей чувствую, как лицо начинает предательски гореть, отмахиваюсь от рук Тяня и произношу:       — Тебе-то какая разница, хмурюсь я или нет?!       — Никакая, — хмыкает Тянь и растягивает губы в улыбке. — Абсолютно никакой!       Его слова звучат так фальшиво, а смех так искренне, что от неловкости я собираюсь ему врезать, но Тянь защищается:       — Хмуриться — это круто!       И у меня рука на него не поднимается! Да что со мной такое?!       Сердце пропускает удар в тот момент, когда в опасной близости мимо решает пройти Шэ Ли. Я поздно замечаю его. Он точно призрак, вынырнувший из толпы, оказался рядом с нами и собирался толкнуть плечом, но Тянь вовремя отворачивает меня в сторону, прижимая рукой себе подмышку.       Шэ Ли издает свистящий змеиный вздох, недобро сверкает в нашу сторону своими желтыми глазами и скрывается среди других школьников.       Я удивляюсь тому, как надежно ощущается рука Хэ на моём плече. Не противно, не смущающе, а именно «надежно». Хотя, если так подумать, противно мне никогда и не было…       — Идём, — говорит Тянь, как обычно собираясь проводить до класса.       Невдалеке мы замечаем жрущих горячие маньтоу Чжаня и Цзянь И. В какой-то момент Чжань, видимо, обжигает язык, потому что Цзянь наклоняется подуть ему в рот. В этот момент их настигает нога Хэ, пинком отправляющая «целоваться» в кусты.       — Месть за тот раз, — поясняет он мне.       Одобрительно хмыкаю, но прячу улыбку, как только Тянь разворачивается на звук, чтобы заглянуть мне в лицо.       — Ты там улыбался, да?       — Тебе никто не поверит.       То ли из-за Шэ Ли, то ли из-за своей собственной слабохарактерности, в этот раз я позволяю Хэ проводить меня прямо до класса.       — Увидимся, малыш Мо, — говорит он мне напоследок, и для вида я шлепаю его по соскользнувшей с моего плеча руке.       Списанную у Чжэнси домашку Тоу забирает у меня в качестве бартера за контакты ребят, согласных платить за прокачку в игре.       — Логины и пароли они сами тебе скинут, когда договоритесь о цене.       О вчерашнем Цунь не заговаривает, а я не спрашиваю.       То, что мне так долго удавалось не пересекаться с Шэ Ли было заслугой Тяня, а вот Цуню этого избежать не удалось. Формально мы оба ещё состояли в «банде», и встречи со Змеем были обязательным мероприятием, хочешь ты того или нет. И уж я-то знал, что Цунь не хочет. Не хотел с того самого раза, как мочки моих ушей стали наглядным напоминанием о том, что Змей больной на голову.       Начинаются уроки, и каждый последующий, который, проходя, становился предыдущим, приближали меня к тому, что называется «обедом». Я в свою очередь окрестил его, как: «не нарваться на Шэ Ли и избежать Тяня».       Только учитель заканчивает урок, который отделял нас от большой перемены, как дежурная поднимается с места и просит минутку внимания:       — Ребята! — дежурной была та девочка, что часто заглядывалась на меня на уроках. — Мне нужна пара сильных парней, чтобы помочь убрать бардак в кладовке. Есть добровольцы?       Учитель ободряюще кивнув ей, выходит из класса, а ученики тут же расслабляются.       — Вместо обеда? — противным голосом спрашивает, начавший раскачиваться на стуле одноклассник. — Если ты купишь мне обед я подумаю, а если нет… смысл вообще напрягаться?       По классу проходит волна одобрительных кивков и смешков.       — Ты что думаешь, мы голодать должны, чтобы помочь тебе?       Я поднимаюсь с места, а дежурная добавляет:       — Нет, но… я одна просто не справлюсь.       — Ха! — говорит парень, когда я пинаю его в стул, и он падает на пол. — Ублюдок, Рыжий! Ты чего делаешь?!       — Ой, прости! Я тебя не заметил.       Прохожу мимо, и встаю рядом с девчонкой:       — Я тебе помогу.       Она слегка тушуется, её бархатно-персиковые щёки розовеют, и она говорит: «Спасибо».       Какой-то парень из класса тут же вызывается следом, и дежурная уводит нас вниз по лестнице, к тому месту, где обычно тусуется Шэ Ли. Только сейчас его ещё нет.       Входов кладовую было два: один снаружи, где стояли контейнеры с мусором, другой возле лестницы внутри школы.       — Нужно перетаскать вот эти коробки на помойку, а вот эти перебрать от ненужных вещей, — указывала пальцем она. — Справитесь?       — Конечно, — ответил второй парень, пока дежурная ещё не успела договорить конец фразы. Она мило хохотнула и смутилась, а парень быстро сверкнув на меня взглядом «съел?», гордо задрал нос.       — Тогда оставляю это на вас. Мне ещё нужно полить цветы и сделать многое другое… Ещё раз вам спасибо!       Дежурная выходит за дверь, а парень преодолев расстояние между нами, быстро подходит ко мне.       — Ну что, Рыжий? — и я уже готовлюсь к обвинениям или драке, однако парень продолжает следующим: — Давай побыстрее тут со всем закончим! Я так голоден… Потащили?       Он хватается за коробку с одной стороны, кивком намекая взяться мне с другой. И, преодолев свое секундное оцепенение, я наклоняюсь и помогаю ему.       В кладовой, в которой поначалу было прохладно, из-за постоянного хождения наружной двери туда-сюда и из-за нашего активного физического труда нагревается воздух. И становится ещё жарче, когда за спиной раздается тяневское:       — Пацан, свали ненадолго…       Я чувствую, как поджимаются мышцы живота от ощущения того, что он нашел меня.       А вопрос, зачем он, собственно, искал, срывается с губ, когда Тянь, подойдя сзади, пытается обнять меня:       — Какого хрена?!       Я паникую из-за того, что пацан ещё не вышел из кладовки, а Хэ внаглую притягивает меня к себе.       Выкрикиваю:       — Бля! Чё ты делаешь?! — пытаюсь увернуться, но Тянь обхватывает мои запястья стальной хваткой и заводит руки за спину. — Если есть чё сказать, просто скажи это! Не надо насилия!       Дверь хлопает с другой стороны, и Хэ, которому как оказалось, действительно было, что сказать, а не просто приспичило пообниматься, произносит:       — Как вы познакомились с Шэ Ли?       Настроение моментально портится, а голову наводняют навязчивые подозрения: «Они виделись?! Змей ему что-то сказал?! Хэ всё знает?!».       Реагирую я, одновременно пытаясь вырваться и вдарить Тяню локтем по животу, но он крепко держит.       — Какого хрена я должен помнить такую фигню?! — фыркаю и злюсь ещё больше, потому что не могу избавиться от рук Хэ. Передергиваю плечами и спрашиваю: — В чём твоя проблема?       Тянь, будто привлеченный этим движением, касается носом точки между моими лопатками и вдыхает мой запах.       — Я в плохом настроении.       Он поднимается вверх по позвоночнику, скользя не то носом, не то губами, и у меня предательски дрожит голос, пока я чеканю фразу:       — Это. Не моя. Проблема.       Достигнув шеи, Тянь мягко выдыхает:       — Расскажи…       И чувствую его всюду, теплые бедра, прижимающиеся к моим ягодицам, руки, скользящие мне под грудь, и когда я уже готов расплавиться и сдаться...       — Братан?! Ты в порядке?       Дверь резко распахивается, выхватывая нас из полумрака кладовой, а Цунь Тоу застывает, вытаращившись во все глаза.       — БЛЯТЬ! — вырывается у меня.       — ЭЭЭММММ… ВЫ… ВЫ, РЕБЯТА, ПРОДОЛЖАЙТЕ, ЧТО ДЕЛАЛИ!       Тянь раздраженно выдыхает, и я отталкиваю его:       — Сейчас же меня отпусти!       Цунь убегает, а я выбегаю следом за ним в ещё распахнутую дверь.       — Стой! — хватаю Тоу за рубашку и бью по голове. — Хуле ты сбежал?!       — Братан, я не знал, что у вас с Тянем… — он осекается, увидев мой взгляд. — Змей меня предупреждал, что… — глаза Цуня бегают из стороны в сторону, он потеет, облизывает губы. — В общем, когда Хэ пришел ко мне, разыскивая тебя, я сразу же вызвал братанов, чтобы тебя спасти!       — Братанов? — поднимаю голову и вдруг замечаю невдалеке шайку Ли.       Парни заинтересованно смотрят на нас с Цунем, а те, что как-то угрожали мне, с особым интересом.       — Нахуя ты банду Ли позвал?! — мой голос превращается в панический шепот. — У тебя чё, мозгов нет?!       — Я… Я… Прости, Шань, — Тоу закрывает голову, но я не бью его, а только отпихиваю в сторону, подходя к людям Змея ближе.       — Что здесь происходит? — спрашивает Русоволосый.       Я выпрямляюсь, собираясь со всем разобраться, но Цунь встаёт между нами, расставив руки в разные стороны. Примирительным тоном он сообщает:       — Похоже, произошло недоразумение…       — Недоразумение? — усмехается Русый.       — В жопу себе засунь своё недоразумение! — отвечаю ему я.       Цунь обеими руками упирается мне в грудь:       — Шань, нет!       Русый в свою очередь делает шаг вперед, но вдруг останавливается и отступает.       — Эй-эй-эй! — примирительно произносит кто-то сбоку:       Это Тянь, схватив меня за запястье, оттаскивает от Цуня.       — Чего?!       — Малыш Мо, считай меня своим другом, — Хэ заглядывает мне в глаза.       — Не вмешивайся! — отвечаю я.       Пытаюсь его толкнуть, но он крепко обхватывает мою ладонь и поднимает на уровень своего лица, показывая всем.       — Чё ты…       — Послушай! — говорит он и разворачивает за руку в свою сторону. — С этого момента я буду твоим лакеем.       — Чего?       Банда Ли настолько охреневает от происходящего, что сжимается в крохотную кучку. Только Цунь Тоу стоит на месте, наблюдая за всем с первых рядов.       — Прислугой, — поясняет Тянь и склоняет голову на уровень моих глаз, — раз ты не признаешь во мне своего друга, я буду твоим слугой. И, как слуга, я буду защищать тебя, — и хотя взгляд у Хэ дикий, а убийственной аурой шибает так, что даже у меня поджилки трясутся, руку мою он сжимает с абсолютной бережностью. Даже слегка поглаживает посередине, будто говоря «я знаю, что ты делал прошлой ночью, и я весь твой». Волна мурашек заползает мне за рукав футболки, и я едва удерживаюсь, чтобы не закусить губу. — И если кто-то посмеет тронуть тебя, я проломлю ему череп! Так пойдет, Мо гэгэ?       — ВАУ! — восхищенно выдыхает Цунь Тоу. — БРАТЕЦ МО, ТЫ НЕВЕРОЯТНЫЙ!       — САМ ХЭ ТЯНЬ! — выдает кто-то из банды Ли.       — Заткнитесь нахуй!       Покрываясь красными пятнами от злости и смущения, я вырываю руку из лап Тяня и направляюсь в сторону школы. Факт того, что этот придурок вызвался защищать меня, словно я не мог сам постоять за себя, страшно выбесил.       Я собираюсь найти дежурную, чтобы сказать ей, что кладовую можно закрыть. Хожу туда-сюда, однако девчонку не наблюдаю. В какой-то момент на спуске с одной из лестниц меня хватают за воротник, и я замираю.       — Мо гэгэ…       — Да бля…       — Раз теперь я твой слуга, скажи мне, какие будут указания.       Шлепаю Тяня по руке и оборачиваюсь:       — Меня не ебет, зачем ты затеял эту идиотскую игру, но не доставай меня!       Спускаюсь, но Хэ не отстает:       — Это не игра. Я выбрал тебя, потому что в тебе есть то, чем я восхищаюсь…       — Не преследуй меня.       Тянь тут же, как по приказу застывает, но продолжает говорить, и чем дальше я отхожу, тем громче:       — В тебе нет притворства, нет трусости.       — Пиздеж.       — И ты, — мне приходится остановиться, чтобы Хэ не кричал, — ты не боишься темноты.       Это кажется мне самым бредовым:       — И что? — оборачиваюсь я.       Хэ спускается на пару ступеней:       — И… — говорит он. — Не отворачивайся от меня.       Я силюсь понять, являются ли его слова чёртовыми намеками или нет, но вдруг сверху раздается чей-то смех, я смущаюсь и делаю ровно противоположное словам Хэ — отворачиваюсь и иду быстрее, чувствуя, что он отстаёт, а потом ускользаю на улицу.       — Куда ты? — он всё же нагоняет меня: — Братец Мо? Почему молчишь?       — Потому что! — я оборачиваюсь и пячусь спиной: — Нас едва можно назвать друзьями! Это не значит, что нам можно переходить границы!       Хэ задирает бровь, я чувствую, что сказал лишнего:       — Эй, — этот заботливо-приторный тон. Хэ будто утешает меня. — Остановись, — я продолжаю пятиться, а Хэ улыбается. Ведь… я же не «отворачиваюсь». — Малыш Мо, смотри куда идешь!       Я оборачиваюсь, спотыкаюсь и едва не падаю, но Тянь ловит меня за руку и притягивает к себе. Обвив меня руками за талию, он наклоняется над плечом, чтобы взглянуть на маленькую девушку, которую я чуть не сбил.       — Извините, — говорит Тянь ей, — он привык плыть против течения. Он вас не сбил?       Взглянув на вежливую улыбку Хэ, девочка смущается и отвечает:       — Нет, всё в порядке.       Она уходит, а кольцо рук на моей талии смыкается плотнее:       — Так не терпится броситься кому-нибудь в объятия?       От вопроса и прикосновений Хэ ухо мое стремительно краснеет.       — Ты!       Я пытаюсь оттолкнуть его от себя, кручусь и в какой-то момент понимаю, что моя ладонь шлёпнулась туда. В то самое место. Ладонь.       Под эластичной тканью спортивных штанов легко прощупывается очертание того, что я видел только на фотке. Идеальное по форме, по толщине и длине.       «Вот блять!» — я быстро одергиваю руку и отскакиваю на безопасное расстояние.       — Я не специально! — Хэ смотрит на меня, а я прикрываю лицо ладонями. — Не пялься!       Щеки и уши жжёт от смущения. Я никогда не касался ничего подобного у кого-либо.       — Теперь я должен сделать тоже самое, — уверенно заявляет Тянь.       — Что?       — Равноценный обмен. Слышал?       Хэ бросается на меня, но мне удается отскочить в сторону. Я удираю, а сердце заходится не то от страха, не то от радости. Вся ситуация в принципе довольно комична. Бегу я до тех пор, пока Тянь не валит меня на траву у спортивной площадки.       Я поджимаю колени к груди, обхватываю руками своё достоинство и молю:       — Пощади!       Тянь же щекочет меня, применяет силу и всячески пытается пробраться к сокровенному.       — Убери свою руку, дай мне почувствовать прикосновение!       — Не трожь! Я тебя никогда не прощу!       Цзянь И:       — Хэ Тянь, ты животное!       Его окрик отвлекает меня, и тогда Тяню удается завести руку мне между ног и коснуться.       — Вааа-хааа!       — Вау, малыш Мо… Или мне действительно лучше звать тебя Мо гэгэ?       — Придурок!       — Но у тебя больше! Или толще? Дай-ка мне ещё раз проверить?       — Хватит! Ты и так видел его в туалете!       — Одно дело видеть, другое трогать!       — Отвали!!!       — Мо джуниор-джуниор!!!       Откатываюсь от Тяня по траве и под его смех убегаю в сторону школы.       Где-то вдалеке Цзянь И:       — Мо джуниор-джуниор?       Забираюсь в класс и сажусь за парту встормошенный и потный.       «У тебя больше!» — вертится у меня в голове, и я готов рвать на себе волосы. Тянь наверняка заметил, что у меня ночью встал на него и сейчас.       Обед заканчивается, начинаются занятия, а я сижу, чиркаю в своей тетрадке ручкой и всё никак не могу сосредоточиться. Мог ли он заметить? Наверняка мог.       Яростно вычерчиваю подпись к получившейся картинке: «Сутулая псина Хэ»; и тут же получаю от него сообщения.       Хэ Тянь: Мо гэгэ, Цзянь И сказал, что они с Чжанем присоединились к музыкальному клубу.       Хэ Тянь: Ты заинтересован?       Перекатываю в пальцах карандаш, как учил меня Цзыцзы, и задумываюсь, глядя на уведомления из вичата. Возможно, мы с Цзянем подружились не просто потому, что так сложились обстоятельства, а потому, что у нас действительно было нечто общее.       Я знал, что для вступления в музыкальный клуб нужно принести свой собственный музыкальный инструмент, собственно то, на чём ты будешь играть. Так везде: вступаешь в баскетбольный клуб — нужен мяч и форма; танцевальный клуб — костюмы, косметика, хорошая обувь; и так далее. Всё, что интересовало меня, вечно упиралось в одно «но» — отсутствие денег.       Это было жалко и стыдно, и хоть я обещал себе, что буду выполнять пункты из списка Цзяня один за другим, и строчка с клубом там определенно была. Моё личное и собственное «но» сейчас усиленно кричало мне в ухо и било тревогу: «У нас даже нет денег заплатить за квартиру, о каких клубах может идти речь?!».       Я пододвигаю к себе телефон, захожу в вичат и вижу уже сотню-другую сообщений в общем диалоге с Цзянь И и Чжэнси. Выцепляю глазами только важные, пропуская сообщения об обеде и домашке.       Цзянь И: Смотрите какую фотку они сделали со мной для рекламы клуба!       Цзянь И: *пересланная фотография*       Чжань Чжэнси: ЭТО ЧТО ТАКОЕ?!       Цзянь И: Сиси, тебе не нравится?       Хэ Тянь: О, ему все нравится ~       Чжань Чжэнси: ХЭ ТЯНЬ!       Хэ Тянь: Кажется, я попал под горячую руку.       Цзянь И: Сиси, не злись на меня *сердечко*       Хэ Тянь: Да, Сиси, не злись на меня *сердечко*       Цзянь И: Девчонки сказали, что им очень нравится!       Хэ Тянь: Цзянь, кажется, ты делаешь только хуже…       Цзянь И: Да что такого я делаю?!       Чжань Чжэнси: И что? Ты планируешь вступить в музыкальный клуб?       Цзянь И: Кстати, отличная идея!       Хэ Тянь: Он даже не думал об этом…       Чжань Чжэнси: Я просто ускорил неизбежное.       Цзянь И: А давайте все вместе вступим в музыкальный клуб?       Цзянь И: И Рыжик!       Цзянь И: Если он научится играть на каком-нибудь инструменте, то сможет выступать на улице за деньги!       Цзянь И: Хэ, обязательно спроси Рыжика об этом!       Хэ Тянь: Уже ему пишу.       Чжань Чжэнси: Ты понимаешь, что научиться играть на чем-либо с нуля будет довольно трудно?       Цзянь И: Да! Но возможность организовать собственную группу и тусоваться с вами, ребята, приводит меня в такой восторг, что я не боюсь ничего из этого!       Хэ Тянь: Он серьёзен, Чжань. Посмотри, какое гигантское сообщение накатал.       Цзянь И: Зачем организовывать свой собственный клуб, если мы можем организовать свою музыкальную группу?!       Чжань Чжэнси: Если ты этого хочешь, я тебя поддержу.       Цзянь И: Я знаю *сердечко*       Цзянь И: Хэ, ты спросил у Рыжего?!       Я вдруг вспоминаю, что парни в чате могут увидеть, что я просмотрел их сообщения и быстро перепрыгиваю в чат с Хэ.       Мо Гуань Шань: Трата времени и денег.       Звонит звонок с урока, дежурная начинает собирать со стола домашние задания, а телефон вибрирует новым входящим.       Хэ Тянь: Я знаю, что у тебя есть время перед подработкой в «Удобном», а если нужны деньги — попроси меня.       Я собираюсь набрать гневное: «Попроси меня?!» и продолжить свою тираду, но дежурная нечаянно задевает мой локоть.       — Ой, извини.       Отвлекаюсь на неё, говорю:       — Всё нормально, — вручаю свою тетрадь, и только потом замечаю, что уже кое-что отправил.       Мо Гуань Шань: Обними меня?!       Поворачиваю голову на восхищенное «Ооо-о!» от девчонок и замечаю, что Тянь уже стоит в дверях.       — Гуань Шань, — почтительно кивает он мне. — Слуга готов исполнить просьбу.       Хэ перешагивает порог и движется ко мне, вспоминаю про рисунок и резко пришлёпываю его экраном телефона.       — Я не то отправил! Я хотел послать другое!       Но Тяню всё равно, он отрывает меня от стула и так сильно прижимает к себе, что я даже не могу коснуться пола.       — Это как с джинном, — сопит Хэ мне в грудь, и я отклоняюсь назад, упираясь руками в его плечи. — Отменить уже нельзя.       Тянь кружится со мной на руках, а девчонки комментируют:       — Я тоже хочу такие обнимашки!       — Хэ, покрути меня!       Во всем этом визге отдаленно я слышу голос Цунь Тоу:       — Охренеть, братан!       Наконец-то Тянь перестает кружиться и, взглянув на меня снизу вверх, просит:       — Дождешься меня после занятий, ладно?       Его взгляд такой открытый и искренний, что мне хочется увести его отсюда, подальше от всех этих людей, чтобы только я мог это видеть.       Но так как у нас дохрена наблюдателей:       — Хрен тебе, — отвечаю я.       Тогда Тянь применяет тактику принуждения.       — Тогда я буду держать тебя так, пока ты не согласишься.       — Но урок скоро начнется!       — Думаешь меня это остановит? — я мешкаю, а Тянь добавляет масла в огонь. — Хочешь проверить?       — Ладно, — отвечаю я. — Ладно, я дождусь тебя после занятий.       Улыбнувшись, Хэ приземляет меня на ноги, а потом с ураганом девчонок, следующих за ним, выходит из класса.       ***       Когда занятия заканчиваются, я сбегаю по всё той же непримечательной лестнице, а Тоу увязывается за мной.       — Бро, разве Хэ Тянь не просил дождаться его?       — Можешь тусить с ним сам, если так хочешь.       И только я произношу это, как чужая рука опускается мне на плечо:       — Рыжик! — от голоса Цзянь И я почти подпрыгиваю. — Мы собираемся в музыкальный клуб, пойдешь с нами?       — Мне пофиг, куда вы там идёте!       Скидываю его руку, всё ещё собираясь сбежать до встречи с Хэ, и иду на парковку. Теперь, вместо Тоу за мной увязываются Цзянь и Чжэнси.       — Малыш Мо, — обращается И ко мне, — если ты не хочешь вступать в клуб, ладно, но заставь Тяня прийти.       — Это ещё почему?       — Чтобы он проспонсировал нас, конечно же! — Цзянь напускает на себя пафоса, делая вид, будто смахивает невидимые пылинки с плеча, а потом весь каменеет, когда слышит звук мотоциклетного мотора.       Я же наоборот, вытягиваю шею, высматривая источник такого прекрасного звука. «Источник» подъезжает к нам и снимает с головы шлем.       Цю Гэ.       А ещё тот самый байк, который я видел утром перед подработкой в «Удобном».       Я забываю куда шел, зачем торопился. Всем моим вниманием снова завладевает байк.       Цю Гэ:       — Садись.       Цзянь:       — У нас планы! Я никуда не поеду!       Цю Гэ:       — Не заставляй меня повторять дважды!       Цзянь:       — И почему ты на мотоцикле? Я не смогу взять с собой Сиси!       Цю Гэ:       — Именно для того, чтобы забрать только одного!       Я:       — Тогда заберите меня.       Цзянь:       — Эээ?       Я, отодвигающий Цзяня за спину и уже собирающийся сесть на заднее сидение байка:       — Прокатите разок?       Тянь:       — Куда ты собрался?!       Я:       — Откуда ты взялся?!       В возникшей суматохе Цзянь и Чжэнси сбегают, мы с Тянем почти деремся, а Цю Гэ звонит кому-то по телефону и сообщает:       — Я хочу уволиться.       Тянь шагает за мной к велостоянке, и говорит:       — Сегодня после твоей подработки идём ко мне.       — Что значит идём?       — Я поеду вместе с тобой в «Удобный» и прослежу, чтобы ты никуда, как сейчас, не сбежал, — поясняет Тянь.       Я пинаю велосипедную шину:       — Ты идиот? Какого хрена ты попрешься ко мне на работу?       Тянь пожимает плечами:       — Составлю тебе компанию. Подвезешь?       Он уже присматривается к заднему сидению моего велосипеда, но я резко отвечаю:       — Нет. Пойдем пешком.       И оставляю велосипед ночевать ещё одну ночь перед школой.       ***       В «Удобном» тётушка, точно любимого клиента, приветливой улыбкой встречает Тяня и спрашивает, не хочет ли он ей помочь, как в прошлый раз:       — Могу отпустить Шаня пораньше, — даже предлагает она.       Я говорю:       — Нет.       Тянь говорит:       — Да.       И тётушка хлопает в ладоши, вручая Тяню фартук и какой-то набор для раздачи. Выставив его за дверь, она обращается ко мне:       — Гуань Шань, поторопись и переодевайся! А ещё захвати перчатки из подсобки, будешь нарезать фруктовые закуски.       Пока Тянь привлекал клиентов снаружи, я чистил уже, наверное, тридцатое манго за час и глядел на него через стекло. В форме и кепке «Удобного» Хэ смотрелся так же хорошо, как если бы на нём была брендовая одежда. Его челка слегка растрепалась, по вискам от жары стекал пот, но Хэ выглядел так, будто сейчас же готов принять позу и сняться в рекламе шмоток от «Удобного». Это раздражало.       Ещё раздражало то, как он изо всех сил старался и светился от счастья, когда что-то получалось. Будто работа вообще могла доставлять такое удовольствие. Периодически он поглядывал на меня через стекло и тогда, из дежурной, фальшивой улыбочки начинала проступать наитупейшая настоящая радость, — я приходил в тихое бешенство, когда замечал такое.       И самое главное, что бесило — это его лицо. От него прямо-таки разило свежестью отдохнувшего и выспавшегося человека. Казалось, попроси его тётушка обойти сотню ближайших домов, чтобы рассказать жильцам о скидках и вкуснейших фруктовых нарезках в «Удобном», он сделает это и бровью не поведет. Вернётся и спросит: какие ещё есть поручения.       Воткнув нож в столешницу и выкинув перчатки в урну, я отошёл в подсобку за новым ящиком фруктов. Надо было всё хорошенько помыть, и я позволил себе провозиться чуть дольше, чтобы успеть заодно умыть свое лицо и остудиться.       Не надо было так долго на него пялиться, Шань. Плохая идея.       Вернувшись к своему рабочему месту, я замечаю Тяня, облокотившегося на край стола. На нем уже нет формы, а все внимание устремлено в телефон.       — Чё ты тут делаешь?       — Я закончил, — отвечает Хэ, приподнимая напротив меня камеру.       — Хватит так делать! — прикрываю лицо руками.       — Как делать?       — Не строй из себя дурачка. Я знаю, что ты фоткаешь.       — Вот как, — пожимает плечами Хэ. — Тогда я буду делать это так, чтобы ты не знал.       — Речь не о том, а о…       — Мо Гуань Шань, почему ты ещё не закончил?! — прерывает меня тётушка, окрикнув с другого конца зала.       Я показательно возвращаюсь за стойку, вытаскиваю нож из доски и начинаю резать манго.       Проходит минут сорок, и Тянь уже в сотый раз за это время скучающе вздыхает.       — Что? — не выдерживаю я.       И Хэ резко преображается в щенка, радостно виляющего хвостиком, от того, что на него обратили внимание.       — Давай помогу?       — Нет! Не вмешивайся, когда я работаю! На тебе нет формы и уж тем более перчаток…       — Да ладно, я вымою руки. Босс сказала, что отпустит тебя, как только ты закончишь. Давай, так будет быстрее.       Хэ берет с магнитной стойки ещё один нож, ополаскивает руки и приступает к делу. Через какое-то время он пихает меня в бок локтем и говорит:       — Готово!       Вместо того, чтобы разрезать манго посредине, отделить от кости и нарезать плоть мелкими квадратиками, Хэ превратил сочный фрукт в кашу, попытавшись видимо сначала срезать с манго шкуру, а потом порубить вместе с косточкой.       Я вытаращиваю глаза и шиплю:       — Что ты наделал?!       — А что?       — Ты хотя бы смотрел, как я это делаю?!       — Да, всё казалось просто.       — Нахрена ты порубил кость?! Это не едят!       — Ты уверен? Брат заставлял меня съедать апельсины вместе с кожурой. Говорил, что у фруктов нет отходов.       Я забираю у Тяня манго и оглядываюсь, в поисках того, во что это можно было спрятать:       — Это ни на что не годится, а ещё манго охренительно дорого стоит! Если тётя увидит, она придет в ярость.       И появившись тут как тут, она спрашивает:       — Малыш Мо, ты закончил?       Я тут же загораживаю Хэ собой, а расквашенное месиво оказывается у тёти под носом.       — Это что такое? — холодно спрашивает она и скашивает глаза мне за спину. — Кто это сделал?       Поворачиваю плечо, так чтобы Тяня не было видно и отвечаю:       — Это сделал я. Нечаянно.       Тётя трёт точку между бровей, а потом говорит:       — Я вычту стоимость манго из твоей зарплаты.       Согласно и виновато опускаю голову, тётушка уходит, а Тянь возвращается на место и нежно трётся головой о моё плечо.       — Прости… — говорит он. — Малыш Мо, ты ко мне так добр.       И до меня вдруг доходит, как это все выглядело с его стороны: я, защищающий его от злой тётки.       Отодвигаю плечо и говорю:       — Ты мне заплатишь.       Потому что это не доброта, это дрессировка Шэ Ли. Ты берешь вину на себя, все считают тебя уродом, но тебе платят.       Тянь по-деловому отзывается:       — Заплачу в десять раз больше, чем стоит это манго. И ещё кое-что, приготовишь мне ужин, продукты купим по пути.       ***       Закончив с фруктовыми нарезками, я действительно освобождаюсь с работы пораньше. Тянь платит за проезд в метро, мы заходим за продуктами в супермаркет возле его дома. На улице начинает смеркаться, и я пишу маме смс, что задержусь в гостях у друга.       На экране вспыхивает подпись «Цзянь И» и телефон разражается трелью вибрации.       — Кто это там? — спрашивает Хэ, наклоняясь ко мне через плечо.       Я отпихиваю его пакетом и беру трубку:       — Да?       — Рыжик! — радостный возглас, какая-то музыка на фоне. — Слушай, мы с Сиси зашли в музыкальный магазин и… Короче, владелец сказал, что может дать нам бесплатные музыкальные инструменты. Гитару хочешь?       Чувствую, как у меня рука на телефоне сжимается сильнее:       — Ты идиот?! Бесплатные музыкальные инструменты?!       Ухо Тяня приближается к трубке, и я перекладываю её на другую сторону:       — За бесплатно задницей расплачиваются, — важно сообщаю я Цзянь И и завершаю вызов.       — Кто это был?       — Цзянь, — отвечаю я.       — Что хотел?       — Не притворяйся, что ты не слышал! — я ускоряю шаг, а Тянь с легкостью догоняет меня.       — Кстати, а с кем ты болтал в прошлый раз? — я не отвечаю, и Хэ уточняет: — Вчера, у моего брата дома.       Я ухмыляюсь и с легкостью выдаю ответ на вопрос:       — С мамой.       — Кроме неё.       — С тётушкой.       — Был ещё третий. Цзы?       — Ну, да. И что?       — Это твой друг?       — Слушай, чё за допрос? Какое тебе дело?       — О. Большое дело, — отвечает Тянь, и у меня живот в узелок сворачивается от того, как он это произнес. — Мне очень интересно.       Думаю полсекунды, а потом отвечаю:       — Коллега. Друг. Видимся с ним на утренней подработке.       — Вот как, — отвечает Тянь, и, кажется, у него даже шаг делается легче. — Помочь тебе на кухне, как доберемся?       — Главное, не мешай, — ворчу я.       Поднимаемся наверх, Тянь пропускает меня вперед, закрывает за нами дверь, и я мнусь в полутемной прихожей, чувствуя напряжение и странные вибрации, пока Хэ не зажигает свет.       Мы одни в его квартире, но на свету как-то легче дышится, чем в темноте.       — Я на кухню.       — Я тоже, — сообщает Тянь и на моё немое возражение достает из кармана пачку сигарет. — Я помню, главное не мешаться.       Пока я раскладываю продукты и мою руки, Тянь закуривает, набирает что-то в телефоне, а потом, отложив его в сторону, начинает пялиться на меня.       — Можешь так не делать? — прошу я.       — Как? — весело спрашивает Хэ.       И сказать это вслух оказывается намного сложнее, поэтому я меняю тему:       — Я включу свою музыку. — И поясняю: — Не привык готовить в тишине.       Кладу свой телефон рядом с хрустальной пепельницей, беру в губы сигарету и, под пристальным взглядом Хэ, поджигаю её. Чувствую как мурашки заползают под воротник, от того, как он на меня смотрит, но стоически выдерживаю это. Захожу в плейлист, который не стыдно показать даже самому Цзыцзы, и включаю на рандом.       Музыка помогает.       Через некоторое время мне удается не то чтобы привыкнуть ко взгляду Хэ, но хотя бы начать его игнорировать. Готовлю я самое простое и быстрое блюдо, которое знаю. Ставлю воду на огонь, мелко нарезаю овощи, свинину и шампиньоны. На сковороде обжариваю мясо и добавляю к нему бобовую пасту, отвариваю удон и смешиваю это вместе.       В качестве сервировки добавляю огуречную соломку, кунжут и уношу тарелки в столовую.       — Всё готово, — уведомляю я Тяня, останавливая трек в плейлисте.       Убираю в карман телефон, а Хэ сообщает:       — Мне понравилось.       — Что? Музыка?       Отхожу от него и достаю из ящика палочки.       — Всё, — отвечает Тянь, глядя мне в спину. — Твоя музыка, то, как ты готовил и пел.       — Я пел?! — оборачиваюсь. — Опять?!       — А ты, похоже, даже не замечаешь, как расслабляешься рядом со мной?       Решаю ничего не отвечать на этот вопрос и, прихватив столовые приборы, удаляюсь в столовую. Тянь заходит следом, занимает место напротив меня. Увидев еду, Хэ превращается в дикое животное, которое сметает всё в мгновение ока.       Закончив, я сообщаю:       — Посуду помоешь сам, я пошел.       Встаю с места, выхожу в коридор и наклоняюсь, чтобы поднять ранец с пола, но не успеваю до него дотянуться, как сзади меня обхватывают руки Хэ.       — Не уходи, — как тогда в классе, он приподнимает меня от пола и разворачивает в сторону студии.       — Пусти. Мне надо домой.       Тянь же, не слушая, тащит меня в сторону своей широченной кровати.       — Давай поболтаем ещё немного, полюбуемся видом ночного города.       Сердце начинает бешено колотиться в груди, и я пытаюсь отбиваться.       — В жопу твою болтовню. Мне ещё маме ужин готовить!       — Давай закажем ей доставку, а ты останешься у меня?       — Спать я буду дома!       Тянь дотаскивает меня до постели, и тут я уже, как котенок, который не умеет плавать, вцепляюсь ему в спину, не давая себя отпустить.       — Чё ты удумал?       — Просто сядем на пол, а ты о чём подумал, Мо гэгэ?       Хэ аккуратно выпускает меня из рук, не пытаясь продлить прикосновение или удержать. Скидывает подушки с кровати, протягивает несколько из них мне и занимает место рядом.       Он спрашивает:       — Красиво?       — Нормально, — отвечаю я, глядя на город и зажигающиеся в окнах огни.       — А знаешь, что ещё красиво? — усмехается Тянь.       — Блять, давай только без этих твоих тупых шуточек.       — Я никогда не шутил, малыш Мо. Ни о чём, что касается тебя.       Повисает неловкое молчание. Пытаясь переварить слова Хэ, я подтягиваю к груди ноги и упираюсь локтями в колени.       — Чем ты планируешь заниматься в будущем? — спрашивает он.       — Знаешь, я о таком не думаю. Выжить — этого будет достаточно.       — Что за стариковский разговор, — Тянь откидывает голову на подушку. — Жизнь должна иметь смысл.       — Когда я стану зарабатывать хорошие деньги, всё будет иметь смысл.       Поворачиваю голову к Тяню, осматриваю его профиль в темноте и продолжаю:       — Когда этот день придет, я буду бросать деньги тебе в лицо до тех пор, пока ты не назовешь меня папочкой.       Тянь смеется, поднимает голову и поворачивается ко мне:       — Я был неправ, малыш Мо. Ты не помидорка черри, ты чили. Перец чили!       Хэ протягивает руку вперед, наклоняется, а я забываю, как дышать, оцепенев от предвкушения и ужаса. Время вокруг нас как будто замедляется, и завороженно я успеваю рассмотреть, как отражение бликов ночного города красиво переливается в его широченных зрачках.       Когда рука Тяня касается меня, я вдруг вздрагиваю и падаю на пол. Хэ давит на плечо и наклоняется сверху, и в таком положении мне ещё хуже. Тело отзывается на Тяня, хочется обхватить его руками и ногами, прижать к себе, но вместо этого я вжимаюсь в пол, стараясь исчезнуть.       — Чё ты делаешь? — выдавливаю я из себя.       — Дай руку, — говорит Тянь.       — Нахрена?!       Не дожидаясь, пока я его послушаю, Хэ сам берет мою ладонь и что-то в неё вкладывает.       — Чего? — спрашиваю я.       Тянь давит на ладонь.       — Возьми.       — Что это? — мои пальцы смыкаются на чем-то твердом.       — Гвоздики, — отвечает Тянь и садится прямо. — Открой, посмотри.       Я тоже сажусь и осматриваю красную бархатную коробочку с символикой «Хэ Тянь». Открываю её и говорю:       — Ээээ? Это выглядит… Ну, знаешь…       Тянь улыбается.       — Как предложение? Выйдешь за меня?       — Бля, зачем я только… Заткнись!       Хэ спрашивает:       — Нравятся?       — Ну… нормально.       Его пальцы обхватывают мою ладонь, и он приближается.       — Давай, я помогу надеть?       — Отвали! — говорю я и поднимаюсь на ноги. — Не хочу я их надевать.       — А куда ты идёшь?       — В туалет. Чё, опять хочешь посмотреть?       Закрываюсь от Тяня в ванной комнате, встаю напротив зеркала и воровато оглядываюсь по сторонам. Коробочка стоит прямо передо мной. Вот она. И сережки такие, как я просил. Полностью черные, простые, без пафоса.       — Бля, — вздыхаю я.       Надеваю первую, смотрюсь, и кажется, что выглядит всё не так уж и плохо. Вставляю вторую, но застежка выскакивает у меня из рук и улетает под раковину.       — Пиздец.       Наклоняюсь, и понимаю, что она укатилась прямо под тумбочку. Опускаюсь на четвереньки, шарю под ней рукой, хмурю брови для верности, и когда мои пальцы наконец достигают своей цели…       …пальцы Тяня достигают своей.       Щелбан прилетает мне по правой ягодице, и я возмущенно вскрикиваю.       — Что, блять, ты тут делаешь?!       — Ты не закрыл дверь.       Упираюсь лбом в пол, одной рукой спасая застежку, а второй прикрывая зад.       — Малыш Мо, в таком положении я могу видеть твои яички.       — ТЫ ГРЕБАННЫЙ ИЗВРАЩЕНЕЦ!       Хватаю, наконец, застежку рукой, поднимаюсь на ноги, и Хэ поднимается следом.       — Останешься у меня?! — жмет он меня к стене.       — НЕТ!       Кое-как сбегаю в коридор, прихватываю рюкзак и, пока Тянь не успел ещё что-нибудь сделать или сказать, убегаю наружу.