Бегущий в пустоте.

      Линде подколол Вилле на входе в палату про содержимое его чемодана.       Вообще, если подумать, в данной ситуации не было места для смеха, ведь полчаса назад они оказались счастливыми обладателями кейса, набитого героином и деньгами.       Вилле трясло от возбуждения.       Вало, как пристало его герою, было абсолютно плевать на содержимое кейса и главным объяснением его поведения стал тот факт, что эта история ещё даст о себе знать в ближайшем времени.       — Запри дверь. — Вилле попробовал найти место для хранения своей находки до того момента, как ему представится случай избавиться от этого дерьма.       — Может, вызовем копов? — Йонне повалился на кровать, проводя ладонью по уставшему лицу.       — На чемодане отпечатки пальцев Вилле, если ты не забыл. — Кристус скрестил руки, прохаживаясь по кубрику и думая о чём-то своём.       — Бля, да почему я? Почему вся эта хрень со мной, а не с Линде, к примеру?! Ещё и инструменты потерял, которые, между прочим, стоят без малого пару-тройку зарплат. — Вилле ударил чемодан ногой.       — А если его просто выкинуть? — Линде хмыкнул. — Не в окно, конечно. Хотя… — Парень живо подошёл к балкону, вглядываясь в ночь. — Под окнами есть отличный мусорный бак, и сегодня воскресенье.       — Что-то я не наблюдаю в этих двух замечаниях следственной связи. — Вилле фыркнул. — Может, просто сжечь его?       — В понедельник приезжает мусоровоз. Я сам его заказываю, когда есть необходимость. Мы можем скинуть чемодан, а утром его просто заберёт клининговая компания. Закопаем пакет с кейсом поглубже в отходы и дело с концом. — Лили покосился на друга.       — А если его всё-таки кто-нибудь найдёт?       — Тогда будешь писать эротические рассказы для заключённых Вантаа. — Йонне кисло улыбнулся. — Предлагаю подкинуть чемодан Ханну Салми. Он, как никто другой, заслуживает «ярких» перемен в своей ничем не примечательной жизни клишейного мудака.       — Даже при наличии ублюдского характера и мании величия, он не заслуживает к себе подобного отношения. — Линде нахмурился.       — Ну, а что? Либо он, либо твой друг. — Йонне пожал плечами. — Друг же, да? — Он хитро сузил глаза.       — Ох, прошу тебя, — Лили наградил парня убийственным взглядом, — давай без этого. Я с лёгкостью найду массу возможностей ответить тебе взаимностью. А вообще, Ханну тот ещё психопат, и я прекрасно помню его кулинарные изыски перед днём влюблённых.       — А? — Вилле явно не догнал из-за чего его друзья вдруг мрачно переглянулись между собой.       — Лучше тебе этого не знать…       — Ну, что решаем?       — Дождёмся полуночи, а потом избавимся от кейса по твоему совету. — Йонне придвинул к себе обогреватель и расшнуровал ботинки, с пофигистичным видом кидая носки в угол.       Устаканив дела до нового выезда, друзья выдвигали сотню идей по поводу того, как они могли бы повлиять на ситуацию, если план с контейнером вдруг не сработает по какой-либо причине.       Вызовы воскресным вечером прекратились, а Линде, между делом, не сиделось на месте.       Он побродил по подстанции, выискивая недочёты, но таковых не нашёл, поэтому ему довольно быстро это надоело и парень проник в гостиную психиатрической бригады.       Лили не собирался делать ничего плохого. Он просто проверил всё ли в порядке и присмотрелся к изголовью соседней кровати. Судя по всему, да и вообще хрен знает сколько лет оборудованию, спальное место вышло из строя и требовало замены. Парень тяжело вздохнул и достал из кармана блокнот, делая в нём пометки, чтобы не забыть исправить ситуацию.       Несмотря на острую неприязнь бригады к племяннику главного врача, Линде ухаживал за этой комнатой, пожалуй, в два раза тщательнее, чем за другими на всех четырёх этажах.       Линдстрём помнил, как в прошлом они неплохо ладили с Салми прежде, до того, как последний стал отдаляться от лучшего друга по невыясненным причинам и, как должное, старший смены, и дефектар, старался не накалять и без того напряжённую обстановку на периметре D-17.       Мрачно посмотрев на своё отражение в зеркале платяного шкафа, Линде собирался уже покинуть комнату, как справа возникла стремительная тень.       Старательно делая вид, что ничего не замечает, Линде снова посмотрел в блокнот и спросил у незнакомца довольно тихим, но очень спокойным и чётким голосом:       — Вам тоже не спится, миссис Венамо?       Тень вышла из-за угла, с подозрением разглядывая Линде.       — Вам нельзя здесь находиться, Линдстрём.       — Я, как уполномоченное лицо, могу ходить даже по потолку, если мне вздумается, хоть и не испытываю подобной потребности. — Линде поиграл желваками. — А что, собственно говоря, случилось?       — Ходят слухи, что вы… как бы это мягко выразиться… берёте на безвозмездное пользование личные вещи своих коллег. — Женщина откашлялась.       — И почему это делаю именно я? — Линде скривил губы.       — Поскольку в вашем распоряжении ключи от всех комнат в этом здании, сотрудники рискнули предположить, что вы можете иметь к этому отношение. К тому же, запасная связка тоже пропала, и кроме вас, и самих обладателей материальных ценностей, более никто не может проникнуть в закрытые помещения.       — А у вас есть ещё какие-то доказательства, кроме теоретических предположений? Записи с камер видеонаблюдения, свидетели, в конце концов? — Линде недоумённо повернулся к женщине всем корпусом, давая понять, что ситуация смогла его заинтересовать. Хоть и отчасти он уже знал, чем это всё закончится. С самого первого её появления он прекрасно понимал замысел диспетчера. Спасибо, маме, что не родила долба#бом.       — Нет. — Венамо насторожилась.       — Знаете, обо мне много чего говорят, но я привык к этому, поскольку невозможно успевать делать столько дел одновременно и умудриться при этом прослыть сплетником. — Он символично обвёл рукой апартаменты. — В этом месте мне никогда не были рады, но я был единственным, кто продолжал делать всё возможное, чтобы укрепить его статус. Скажите же мне прямо, кто распространил эту информацию в массы?       — Ходят слухи…       — Вам бы делом заняться, миссис, а не нагнетать всеобщую панику. — Линде было неприятно, что ему приходится опускаться до фамильярного поведения и демонстрировать превосходство. Выросший в очень добропорядочной и интеллигентной семье, он испытывал массу неудобств при объяснении, казалось бы, простых, как пять пальцев, вещей. Самой худшей пощёчиной, которую он когда-либо получал — была эдакая «благодарность» за бессонные ночи и львиную долю потраченного на благоустройство подстанции времени. А самым ужасным событием — обезображенный портрет своей личности языками людей, которые никогда не смогут проникнуть в его голову и узнать при этом, какой он на самом деле человек.              Женщина была готова к любой реакции с его стороны, однако такой всё же не ожидала.       — Вы уволены. — Губы Линде растянулись в улыбке, обнажая ужасный оскал, который он приберёг как раз для подобных ситуаций. С этих самых пор он едва ли напоминал себя прошлого. — Вы, и все, чей крысиный хвостик попадётся мне сегодня под ноги. — Пошла прочь.       Венамо отшатнулась, когда Линдстрём выходил из комнаты.       Пытаясь взять себя в руки, он бродил по живому уголку, разглядывая дегу, которые сейчас были просто мутным пятном перед глазами, чем объектом достойным его внимания.       — Я потерял тебя. — Вилле возник в конце коридора, заприметив врача и кинувшись к нему. — Вечно ты где-то бродишь.       Линде прошёл мимо, не удостоив парня взглядом.       — Эй, ты там валокордина обожрался что ли в своей подсобке? — Вало упёр руки в бока. — Конечно, об этом названии я пошучу позже, но, блять, что не так-то?       — Отвали. — Линде вяло отмахнулся. — Валите все нахрен с моих глаз, чёртовы выродки.       — Лили. — Вилле наплевал на то, что при взгляде на друга ему даже без подробностей едва хватило сил не наложить в штаны. — Кто тебя так сильно обидел?       — Помнишь, я сегодня сказал Аарону, что он не должен реагировать на нападки Ханну, если слова не являются правдой?       — Ну, помню, да. Что с того?       — Так вот. Я лгал. Вообще-то, я всегда лгу, делая вид, что мне плевать на происходящее. Единственное чувство, живое до сих пор во мне, помимо мозга, ярость, которая пожирает меня изнутри. Ярость, которой я нашёл достойное применение, искупая свою болезнь праведными делами.       — Да успокойся ты. Всё ведь можно исправить, если это не смерть. — Вилле тяжело вздохнул, уперев ладони в колени. — Я устал за тобой гоняться, давай передохнём.       — Ты думаешь, что я бы оставался на своей должности, если был абсолютно нормальным? Это нечеловеческий труд. И всё не так просто. — Линде вышел на улицу, оглушительно ударяя дверью о стену и доставая из кармана пачку сигарет. — Интересно лишь одно, — он посмеялся, — то, что ты не бежишь от меня, как это сделали бы другие на твоём месте. Я же сумасшедший, не так ли?       — Слушай, ну, я не исключаю, что два события подряд, по силе равных ядерному взрыву, за одну ночь слишком серьёзное потрясение, но, кто из нас может назвать себя нормальным? Йонне, который ведёт себя как маленький ребёнок, а ведь ему почти тридцать…       (Я всё слышал)       … Кристус, что замкнулся в себе после изнасилования своей сестры пьяными друзьями отца сразу после похорон родителей, и потерявший смысл жизни? Я, живущий с бабушкой и пишущий дрянь, которая сгодится лишь на то, чтобы попасть однажды в газету, которой подотрут жопу? — Вилле развёл руками и приоткрыл рот, без слов пытаясь вызвать отклик со стороны друга. — А?       — Я люблю тебя. — Пробормотал Линде, похоронив окурок в пепельнице.       — Что? — Вилле осёкся.       — Тебя и твоё искреннее отношение к моей проблеме. Все только и говорят, что я тронулся и со мной что-то не так. Но, только не ты.       — Да ладно тебе, — Вало покраснел, отмахнувшись. — Так делает любой, кто хотел бы, чтобы его другу стало легче пережить случившееся. И вообще, в чём я виноват перед тобой?       — Ни в чём. — Линде покачал головой, уставившись на ночной город за линией моста. — Я это понимаю. Просто… мне очень плохо в мире людей. Я снова и снова умираю, когда сталкиваюсь с несправедливостью. — Он горько усмехнулся. — Я всё спрашиваю себя, когда это закончится, и если это проверка на прочность, то сколько их ещё будет, пока я окончательно не свихнусь?       — Достаточное количество, чтобы стать абсолютно безразличным ко всему. — Вилле посмотрел на Линде тем самым взглядом, что старший ни раз замечал у себя. — Я тоже через всё это прошёл. И больше не хочу иметь никакого отношения к этой бессмысленной войне. А если кому-то покажется, что я сдался, то пусть так и будет. Пусть от меня и мало пользы с общепринятой точкой зрения, но я, хоты бы, не делаю абсурдных попыток привлечь внимание к своим проблемам.       — Я часто смотрю на свой шрам на руке и ненавижу тебя. — Лили устало сел на ограждение. Он закатал рукав рабочей куртки и горько посмотрел на увечье, которое едва начинало заживать. — Знаешь почему?       — Неужели тебя волнует, что он может выглядеть неэстетично и отталкивающе в глазах людей?       — Вовсе нет. Раньше я бы мог забыть всё, что угодно и вымести из памяти любые спорные моменты. Однако, не в этом случае.       — Ты действительно хочешь это сделать?       — Моментами. — Линде задумался. — Ты не должен страдать из-за меня, ведь я попусту испорчу тебе жизнь в один прекрасный момент, как, например, сегодня. И пусть это будут просто сгоряча сказанные слова, но дело ведь не в них, правда?       — Мне очень жаль, что ты приобрёл этот шрам, спасая меня. — Вало покачал головой. — Если бы я мог всё исправить, то давно бы так поступил. — Парень сел рядом. — Только не забудь вспомнить, когда в очередной раз вздумаешь переместиться в прошлое, что я потерял в этой катастрофе нечто большее, чем ты мог себе представить.       — Я не об этом. — Лили отмахнулся. — Я хотел сказать, что теперь ты всегда со мной. Проще что-то забыть, чем стереть с собственного тела. Наверное, я ударяюсь в бредовые рассуждения, ведь, если подумать, не так всё плохо, как нам может показаться. Надо жить в настоящем, чтобы не потерять последнее, что от нас осталось.       — У нас будет ещё много времени, чтобы это обсудить. — Вилле заглянул в планшет. — Вызовов по-прежнему нет. — Пояснил он. — Так что именно произошло? Я до сих пор не могу понять, ведь весь вечер ты вёл себя вполне естественно и непринуждённо.       — Да так… — Лили было неприятно произносить вслух слова диспетчера. — Вполне возможно, что нас начнут шмонать при первой возможности. И за кейс я беспокоюсь в меньшей степени. — Он вдруг снялся с места. — Пойдём, тут холодно.       — Тогда в чём, собственно говоря, проблема?       — В том, что в моей работе тоже есть спорные моменты, и если кто-то их вскроет, то меня, скорее всего, переведут обратно на Центр. И, стало быть, мы с тобой будем видеться на выходных. То есть, раз в месяц, примерно.       — Я могу помочь тебе с делами. Давай, приведём их в порядок, и, после всего этого, надеюсь, тебя оставят в покое. — Вилле пожал плечами. — Всё просто.       — Это же дело не одного дня. И вообще, если с оборудованием мы могли бы справиться, то разморозить поставки точно не получится. У моего отца появились накладки с лекарствами. Когда-то я предложил посильную помощь Армасу, и всех всё более чем устроило, но сейчас я не могу вот так запросто отказать руководству. Они надеются на меня, а я вдруг возьму и скажу, что соскочил. К тому же, никого не волнуют наши с Олли проблемы. Главный дефектар привык получать всё в срок, и очередная задержка явится для нас настоящим кошмаром.       — Удивительно, что у тебя нет запасного варианта. — Вилле зузил глаза. — Серьёзно?       — Вариант есть, но даже если бы я стащил твой кейс, то это не решило бы ситуацию. Лекарств просто нет. Фуру опечатали на въезде в Финляндию.       — Я не знаю, что сказать. Просто забей. Серьёзно. Ты же не волшебник, чёрт возьми.       — Поэтому я просто наведу справки на ближайшие аптеки и попытаюсь приобрести лекарства хотя бы в три дорога, чтобы отсрочить задержку. А там, глядишь, всё решится.       — И после этого они говорят, что ты у них воруешь? — Вилле закатил глаза. — Уму непостижимо. Просто отвратительно, что люди могут быть столь поверхностными и, не зная правды, готовы смириться с любыми слухами, принимая их за истину.       — Да ладно, чего уж так. — Линде пожал плечами. — Обычно я не рублю с плеча, и даже сожалею, что уволил Венамо. Она ведь просто хотела меня предупредить, чтобы я продумал план отступления. — Парень прошёл мимо столовой для водителей и принялся подниматься на второй этаж. — Кстати, я передумал выкидывать кейс. Мне стало интересно, что будет, когда нагрянут его владельцы. А они появятся, в этом я точно уверен.       — С чего бы вдруг?       — В ЦПКИО сотни камер наружного видеонаблюдения, и надо быть идиотом, чтобы не додуматься посмотреть записи со вчерашнего вечера. Если что, я имею в виду законных владельцев чемодана.       — А я уж было подумал. — Вилле ткнул друга в бок, кривляясь. — Ну, что, тебя отпустило?       — Рядом с тобой мне действительно становится лучше. — Произнёс Линдстрём довольно мягким голосом. — Ты иди, а мне ещё надо найти диспетчера, чтобы сообщить ему отличную новость.       — Как скажешь. — Пробормотал Вилле, собираясь уйти.       — И ещё… — Лили неожиданно припал к его лицу, целуя в губы. — Ты лучший.       — Ой, ну я прям не могу. — Вало встрял, забыв про то, что ему надо было идти наверх.       — Кыш-кыш.       — Это уже больше напоминает мне привычного Линде. — Вилле усмехнулся, исчезая в полумраке коридора.