Лишь на мгновенье...

Близился сырой прохладный вечер. Он разбрызгивал малиново-лимонные оттенки на сизый холст закатного неба, стесняясь его осеннего уродства и стараясь загладить всеми способами. Ветер сгребал в охапку влажные медовые листья, таская их из угла в угол. Несмотря на размазанные краски, тучи на севере всё густели, грозясь пролиться дождём и смыть это мимолётное величие. Демоница прибиралась в своей комнате, время. Она только что помогала Кочо-сама в её лаборатории, и уже скоро надеялась преклонить голову для сладкого сна. Погода и атмосфера за окном никак не располагала к прогулке. Девушка услышала шуршание, а затем звонкий стук. Подняв глаза, та увидела верного Махиру по ту сторону стекла. Лиана открыла маленькое окошко. Черноперый самолётик приземлился прямого на руки хозяйки. В ответ на ласковое потиралюние чернильного клюва об одежду, Мотылёк чмокнула птицу в макушку. Ли заметила бумажку на ноге пернатого друга. «Неужели это ответ?» — сердце забилось быстрее. Девочка развязала ленту ловкими холодными пальцами, тем самым освободив своего возлюбленного Махи от приятной ноши. Каштанововолосая трепетно развернула шершавый пергамент, чувствуя, как в груди замирает сердце. «Дорогая, Лиана-чан, я рада, что в первую очередь ты поделилась данной новостью со мной. Признаться честно, меня и Юширо… Ужаснула твоя история о цветке. Полагаю, ты прекрасно знаешь к чему это может привести. Мы крайне беспокоимся за тебя. Как твоё самочувствие? Вскоре я приму у себя Тандзиро-куна и Незуко-чан, но будет лучше, если ты придёшь отдельно. Не стоит разглашать или говорить об этом «проишествии» кому-либо. Однако, если ты чувствуешь значимые изменения немедля посети нас. Береги себя, Лиана!» Письмо не утешало. В нём не было ничего такого, что было нужно бедной Ли на данный момент. Но от него веяло искренней материнской заботой и чистой безусловной любовью. Демон улыбнулась, прижав кусочек бумаги к груди, и крепко зажмурилась. * * * [pov: Дорати] — Танджиро! Клетчатое хаори, совокупность зелёного и чёрного, можно узнать из тысячи. И у меня не было шанса оказаться слепой, когда оно невзначай мелькнула в пёстрой толпе. Аловолосый остановился и обернулся на голос. — О, какая встреча! — воскликнул он весело, дождавшись, пока я его догоню. — Здравствуй, Дорати-чан. — Ты от Тамаё-сан идёшь? — весело спросила я, двигаясь вприпрыжку наравне с парнем. Тамаё я не знала. По крайней мере лично. Но я успела наслушаться об этой даме из уст Танджиро и Лианы, воплощения её обожателей. Я успела запомнить, что у неё выцветшие-тёмно каштановые волосы и очень белая шея, благодаря информации от Ли-чан. — Да, — серьги Камадо негромко звякнули, а глаза устремились вперёд. Это значило, что он размышлял. О чём, интересно? Быть может, о тех самых тёмных волосах или шее этого демона, кто знает? Или он просто ощущал послевкусие после общения. — Мы с ней обсуждали кое-что касательно крови демонов и лекарства для Незуко. Я побоялась уточнять, не решили ли что. Если бы решили — товарищ рассказал бы. И взгляд его был бы веселее, а в алых очах не плясали бы блики приглушённой горести. Тяжело вздыхаю, пытаясь выдавить из себя слова поддержки, но на язык ничего не приходит. Поэтому мы просто ступаем молча по широкой дороге бок-о-бок. — А у тебя что нового, Дорати-чан? — брат Незуко словно просыпается от своего невесёлого омута и решает прервать тишину. Он умело давит своё огорчение ради других. — Да вот, с миссии возвращаюсь, — я дёрнула за ветку дерева, обдав нас серебристыми крупными каплями. — Нужно было демонёнка прирезать. Он был вообще мелкий, но жутко изворотливый. Мне пришлось здорово за ним побегать. Так что я испытала поистине садистское наслаждение, когда его башка отвалилась от туловища. Я скорчила жестокое выражение лица, и собеседник весело рассмеялся. Вечер залился ярко-оранжевым закатом, как акварелью, которой я любила рисовать когда-то. Грязно-голубоватые тонкие тучи разбавляли чудесные краски, намалеванные самим Богом, а редкие тучи птиц маячили мелкими точками на горизонте. — Смотри! — шепнула я, останавливаясь и притягивая напарника за локоть. Возле ворот Поместья Бабочки стоял человек. Он представлял из себя достаточно высокого мужчину с розовой маской на лице, застывшей в смешном выражении. На голове находился белый платочек в крапинку, как у бабушки. Тело скрывала чёрная юката и накидка блеклых жёлтовато-коричневатых оттенков. — Это тот самый дяденька. Он забавный, правда? Парень с серьгами замер, внимательно вглядываясь в описанный силуэт. Затем медленно сглотнул, не отрывая взгляда. Камадо стоял как загипнотизированный, а его белые зрачки странно уменьшились. Объект нашего внимания развернулся, и мы увидели, что он гневается. Вокруг этого человека даже собрался огонь фиолетовой ауры. Мне кажется, мы одновременно почувствовали, что этим огнём нас готовятся принести в жертву. — УА-А-А-А, ХАГАНЕЗУКА! * * * Ночью начался дождь. Тишину нарушал стук тяжёлых холодных капель о стёкла, глухие могучие раскаты грома, а небо раз за разом разрезала неровная слепящая полоса молнии. Крупные струи воды ломали нежные стебли осенних соцветий, в ярости обрывали и комкали листья деревьев, разбрасывая их по булькающей, будто магма, земле. Было пять утра, когда я прошлёпала босыми ногами по лестнице, и, едва вписываясь в повороты, завернула в комнату Аой. Девушка мирно спала, а её короткие волосы цвета вороньего крыла были рассыпаны по белоснежной подушке. — М? — подруга приподняла голову, спросоня оглядывая меня с головы до ног. И прошептала. — Снова не спится, Дот? — Мг, — коротко осведомила её я. Тогда Канзаки подвинулась и обросила край одеяла, приглашая меня прилечь рядом. Долго уговаривать, впрочем, не пришлось. Осенний дождь барабанил по крыше и настойчиво стучал в окна, а мы лежала в нагретой постельке, прижимаясь друг ко другу дабы согреться. Я нырнула в одеяло по самый подбородок, с прелестью ощущая разливающееся по телу тепло, и уткнулась горячим носом в шею лучшей подруги. Та не отодвинулась, но слегка нахмурилась. — Н-не делай так, пожалуйста, — попросила она, капельку краснея. — Ты очень меня смущаешь… — Ладно, прости, — я сама жёстко не любила, когда меня нечаянно или нарочно смущали, а поэтому решила прекратить эту пытку. Воцарилось молчание, но недолгое. — Тот же самый кошмар, что-ли? — поинтересовалась работница поместья, с видом наученного жизнью старца. Я едва заметно кивнула, словно ощущая на языке ту самую горьковатую оскомину от ужасного послевкусия сновидения. — Снова видела тот день, когда Кёджу-сан погиб. Это опять было слишком реалистично и слишком… ужасно. Я не могла пошевелиться, не могла убежать. Просто стояла и наблюдала за тем, как его живот пробивает тот самый демон. И понимала, что ничего не могу сделать. Ни-че-го. С этого ужасного дня, пожалуй, разделившего мою жизнь на «до» и «после», прошло почти четыре месяца. Я навещала могилу Ренгоку так часто, как если бы это был живой человек. Иногда я просто сидела около неё, смотря в одну точку. Иногда не выдерживала и плакала. Иногда подолгу разговаривала с сырым безжизненным могильным камнем, но потом тоже плакала. Но в повседневной жизни я свыклась с тем, что его уже нет. Одни кошмары не давали мне спать, приводя в душевное смятение. Аой помогала мне, чем могла — всегда приходила посидеть со мной, пока я не усну. Варила густые ароматные чаи из разных трав. Переворачивала подушку холодной стороной вверх. Но это помогало только в мизерной дозе. — Плохо дело, — заключила подруга, тяжело вздохнув. Было видно, что она по-настоящему переживает. — Значит, будем тебя мелиссой отпаивать перед сном. Я не была уверена в том, чему конкретно помогает мелисса, но решила, что Канзаки и так лучше знает. К тому же у меня даже не было сил для болтовни. Глаза слипались. Дождь слегка поутих, густая водная пелена за окном заметно поредела. В доме стало немного светлее. Помощница Шинобу тяжело вздохнула, села на кровати и потянулась, встречая новый день. Она всегда вставала рано, будильник был даже не нужен. Привычка эта выработалась за много лет. Своей худой белой ручкой она потянулась к тумбочке, дабы взять любимый гребень. — Эх, дорогая, совсем не удалось тебе сегодня выспаться, — покачала головой девушка. — То этот кузнец, то кошмары… — Я в полном порядке, — я постаралась убедить собеседницу в неправде, в которую сама не особо верила. Я тоже попыталась сесть, но Канзаки не позволила это сделать. — Нет-нет, ты полежи ещё! — уговаривала она твёрдо, но совсем не сердито и не ворчливо, буквально толкнув меня обратно на кровать. — Сегодня дел не так уж и много, и я уверена, что справлюсь. Если что, мне поможет Лиана-чан. А ты поспи немного! В такие редкие, но ценные для меня моменты я по-настоящему ощущала её заботу. Она была такой красивой и пугливой, как лесная белка. Но тогда я убеждалась, что эта синеглазая девушка действительно любит меня крепко и по-особенному. Совсем не так, как любила других. За коркой ворчливости и отречённости этого почти не было видно, но девушка буквально расцветала и душевно омолаживалась с каждый днём. — Тогда, — я приподнялась на локтях. — Можно я тебя заплету? К своим коротким, чёрным волосам медработница всегда относилась очень бережно. Она едва не поотрывала руки Иноске, когда тот вдруг захотел интереса ради дернуть за них. Однако, если у этой особы хорошее настроение, я могла рассчитывать на поблажки. А сейчас доброе расположение духа пока никто не успел испортить. — Может быть и можешь… — пробормотала синеглазка задумчиво, заправляя прядь своих чудес за ушко. * — Он был таким страшным! — громко рассказывала я за завтраком следующим утром, болтая ногами на высоком стуле. — Вокруг этого челика разгорелся фиолетовый огонь, и нам с Танджиро пришлось двигать булками очень активно! Мои рассказы, без преувеличения, любили все в Поместье Бабочки. Обитатели этого места восхищались не столько историями, сколько моим талантом их проживать и описывать. Огромное количество красочных эпитетов, колких метафор, сарказма и самоиронии делали событие живым и реальным даже для тех, у кого с воображением было совсем туго. Даже молчаливая Канао иногда приходила и присаживалась в сторонке, впиваясь в меня своими равнодушными огромными глазами. Манера речи могла заставить радужки сузиться, дымку задрожать, а порой и зажечь осязаемый блеск. Хоть все сидящие за столом уже узнали от своего друга, что происходило вчера вечером, меня никто не перебивал. — В итоге мне пришлось поработать пальцами, — для ясности ситуации я вытянула ладошку вперёд. Киё и Суми с пущим восторгом выдохнули. — Я напала на кузнеца сзади и принялась щекотать! Я перевела взгляд на сонного товарища, сидящего рядом, чтобы он подтвердил подлинность моих слов. Но мечник воды не стал этого делать. В отличии от меня, ему выспаться не позволили, и сейчас аловолосый клевал своим островатым носом, а с ложки отрывались и падали комья каши. Они хлюпали на белую рубашку, оставляя жирные пятна, но Канзаки-чан этого не замечала. — У Вас есть что-либо добавить, Камадо-сан? — я оставила бесполезные намёки и попросила дать интервью напрямоту. — Ты всё сказала, — завершил он, потирая руками переносицу. Выглядел этот мальчик жалко: круги под глазами от недосыпа, растрёпанный вид… — Даже я в ужас пришла! — подтвердила я с таким энтузиазмом, что каждый из присутствующих захотел хоть раз прийти в ужас. — Как ты думаешь, Танджиро, что с Хаганезукой-саном не так? — Я думаю, он слишком сердится на меня за то, что я сломал его творение, — пробубнел бедный истребитель. Он так до конца и не отошёл. — Если бы девочки его не успокоили… — А где, кстати, Хаганезука? — спросил Зеницу, поняв, что подробностей истории больше не будет. — Он здесь неподалёку, — отвечала Канзаки, подошедшая к нашему столу. — Во внутреннем дворе. Угощается митараши данго. — Похоже, его это сразу успокоило! — улыбнулась Нахо. — Данго?! — переспросила я, и глаза мои блеснули неподдельным интересом. — Вы сказали данго?! Хочухочухочу! Я поднялась из-за стола, закатывая рукава рубашки, намереваясь добыть желанное в честном бою. Все спохватились. — Дорати-сан, пожалуйста, не стоит! — испуганно попросили тройняшки. Но я уже полностью захватилась этой идеей, и не намерена была от неё отступать. Лиану передёрнуло, а Зеницу от испуга закрыл лицо ладошками. — Танджиро! — я решила таки спросить у специалиста. — Как ты оцениваешь шансы выжить после попытки отжать пару палочек? — Ой, — белая краска разлилась по смуглому лицу, сделав его почти жёлтым. — Лучше не рискуй… Но это уже другая история… * * * Долго ли, коротко ли, Кочо поняла, что ей уже не отделаться от нашей весёлой команды Камабоко, и решила выделить каждому по небольшой комнате. Если мы возвращались с миссий целыми и невредимыми, то отправлялись не в палату, а в свои скромные обители. И находились там вплоть до следующих заданий. Неизвестно, умышленно или случайно досталась мне комнатка на чердаке, но меня это более чем устроило. Во-первых, мне всегда нравились чердачные помещения. А этот ещё и не был грязным — нет, он был чистеньким и вместительным. Лишь только я оказалась на «своей территории», я сразу принялась обхаживать её под свой вкус. Я использовала старые, подъеденные молью пледы, чтобы прицепить их к скату внутренней крыши и состряпать шалаш. Я купила в городе свечки и множество вечнозелёных комнатных растений в горшках, обставив ими свою комнатку вдоль и поперёк. Иногда приносила и живые цветы, сплетая их в верёвки и веночки. А сушеные ягоды рябины, нанизанные на верёвки, сгодились в качестве гирлянды. Убиралась я там только в крайних случаях. Все свои вещи я клала на Несмотря на подколы Кочо в духе «Ведьмин притон», это было самым милым местом на всей планете, по крайней мере для меня. В свободное от заданий, тренировок и работы время я проводила тут в компании блокнота, дневника деда и альбома для скетчей. Нередко сие помещение становилось местом общих вечеринок и посиделок, которые я разделяла со старыми добрыми Танджиро, Иноске, Зеницу, Канао, Лианы, Незуко и Аой. Что мне ещё требовалось для полного счастья? Ничего, кроме живой семьи, Кёджуро и эльфа на пожизненные обнимашки… * * * [pov: Лиана] К потолку тянулась длинная деревянная палка. Этой палкой Мотылёк открывала форточку, встав на носочки. Спина, после долгого лежания на ней, немного затекла, и отдавалась скрипом в каждом шейном позвонке. «Уф…» — смуглая девушка зажмурилась и фыркнула, не понимая, кайфовать или корчиться от боли. «Считается ли это утренней растяжкой?» После данной процедуры, когда душная комната потихоньку наполнялась свежим воздухом, Лиана стояла посреди комнаты. Девочка тупилась в пол, пытаясь вспомнить как она дошла до поместья в прошлый раз (Ляля: я так же не понимала как из родительской комнаты я попадала в свою). Списав свои провалы в памяти на усталость, демоница продолжила уборку одежды, которая была разбросана по полу. «И штаны испачкались…» — сетовала она сама себе. «Кровь по всей форме расстеклась, ну что такое?!» — Придётся стирать… — невесело поставила перед фактом своё отражение Лиана. Оттуда на неё глянули недовольные лиловые глаза, и девушка решила прервать их зрительный контакт, дабы ещё не дай Бог не влипнуть в передряги. Мотылёк наполнила деревянный таз прохладной водой и специальным химическим раствором для стирки. За монотонным занятием — потиранием одной ткани о другую — та как-то забылась, но её вдруг прервали приближающиеся шаги. «Пол так вибрирует… Кто-то высокий?..» В этом был самый явный плюс демонического чутья — определять по вибрации, незаметной человеческому глазу, размер и даже пол передвигающегося существа. У каждого эти детали разнились, и от этого делались ещё особеннее. Бодрыми шагами в ванную зашёл Фудзимото. — Доброе утро! — голос его звучал громко и восторженно, будто он был в ожидании чего-то будоражущего. Девушка была совершенно без понятия, что он тут забыл. Она немного нахмурилась и вопросительно осмотрела друга. — Э-э-э, доброе… — пробормотала она. Пока Ли недоумевала в сторонке, парень успел умыться леденящей водицей и привести пышную коричневую шевелюру в порядок. Было странно, что он не пользовался даже гребнем, а просто проводил пальцами по своим волосам. Помощница Шинобу вообще потерялась в догадках, что же свершилось такое, что занесло этого человека к ним в Поместье. И решила, что самый надёжный способ — поинтересоваться у этого своего друга напрямую. Мечница таки выполнила свой задум: — А ты тут что делаешь? — Я? — Ян оторвался от своих ванных процедур. Тяжёлые капли срывались с его мокрых кончиков волос, а вода была размазана по щекам. — Ху-ху, я решил, что сегодня именно тот день, чтобы обратиться к столпам за помощью. От этой мысли по смуглой коже пронёсся табун мурашек. Они довольно долго и тщательно это планировали, но когда пришло время — стало страшно и тревожно. — С-сегодня? — глупо переспросила лиловоглазая. — Ты уверен что стоит? Томиока-сан, например, сегодня проводит тренировку с Дорати… — А чего тянуть то? — весело отозвался Фудзимото, хватая первое попавшееся полотенце с крючка и вытирая мокрую бошку. — Тем более, что он на тренировке, а не на миссии! Мотылёк нервно перебирала в руках мокрый верх формы. Она даже не заметила, что капли стекали с рубашки прямо на пол. — Что если Санеми-сан на задании?.. — пыталась найти отговорку девочка. — Тогда мы только зря потревожим Господина Томиоку!.. — Хм-м-м… Санеми-сан… — юноша вдруг замолчал и перевёл взгляд на демоницу, будто догадавшись о чём-то. Он действительно догадался. — Погоди… Ты боишься Санеми-сана? Шатен протянул имя столпа с особой интонацией, и как показалось, с безобидной издёвкой. — Боюсь?! — снова повторила Ли, и снова глупенько. На самом деле это была ещё какая правда, но нельзя же дать понять ему это, верно? И демон с магией глицинии быстренько соврала. — Н-нет, конечно! Шатен опустил голову и прикрыл ладонью лицо. Так он пробыл какое-то время, будто превратился в статую. Ян мелко трясся и Мотыльку сначала показалось что ему плохо. Но через пару секунд его беззвучное, как оказалось, хихиканье перешло на обычный звонкий смех. Мотылёк недовольно сжала форму в руках и, тряхнув головой, прикрыла волосами покрасневшие уши. Он догадался. Он всегда догадывался. Наконец, юноша успокоился и беззлобно продолжил: — Не волнуйся. Все столпы только на первый взгляд такие грозные. Шинадзугава-сан, конечно, довольно резкий, но тоже неплохой человек. Ну да ну да, такому талантливому, коммуникабельному, и главное, человеку — легко говорить. Другое дело — она, демонёнок. — Тем не менее он откажет мне… — заведомо разочарованно протянула шатенка. — Ну не кисни! — пожурил её братец. — Ты теперь полноценный мечник, так что твоя раса уже не имеет никакого значения! — Ты уверен, что я осилю эту кату? — неуверенно продолжила Ляля. — Боюсь, мне будет сложно смешать дыхания… — Так! Фудзимото выхватил у Мотылька верх её формы, выжал всю аловатую воду в тазик и положил вещицу в корзину с мокрой одеждой, которую нужно развесить. — Э… — сирота собралась возразить и пожурить товарища, но ей не дали. Юноша взял подругу за плечи и строго посмотрел в глаза. Дождавшись, пока установится зрительный контакт, он мягко но решительно сказал: — Лианушка. Почему ты ищешь причины, чтобы отказаться? В чем причина такой неуверенности? Демоница удивилась такой серьëзности парня, ведь обычно он говорил шутками либо не по делу. И как реагировать на это шатенка тоже не знала. — Думаешь что тебя все осудят? — продолжал он. — Единственный кто тебя осуждает за что-то — это ты сама! Это была правда. Немного жестокая, и всё же правда. Голубоглазый шумно выдохнул и отстранился от демоницы. — У тебя всё получится, вот увидишь, — бросил он напоследок. Мотылёк продолжала удивлëнно рассматривать лицо Яна, фактически перестал моргать. — Ого… — протянула она изумлённо. — Ты-ы-ы… Изменился. — Чегось?.. Мотылёк довольно улыбнулась и взяла в руки таз с одеждой. Теперь она была тверда в своём решении. — Пойдём во время обеда! — весело пообещала Лиловоглазка. А потом ушла оставив юношу одного в ванной. Глаза её сияли. * * * [pov: Дорати] — Танджиро! Танджиро-ку-у-ун!!! Плевавшая на все приличия, я вандальски вторглась в личное пространство этого человека. А именно распахнула двери, пулей влетела внутрь и бахнулась на футон бедного паренька. Тот же сидел на полу, неподалёку от своего спального места, занятый тем, что чистил свою отполированную катану. Так что мечник чудом избежал гибели путём раздавления. На этот раз. — Танджиро, тебе письмо от Шинджуро-сана пришло! — воскликнула я, тут же подымаясь и усаживась по-удобнее. — От Шинджуро-сана?! — Камадо так удивился, что отвлёкся от своего занятия и внимательно посмотрел на свёрнутый лист бумаги. — Только пришло! — ответствовала я, передавая это ценное достояние в руки его адресату. — Принёс ворон Кёджуро-сана, но тебя нигде не было. Так что мне пришлось идти сюда и отдавать лично в руки. — Прям пришлось? — Да! — я эмоционально махнула руками так, что едва не въехала другу в лицо. — Эта организация вообще птиц своих не воспитывает! Большинство воронов сущие матершильники и грубияны! Бардововолосый усмехнулся, слушая речи праведного возмущения, хотя основное внимание его занимал листок. — И всё-таки интересно, что такого мне могли написать? — недоумённо бормотал он. Потом бросил взгляд на меня и добродушно улыбнулся. — Твоё влияние, Дорати-чан, не так ли? — Что ты, я тут не при чём! — я невинно хлопула ресничками. — И кроме того, я даже почти не в курсе, что тута написано! Так что… Если не слишком личное… Мог бы ты прочитать вслух? Аккуратно развернув, мальчик с серьгами негромко начал: «Дорогой Камадо, Прошу простить меня за ту грубость, с которой я встретил тебя и Такаяму. Спасибо за добрую память о нашем Кёджуро. Я хотел сказать, что информации о Дыхании Солнца или Танце Бога Огня у нас действительно нет. Тем не менее, моё внимание привлёк шрам на твоём лбу. Дело в том, что таким шрамом обладают все обладатели Дыхания Солнца. Он у них с рождения…» Он ещё что-то читал, но на этих словах мои глаза радостно блеснули. — Ты слышал то же, что и я?! — переспросила я с восторгом в голосе. — Ты — обладатель Дыхания Солнца, представляешь?! Это самое сильное дыхание, ведь так?! Получается, что еслиу тебя всё выйдет — ты станешь самым сильным! Самым сильным из нас всех!!! Я так рада за тебя!!! Я визжала от искренней радости за близкого человека, совсем не замечая, как встревоженно осунулось лицо Танджиро и как его лицо омрачила грустная улыбка. Выйдя из блаженного транса, я обернулась и впервые за долгое время соизволила взглянуть на друга. — Танджиро? — удивилась я, заметив, что тот не разделяет моей радости. — Разве тебе не радостно? — Дело в том, что мой шрам у меня не с рождения, — признался Камадо, потирая лоб рукой. — Он появился в детстве, когда мы с младшим братом перевернули печь. Я прикрыл его от горячего чайника. А после финального отбора мой шрам изменил форму и цвет. Во всяком случае, он не врождённый… Я молча слушала этот пересказ, и весёлый огонёк в моих разных глазах потихоньку затухал. — В-вот оно как, — пробормотала я. — Во всяком случае обстоятельства, через которые ты получил данное увечье, показывают, какой ты хороший брат. Ну а ты в любом случае добьёшься успеха! Это звучало так идиотски, что я подумала, что вообще ничего не стоило говорить. Но парень тепло улыбнулся, и ответное выражение расцвело на моём лице. — Такие прекрасные люди, как ты, не могут не добиться успеха, — я попыталась немного подправить свои тупые слова. — Ну а мы, твои друзья, тебе только поможем в этом. Ты обязательно добьёшься своей цели. Не сомневайся. И мы будем с тобой до конца! — Спасибо на добром слове, Дорати-чан, — сказал парень с серьгами. Не думаю, что я сказала ему что-то такое, чего он не знал. — В любом случае я попытаюсь освоить Танец Бога Огня. — Удачи! Я покинула его комнату и тяжело вздохнула. В последнее время Танджиро только и думал о том, как бы осилить Танец Бога Огня и спасти всех. Только об этом. А о себе не думал совсем. * * * [pov: Лиана] — Ка-а-р-р! Ворон уз Лианы своим чернильным клювиком протянул ей желтенький камушек. — Махиру, у меня уже второй мешочек наполнен твоими камушками и прочими безделушками! — девушка надула губки, но таки приняла мини-презент и положила во внутренний кармашек чёрной накидки. К огромному удовольствию со стороны её птичьего обожателя. — Опять твоя сорока камни таскает? — послышался приближающийся голос сзади. Фудзимото прибыл в положенное время, и сейчас с усмешкой наблюдал за этим взаимодействием. — Хэй, не обижай Махиру! — хозяйка недовольно нахмурилась и крепко обняла свою любимую пташку. Махи повернул голову в сторону шатена и гордо щелкнул клювом. Голубоглазый мальчик лишь развёл руками, направляясь следом за своей тёмноволосой подругой. Друзья дошли до места проведения тренировок Столпа воды и его цугуко. Земля была пружинистой, высланная мягким салатовым мхом, словно ковром. По периметру округлой поляны разрослись свежие кусты. Их изумрудные листочки выблескивали в золотых лучах солнца, отбрасывая желтоватые, лиловые, белёсые и тёмные блики. Стволы долговязый худощавых деревьев легонько покачивались со стороны в сторону, перекликаясь воем таинственных голосов. Солнечный свет, проникающий сквозь пышную густую листву и ветер, блуждающий в одиночестве, делал это место похожим на обитель эльфов. По крайней мере, так казалось Дорати. — Хе-е-ей! Гию-сан! Столп, окликнутый шатеном, едва заметно дрогнул. Судя по реакции бедного Томиоки-сана, Фудзимото не предупредил о своём визите. Русоволосая девочка, которая только что выполняла упражнения на растяжку выпрямилась и удивлённо посмотрела на два с половиной силуэта вдали. Парень, девушка и… Что за чёрная клякса у девушки на плече? Ян быстрым шагом сократил дистанцию до столпа. Сам Томиока-сан молча развернулся, не показывая никаких эмоций, однако в его глазах читалось " Господи, что на этот раз? " Это также привлекло внимание Дорати. Она смотрела на пришедших не отводя глаз, и её русые брови удивлённо поднялись вверх. Девушка вскочила и подбежала к шатену, затем улыбнулась во все зубы и протянула маленькую ручку вперёд. — Вы, должно быть, Ян? — спросила Такаяма, удивлённо оглядывая спутника своей подруги глазами. Если бы разные радужки ощетинились звёздами, тогда точно можно было бы принять их за ночное небо. — Тот самый легкомысленный? Тот самый рискованный? В этот момент Ли больше всего на свете возжелала, дабы трава вместе с землёй сделала ей услугу и спрятала от этих двух. «Рискованный и легкомысленный»… Эх, это были те самые эпитеты, которыми она описывала Яна тогда, в ванной с девочками. — Верно, — знакомец улыбнулся, пожимая ладонь своей рукой и борясь с искусительном желанием расхохотаться. Русоволосая не заметила его мучений, поэтому захлопала в ладоши и запрыгала. — Я так и знала! — весело смеялась она. — Ляля-чан о Вас рассказывала! Она никогда не описывала Вашу внешность, но Вы именно такой, каким я себе Вас представляла! — Вот как, — усмехнулся голубоглазый парень. Затем обернулся корпусом к своей спутнице, и глаза его блеснули. — Рассказывала, значит? Почему-то это замечание разогнало дрожь по всему смуглому тельцу шатенки, и вылилось румянцем на щеках на чудные несколько секунд. Лиловоглазка хмыкнула и попыталась принять как можно более непричастный вид, но это вышло очень слабенько. Пришедшему тоже не пришлось спрашивать имя новой знакомой. — Ты Дорати, верно? — осведомился он. Звёздная Мечница активно закивала головой. — Лиана-чан тоже о тебе рассказывала. — А что рассказывала? — спросила Такаяма с невинным видом. — Тоже то, что я легкомысленная и рискованная? Похихикав немного, Фудзимото подошёл к своему старшему товарищу, а Дорати счастливо порхнула к демонице, искренне радуясь тому, что в их компанию пришёл ещё один «ценитель фантазий». Но они не могли разговориться как следует, поскольку их двоих что-то мучало. Дорати — любопытство, зачем же эти двое пожаловали, а Лиану — волнение и некий страх перед будущим. — Добрый день! — невозмутимо поздаровался голубоглазый парень со Столпом Воды. Тот лишь поджал губы и сдержанно кивнул. — Что привело вас сюда? Ты мог отправить мне письмо, — господин столп немного нахмурился — так, для приличия. А кому понравиться этот бестактный визит, прерывающий занятия с юной цугуко? — Вы уж извините, Гию-сан, но мы по делу. Это касательно Лианы… Голос Фудзимото прозвучал серьёзнее. Лиловоглазка, стоящая в стороне, поджала нижнюю губу. Такаяма что-то оживлённо расспрашивала, но слова её доносились тускло, бесцветно и едва слышно. Короче говоря её не слушали. Мотылёк не была уверена даже насчёт выдуманной каты. Даже если столпы согласятся, ката сложна… Что если у неё не получится? Она лишь зря потратит время этих людей. От мрачных мыслей лиловоглазую отвлекла её подруга, таки заметившая отсутствие должного внимания к своей персоне и яростно пытавшаяся его добиться. — Хэй! Хэ-э-э-эй, Ля-ля-я-я-я!!! — звала она в самое ухо. Лиловоглазка сморщила лоб, парализованная таким ультразвуком, и отстранилась. — П-прости, Дотти-чан, я-я т-тут немножк-ко волнуюсь просто, — пролепетала шатенка. — П-прости. — Ладно, — буркнула Такаяма, будучи всё ещё слегка обиженной и недовольной. Но через секунду девушка словно бы забыла о своих негативных эмоциях, и глаза её снова сияли. — Так ты расскажешь мне, в чём дело? М-м-м? — Э, х-хорошо, — мотылёк решила, что лучший способ отлепиться от разноглазой девочки — это удовлетворить её праздное любопытство. — Мы, т-тоесть я хочу изобрести новую кату, и… — ВАХ-АХА, КАТУ-У-У?! — спросила русая громко, неосознанно переходя на восторженный возглас. — Вау! Это очень-очень-очень круто! А она будет сложная? А какая она? Какие элементы там задействованы? Вы будете тренироваться с нами?! Вопросов было так много, что бедная жертва Мудзана была сконфужена ещё больше, чем до этого. Слава Богу, что словесный поток Дорати прервал голос её наставника. Обе они прислушались. — Как ты знаешь, я итак тренирую свою цугуко, поэтому я не уверен смогу ли я помочь вам с Лианой… — Томиока-сан перевёл взгляд на помощницу Шинобу, сердце которой было готово совершить харакири. — Тем более обучать её совместно с Шинадзугавой-сан… Может хотя бы объясните концепцию вашей «каты»? — А, конечно! — Ян хлопнул себя по лбу. Его голос снова звучал беззаботно, как перезвон медных бубенчиков. Он посмотрел на подругу и попросил. — Лиа-чан, объясни, пожалуйста. Демоница нервно сжала концы хаори, понимая, что момент, которого она так боялась, пришёл. «Ян, чтоб тебя Мудзан слопал!» — мысленно побранилась шатенка. Она сразу ощутила на своём плече чью-то руку. Это была Дорати. Глаза её выражали понимание, а губы — улыбку. Хоть Така-чан в основном была громкой и шумной персоной, она таки быстро улавливала темп и настроение ситуации. И сейчас она поддерживала. Пусть не словами, но поддерживала девушка молча, тихо и ощутимо. — Идея к-каты пришла в голову немного спонтанно, поэтому я не уверена насчёт вероятности её реализации… — промямлила последние слова Мотылёк. «Может зря мы всё это затеяли?» — вернулась старая тревожная мысль. «Зачем я тревожу самих столпов и других людей ради ничего?..» «Это отличная возможность, » — возразил второй голос изнутри. «Говори!» — Я пока не очень хороша в прямых нападениях, поэтому мы придумали подобную кату. Для неё нужно совместить дыхание воды и воздуха, — Мотылёк разделила пространство перед собой на две части, — моя магия крови создаёт лепестки с большей концентрацией яда глицинии чем в обычных. Если изучу основы дыхания ветра и воды, то смогу пропитывать воздух ядом, который будет незаметно ослаблять демонов… В-вот… Мотылёк запнулась, поняв, что слишком уж она разговорилась. Поджав нижнюю губу, демоница посмотрела на Томиоку-сана. Столп обдумывал что-то, опустив задумчивый взгляд куда-то на землю, будто перечитывал и обдумывал мысли, которые каким-то образом записывались на сухой тропе. — В целом идея не плохая, — заговорил Господин столп всё ещё всматриваясь в землю. — Но самой проблемной частью может являться обучение вместе со столпом Ветра… Казалось, что Томиока-сан слегка поëжился. «Он тоже не хочет иметь дело с Санеми-саном?..» В дело вступилась Дорати. Её личико приняло выражение какой-то злобной ведьмушки, а глаза превратились в лисьи. — Томиока-са-а-н! — русоволосая потянулась к уху сэмпая, дабы выдвинуть своё предложение. Добившись желаемого она прошептала. — Если Вы поможете этим прекрасным человекам, я скажу Вам, кто слопал Вашего тушённого лосося! Ян и Ли замерли, будто в засаде, и принялись с интересом наблюдать за разворотом событий. От этих слов дяденьку хашира передёрнуло, и он уставился на свою хитрую подопечную звериным взглядом. Разноглазая лишь интригующе пожала плечами. — Надо же, как нагло, — пробормотал он, однако вовсе не равнодушно. Скорее напряжённо, не сводя взгляда. — Тебе не кажется, что это слишком большая цена за какой-то там секрет? — Хм, да, возможно, — почесала затылок я, не став лукавить. — Ну тогда просто помогите им потому, что Вы хороший человек. Я не обижусь, честно! — Дело не в том, обидишься ты или нет, — сухо объяснял Столп Воды. — Дело в том, что отсутствие тренировок пойдёт тебе в минус, а не в плюс. — Но Вы ведь не должны заниматься с ними днями напролёт, как со мной, — убеждала я дальше. — У вас будут, хм, допустим, всего пару уроков в неделю. А я могу тренироваться с Танджиро, Зеницу и Иноске, если Вы не пожелаете дать мне перерыв! — Будет достаточно, если я научусь просто «образовывать» воду… — Мотылёк на секунду установила зрительный контакт со столпом воды. В свою очередь, Томиока-сан посмотрел на Фудзимото, в чьих небесных очах читалась мольба. Господин столп немного нахмурился. Замечая, что аргументов недостаточно, я пошла на отчаянный шаг: — Я… я могу приготовить Вам порцию Вашего любимого лосося и редиски, если Вы согласитесь… Брюнет не стал реагировать особо бурно, но я была уверена, что победа уже на нашей стороне. Истребитель прикрыл глаза и тяжело вздохнул. — Только не говори, что ты убеждаешь меня ради того, чтобы лишний раз отдохнуть, — пробормотал он монотонно. — Что Вы?! — я была явно обижена такой несправедливостью. — Да Ваши тренировки — это жизнь моя! Да я мечтаю об этих тренировках днём и ночью! Конечно, это была явная гиперболизация, однако Гию воспринял это всё как сарказм. Поэтому он уставился в разные глаза для точного убеждения в том, что девочка говорит правду. — Что ж, — синеглазый вновь вздохнул, даже немного разочарованно. — Похоже, правда не лжёшь. Так уж и быть. Но учти — я буду усведомляться у Танджиро, учавствуешь ли ты в тренировках. — Да пжалста! — легко согласилась я. — Кстати, хотите взглянуть на мои мускулы, м?! — Обойдусь как-нибудь, — вяло ответствовал дикобразик, а затем обратился к ожидающим. — Так и быть, но со столпом ветра договаривайтесь самостоятельно. — Ура! — радостно воскликнула я, подпрыгнув на месте. В разных глазах заискрились салюты звёздочек. — Большое спасибо!.. — радостно выдохнула девушка с шоколадными волосами. — М-мне жаль, что обременяю вас. Но я обещаю быстро достигнуть цели и оставить вас в покое… — Ещё раз благодарю вас, Гию-сан. Вы правда очень помогает нам! — Ян поклонился. — Иди уже… — сухо пробормотал отдавшийся на растерзание челик. — Я бы предпочёл продолжить тренировку с цугуко. Брюнет кинул взгляд на стоящую рядом с демонëнком меня, которая лишь пренебрежительно махнула рукой: — Не слушайте Томиоку-сана, он тоже поначалу терпеть меня не мог. Я целую неделю читала на его лице выражение «сща блевану». Это сейчас мы привыкли друг ко другу чутка. Но он мужик что надо, вот увидите! — Досвидания, — Лиана-чан поклонилась и крепко обняла русоволосую меня на прощание. «Не хочу отпускать её!.. Не хочу встречаться с Санеми-саном, да ещё и умолять его о чем либо…» Глициньевая о’ни невольно выпустила из объятий мечницу и потопала за своим голубоглазым «опекуном». В сердце была тревога. * * * [pov: Дорати] — Зеницу?! На лежащем бревне, в тени деревьев действительно сидел Агацума. На его лице виднелись следы слёз. — Что ты тут делаешь? — удивилась я, подходя ближе, хотя было очевидно, чем он занимается. — И почему ты один? Зеницу действительно раздражал меня поначалу своим бесконечным нытьём. Со временем я смирилась и полюбила в нём эту черту характера, которой он отличался от остальных охотников. К тому же, это ни капельки не мешало его карьере истребителя, что очень прекрасно. — Я хотел спрятаться, — пожаловался блондин, всё ещё плача. И прибавил с толикой несправедливой обиды. — Вас всех ведь раздражают мои слёзы! В карих глазах таки читалась мольба. Друг беззвучно просил, чтобы я не оставляла его одного. Я знала, что не была виновата конкретно в том, что не нашла его раньше. Тем не менее мне стало его жаль. У мечника грома были люди, которых он мог назвать друзьями. Но когда тому становилось плохо — все почему-то куда-то пропадали. Я чисто верила в то, что друг познаётся в беде. Именно в самые трудные ненавистные времена жизни как раз можно понять, кто твой настоящий друг. А я перестала бы быть собой, если бы позволила одуванчику грустить в одиночестве. Не сказав ни слова, я развернулась и направилась обратно. Охотник на демонов грустно вздохнул. Он понимал, что не может меня винить, но от этого легче не становилось. Из глаз вновь потекли слёзы, мальчик в жёлтом хаори закрыл лицо руками и предался своему невиданному горю. Прошло от силы четверть часа, как за его спиной вновь послышались шорохи и топот. Зеницу вздрогнул, юрко выглянув из-за своего плеча. Это была я, что неслась вприпрыжку, держа в руках бумажный пакет из магазина. Он был внушительных размеров даже по сравнению в моим ростом. Даже неясно было, кто кого тащит — я пакет, или пакет меня. — Несу множко любви и немножко покушать, — послышался весёлый голос. — Лучше, конечно, наоборот, ну да что ж. Что есть, то есть… Я добежала до отчаявшегося товарища и бросила пакет рядом с ним. Поклажа глухо хлопнулась на землю, и если бы на её месте находился Агацума, его бы обязательно прихлопнули намертво. — Возьми! — я вынула из поклажи два пряничка дайфуку пастельно-розового оттенка, великодушно протянув ближнему один из них. Тот неуверенно принял угощение и откусил кусочек. — Вкусно, — прокомментировал он. Я довольно кивнула, показывая, что иначе быть и не может. — Ефо бы! — выпалила я, неспециально плюясь крошками. — Эфо федь Мицури-чан пефедала. А у неё неф нефкуфново. Закусив сладостью, мы были готовы к старой доброй беседе по душам. Ибо какая от меня польза миру кроме навыков психолога? — Итак, дружочек, — начала я, весело садясь на кусок дерева рядом с ним. — Психологи — это жесть какая непочитаемая профессия в Японии. Но я так-то не столько психолог, сколько твой друг, так что позволь мне сегодня сыграть роль твоего консультанта по проблемам. Так что-о!.. Я хлопнула ладонью по бревну, нечаянно отломив кусочек древесины, и выпалила: — Рассказывай давай, что тот говнюк натворил?! Вполне возможно, что на месте обидчика была девушка, которая отвергла бедного мечника, а ещё побила, накричала и обозвала нелестным прозвищем. Хотя мечник грома стал намного реже лезть к девушкам в последнее время, после того как в его жизни появилась Незуко. Поэтому скорее таки говнюк какой-нибудь. Или же вообще посторонний фактор, до которого мои навыки экстрасенса пока не дошли. — Что же?.. — удивился блондин, что даже ненадолго забыл, как плакать. — Тебя не раздражает моё нытьё, Дорати-чан? — Не-а! — мотнула головой я, нечаянно ударив русыми волосами по лицу собеседника. — Я сама такая. Поэтому легко могу понять тебя. — Ты не такая, — несмело возразил одуван. — Последний раз ты плакала только после того как Ренгоку-сан… ну… Понимаешь, да? — Это ты так думаешь, — небрежно махнула рукой я. — На самом деле я ещё та плакса. Просто поступаю, как ты — прячусь и плачусь. — Тогда… Тогда я тоже однажды найду и успокою тебя! — пообещал блондин, смахивая с ресниц сверкающие капли слёз. Я была другого мнения. Абсолютно. — Не найдё-ё-ёшь, — возразила самоуверенно. — Я прячусь там, куда мальчик-одуванчик посмотреть и не додумается. А вообще, мне ничего не нужно взамен. Я ведь делаю это потому, что хочу делать, а не потому, что ищу выгоду. — Но как же!.. — фанат Незуко был обеспокоен той несправедливостью. — Ты ведь такая добрая девочка, Дорати-чан! Ты не оставила меня даже тогда, когда другие оставили. Тут я не выдержала, и дала ему крепкий такой щелбан в лоб. Владелец воробышка взвизгнул от неожиданности и схватился за повреждённое место. В глазах сквозило непонимание и обида. — Никто не оставлял тебя, дурачок! — вознегодовала я, осыпаясь искрами из фиолетового и синего глаза. — Где же их вина, когда ты сам играешь в прятки? Не забывай, что они в такой же степени твои друзья, как и мои! А наговаривать на моих друзей — не годится! Человечек не ответил. Он погрузился в хмурое молчание, пуская миниатюрные молнии из больших карих глаз. Зеницу настолько отвык, что я его бью, поскольку в последнее время я не посвящала себя его воспитанию. А теперь даже щелбан вызвал у него непонимание и разочарование. Это было похоже на гадкое, грязное предательство именно в тот момент, когда во мне нуждались. Агацума-кун глядел на меня так, как тогда, в Доме Барабанов, после того как я накричала и отвесила пощёчину: испуганно и удивлённо. Но в отличии от того раза, мне стало стыдно за содеянное. И Зеницу обиделся. Он обижался очень пронзительно, и на каждого по-разному. Начиная от громких воплей, рукоприкладства и истерик, заканчивая ровным лицом, молчанием и напитанных слезами выразительных глаз. Во втором случае он ничего не говорил, но молчание всегда говорило громче и яснее всяких слов. — Прости меня, — под всхлипы приятеля я протянула руку, потирая ушибленную часть его тела. Бабушка в детстве учила меня, что я должна потирать место удара, дабы там «не образовался синяк». Увы, мои медицинские познания заканчивались с листом подорожника. — Я должна была быть терпеливее к тебе. Ну прости! Обзови меня дурой, и прости, м? Я пропустила его выразительное молчание мимо ушей, вынимая ещё один пряник из пакета и вручая дружбану с многоречивым: — Ешь. Тот нахмурился и воротнул носом. — Ешь говорю! — настаивала я, решив без боя не сдаваться. Зеницу тоже так решил, судя по его гордому виду. — Ану ешь! Если не съешь, я раскрашу этот дайфуку и посыплю крошками твои волосы! И за шиворот! А ещё лучше — силом распахну твою пасть и всуну его туда. Но тогда есть угроза, что ты подавишься им и сдохнешь! А никому не надо, дабы ты сдыхал, понял? Поборов обиду — или замучанный шантажом — владелец воробышка принял сей дар. У меня был способ проверенный — закормить депрессора жрачкой, чтоб язык развязался. А потом и на душе слаще будет. — Мне очень жаль, что я расстроил тебя! — запричитал он. — Прости меня, Дорати-чан! И с этого момента мы установили мир, к радости обоих сторон. Я вновь вошла в роль психолога, и принялась за монолог: — Но сегодня, прости уж, родной мой, поплакать в одиночестве у тебя не выйдет. Либо делись проблемами. Либо живи без проблем! Фраза была брошена так небрежно, что Агацума даже скривил лицо. И почему это он раньше не додумался жить без проблем? Я закинула ногу на ногу, облокотившись на своё колено. — Так почему же ты грустил, о друг мой? Лицо мальчика, что ненадолго просветлело и отвлеклась от своих печалей, вновь наполнилось жгучей тоской. Это не могли загладить даже сладкие дайфуку розового цвета. — Дедушка… — это было всё, что удалось из него выдавить. — Я снова вспоминал дедушку… — Дедушка значит… — рассеянно поторила я. У меня в рукаве был весьма жестокий, но действенный трюк — заставить человека говорить о том, о чём ему больно говорить. Но со временем боль выплёскивалась, сменяясь облегчением. — Как его звали? — К-куваджима Джигоро… Он учил м-меня дыхан-нию грома… Но у меня н-никогда не получалось освоить его д-достаточн-но хор-рошо… А Кайгаку… Другой ученик дедушки… Он смеялся и издевался надо мной… И говорил, что я ничего не д-добьюсь… Я терпеть не могла людей, которые унижали других. Они слепо считали, что смогут подчеркнуть свои достоинства, принеся в жертву чужую душу, чужую самооценку и настроение. В числе их была и Шинобу, и, как выяснилось, Кайгаку. — У тебя прекрасно получается сейчас! — возразила я, включая режим защитника. — А этот Кайгаку не прав, очень не прав. Если встретишь его — дай знать. Я с ним разберу-у-усь! — Не в-выйдет, — шмыгнул носом мечник грома. — Кайгаку стал демоном… И из-за этого дедушка… Убил себя!.. Самоубийство… Самоубийство… Это было слишком ужасно. Говорят, нет безвыходных ситуаций. Но эта была ситуация, выход из которой был наихудшим. Человеку — слабому и немощному — не пренадлежала его жизнь. Она не могла ему принадлежать. И добровольно прерывать её человек тоже не мог. За этот проступок грозило наказание свыше. Если другие грехи можно было искупить, простить и быть за них прощёнными, то самоубийство было концом. Оно было концом всего. Я не говорила об этом Агацуме — решила, что это неподходящее время для страшной, суровой правды. Но похоже он знал. Зеницу сам смутно догадывался обо всём. И это гложило его больше всего. А я молча сидела, изредка поглаживая товарища по голове. Хрустальные слёзы лились и лились из его карих глаз. — Не плачь, малыш, — я приобняла его за плечи. — Тебе тяжело, я понимаю. У меня у самой дедушка погиб. И причина его смерти остаётся загадкой. Я уверена, что Куваджима-сан гордится тобой даже на том свете. Посмотри, кем ты был, и кем становишься? Сравнивать человека с другими людьми нельзя. Но с собой — прошлым и настоящим — можно. Златоволосый посмотрел, бегло проходясь по событиям за последний год. Мне кажется, он нашёл так что-то — что-то такое близкое к себе — ведь волшебными свечами тёпло-карие глаза осветила надежда. — Мы все гордимся тобой, дружочек, — я старалась говорить так убедительно, чтобы в полной мере передать свои чувства и дать пережить собственные эмоции по поводу этого. — И Танджиро-кун, и Иноске-кун, и Лиана-чан, и я. И даже Незуко! — Т-ты правда так думаешь? — Зеницу аж затрепетал от счастья, смахивая слёзы с пышных ресниц. — Конечно! — заверила я, улыбаясь. А потом усмехнулась, отмечая, как я оказалась похожа на свою бабушку с её методом «кнутом и пряником». Успокоения, объятия и похвалы в её суровой школе не поощрялись, но я же, всё-таки, не Такаяма Камэ, а Такаяма Дорати. — Тебе легче, дорогой Зеницу-кун? — Конечно!!! — блондин блаженно лыбился, едва не прыгая от радости. Затем посмотрел на своего домашнего психолога. — Ты такой прекрасный друг, Дорати-чан! Я даже не знаю, чем благодарить тебя! — Да ладно тебе! — успокоила я. — Просто будь счастлив, и я тоже буду счастлива. Всегда надейся на меня, если тебе тяжело! Если будет слишком плохо — я найду, и обниму в любое время дня и ночи! Зеницу молчал. С одной стороны он был рад, что его друг его нашёл и поддержал. А с другой становилось досадно от того, что Дорати-чан относится к нему всего лишь, как к милому котёнку. И даже не хочет сделать милость и доверить свои проблемы в ответ! — А может… А может не найдёшь, Дорати-чан! — бросил он вызов, надув щёчки. — Спо-о-орим? — вытянула я руку. Агацума наигранно вздохнул. Всё равно он был мне благодарен. И он даже был не против проиграть, чтобы ещё раз послушать Такаяму-сан и её недо-советики. И покушать чего-нибудь, разумеется. * * * Проходя по дороге, всё ещё находясь под неким кайфом от оказанной другу поддержки, я увидела яблоко. Оно отливало самыми симпатичными оттенками, мельком показывая свою красоту нашему грешному миру. Стоит ли говорить, что мне сразу же захотелось испробовать этот чудный фрукт на вкус? К сожалению, стовбур дерева оказался ровным и гладким. Идеально ровным и гладким для того, дабы вытрепать мне все нервы. Сквозь кряхтения и безобидные проклятья я таки добралась до верху, уцепившись руками за ветку. — Неужели ты сделала это, Такаяма? — спросила я сама себя вслух. — Эх, всегда бы так добиваться своих целей… Запретный-а-может-и-нет плод висел на том же уровне, но немного дальше. Я принялась ползком пробираться по толстой ветке, и по возможности не сводить глаз с ориентира. В какой-то непопулярной психологической книге я читала, что себя нужно хвалить за каждое новое достижение. Почему бы не попробовать, кстати? «Умничка, ты уже совсем близко», — похвалила я себя. Так-то лучше. Наверное. Держась обеими руками за крепкий ствол, я осторожно переместилась на корточки. Многострадальная веточка выдержала и этот вес. Тогда я медленно стала подниматься на ноги, все ещё крепко держась. Фаланги пальцев вспотели. Я тут же попыталась отругать себя, ибо что это такое — демонов она убивает, а яблоко достать не может? Но после следующего инцидента всё-таки решила, что лучше хвалить… Плод был совсем рядом. Если подняться на носочки — я вполне могла бы схватить его. И слопать. А может ветка таки прогнётся и я упаду? Ну не-е-е-ет… Ну же, вперёд, что со мной может случиться? Ага. Действительно. Стоило мне расслабиться и навалиться на веточку немного большим весом, как она сразу же круто выгнулась. Не обломилась, нет — просто отпружинилась, словно батут. Этого хватило, чтобы я потеряла равновесие, взвизгнула и полетела лицом вперёд, в густую листву. Последним моим желанием было: «хоть бы ветки глаза мне не выкололи». Я даже не успела опомниться и понять, что происходит, как на меня зашипело два существа. Я взвизгнула ещё громче и отпрыгнула, чудом не соскочив с толстой ветки, что удерживала меня на дереве. — Что ты тут делаешь? На меня зырили два разноцветных глаза, один из которых был жёлтым, а другой — бирюзовым. Светлое лицо довольно приятной формы обрамляли чёрные блестящие волосы. Одет парень был в синюю форму, ноги были обмотаны бинтами. Поверх формы носил он полосатое хвори, которое креативом не выделялось — белое и чёрное. Половина лица тоже была спрятана под белыми бинтами. Вокруг шеи незнакомца была обмотана белая змея с алыми глазками. Она-то мне понравилась гораздо больше, нежели её хозяин. — А-а-э-у, здрасьте! — глупо и нервно хихикнула я. — Что ты тут делаешь? — повторили свой вопрос, и в добавок голос стал куда более натянутым. — А я… Это… Не знала, что ты здесь, — я развела руками. — Прости уж меня. — Прояви уважения, — одёрнули меня. — Я Столп Змеи, между прочим. — Тогда уважение моё Вам, — ответила я просто. — Так зачем ты тут? — За яблочком тем лезла, — я указала рукой вверх. Жёлтый фрукт всё ещё бессовестно висел на своём месте. — Давись своим яблоком и проваливай, — прошипел дядька. — Я не выношу женщин, а к тому же безумных фанатов Томиоки. — Э-э, ну Вы меня с кем-то перепутали, — возмущённо взъелась я. — Я, может, и безумная немного, но в фанатам Томиоки-сана точно не гожусь… По взгляду я поняла, что я уж точно женщина, и что это уж точно повод, чтоб меня ненавидеть. — Сгинь с очей моих, — голос стал совсем холодным и ядовитым. — А то сейчас произойдёт один «несчастный случай». Я сомневалась, что эти слова таят в себе больше, чем угрозу. Но этот разноглазый вообще не был похож на шутника. Меня не пришлось долго уговаривать — жиза была ценнее, и поэтому я юркнула в листву без лишних слов. Достав вожделенное яблочко, я на время позабыла о недружелюбном незнакомце, и набила свой пустой желудочек столь необходимой пищей. Когда от симпотного аппетитного продукта остался огрызок один, я задумалась. Уж больно не захотела покидать мою голову та змейка. Она выглядела так привлекательно и мило, что у меня таки руки зачесались, чтобы её полапать. Я тихо обошла ствол и осторожно просунула голову с другого бока, тем самым оказавшись за спиной этих двоих. По всему видимому, хашира слепо счёл, что избавился от меня, ведь глаза его были прикрыты, а спина облокочена о ветку по-крепче. Теперь я могла видеть чёрный затылок неудавшегося собеседника и его кавайного питомца. По крайней мере я думала, что кавайного. «Ля-я, какая сасная змеючка!» — вертелись в голове моей мысли. «Вот бы её потискать чутка!» Эх, глупый этот Столп Змей. Если меня фанатской считать — так только его змеи. Искушение было слишком огромным, дабы детское сердечко было в состоянии противостоять ему. Осторожно, чтобы не создать лишнего шума, я просунула свою розовую ладошку навстречу белому пресмыкающемуся. Но неформальный питомец обернулся, выгнулся и вонзился острыми клычками мне в палец. — А-А-А-АЙЙЙ!!! — громко вскрикнула я, держась за поврежденную конечность и шипя сквозь зубы. Хашира вскочил, и похоже, сразу понял, в чём тут дело. — И кто тебя просил лезть? — спросил он, и голос пробрал меня до мозга костей. — Или я тебя не предупреждал? Змея с горделивым видом обвилась вокруг шеи своего хозяина. — Но я же не Вас трогала! — возмущённо возразила я сквозь слёзы. — Я думала, эта лапочка не такой женоненавистник, как Вы! Почему она у вас такая агрессивная?! Вместо ответа на вопрос, брюнет подозвал своего питомца-альбиноса. — Кабурамару! Кабурамару, иди сюда! Животное послушалось, и тогда её владелец провел длинными пальцами по её (или его?) гладкой кожице. — Молодец, Кабурамару, умничка! — похвалил он, со злорадной усмешкой наблюдая за моим возмущением. — Да пошли вы все! — обиженно пробубнела я, пытаясь самостоятельно слезть с дерева. Случайно оступившись, я едва не полетела вниз. По разочарованному взгляду гетерохроматина стало понятно, что если бы я упала и разбилась, его бы это не особо расстроило. — Злюки вы! Оба! — крикнула я не на шутку обидевшись, быстрым шагом направляясь в Поместье Бабочки. Благодаря своей незлопамятной натуре, я отвлеклась от недавнего происшествия очень быстро, а ещё быстрее забыла о своих обидах в адрес того недружелюбного брюнета с пронзительным взглядом и его психованной змеи. Я блаженно ходила по тропинках сада поместья Шинобу, наблюдая за бабочками и придумывая какие-то супер поэтичные строчки для поэмы, которую так никогда не напишу. Несколько раз я зацепилась головой о трепещущее на ветру бельё и по рассеянности своей стукнулась лбом о забор. О недавнем гнусном происшествии напоминал лишь раненый палец. После нескольких минут бесцельного блуждания круг да около, я решила, что место ранения всё же лучше осмотреть и продезинфицировать. К кому, как не к Аой обратиться? — Кошмар, вообще себя не бережёшь! Хозяйка уже минуту тринадцатую возмущалась, обрабатывая мою кровоточащую рану. Я не винила её — бедная подруга задолбалась уже бегать за мной, аки мамочка. — Что на этот раз? — хмуро поинтересовалась она, готовясь к наихудшему. Наверное, «наихудшим» для неё был укус змеи. И я решила скрыть то, что это было пресмыкающееся. Может, свалить вину а хозяина? — Да так… — я махнула здоровой рукой. Потом вспомнила, что не узнала имени своего врага. Как его описать? «Тот, кто обитает на яблочном дереве», или проще? Я усмехнулась. — Бомж один укусил… Брови девушки поползли вверх, и мне стало ещё больше жаль её. — Только не говори, что ты снова ходила драться с ними! — с ужасом уточнила брюнетка. Я густо покраснела. — Такое всего один раз было! — взвыла я. — Хватит вечно меня в этом подозревать! Да, всё из-за той невинной истории где-то пару месяцев назад. В тот день, по пути с совместной миссии мы с Зеницу решили купить сок — пить хотелось. Я несколько раз уточнила у продавца, точно ли это сок, и он несколько раз сказал, что это сок. Вот только после этого сока я стала борзее и смелее. По дороге кака раз повстречалась группа дерущихся бездомных. Я, как истинный миротворец, отправилась их мирить. Но что-то пошло не так… Нет, вернее, что пошло как всегда: меня тоже втянули в драку. Бедный Агацума, наблюдающий за дурдомом, пришёл в ужас и сперва пытался попросить меня уйти. Потом наплевал на свои попытки и с ором бросился в Поместье Бабочки (недалеко оставалось). Там он рассказал всё Танджиро, и таки умолил своего друга пойти по указанному адресу и забрать меня. Когда Камадо был уже на полпути, он встретил меня, возвращающуюся обратно. На мне была пара ссадин и синяков, зато благодаря навыкам истребителя я выиграла. Кроме того, я ещё стояла несколько минут, рассказывая тем несчастным, что истребители — благое дело. И не ушла, пока не получила их обещание обязательно попробовать себя в данном ремесле. Так и предстала эта история перед Танджиро с отвисшей челюстью, Зеницу, пребывающему в ужасе, хихикающей Лианой, огорченным Иноске. Он был огорчен тем, что такую бойню пропустил. Но попросил меня пообещать, что я обязательно сбегаю и позову его в следующий раз. Тогда парень точно всем покажет мастерство Короля Гор! Томиока-сан не испытывал ничего кроме испанского стыда, а Аой осуждающе качала головой. Но это в прошлом, и лучше бы окружающие перестали мне напоминать обо всём! — И всё же нет, — возразила я, выпав из воспоминаний. — Это немногим другой бомж. — Странный он, однако, — рассудила девочка с хвостиками, внимательно оглядывая рану. — Двозубый, а зубы острые и длинные… Слава Богу, что змея оказалась неядовитой, а Канзаки не стала допрашиваться от разновидностях бездомных. Иначе пришлось бы объяснять ещё больше. Хоть мой бедный пальчик уже привели в порядок, я решила, что возвращаться к тем чудикам больше не буду, поэтому осталась в Поместье. А так как у меня было свободное время, я решила почитанькать кое-что. Я часто засиживалась на кухоньке Поместья Бабочки. Конечно, старалась помогать Аой в первую очередь, но сегодня это выходило особенно плохо. Ведь со мной был конверт с перепиской бабушки Камэ и дедушки Иошито! Начав читать эти рукописи, я потихоньку входила в атмосферу тех времён. Я будто бы вновь встречалась со своими родственниками, рисуя их невидимыми чернилами. Бабушка была практичной, умной, строгой и прямолинейной женщиной. Дедушка — добродушным, иногда придурковатым, ответственным молодым человеком. Я пыталась отследить, откуда взялась та искра, сплвшая этих разных людей воедино. И пришла к выводу, что этой искрой стало взаимное уважение. Эти любовные узы вряд ли можно было назвать романтичными. Иошито и Камэ не целовались под луной, и дедушка не делал бабушке предложение с кольцом, стоя на одном колене. В письмах тоже крайне редко проявлялись милые моменты, и если не знать контекста, можно было подумать, что это затянувшееся общение хороших знакомых. Предложение начать совместную жизнь выглядело просто и прозаично, уложено всего в одной строке. «Я скоро уйду из дому, Камэ. И построю свой дом своими руками. К свадьбе он будет готов». — Знаешь что, дорогая моя? — бормотала я, сидя на низкой табуретке. Брюнетка развернулась, и вопросительно смерила меня взглядом. Я воодушевлённо ответила. — Ты похожа характером на бабушку, а я на моего дедушку Иошито! На самом деле, от бабушки я переняла едва ли не больше, чем от деда. Но ведь, придурковатость от этого никуда не делась? — Угу, — девушка усмехнулась. — А как иначе? Ты всегда найдёшь ассоциации, которые тебе нравятся. Канзаки только что поставила в духовку пирог, который должен быть готов к ужину. Я решила, что неплохо было бы пойти и насобирать букет осенних листьев для украшения своей комнаты. Решила — и удалилась. Я вошла в кухню часа через полтора, чтобы прибрать свои тетрадки и дневники в комнату. Но на полпути замерла, словно вкопанная. Я увидела Шинобу. Хозяйка дома склонилась над моими письменными документами и что-то старательно в них вышагивала. У меня оборвалось сердце. Мало того, что я жутко ненавидела, когда кто-либо внедрялся в моё личное пространство. Так мало того, этим кем-то была Шинобу. — Я Вам не мешаю? — спросила я холодно. Но голос мой дрожал, и я едва держалась, чтобы не расплакаться прямо на месте. Брюнетка обернулась на зов, и фиолетовые кончики её прядей смешно подпрыгнули. — Здравствуй! — окликнула Кочо как ни в чём небывало. Я даже задумалась, я не входило ли в её ежедневные обязанности рыться в чужих вещах? Я быстрым шагом, выдающим мою нервозность налицо, подошла к столу. — Вам, должно быть, мешают мои вещи? — спросила я, состроив из себя дурочку. — Я сейчас же их уберу! Дрожащими от волнения руками я принялась собирать исписанные листы и тетради, стараясь не забыть и не оставить ничего. Но я не заметила, как пожелтевший от времени объёмный конверт таки оказался в белых ловких руках Столпа Насекомого. — Так много всего, — заметила девушка спокойным, почти дружелюбным тоном. — Любишь читать? Я тоже! Я одолжу этот конверт ненадолго, ты не против? Не против?! Не против ли я?! Конечно я была против! Даже будь это обычные письма, я бы смогла одолжить их лишь Танджиро и Аой. Но письма с элементами романтики, пропитанные доверием и привязанностью, которые вдохновляли меня и заставляли идти дальше, да ещё и наследие моей семьи… Всё это было таким сокровенным, ценным и интимным, что могла читать я одна. Не помню, как я оказалась около уходящей Шинобу. Помню только, как вцепилась в свой конверт, и помню свой вызывающий взгляд из-под опущенных бровей, которым я впилась в соперницу. — Вам нельзя, — возразила я, отчаянно стараясь, чтобы мой голос не дрожал. — Это не Ваше. Сейчас же отдайте! — Почему же? Хашира надула губки с поддельной детской наивностью, а во взгляде плясали холод и напряжение. Увидев, что мои пальцы лишь сильнее вжимаются в бумагу, медик сменила свою тактику. Из оборонительно-наступательной позиции она продвигалась в решительное наступление. — Ты ведь живёшь у меня, да, Такаяма? — задался мне риторический вопрос. — Как ты думаешь, я имею право хоть иногда просматривать то, что ты читаешь? — Это — точно нет! — воскликнула я в отчаянии. — Шинобу-сан, умоляю Вас, отпустите! Это очень личное! — Оу, — губы изощрились в усмешке. — Так ты у нас такая секретная? Я таки выдернула вещь из рук фиолетовоглазой, едва не порвав её, и прижала к груди. Я крепко прижимала писанину к груди, учащённо дыша. Мы с этой мечницей смотрели друг на друга в упор, с налитыми кровью глазами. Кочо стояла прямо, подавшись корпусом слегка вперёд. Вены на её лбу вздулись, свидетельствуя о приступе пассивной ярости. Аой и Канао как раз появились в дверях и застыли как вкопанные. Если раньше брюнетка желала заполучить документ чисто из-за любопытства, то сейчас — назло русоволосой самозванке, дабы показать ей, кто тут главный. А я поняла, что отступать мне больше некуда. Сзади стоял стол, слева — белая стена, справа — печь. А впереди… А впереди она. Хашира усмехнулась мне, давая понять, что победа почти в её руках. Ни одна Кочо никогда не отступала от цели. Всё, что мне оставалось делать — воспользоваться своим ростом и поднять письма вверх в вытянутой руке. Я знала, что долго не продержусь. Аой, которая поняла, что происходит, спохватилась и поспешила мне на выручку: — Шинобу-сама, Шинобу-сама! — взявала помощница. — Прошу Вас, перестаньте! Зачем Вам вообще нужна та бумага? Прекратите! Но Кочо не слышала. Я поняла, что другого выхода нет. И дальше произошло то, из-за чего я винила себя и одновременно восхищалась собой всю свою жизнь… Я с бешенной скоростью метнулась влево, к горячей печи. Во мгновение ока отворила отдел для дров, откуда полыхнуло жаром огня, и бросила записки туда. В пламя. Канзаки-чан стояла чуть поодаль, на лице её читались ужас, жалость и сочувствие. Кочо замерла на месте, с недоумением и шоком смотря то на меня, то на печь, где навеки исчезло моё сокровище. Я стояла молча и почти без эмоций. Без эмоций снаружи. Внутри же я изводилась криком: «Боже, умоляю, сделай меня настолько сильной, чтобы не пролить ни слезинки в присутствии Шинобу!» — Так, значит? — бабочка усмехнулась, хотя было видно, как она была раздражена. Подумать только: в место её обиталища пришёл ребёнок, поселился там, а потом ещё и пытается что-то из себя строить? Я поджала бесцветные губы, подобрала оброненные записи и побежала. Я покинула душную кухню, захлёбываясь во внутренних рыданиях. На ступеньках они вылились в физические и я громко всхлипнула. Лёгкая старая бумага разлеталась и падала на ступеньки, как осенние алые листики. Но Столпу Насекомого не было дела до них. Она не смогла завладеть тем, чем завладеть желала больше всего. — Сайонара, — пробормотала она вслед убежавшей наигранно дружелюбно. Дверь в Убежище Ведьм отворилась и сразу захлопнулась. Рыдающее взбаломошенное я упала на свои белые подушки и утопило красное от слёз лицо в них. Я ещё долго лежала именно так, не поднимая головы и не обращая внимания ни на что. Было слишком паршиво, дабы что-либо сотворить. Мне было до боли жаль те записи, ведь перечитывая их, мне становилось не так тяжело от потери родных. Я будто бы заново встречалась и знакомилась с ними, узнавала и любила. И лишиться этого было больно. Невыносимо больно. Мне стало даже больно и обидно, что я не жила в Поместье Бабочки с детства, как Аой и Канао. Тогда я бы носила заколку-бабочку, умела бы врачевать и лечить больных, знала бы каждую тайну и предысторию каждой души. Тогда бы невидимые двери, явственно отделявшие меня от принятия внутрь, отворились бы. Тогда Канао доверяла бы мне, и я умела бы её понимать. Тогда я знала бы, почему Шинобу стала такой невыносимой. Возможно, узнав причину, я бы перестала считать её такой. Кочо тоже перестала бы обижать меня, пользуясь своим превосходством. И уверена, я бы полюбила её так, как при сложившихся обстоятельствах не смогу никогда. Мы были бы хорошими, верными подругами. Но мы не станем. * * * [pov: Лиана] Всю прелесть осеннего дня можно было ощутить именно сейчас. Воздух был свеж и прозрачен, а тонкая и лёгкая, словно кисея, паутинка плыла по воздуху в порывах прохладного лёгкого ветерка. Перекрикиваясь на своём птичьем с другими воронами, жалуясь и обсуждая свои монотонные вороньи дела, Махиру привёл мечников на территорию корпуса. Мотылёк судорожно поправляла капюшон своего плаща, глубоко и жадно дыша, всеми своими девичьими силами пытаясь успокоиться. Сердце в груди клокотало, как маленький разгорячённый кратер вулкана перед взрывом. Заметив это, её компаньон словно невзначай зацепил её мизинец своим. Это выглядело словно маленький, случайный жест. Но демоница вспомнила, что он делал это только в определённые моменты. Это происходило, когда маленькая Ли боялась чего-то. Либо неприветливой сквозящей кости темноты, либо загадочной незнакомой части леса, а может крутого спуска горы с осыпавшимися камешками… От этого маленького лёгкого жеста безусловной поддержки, с нахлынувшими сладкими воспоминаниями безвозвратно минувших дней, девочке немного полегчало. Волнение никуда не делось, но что-то такое тёплое ополоснуло бившееся сердечко. — Смотри… — Фудзимото-кун указал пальцем на что-то вдали. Зоркие демонические глаза заметили пепельноволосого мужчину, чьи волосы были неухоженно растрёпаны, придавая вид дикий и безумный. Его нельзя было назвать очень высоким, но зато он был мускулистым, а осанка стройной и ровной. Кожа являлась немного смуглой, сплошь испещренной продолговатыми шрамами. Грудь была открыта, остальные же участки тела покрывала либо тёмно-зелёная форма мечника, либо лёгкое короткое белое хаори без узоров. «Ну с Богом…» Подростки подошли к мужчине, называемому столпом Ветра. Заметив двух персон рядом, тот вопросительно осмотрел их своими дикими глазами. В фиолетовой овальной радужке без зрачков вертелись обрывки чувств, боли и недосказанности. По уголкам органов зрения расползались кровавые паутинки. Маленькая демоница чувствовала на себе этот пронизывающий, жуткий, ненавидящий взгляд, и от этого трепетала всем своим крошечным телом. Ян низко поклонился, пока шатенка стояла ослепительно прямо, насмерть пригвождённая взором этих очей. Все страхи вернулись, обрушиваясь водными катами на лиловоглазую мучающуюся душу. Шатен едва ощутимо дёрнул еле живую подругу за рукав, остро намекая последовать его примеру. Та очнулась, оторвалась и повиновалась. Невыносимый зрительный контакт оборвался и теперь свисал невидимыми безжизненными нервами, но дышать стало гораздо легче и будто бы свободнее. — Вы господин Шинадзугава-сан, верно? — обратился шатен к этому устрашающему человеку. На его красивом лице читалась дружелюбная, располагающая улыбка. Санеми-сан вопросительно-недовольно поднял бровь, и на его лице родилась странная настороженная тень. — Ну допустим я, — прозвучал шершавый голос. Он швырнул в дрожь, но отнюдь не приятную и благоговейную, а скорее сжатую и паническую. — Чего хотели то? — Господин, нам очень нужна ваша помощь! — Какая такая помощь? — пепельноволосый выглядел раздраженным. Он прищурил свои странные глаза, что сделало его похожим на оскаленного волка. — Одна очень способная мечница нуждается в изучении Дыхания Ветра. И мы бы хотели, чтобы Вы, уважаемый Шинадзугава-сан, помогли ей с основами, — кратко и понятно отчеканил Фудзимото. «Где он такой храбрости нахватался?..» — только и оставалось удивляться помощнице Шинобу. Если бы старого доброго голубоглазого Яна не было рядом, она бы и слова выдавить из себя не смогла. — Кому, ей что-ли? — пренебрежительно скривив губы спросил хашира. Поток воздуха, выпущенный через ноздри, пошевелил белоснежную прядь волос на высоком лбу. Столп бросил недовольный взгляд на странную девочку в чёрном плаще, пытаясь заново поймать в оковы и пригвоздить. — С чего бы мне вам помогать? Я вас даже не знаю. — Не знаете? — голубоглазик ещё раз дёрнул за краешек плаща совсем дизориентированного демонëнка. Та робко подняла взгляд и подправила налезший на лицо капюшон. Сливовые зрачки гневно сузились. — Ты?! — Мотылёк зажмурилась. Во рту снова возник железный привкус. — ПАЦАН, ТЫ СБРЕНДИЛ? Голос Санеми-сана звучал так же устрашающе и резко как раскат грома в сезон дождей. Демоница вдруг вспомнила байки отца о штормах в море. Видимо шторм звучал именно так. «Ух, нет, это я сбрендила, раз пришла сюда и вообще затеяла этот цирк!» — Господин Шинадзугава…- Ян хотел остановить разъяренного столпа. Но что могло остановить этот «ураган»? — Вы не обнаглели?! Притащили в корпус демонов, впихнули одного из них в ряд мечников! А теперь я их ещё и обучать должен?! Мотылёк почувствовала, что её друг детства напрягся. Видимо шатен хотел прервать столпа, но его перебили. — Шинадзуга-сан! — Мотылёк зажмурилась и сжала ладони в кулак. — Почему вы так ведёте себя?! — на лице пепельноволосого мужчины выступили пульсирующие жилки. — КАК ТЫ СМЕ- — Что я вам сделала?! Чем я заслужила такое отношение?! — демоница, сама того не замечая, постепенно повышала голос. — Я, знаете-ли, не по своей воле демон! И никогда не мечтала учиться у вас! Санеми-сан, я вам что-то сделала?! Я за всё это время никому не навредила, тренировалась и убивала остальных о’ни! Так что же вас не устраивает?! Лиана подняла взгляд на Господина столпа. Шинадзуга-сан был на своём пределе. Демоница разжала болящие пальцы. Резко нахлынувшая обида медленно утекала прочь, а на её смену пришло позднее осознание. — Лиана… «Что я творю?.. Он точно убьёт меня и ни Ян, ни Шинобу-сан и вообще никто мне не поможет. Ладно… Раз уж начала, нужно продолжить…» — Не стоило надеяться на вашу снисходительность, слушая рассказы Геньи-куна. А ведь он действительно убедил меня в вашей, непроглядной с первого взгляда, доброте… — Х-хей, Ляль… — Пшла вон… — процедил Санеми-сан сквозь зубы. По спине пробежал табун мурашек. — Досвидания. — сухо произнëс Мотылёк, кланяясь. Мечники ушли прочь, оставив столпа где-то позади. * * * — Лиана… «Так странно… С тех пор как я стала демоном, всё в голове помутнело. Моё тело, мои мысли, моё подсознание… Они будто не мои. Из-за этого некоторые мои поступки и действия нелогичны. Или эта излишняя эмоциональность и вспыльчивость!.. Это так раздражает!» Мотылёк крепко сжала камушки Махиру в кармане. — Ли. «Это из-за клеток Мудзана? Лишь изредка я могу отдохнуть от несвойственной мне скованности и вот так нелепо выговориться!..» — Бесит… — Лиана! Демоница вздрогнула. — Тебе не кажется, что ты переборщила?.. — Что? Голубоглазый мечник нахмурился. — Санеми-сан был груб, но не стоило отвечать ему тем же… — Думаешь, меня вытурят из рассекателей? — Э… Да… Повисло молчание. Эмоции на лице Фудзимото совсем смешались. Он выглядел так, будто чувствовал себя виноватым. Думает, что зря помог ей с этим? Мотылёк нервно пнула камень, так соблазнительно лежавший у её ног. Бедная горная порода отлетела на метров двадцать, а может и больше, никто за серым бедолагой не следил. — Вот пусть лучше и исключат!.. — Погоди, ты серьёзно?.. — А ЧТО, Я ДОЛЖНА БЫЛА ЗАТКНУТЬСЯ И СЛУШАТЬ КАК МЕНЯ ОСУЖДАЮТ ЗА ТО В ЧЕМ Я НЕ ВИНОВАТА? — Я же правда никому не вредила, кто им дал право так со мной обращаться?! — Слушай… — Нет уж, я тебя перебью! — нервный смешок сорвался с искусанных уст лиловоглазки. — Даже на миссиях меня осуждают! Другие о’ни, перед которыми я тоже чем то виновата, видите ли, «неправильный», недо-демон я! А кто я тогда? Что я вообще делаю? Для чего?! К горлу подступил горячий комок, который предвещал водопад слез. Нет. Она не могла просто заплакать и замять всё сказанное. -Я запуталась… Всё происходит слишком быстро и неожиданно. И теперь я такой каши наварила, что даже ты не поможешь… Юноша приложил руку ко лбу, будто у него разболелась голова. Он медленно приблизился у подруге, которая пыталась затолкать каждую слезинку куда подальше. — Я тоже виноват перед тобой… Ты и так взяла на себя слишком много, а я продолжал настаивать на эту дурацкую кату Фудзимото шумно выдохнул и протянул лиловоглазку к себе. — Возвращайся в поместье Кочо-сан. Я сам пойду к Томиоке и скажу ему, что у нас не вышло уговорить столпа ветра… " Кто-то приближается? " — ЭЙ, ВОРКУЮЩИЕ ТЕТЕРИ! Две пары глаз устремились куда-то вдаль. Мечники увидели не очень старого и, увы, не доброго Санеми-сана. * * * [pov: Дорати] — Хэ-э-эй, какие люди! — воскликнула я, заметив фиолетовую безрукавку. — Генья-ку-у-ун! Обладатель этого имени обернулся, выискивая глазами того, кто посмел орать его имя на всю территорию. По дороге ведущей от Поместья Бабочки, выложенной из камешков, бежала звёздная эльфа, какой она являлась в своих мечтах. После двух часов, проведённых в слезах, мне не осталось, что выплакивать. И я решила выйти проветриться. Чтобы, не дай Бог, не столкнуться с Кочо-сан ещё раз, я в прямом смысле этого слова вышла в окно и спустилась по дереву. А тут — на тебе! — Генья-кун топает! — З-здравствуй, Дорати-чан! — поздоровался Шинадзугава, слегка порозовев. Он всегда краснел, когда рядом с ним оказывалась какая-то девушка. Это дало мне повод по-доброму потешаться над ним. — Как жизнь? — я вприпрыжку следовала рядом. — Да вот, на тренировку к мастеру иду. — О-о-о! — я удивилась. — Ты чей-то цугуко? Чей же? — Да, ты права. Меня тренирует Химеджима-сан, Столп Камня. — Ого-о-о-о!!! — воскликнула я. — Который такой большой? И плачет постоянно? И который сильный такой, да?! Брюнет усмехнулся, и я поняла, что догадалась. — Можно я посмотрю на него? — попросила я, состроив щенячьи глазки и сложив ручки. — Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста! Я видела Столпа Камня лишь однажды, с далека. Тогда я очень испугалась, и мне было странно, что он такой большой. А я хочу вблизи! — Ну… Можно наверное, — почесал затылок собеседник. Он медлил с согласием, поскольку поместье было не его, и он не знал, будет ли вежливым пригласить меня туда. Но парнишка сразу же придумал. — Ты можешь пойти со мой, т-тогда я и спрошу! — Ва-а-ай, спасибоспасибоспасибо! — я захлопала в ладошки, и с этих пор мы пошли вместе. Дом здоровяка был на горе. Внушительных размеров, под стать хозяину. Неподалёку шумел могучий водопад, а в окрестностях пахло хвоей и влажным деревом. Атмосфера стояла густая, будто мы очутились в старой доброй сказке. Горный воздух был чист и свеж. Будь тут Танджиро, он, наверное, заценил бы. Может, там, где он жил, пахло похоже? — Генья-кун! — я прыгала по камням, взбираясь на гору. — Тебе каждый раз приходится такое кругосветное путешествие проделывать, или тебе просто повезло сегодня? — Хм, нет, не каждый, — возразил приятель. Его шаги были куда больше моих. — Просто ворон передал, что нужно пойти прямо в Поместье. Думаю, тренироваться будем не один день подряд. Когда мы с Геньей вошли внутрь, то разом ощутили себя очень маленькими. Всё вокруг было крупным и увесистым. — Химеджима-са-а-ан, мы пришли! Из глубины дома послышались шаркающие, приглушённые, и тем не менее мягкие шаги. Через несколько секунд мы увидела слепого хозяина. У него были пепельно-чёрные волосы, немного подстриженные на висках и более длинные на макушке — если можно назвать макушкой большую голову большого, мускулистого здоровяка. Кожа была загорело-медовой, очень похожей на цвет кожи Тору. Чёрные широкие брови были всегда изогнуты так, что невозможно было понять — он всегда злится или всегда растроган? Нос был прямым. Широкий и высокий лоб разрезал светлый шрам, проходивший ровно поперёк. Глаза были полностью белыми, а оттого и слепыми. Шею оборачивали красные крупные бусы, а на руках такие же красные чётки. Большие ладони всегда были сложены, будто этот человек всю свою жизнь молился. Это и не было исключено. Цвет формы был чёрный, а под большим вырезом на груди проглядывалось фиолетовое кимоно с белыми вставками. Широкие плечи покрывала оливковая накидка, а на её белых краях были нарисованы разные чёрные кандзи. На ногах были старомодные сандалии. Он выглядел так странно, но вовсе не нелепо. Как-то даже мысль в голову не пришла, что он нелепый. Вместо этого меня охватило праведное благоговение, журчащее откуда-то из середины груди. — Намуамидабутсу! — бормотал мужчина себе под нос. — Намуамидабутсу! С возвращением, Генья, дитя. Генья сразу расцвёл. Расцвёл как бутон цветка, когда к нему поворачивается горячее любимое солнце. Большой человек неожиданно замер на месте, а лицо приняло сосредоточенный вид. — Он слушает тебя, — шепнул цугуко столпа мне на ухо. — Гёмей-сан слеп, но у него очень хороший слух. Я тоже невольно замерла, чтобы не мешать такому важному занятию. Мало ли — он услышит меня неправильно, а потом я влипну в беду… — Аура твоя приятна и легка, — подметил Столп Камня ровным бархатистым голосом, развеяв тишину. Я сразу поняла, что обращаются ко мне, хотя никто моего имени не называл. — Я чувствую, как она струится, словно кристально-чистый родник. И распускается, как бутон розы. Кто же ты, юное дитя? Родник, цветы… Этот человек говорил на моём родном языке! На языке, на котором после смерти папы никто со мной не заговаривал. От этого в груди учащённо забилось сразу два сердца, а в глазах засияли звёзды. — Меня зовут Дорати Такаяма, Химеджима-сан, — произнесла я. От ностальгии и словленной дозы державю сердце приятно защемило. — Вы единственный, кто уловил мою ауру да ещё и рассказал, на что она похожа. Я мечница Звёзд, цугуко Томиоки-сана, Столпа Воды, а ещё — звёздная эльфа! Тёмные брови сдвинулись на переносице плотнее, я и уловила едва ощутимое мычание. Оно было похожим на напев мантры. — Очень приятно. Должно быть. Ты очень милое дитё. Дети в твоём возрасте часто врут, — озабоченно сказал Столп Камня. — Боюсь, ты не исключение. Пока что твоя ложь невинна, и её можно простить. И тем не менее, если не остановиться, скоро это может привести к нехорошим последствиям… Я застыла, вспоминая, где успела соврать. Бросила непонимающий взгляд на Шинадзугаву, и тот пояснил: — Химеджима-сан должно быть имеет в виду твоё замечание об эльфах. Мне сразу стало стыдно и неловко. Почему-то из-за нескольких красивых фраз я сразу прониклась и наговорила ненужного. Наверное, теперь сильнейший хашира считает меня очень глупой, легкомысленной, а главное — врунишкой. — Мне… Мне жаль, что Вы сочли мои слова за обман, — пробормотала я немного растерянно. — Но я не имела в виду ничего дурного, честно. Ведь то, что я физически не являюсь бессмертной ведь не означает… Я скрестила руки на груди и отвела взгляд: — Что я… Не могу быть эльфийкой в своих мечтах? В помещении воцарилось молчание, и от этого стало ещё больше неловко. Я подумала было, что знакомство не удалось. Хотелось сорваться с места и убежать, но я понимала, что это будет очень невежливо. — Да, — промолвил брюнет протяжно, слегка покачав головой. — Да. Фантазии, значит? Твои мечты? — Я живу своими мечтами, — призналась я, но уже намного сдержанней. — Иногда вру, хотя делать это ненавижу. Но сейчас мне и в голову не пришло обманывать. Мне очень нравитесь и Вы, и Ваш вид, и Ваш дом. Просто Вы… Заговорили о цветах и водах… И сделали это так, как никто другой не делал. И мне стало так хорошо! Вот я и наговорила чепухи. Существовал только один человек на земле, который сравнивал меня с цветами и эльфами, но и он делал это иначе… Я увидела, как из белых невидящих глаз потекли ручейки слёз. Я ещё больше испугалась. Слишком странно было это видеть. — Прошу простить меня, милое эльфийское дитя, — пробормотал мастер Геньи. — Что истолковал твои речи превратно. Я слишком давно не погружался в грёзы, а думал о перворожденных ещё давнее, дабы сразу понять мотивы твоих изречений. — Ой, что Вы, я и не обижаюсь! — быстро возразила я. — Меня не все правильно понимает, бывает такое. Я привыкла. Бывший монах поставил перед гостями три пиалы с душистым чаем и чайными моти. — Увы, у меня нет ни цветочной пыльцы, ни блюдечка лунного света, которое так любят существа вроде тебя. Но надеюсь, посланница богов не побрезгует отведать с нами человеческой еды? Моё лицо стало не по-детски серьёзным, и я осторожно но твёрдо проговорила: — Возможно наши мнения разнятся, но я верю только в одного Бога, Химеджима-сан. Бога, который создал всё, и который всем управляет. — Только одного? — переспросил Гёмей, и я заметила, что он немного озадачен. — Надо же… Но послушай, дитя! Ты ведь воздаёшь Ему прошения и благодарности? Молишься Ему? Я утвердительно кивнула головой. — Я тоже, — продолжил мужчина. — Значит, не так уж наши боги и отличаются… — Ну уж нет, — я думала иначе, несмотря на всю симпатию и уважение к монаху. — Многие пытаются убедить других в том, что все боги — это тот же самый Бог, только называют они его иначе. Например, что Бог — это Будда. Будда, конечно, красиво звучит, но я не буду называть так Бога. Ведь мой Бог — это не совсем Будда. Он другой! — Хорошо-хорошо, — загорелый качнул головой. — Наверное, ты права. Удивительно однако, что ребёнок в твоём возрасте задумывается о таких вещах… Но во всяком случае, но согласишься ли ты потрапезничать вместе с нами? Я широко улыбнулась и поклонилась, слишком поздно вспомнив о том, что моего жеста адресат не увидит. Затем торжественно проговорила: — Эльфийки вроде меня очень любят человеческую еду, Химеджима-сан! — Значит вот так оно, — несмотря на слёзы, мужчина умиротворённо улыбнулся, опускаясь на пол. — Канроджи — бедное дитя! — так же очень любит моти. Я уверен, что в её жилах тоже течёт кровь небожителей, как и в твоих. — Вы тоже так думаете?! — я в умилении и изумлении сложила руки. — Мы хорошие подруги с Мицури-сан, и я тоже заметила, что ей не чужды чарующие и волшебные вещи! Генья не совсем понимал, о чём разговаривают эти двое. Он только чувствовал, что звучит это мило и загадочно, красиво и трепетно, и был не против послушать. Ему казалось, что его учитель и подруга чем-то очень похожи друг на друга. — Откуда ты пришла к нам, бедное эльфийское дитя? — Я живу в Поместье Бабочки, — принялась описывать я. — Это милое и домашнее местечко, где живут и другие… Э… Девы. У меня как-то не повернулся язык назвать его обитателей эльфами. Все — Лиана, Канао, Аой, Киё, Суми и Нахо — были славными и милыми, но никак не чарующими эльфами. Тем не менее, я живо продолжила: — Самая главная среди нас — это Кочо-сан, и она… — я часто в мыслях описывала её как скучную и злобную, о разумеется, такое было очень невежливо говорить. Поэтому я выбрала другое определение. — Она очень умная. А так же красивая и трудолюбивая. Благодаря её непосильным трудом и умелым рукам, жизни и здоровья многих истребителей спасают. А ещё… А ещё она… Очень добрая. Ведь позволила мне и моим друзьям жить у неё. Хоть я всё ещё сердилась на Шинобу за свои драгоценные письма, но разве могла я позволить покрыть позором её имя? Кроме того, она сделала мне и много добра… Слепой отпил немного чаю из своей пиалы. — Кочо Шинобу, — пробормотал он, явно о чём-то думая. — Бедное, бедное дитя… — Ещё есть Канао-чан. Она талантливая и сильная девушка. Недаром Цуюри-чан является цугуко Столпа Насекомого… Я внимательно посмотрела в лицо доброму здоровяку, чтобы узнать, нет ли у него комментариев насчёт Канао. Убедившись в отрицательном, я продолжила рассказ: — А ещё водится у нас Лиана-сан. Это девчонка-демон, посвятившая жизнь и тело служению Организации. Хашира сник и нахмурился, в его большой голове явно зароились не лучшие мысли. — Это та самая девочка, которую приняли на суде вместе с Танджиро и Незуко, — быстр поспешила я улучшить репутацию подруги. — У неё магиякрови этоглициния и… Сама глициянадевушкунедействует. АещёЛианачанбудетизобретатьсвоюновуюкатусостолпами! Человек с чётками мягко улыбнулся. — Вижу, ты преданна своим друзьям, раз так сильно за них заступаешься, — сказал он. Я лишь скромно убрала прядь волос за ухо и потянулась за добавкой десерта. Вместе с лакомым кусочком в голову пришла новая мысль. — Ах, Химеджима-сан! — я проглотила моти, не успев его распробовать. — У меня есть очень важный вопрос! Я долго пыталась найти на него ответ, но не знала, у кого спросить. Мне кажется, Вы лучше всего подходите этому делу! — Намуамидабутсу, — один из самых сильных мечников выпрямил спину и уставился на меня невидящим взглядом. Я так и не сумела понять — действительно ли он так серьёзен со мной, или же насмехается в душе, — но искренне верила в первое. — Я тебя слушаю. — Я понимаю, что Бог — он важнее всего. И мы должны думать о Нём больше всего другого, так? — я смотрела широко раскрытыми глазами, переполнеными волнением. — Но скажите, если я думаю о других вещах больше, чем о Боге, это Его огорчит? Вопрос был риторический и не самый лёгкий. Слепой задумался, уставившись куда-то пустым взглядом. Затем задал встречный вопрос: — Что это за вещи, дитя? — Это… — я поджала губы. — Это цветы, звёзды и… Аой. Лицо Химеджимы-сана озарила добрая, отцовская улыбка. — Значит ты Его не обижаешь. Ведь и звёзды небесные, и цветы, и твоя подруга — всё это творение, а значит и часть твоего Бога. Я поняла, как сильно полюбила этого интересного и мудрого дяденьку. — Спасибо большое Вам за угощения, — поблагодарила я, низко кланяясь. — И за беседы спасибо! — Буду рад, если ты, эльфийское дитя, будешь навещать меня и дальше, — сказал хозяин, с самой дружелюбной и доброй улыбкой на большом лице. Я, к слову была не против. Одно тревожило меня. — Я… Мне так жаль, что я заболтала Вас! — виновато проговорила я. — И ваше время на тренировку ушло в никуда… — Не переживай, Дорати-чан, — попытался успокоить меня Генья. Он, к слову, отлично отдохнул за это время. — Я тут не на один день, и мы ещё всё успеем. Я подошла к двери, но остановилась и неловко потупилась. — Химеджима-с-сан… Можно обнять Вас, п-пожалуйста? — попросила я смущённо. — Просто Вы такой большой, как мягкий мишка! И… Я покраснела, представив, что думает обо мне этот человек. Он точно счёл меня глупой и бесстыжей! Но меня лишь аккуратно обняли. Так, как обнимают новорожденного котёнка, дабы не раздавить. — Бедное, бедное дитя, — бормотал тот себе под нос как всегда. — Совсем по родителям истосковалась… * * * «Санеми-сан?! Он же не пришёл меня убить верно?» Оный направился к двум подросткам, которые, еле открывая рты, переговаривались о чём-то предсмертном, не упуская седоволосого господина из виду. Наконец Санеми-сан встал прямо перед ними. Он молча осмотрел мечников низших рангов. «Думает кого раньше прикончить?..» Лиловоглазая о’ни исподлобья посмотрела на Яна. «И что же ты молчишь, господин «дипломатия-мое-второе-имя»?» — Значит так мелюзга… Ты пацан сейчас захлопываешься, а ты, дьяволица борзая, продолжай. «Кто из нас тут ещё борзый?» — Для чего приходили глаза мозолить? «Ох… Так вам интересно стало» — НУ? — Кхм. Господин Шинадзуга-сан, мы п-приходили к вам, чтобы попросить вас обучить меня азам дыхания ветра… «Так, а ну без запинок!» — мысленно отругала саму себя Ли. — Я просто должна научиться испарять воду. — Очень интересно! А откуда я тебе воду предоставлю?! — М… Этому я выучусь у Господина Томиоки. — Да ну? Этот мужик взаправду решил демона учить… — острые уголки губ приподнялись, но явно не от радости. Сливовые глаза метнулись в сторону юноши, стоящего рядом с Мотыльком. Фудзимото поддержал зрительный контакт. В его небесно-голубых очах читалось «соглашайтесь». Шинадзугава старший раздражённо цокнул языком. — Я не собираюсь тебя учить, проваливайте оба. Ещё и этого чудика с собой привела, у самой-то кишка тонка уговорить. Друзья не могли вымолвить и словечка. Победно усмехнувшись, столп развернулся и преспокойно пошёл обратно. Даже совесть была бессильна его замучать. — Это моя вина. Я был слишком воодушевлен идеей создать, что-то новое и… Помочь тебе. Было глупо надеяться на снисхождение Санеми-сана так ещё и тебя убеждать… Пойдём, я провожу тебя до поместья Кочо-сан. — Нет уж, погоди… — последние лучи солнца медленно стекали по накидке лиловоглазки. Глициньевый о’ни смотрел в сторону главного корпуса. — Он думает, что один такой упрямый? Раз уж начали — закончим. Буду убеждать его пока он не согласится. — Ты уверена? Хорошо, конечно, что ты набралась смелости, но мне кажется, что мы уже переходим черту дозволенного. Боюсь, в следующий раз мы не отделаемся так легко… — Ничего страшного со мной не случится. А ты иди куда шёл. Господину Томиоке пока ничего не говори. — Эй, постой, ты собираешься одна пойти??? А что если он по тихому убьёт тебя? — Ну значит так и будет. — Чего?.. Девочка демон побежала по ещё не остывшим следам пепельноволосого мужчины. «Я всегда стараюсь ни с кем не спорить и общаться со всеми вежливо!.. Но вы, Господин столп ветра, сейчас поступаете очень несправедливо!» За пару мгновений демоница добежала до корпуса. Людей во дворе стало значительно меньше, ибо солнце уже село, а значит, что все демоны повылезали из своих нор и нуждаются в «утилизации». Благо, Санеми-сан пока никуда не ушёл. Мотылёк учуял столпа по особо сладостному запаху его крови. «Насколько я помню, Шинобу-сан назвала его кровь особенной… Думаю так и есть». О’ни приметил столпа сидящего на ступени у входа в боковое здание. «Фух… Просто подойди и прямо скажи. Не помешает научиться спорить с людьми и отстаивать своё мнение…». Пепельноволосый господин смотрел куда-то в землю. Задумался. — Шинадзуга-сан, я требую испытательный срок! Сливовые глаза метнулись вверх и установили зрительный контакт с Ли. Они всегда-то не давали покоя, а сегодня и подавно метали снопы искр. «Будто живот мне взглядом разрезал…» — демоница поëжилась, воображая это ощущение. — ЧОКНУТАЯ?! Я не стану повторять, вали пока кости целы! Хах, она ещё и требует! ОБНАГЛЕВШАЯ! Мотылёк набрала в лёгкие побольше воздуха. — Меня признала Шинобу-сан и даже Ояката-сама, у вас нет причин отказываться! Согласитесь уже наконец!.. — А НЕ ОБОРЗЕЛА ЛИ ТЫ? Я НА ТО И СТОЛП! ХОЧУ И ОТКАЗЫВАЮ. А БУДЕШЬ НАРЫВАТЬСЯ — БРЮХО ВСПОРЮ! — Санеми-сан, действительно столп ветра. От его крика даже мелкие кустики поблизости, казалось, вот-вот примкнут к земле то ли от страха, то ли от сильного порыва воздуха. — Нет уж, спасибо! Вы итак несколько раз пырнули катаной невинную Незуко, так ещё и меня поранили! — А ЭТО ТУТ ПРИЧЁМ? — Шинадзуга старший метнул камешек в сторону Лианы, да с такой скоростью, что мог вовсе продырявить ей плечо. Благо, после «чаепития» реакция демоницы улучшилась. Поэтому та отодвинулась вправо, но за камешком последовала ещё одна такая пулька. «По моему уже слишком… Стоит убежать, пока в меня не прилетел ничирин!..» — ЧТО МНЕ ВАМ НОГИ РАСЦЕЛОВАТЬ?! Демоница уворачивалась от серых снарядов, и стремительно приближалась ко входу. — А притом, что я Вас не прощу! И Вам наверняка будет совестно до конца жизни!!! — НУ ДА КАК ЖЕ! БУДУ КАЖДЫЙ ДЕНЬ ПРИХОДИТЬ В ХРАМ И МОЛИТЬСЯ БУДДЕ В РАСКАЯНИИ! — А НЕ ЛЕГЧЕ НЕМНОГО ПОТРЕНИРОВАТЬ МЕНЯ? Бдыщ. Камушек врезался прямо в деревянные ворота, за которые, долю секунды назад, спряталась лиловоглазка. «Ха… Жива!..» Демоница бродила по тропинкам леса, которые вели коротким путём в Дом Бабочки. Лиловые глаза поднялись в небо. Облачное. Облачное, но звезды всё ещё видно. Как давно она перестала обращать внимание на эти небесные сапфиры? Во время ночных заданий не было и минуты просто присесть на мягкую траву и полюбоваться звенящим мерцанием этих «странных блестящих штучек» как говорил Иноске-кун. «Чудачка, » — надменно произнёс внутренний голос девочки. «Да. Я действительно чудачка… Со всеми веду себя скромно, помогаю чем могу, пытаюсь угодить, чтобы не испортить отношения. А с Санеми-саном. Плохо спускать все эмоции на одного человека, хоть он и первый начал»… * * * Лиана ещё какое-то время смотрела на небо, болтая со своими мыслями. Этим можно было заниматься бесконечно, до тех пор, пока не поймёшь, что сходишь с ума. «Думаю… Мне пока не хочется спать». Демоническое чутьё сигналило о том, что сейчас-сейчас её навестят. И это был наш любимый персонаж, да, любимый читатель? — Махиру!.. — ответ оказался правильным и донельзя точным. Всего секунда и сверху послышался знакомый шелест и хлопанье крыльев. Сливаясь с ночной тьмой, ворон аккуратно, стараясь не поранить когтями, присел на согнутую в локте руку демоницы. — Махи… — о’ни прислонился носом к макушке птицы. «Он так пахнет хвоей…» — Махиру, полетай в поместье, если кто-то из тройняшек спросит, скажи что я задерживаюсь. Но дверь пусть запрут. «Если правда поздно вернусь, влезу через окно Дотти…», — мысленно успокоила сама себя смуглая девочка. Ворон Уз понятливо каркнул и улетел, растворяясь в дали. Хозяйка провожала его взглядом, снова задумавшись о чём-то. — Ладно. Раз уж собираюсь прийти поздней ночью — действительно осмотрю местность. «Когда это я стала такой прилежной?.. " — думала Ли, складывая чёрный свёрток из плаща в карман салатового хаори. Демоница шла бесшумно. Из самой глубинки леса можно было слышать шаги ночных животных, взмахи крыльев сов. Отличить обитателей леса от демонов было достаточно просто. Дело даже не в «рыбаках». От упырей всегда несло кровью, гнилью, а то и перегноем, если им с обликом совсем не повезло. Их шаги всегда ощущались по другому. Особенно если они рядом. Земля дрожала иначе. Их шаги пропитаны злостью и ненавистью ко всему живому… В округе было достаточно спокойно, поэтому демоница двинулась в сторону Запада, куда сама-то никогда не шла. " Странно пахнет. Одновременно приятно, но… горько? Запаха два! Приятный и тяжёлый. Но я не могу понять, что это. Нужно проверить, что там… " Демоница оперативно завязала короткие волосы в хвостик и побежала в неизвестном направлении, ориентируясь лишь по запаху и движению земли. «Лязг катаны? Там демон? Может там нужна помощь?». Мотылёк с ещё большей скоростью рванула в чащу леса. Сквозь тесно стоящие деревья и показалась поляна. На ней было двое. Облака пыли поднялись в воздух, поэтому было видно лишь самую малую часть сражения. Примкнув к дереву, Мотылёк наблюдала за схваткой. «Действительно, кто-то с демоном бьëтся!.. Не буду пока вмешиваться… Но останусь, если мечнику не хватит сил либо его сильно ранят…» Сильный ветер из ниоткуда вдруг зашелестел листвой, да настолько сильный, что в ушах у демоницы прозвенело. — Ха-ха-ха, как бы ты не старался, тебе меня не поймать! Оба противника двигались слишком быстро, чтобы Лиана их нормально рассмотрела. «Этот демон телепортируется, параллельно нанося удары ножом? Хотя нет!..» — ЗАВЯЗЫВАЙ УЖЕ БЕГАТЬ! СМЕЛОСТИ НЕ ХВАТАЕТ ДАТЬ ОТПОР?! «Э?.. Знакомый голос, » — и тут уши словно кровью налились. «САНЕМИ-САН? Так вот почему так… Пахнет…» — Ха-ха! А ты, видимо, слишком медлительный! Да хоть ураган вызывай, даже твой ветер меня не обгонит! Судя по-всему, вечно смеющийся озорник-скороход и был нашим о’ни. Лишь его Лиана смогла рассмотреть со спины, когда тот на секунду остановился. Демон имел довольно необычный цвет кожи. Красновато-кирпичный, как будто совсем забегался и покраснел, да так, будто на всю жизнь вперёд. Из его кожи показывались жёлтоватые наросты, похожие на рыбьи чешуйки. Глаза были узкими и хитрыми. Лиловоглазка нахмурилась и присмотрелась к несчастному столпу ветра. Шинадзугаву старшего несколько раз ранили ножом. Всё бы ничего, зная его выносливость, но ранения были многочисленны и довольно серьëзны. «Этот демон просто играет с ним!.. Издевается и мучает! Он ещё не скоро попытается взаправду убить Санеми-сана, хоть и бьёт по жизненно важным точкам!» Мужчина с катаной в покалеченной руке пытался догнать этого красного комаришку. Всё рассекал и рассекал воздух, создавая мощные порывы ветра. Но демон лишь смеялся. Ехидно и, как ей самой казалось, глупо, будто лодыри, пускающие нелепые и наглые шутки в сторону прохожих в деревне. — Ты так смешон! Я могу предугадать любое твоё действие, лишь бросив на тебя взгляд! Ахах! — Проклятые демоны, только хитрить и умеете! — прошипел Санеми сквозь зубы. — Никаких стараний, всё вам легко, упыри! — Что-о-о?! — протянул демон ехидно, притворившись, что не расслышал. — Ха-ха, слышу от того, кто уже битый час меня гоняет! Но истощён тут только ты! А-ха-ха!!! «Так, развеселейший… Ты уже надоедать начал. Я не буду порочить честь того мечника, но всё же помогу ему». Мотылёк схватилась за рукоять катаны. «Давай же. Посмотри на меня… Угадай теперь мои действия, шутник!». Глициньевый о’ни сорвался с места. «Он перемещается по часовой стрелке, по кругу… Следовательно сейчас он появится ЗДЕСЬ! " Магия крови, четвёртая ката: Цветочный барьер Образовавшиеся из песка и пыли сиреневые лепестки, образовали стену перед Мотыльком. В неё же и врезался демон с ножом. — АГРХ!.. ЧТО ЗА- Дыхание ветра. Вторая ката: Когти очищающие ветер Четыре лезвия ветра обрушились сверху на краснокожего демона и рассекли его тело как когти зверя. Мотылёк, едва успевшая увернуться от атаки повернула голову. Столп ветра выглядел довольно изувеченным. Весь в новых порезах и ушибах. — Кха!.. Мерзавка… От-тойди от меня. Хах, ты не только предательница, ты ещё и крыса, нападающая исподтишка!.. КХЕ- Лиана воткнула голубоватое лезвие катаны в глаз демона, сопровождаемая ответной мыслью: «Ты просто горд и невнимателен». — Не думаю, что убегать от врага и наносить удары изподтишка правильнее, — холодно произнесла демоница, смахивая чёлку с лица. Мысли вернулись к напарнику. «Санеми-сан… «. Мотылёк приблизилась к столпу, который присел на землю, придерживая рану около самого сердца. Крупные мутные капли пота свисали с его растрёпанной чёлки, попадая в окровавленные шрамы. Вид был отрешённый и усталый. — Чего приперлась?.. — с отдышкой прохрипел господин столп, по привычке своей хмурясь. — Говорил же на глаза не показываться!.. Кхы… — Я знаю, — смиренно согласилась Ли. — Но захотелось Вам помочь. — На кой мне твоя… Помощь? Мотылёк сглотнула. Сладкий аромат крови усилил слюноотделение, а это причиняло некий дискомфорт. — У вас прекрасный контроль мышц… — сделала шатенка изящный комплимент. — Если бы не ваши навыки вы бы давно умерли из-за кровопотери. — Ты издеваешься?.. — на неё устремился убийственный взгляд сливовых очей, но в этот раз он не смог поймать в свою ловушку. — Попрошу меня простить… — демон потянулась к раненому, дабы помочь ему изменить позу. Завидев попытки, блондин захлебнулся возмущением. — Чего? Кха-кха… Попробуф только пальцем меня тронуть!.. Лиана присела рядом с Санеми-саном и охватила его спину правой рукой. Она помогла пепельноволосому подняться. * * * — Дорати! Дорати-и! Аой открыла двери комнаты Убежища Ведьм и застала свою лучшую подругу, сидящую на подушках. Глаза её были полны блеска, а алые губы что-то беззвучно шептали. — Ах, Дорати! — всплеснула руками Канзаки. Она уже давно привыкла к выкидонам со стороны своей русоволосой соулмейтши, но это всё равно не переставало тихонько поражать её каждый раз. — Ты давно тут? Я тебя окликала раз восемь! — Прости, — я повернула голову к ней, хотя на лице застыл всё тот же волшебный вид. Брюнетка смягчилась, ставя передо мной поднос с кексами. — Это тебе, — произнесла синеглазка немного смущённо, заправляя прядь тёмных волос за ушко. — Шинобу-сама никогда перед тобой не извенится, поэтому это сделаю я… — Не стоит, — мягко возразила я. — Не проси прощения за кого-то другого. А к тому же я уже не так сильно сержусь на Кочо-сан. — Вот как, — девушка взглянула на блаженную меня с приятным удивлением. — Но кексы ты отведаешь? Я так старалась для тебя! — Спасибо! Но можно я отдам половину из них ребятам? Если Танджиро, Зеницу и Иноске тоже угостятся, другая половина будет для меня гораздо вкуснее! — Можно конечно, — нерешительно кивнула бабочка, пребывая в растерянности. — Но… Ты ведь их так любила! — Я и сейчас люблю, — беззаботно пожала плечами я. — Но понимаешь, у меня забилось два сердца. Снова. А когда у меня бьётся два сердца, мне ничего не хочется. Даже кушать. * * * — Обопритесь на моё плечо, — советовала девушка. Она даже не раздражалась — на кону стояла жизнь Столпа Ветра. — Так вам будет легче идти. — Я же сказал, не трогай меня… — столп хрипло вздыхал, хватая ртом воздух. — Мне не нужна помощь от такой как ты!.. — Что-ж… — Лиана оставила бесполезные попытки, отдалилась от мужчины и подошла к своему оружию, перепачканному кровью. Его она вставила обратно в ножны с характерным, приятным слуху звоном. — Вы правда можете дойти до корпуса медицинской помощи самостоятельно. Но это лишь усугубит ваши раны. — Ничего такого со мной не случится, не строй из себя знатока… — Вы хотите остаться инвалидом? — невинно произнёс Мотылёк, и этот вопрос знатно подломал гордость человека. — У вас многочисленные порезы и глубокие раны около сердца, в области легких, небольшие на шее, животе, около левого глаза, на ногах и спине, вы истощены до предела и истекаете кровью. Шинадзугава потихоньку понимал, что тут-то девушка права. Столп закашлял сильнее, обрызгивая землю аловатой жидкостью. — Позвольте помочь вам, не глупите, — уже с ноткой недовольства сказала лиловоглазка, подставляя плечо пепельноволосому столпу. Сливовые зрачки сузились от бешенства и презрения, однако сейчас был далеко не тот случай, дабы противиться. — Чтоб тебя солнце в пыль превратило… — пробормотал Санеми-сама, опираясь тяжёлой мускулистой рукой о хрупкое маленькое плечико своего бессмертного врага. Последняя слегка приподняла кончики губ: — Всегда рада помочь… * * * Потихоньку рассветало. Солнце рассыпало лимонные полупрозрачные искры, поэтому демонице пришлось приостановиться и надеть свой солнцезащитный плащ. Одеть чисто формально, для приличия — в реальности он был ей ненужным. «Когда же мы дойдём?.. Шинадзугаве-сану всё хуже и хуже, он правда может не оправиться после такого… Тот о’ни был силён… Невероятно быстрый и ловкий. Господин Санеми не мог нормально отразить его атаки. Интересно, нож того демона исчез или так и остался валяться?..» Наконец заветное здание показалось вдалеке. Спасительным белым маяком оно засверкало в лучах восходящего солнца, вселяя в уставшие, надорванные переживаниями сердца живительную надежду. Около высоких ворот, местные какуши сбежались к раненому столпу. Незнакомцы о чём-то тихо и встревоженно совещались, по их обычаю взвалили пострадавшего на спину и унесли в тамошние палаты. Шатенка осталась одна. «Он даже не ругался пока мы шли…» — озабоченно раздумывала девушка, и тут же нашла этому здравое пояснение. «Но скорее всего это из-за усталости. Пусть он скорее поправляется!» Мотылёк вытянул руку вперёд, подворачиваясь под живительные приветливые лучи. Демоническая кожа спокойно грелась под солнышком и не зудела. Мягкий свет обволакивал смуглую конечность, а нежное солнце оставляло на ней невидимые, едва ощутимые поцелуи. «Всё равно не буду снимать накидку. Я обречена, если кто-нибудь это увидет…» * * * Лиана уже приближалась к Поместью Бабочки. На её синей форме сверкали отпечатки чужой, алой крови. Тело ломило от усталости, и вместе с тем душу грела приятное осознание того, что сегодня она смогла помочь. Главные ворота наверняка ещё не открывались. Шатенка остановилась, передёрнула плечами. Ловко перескочив через ограду, демон двинулась к чёрному входу. Он всегда существовал, зияя неприметной скрипучей дверцей, для случая эвакуации или непредвиденных обстоятельств. Двигаясь пустынными тихими коридорами в сторону своей опочивальни, лиловоглазка ощутила внезапно прильнувший, въевшийся в память запах трав и лекарств. За ней кто-то стоял, хоть шагов не было толком слышно, а на лёгкую вибрацию девочка и внимания не обратила. Это мог быть только один человек. — Лианочка! — сладкий голос не оставлял никаких сомнений. — Неужели ты соизволила вернуться? — Ш-шинобу-сан…