Бегущий в пустоте.

      — Нам ещё, между прочим, кабинет убирать. — Напомнил Вало Линде.       — Нам? — Линде вскинул бровь, отмывая потёки крови с рук.       — Правильно сказать, тебе. Я здесь совершенно не при чём.       — Очень даже. Не меня же он поймал.       — Как ты можешь быть такой гнидой? — Вилле тотчас завёлся. — Поди, было бы не до шуток, если бы главврач изменил к тебе своё отношение не в самую лучшую сторону. Все ведь только и делают, что хвалят тебя и обожают.       — Это ты так думаешь. — Ответил Лили. — Как будто ты знаешь, как дела обстоят на самом деле.       — Тем более! Разве тебе не хотелось бы развеять их сомнения и приложить ещё больше усилий к работе?       — Как будто я держусь за неё. Видишь все эти номера? — Лили ткнул телефоном в Вилле. — я могу уйти отсюда прямо сейчас. Не беда, если подвернётся удобный случай.       — Я тебя совсем не понимаю. — Парень покачал головой. — Неужели ты не привыкаешь к людям, к месту, к традициям?       — Все эти привычки один сплошной самообман. Один хрен, тебя не станут любить, если ты будешь выпрашивать расположение подобно нищему на паперти.       — Так ты идёшь? — Вилле обернулся.       — Ты что же, собрался убираться с пустыми руками? — Линде фыркнул, доставая из кармана ключи от подсобки. — Пошли, поможешь мне взять всё необходимое. Субботним вечером вызовов не так много, поэтому мы довольно быстро управимся.       Линде принялся рыться в шкафу, перебирая содержимое коробок. Вало до сих пор не верил в тот факт, что сегодня они будут аж несколько часов находиться друг с другом в одном помещении. Конечно, они и в кубрике часто спали на соседних кроватях, но это совсем другое. В общей комнате их было четверо, и они не вели между собой никаких бесед, предпочитая расслабляться в полной тишине.       Вилле почувствовал некоторое возбуждение, сродни эйфории.       «И чего я так обрадовался, спрашивается?»       — Ты иногда здесь спишь, да? — Вало принял из рук Линде щётку, осматриваясь по сторонам.       — Редко. По выходным на станции довольно много дел, несмотря на то, что основной поток людей, конечно, бывает только в будние дни. И вообще, ты хоть знаешь, как здесь здорово?       — Например?       — Ну-у, даже не знаю, с чем сравнить. — Линде закинул на спину пакет с моющими средствами и выгнал Вало в коридор. — Ты когда-нибудь оставался в школе на дополнительные уроки?       — Бывало, да.       — Ну и вот, представь, ты один во всем здании! Снаружи проходят товарные составы, падает снег, всюду суета, а здесь ты — в размеренности и спокойствии. После полуночи, в целях экономии электричества, большая часть коридоров и комнат погружается в темноту. Если закрыть глаза, то можно представить будто ты оказался на краю света, и ни одна из прежних тревог не способна до тебя добраться.       — Звучит здорово. — Вилле улыбнулся. — Ты и впрямь всё это себе представляешь?       — Конечно. — Линде нахмурился. — Только больно надо мне делиться этим с кем бы то ни было. А то ведь тоже так захотят.       — Должно быть, ты одинокий человек, если понимаешь эту реальность так, как никто другой.       — В общем-то, нет. У меня большая семья. На выходных родные часто устраивают различные праздники, но уже пять лет я практически не появлялся ни на одном из них. — Линде досадливо отмахнулся.       — Наверное, круто, когда ты не испытываешь необходимости в обществе других людей. Я же, наоборот, взял довольно много подработок, чтобы появляться дома как можно реже. Моя жизнь проходит в поездках, и я ни капли не сожалению о потраченном времени. В конце концов, я занят полезным делом.       — Понимаю. — Линде придержал дверь, запуская Вало в кабинет. — Если что, свет включается за дверью. Так сразу точно не найдёшь.       — Ага. — Вилле поставил пакет на пол и вооружился перчатками. — Надо наметить фронт работы, чтобы не толкаться на одном квадратном метре.       — Хорошо. Давай сперва уберем крупный мусор и разложим всё по своим местам. Затем я займусь окнами и пылью, а ты — полами. Ок?       — Отлично. — Вилле распечатал упаковку с пакетами. — Сколько ты здесь не убирался, и вообще, как так вышло?       — Месяца три точно. — Линде оглушительно чихнул. — Просто прими, как должное.       — Как по мне, это неправильно.       — Ты сначала представь себя на моем месте, а потом возникай. Видишь вот эти часы? — Линде ткнул пальцем на сенсорный циферблат, — Они срабатывают каждые 20 минут. Если я не уложусь по времени на одной точке, то опоздаю на другую. И весь мой план за день рухнет, как карточный домик.       — Блин, ну никто же тебя не заставляет так насиловать себя. — Вилле закатил глаза.       — А чем мне ещё, спрашивается, заниматься? — Линде искренне удивился.       — Отдыхать, ездить за город, гулять по набережной, я не знаю. Если хорошо подумать, то можно найти отличный досуг.       — Наверное. Раньше я много гулял, но мне это надоело. Я был довольно весёлым и интересным человеком.       — Что-то произошло? — Вилле смутился. — Извини, если вдруг вышел за рамки допустимого для коллег общения.       — Разное. — Уклончиво ответил Линде. — Верно, я разочаровался в поисках. Моя семья ценит меня за подарки и за то, что я всегда готов прийти на помощь. Я просто стал для них удобным и это вполне естественно.       — А жить ты когда, спрашивается, планируешь? Не можешь же ты постоянно что-то делать в угоду другим, а сам по ночам ходить по пустым коридорам?       — Если бы я только знал. — Линде вдруг стал чрезвычайно суровым. — Мы так до утра будем болтать.       — Прости. С тобой приятно разговаривать. — Вилле дал себе мысленную пощечину.       «Кто тебя просил говорить это?»       — Ага. — Линде недоверчиво взглянул на напарника в зеркало, полируя его поверхность. — Все так сперва говорят.       — Надеюсь, дело в них, а не в тебе. — Вало двусмысленно усмехнулся.       — Разное. — Линде снова повторил это слово. И Вало начал понимать, что он использует его для того, чтобы передать характер некоторой неопределённости в его отношениях с сослуживцами. — Никогда не угадаешь, как всё сложится. Либо тебе надоест придерживаться конкретной модели поведения, либо человек попусту утратит к тебе интерес.       — Я подозреваю, тебя привлекают подобного рода отношения. Есть в тембре твоего голоса некое воспевание трагедии.       — Это очевидно. — Линде скривил губы. — ну а ты?       — Без понятия. — Вилле выставил мешок в коридор. — Не могу, конечно же, не отметить и свою привязанность к подобного рода мукам. Я же пишу, а для автора быть в угнетённом состоянии нечто сродни завидному постоянству. Из него я черпаю вдохновение. Я влюбляюсь и умираю вместе с героями.       — Как «чувственно». — Линде сделал акцент на этом слове, в виде отсылки к их предыдущему разговору. — Ты же всё выдумываешь, да?       — Не знаю, как это происходит у других, но я предпочитаю сначала погрузиться в ту или иную обстановку в реальности, прежде чем начать повествование. Иногда я разыгрываю ту или иную сцену по множеству раз, чтобы присмотреться к ответам людей. Если меня вдруг заинтересует ход мысли человека, то я обязательно включу этот момент в свой рассказ. Я слишком избирательный в этом плане и не люблю бросаться словами впустую, ведь большое количество «воды"в тексте не может не отвлекать от сюжета.       — Помню, как предложил поговорить тебе об этом позже. — Линде иронично усмехнулся. — Ну, коли нам здесь ещё час сидеть, то расскажи мне что-нибудь из своих самых странных похождений в надежде найти годный сюжет для книги.       — Даже не знаю. — Вилле пожал плечами. — С тобой же бывало такое, когда ты намеренно добивался тотального контроля над ситуацией, — достигнув желаемого ты, конечно, был донельзя рад, но, вот ведь незадача, в покое, как правило, творчество становится скучным и заурядным, а про безоблачное небо над головой писать хочется меньше, чем о кипящих страстях, погонях и убийствах?       — Откуда мне знать. — Лили хмыкнул.       — Так и вот, однажды, погоня за острым сюжетом привела меня в полицию, где мне пришлось просидеть полтора часа, пока следственный комитет решал мою участь в застенке приемного отделения.       — И как ты туда, спрашивается, попал? — Линде покончил с окнами и, присев на подоконник, закурил.       — Это довольно идиотская история. Мой сосед по коридору часто напивался вусмерть, а когда приличная доза алкоголя напрочь отключала его способность мыслить здраво, он, нет да нет, принимался выкручивать мой дверной глазок, чтобы кинуть в него сигарету. Конечно, кому какое дело, если я сгорю, не так ли? — Вало в бешенстве кинул тряпку в ведро и тоже достал пачку сигарет. — В общем, однажды меня так сильно задолбала эта херня, что я сходил в ближайший строительный магазин и купил там дрель. И просверлил этому уроду ну просто очаровательное отверстие в двери через которое запустил в его квартиру полк африканских тараканов. Я был очень увлечен процессом, поэтому не сразу понял, что в квартире была его сестра. Она и вызвала копов. И загремел я тогда по статье вандализм, заплатив приличный штраф.       — Не думал, что я скажу тебе это, но ты мне нравишься. — Линде заржал. — А ведь таким паинькой сперва показался. — И тут же задумался. — А чего ты мне тогда ничего подобного не устроил, когда я не очень хорошо отозвался о твоём возвращении?       — Ну, я просто ещё не придумал, что мне с тобой сделать. — Вилле подпёр рукой подбородок. — Знаешь, иногда ожидание выкручивает нервы почище прямой угрозы.       — В этом ты прав. — Линде огляделся, понимая, что работы осталось не так уж и много. — Давай, помоем полы и свалим. Я так умаялся, что готов хоть прямо здесь заснуть.       — Как скажешь.       Пока парень набирал воду, Вилле смотрел на его спину и тепло улыбался, не понимая, чем вызвана такая реакция его организма. Как Лили чувствовал спокойствие в полуночном здании, так Вилле ощущал некую связь между ними. Это сложно было как-то назвать, но «оно», определенно, существовало.       — Думаю, с нас хватит. — Бодро сказал Линдстрём, обхватывая коробку и поднимая её с пола. — Выкинем мусор, и можем возвращаться в кубрик с чистой совестью.       — Точно. — Вилле зевнул, спускаясь по лестнице. — Надеюсь, ночью нас не побеспокоят по пустякам.       — Ага, конечно.