Шеол

— Ну и нахуй ты это сделал? Лес отвечал молчанием. Денис тёр переносицу, морщась и едва удерживая на месте свой человеческий облик. Перед ним на лесной опушке высилась гниющая куча костей, сплошь облепленная навозными мухами и источающая просто потрясающе мерзкий запах. Даже сразу и не разобрать, из кого так демонстративно небрежно сделали инсталляцию: кости перемешались хаотично, поросли плесенью и бурыми пятнами давно высохшей на солнце крови. — Ради всего святого, Леший, ты просто конченый мудак. Я же просил тебя по-хорошему, — Титов глубоко вздохнул, чувствуя, как привычный зуд заполняет тело практически беспрепятственно. Он медленно выпрямился, стягивая через голову свитер. — Ты ведь знаешь правила, — за свитером на влажную землю полетела футболка, а после и тонкие цветастые штаны. — Нахуя ты в жопу мне без мыла лезешь, а? Лес молчал. Только где-то в его глубине, в гуще валежника, где от переплетения колючих веток человеку никогда не пройти, воздух начал тревожно рябить. Конечно, глупо было бы думать, что древняя нечисть вот так просто возьмёт и примет нового Хозяина-чужака. Линия крови не прервалась; где-то в глубине Топей всё ещё обитал сын Алябьева, с которым у Дениса сохранялась негласная договорённость. Нарушать её было невыгодно ни одной из сторон, однако разве объяснишь это тупым лесным кочерыжкам? Они хотели того, кто по праву должен был занять место после отца. Вот и пакостили, устраивая диверсии в виде поджогов и древних ритуалов по вызову потусторонней помощи. Титов уже почти привык разгребать это дерьмо, но всё же старался стычек избегать. Настолько, насколько возможно. Боялся забыться. Лопата легко входила в сырую рыхлую землю. Денис вздрогнул, когда совсем близко раздалось шуршание шагов. — Ты чего тут? — Макс выглядел слегка неуверенно и как-то настороженно. Оно и понятно: набрёл на кладбище, а тут сосед что-то закапывает. Сомнительная картина вырисовывается. — Лешему пизды дал, теперь его харчи в землю прячу, — Титов опёрся на рукоять лопаты, буднично сдувая с глаз влажную от пота чёлку. — А ты чего тут? Кольцов слегка нервно рассмеялся, отмахиваясь от дебильной шутки. Ну и жердина, подумалось Денису. И как мамка такого двухметрового дебила только выносила. — Да я это. Гулял просто. А потом смотрю, спина знакомая. И часто ты тут, ну… — На кладбище? Да, — Денис потянулся устало, похрустывая буквально всеми косточками в худом теле. — Тут грибы вкусные и никто думать не мешает. — Грибы, — заторможено кивнул Макс, явно пытаясь не потеряться в пространстве. На лице отражался такой сложный мыслительный процесс, что Титов фыркнул, пытаясь прогнать непрошенную улыбку. Морочить голову любая нежить любит, это самое лакомое веселье. В итоге всё же сжалился и рукой махнул, чтобы морок с гостя согнать. Кольцов башкой кудрявой потряс, будто псина, и взгляд его явно прояснился. Сразу принялся вопросами сыпать про тех, кого уже встретить успел за эти несчастные несколько дней. Титов под это дело продолжил лопатой махать, больше молча слушая пространные размышления вслух, нежели отвечая и подыгрывая. — Старик вот у вас ещё тут бродит. Одноглазый такой, голый, в тулупе драном. Это кто вообще? Я с ним пытался поговорить, но… — Не надо, — Денис резко замер, крепко стискивая черенок пальцами. Вот это уже нехороший знак. — Что не надо? — Говорить с ним. И трогать его тоже не надо. — Но… — Макс, — Титов в первый раз обратился к человеку по имени, и тот, кажется, тоже слегка удивился. Так и стояли два столба, глядя друг на друга в немой паузе, пока Хозяин тяжело не вздохнул и лопату на плечо не закинул. — Послушай, — начал он, пятернёй устало непослушные волосы зачёсывая назад. — Топи — это тебе не курорт какой-нибудь. Не православное спа, сечёшь? Журналист, блять. Здесь у всех свои секреты, которые вашей компашки желторотой вообще никаким боком не касаются. Андерстенд? Если я говорю не трогай, значит, не трогай. Не твоего ума дело. Мимо прошёл потом, плечом дядю Стёпу ебучего толкнул. Ладони чесались пуще прежнего, а в голове такой гомон стоял, что охота была о ближайшее дерево мордой влететь и до кровавого месива разбиться. Однако неугомонный москвич следом поплёлся; хоть и держался на расстоянии, его медвежьи шаги по лесу за версту было слышно. Надо будет Кате сказать, чтобы деда не пускала по деревне шататься. Если, конечно, она его поймает сама. *** Денис честно надеялся, что туристы уедут раньше, чем ввяжутся в какое-нибудь дерьмо. Стоит ли говорить, что надежды пошли прахом уже спустя какую-то неделю? Он буквально подпрыгнул на месте от жуткого нечеловеческого крика, который прошил виски насквозь. — Да чтоб тебя, блять, — Титова аж согнуло пополам под испуганным взглядом Анны Петровны. — Кто? — Так это они, видать, на вольных напоролись… — баба Нюра с тревогой поглядела в окошко, вытирая руки полотенцем. — Ты бы проверил, Дениска. Чует моё сердце, не поладили они. Старушка оказалась права. Денис, в мгновение ока перекинувшийся прямо на край леса, из-за дерева наблюдал за настоящей театральной сценкой, развернувшейся на лесном отшибе. Зэки подпрыгивали и верещали в звериной пляске, победно потрясая оружием и периодически паля в воздух, от чего недовольные вороны во всё горло каркали и кружили сплошным кольцом над деревьями. Гомон стоял — уши закладывало; но главным источником шума оставался рыдающий и воющий над простреленной ногой Богдан. Он корчился на земле в конвульсиях, пока рядом, весь измазанный в крови, истерично хлопотал несчастный Андрей. Бледный Толик стоял за их спинами с телефоном, на который, видимо, пытался заснять всё происходящее. — Библейская, блять, картина, — Титов достал из кармана штанов смятую пачку сигарет и прикурил. Торопиться уже было некуда. Он вышел из-за кустов через несколько минут, пуская в воздух сизое облако дыма. Вольные мгновенно замолкли, застыв на месте в самых нелепых позах: на одной ноге, скрючившись, с пушками наперевес. — Ну и что за цирк вы тут устроили? — меланхолично поинтересовался Денис, обращаясь ко всем сразу (хотя глазами холодно зыркнул сперва на зэков). Те аж присели в страхе, трусливо поджав невидимые для людей хвосты. — Слышь, мужик, помоги! Не видишь, у нас тут пиздец! Взгляд опустился на копошащихся в траве журналистов. — А жердина эта ваша где? — Что, бля? — Ну, кудрявый. Макс который. Туристы, кажется, забыли даже о своей небольшой проблемке. Застыли тоже на короткое мгновение, словно бы спрашивая себя, кто в этой ситуации из них ебанулся больше остальных. — Н-н-на-на ра-ра-разведку пошёл, — пробасил, заикаясь от боли, Богдан, видимо, первым всё-таки усвоивший важный урок: волю Хозяина надо уважать. — В Мудьюгу эту вашу. — М-да, — Денис затянулся последний раз, после сжимая окурок в кулаке и стряхивая уже один только пепел с ладони. — Ладно, хули делать с вами. И вдруг заорал, что есть мочи, приложив руки ко рту наподобие рупора: — Козлов! А ну выходи, морда ментовская! Вот как был гандоном трусливым, так и остался! Тьфу на тебя. Милицейский и вправду тут же поспешно показался из-за кустов, на ходу спотыкаясь о коварные древесные корни. Давно ведь стоял и наблюдал, падаль. — Отвези их к Аринке. Пусть подлатает этот божий дар на скорую руку. Козлов кивнул понятливо, пробормотав что-то в духе «так точно, ваше благородие», и побежал к мужикам. Втроём они (даже абсолютно бесполезный до этого Толик) оперативно подхватили товарища на руки и потащили в чащу, где стоял припаркованный ментовский бобик. Денис проследил за их удаляющимися спинами, задумчиво пожёвывая губу и прикидывая, как скоро к нему примчится с благими матами Кольцов. Выходило, что не раньше, чем через минут сорок. Значит, было время поболтать с хорьками. Медленно к ним развернувшись, он постепенно заодно и человечий облик скидывал, заставляя и без того пересравшихся чертят в страхе упасть ниц на землю. — Это они к нам полезли, господин Хозяин! — истошно заверещал Ренат, накрывая голову руками. — Они сами! Мы бы их в жизнь не тронули! — Да неужели? — Титов мягко расползся чернильным туманом вдоль границы круга, едва-едва переползая на огороженную территорию. Дразнился, нервы щекотал. Вольные повизгивали и бочком отползали всё ближе к сторожке. Ледяной шепоток заскользил по бестолковым мозгам, вводя в состояние исступления. — Они! Они! Это всё они! Они бошки собачьи украли! За круг зашли! В дверь начали долбиться! Бошки, значит. — А кто из них крал? — Да прыщ этот с бородой! — Петя скулил, катаясь по земле и оттягивая пальцами в изнеможении короткие седые волосы. — Спиздил и не поморщился! Сказал в-в-вещдоком будет… — Ой, блять. Разом морок спал; зэки застонали благодарно в унисон, тяжело дыша и откидываясь в изнеможении на траву. — Хозяин, мы ж никогда поперёк вас… — Ренат захрипел едва слышно, глазёнками своими красными подобострастно поглядывая на Дениса. Тот уже в человеческом облике натягивал упавший свитер, недовольно хмурясь и волосы свои и без того лохматые ероша пятернёй. — Да всё, всё. Вы квиты, я понял. Но чтоб больше никакой пальбы, усекли? А то я вам ружьишко это по очереди в задницу затолкаю. — А… а круг как же, Хозяин? Ведь нельзя же… Титов вдохнул очень медленно и выдохнул, постепенно возвращая себе рассудок. Сука, Алябьев. Даже после смерти умудрялся поднасрать. — Козлова к вам пришлю позже с курами, укрепите защиту. И журналистов постращаю, чтоб больше не подходили. Всё, брысь отсюда. Не прогадал, кстати. Ровно через сорок минут от точки отсчёта на него посреди деревни налетел взбаламученный Кольцов. Глаза бешеные; злой, как собака некормленая. Начал вокруг кружить, наезжать, пытаясь не то дорогу преградить, не то наоборот увести куда-то подальше от просёлочной тропы. Денис слушал, слушал, а потом голову поднял и поглядел внимательно снизу вверх. — А от меня-то тебе чего надо? Макс как-то сразу замолк. Но кулаки сжимать-разжимать перевозбуждённо не перестал. С мыслями собрался за пару долгих секунд и затем как на духу выдал: — Слушай, я не ебу, что тут у вас за иерархия. Но это слепым надо быть, чтоб не понять, что ты тут за старшего. У вас, бля, зэки в людей стреляют, головы собакам рубят, местные пропадают! И все как один молчат, будто так и должно быть! Неужели тебе настолько похуй? Титов помолчал, глаз чернющих от собеседника не отводя. Улыбнулся вдруг слегка ебануто — так, как умел, во все свои острые белые зубы. А потом вперёд потянулся и охреневшего от жизни Кольцова ласково потрепал по щеке. — Иерархия, говоришь. Ишь какой умный журналист к нам приехал. Максимка, а почему, как думаешь, это кого-то вообще ебать должно кроме тебя? — А?.. — Ну смотри, ты припёрся, весь такой из себя рыцарь в белых доспехах. Благородную миссию на себя возложил. Спасти, понимаешь ли. Расследовать. А чё тогда меня-то доёбываешь, а не, вон, Козлова? Он хотя бы мент. — А то не видно, что он шестёрка твоя, — Макс недовольно брови к переносице сдвинул — ну просто оплот праведного гнева, вы гляньте. — Я с ним уже перетирал. Бесполезный, как жук навозный. И вертлявый, прям как ты. Титов вдруг рассмеялся искренне, расслабленно прикрывая глаза. — А вот это ты в яблочко. Они прошлись ещё немного в тишине, плечом к плечу. Градус напряжения спал, но повисшие в воздухе вопросы никуда не делись. Денис прикинул про себя что-то; подбородок задумчиво почесал. Потом развернулся-таки к Кольцову и голову задрал, чтобы чужое лицо разглядеть. — Ладно, нравишься ты мне, журналист. Вроде не такой тупой, как твои прихвостни. — Ну, спасибо. — Видишь ли, место это непростое. Земля здесь кривая. Застывшая как будто. Много дерьма тут происходит, но оно не человеческими руками делается. Андерстенд? — Пока что-то не особо. — И хорошо, — Денис голову опустил обратно, разом как-то теряя положительный настрой. — Хорошо, что не особо. Не надо оно вам. Уезжайте, а? Пожалуйста. Сразу как-то всё затихло вокруг. Ни травинки не колыхалось, ни дуновения ветра, ни листка не шелестело. Макс напрягся подсознательно: всё-таки есть в людях интуиция, как самый отлаженный радар раздающая подсказки. Только не слушается никто, как обычно. Макс сглотнул шумно, переступая с ноги на ногу. Волоски на тронутой загаром коже дыбом встали. — Рано уезжать-то, — он как будто в первый раз разглядывал ссутулившегося Титова, который обречённо сам себе кивнул и за сигаретами в карман полез. — Не могу я так. — А то, что дружка твоего сегодня чуть не кокнули, в башке кудрявой никаким звоночком не звенит? — с зажатым в зубах куревом Денис звучал глухо, а выглядел неожиданно сурово. — А ведь он, долбаёб, сам нарвался. И я вас вечно защищать от всей этой хуйни не смогу. Здесь другие законы, Максик. Фэрвел, ёпта. Максик, конечно, нихуя не понял. *** Ещё две недели проскользнули мимо без особых происшествий. Денис ходил смурной и заёбанный больше обычного: чувствовал, как мавки и их свита силу набирают, из нор своих выползают. И хотя между ними тоже долгие столетия существовало какое-то подобие соглашения, на душе было неспокойно. Вечно они что-то выкинут, нашалят, утащат, сожрут. Ходи потом, рычи, расхлёбывай. Поэтому и сегодня он как раз сидел на шатких озёрных дощечках, уперевшись острым подбородком в подтянутые к груди колени. Ждал чего-то. Наверное, русалочьей делегации. — Ну ты прям Алёнушка, — Катя плюхнулась рядом, опуская ноги в прозрачную воду. — Хуёнушка, — машинально отозвался бурчанием Денис, сдувая со лба отросшую чёлку. Катя понятливо к ней потянулась, аккуратно пальцами смахивая в бок. А потом достала из кармана тельце маленького соловья и протянула Хозяину. — На вот лучше. Титов осторожно забрал птицу, рассеянно разглядывая красивое глянцевое оперение на бездыханной тушке. Длинными пальцами невесомо провёл по плотно сбитым перьям и пушку на животике. Аккуратно подцепил лапку с острыми коготками. Катя наблюдала молча, едва заметно улыбаясь. В какой-то момент он надавил большим пальцем на хрупкие птичьи рёбра, чувствуя, как зуд обращается во что-то тёплое, но болезненное. Как будто в птицу утекало нечто важное, отрывающееся от самого Дениса. Соловей вздрогнул. Затем ещё раз. Спустя пару-тройку конвульсий вдруг резво подскочил, уцепившись за тёплую ладонь, и понятливо склонил маленькую головку на бок. Разглядывал в ответ. Титов ему подмигнул, а потом легонько дунул. Птица сорвалась с места и упорхнула прочь, описав красивый ровный круг над озером. — Ты к Соне давно ходил? — осторожно спросила Катя через какое-то время. Не то чтобы её интересовала судьба фанатички; просто она знала кое-что, чувствовала всем нутром, как чувствовал и сам Денис когда-то. Это было важно. Хотя он, впрочем, неопределённо пожал плечами. — Не помню. — Не пизди, — Катя с укором подтолкнула его в плечо, после удобно устраивая на нём свою голову. — Вы ж поругались в тот раз. — Ну и зачем спрашиваешь тогда, если сама всё знаешь? — А ты в кого упрямый такой? Хуже отца Ильи. — Я хотя бы не вешаюсь. — Повесился бы, если б знал, что это поможет. — Твоя правда, — Денис хмыкнул, выуживая откуда-то из рукава складной ножик и принимаясь вертеть его в пальцах. Потом помолчал немного и вздохнул тяжело. — Ну схожу я к ней, схожу. Не манди только. И без этого проблем хватает. Тяжело было действительно, причём не только из-за оживающей нежити. После того разговора Макс повадился за Денисом таскаться и выжимать из него какие-то дебильные сведения. Кажется, его совершенно не смущало, что показания выходили противоречивыми, а чаще всего вообще полярно противоположными; Титов вообще перестал запариваться и молол первое, что приходило в голову. Да и жаловаться потихоньку начали все соседи: журналисты доканывали и бабу Нюру, и Козлова, который на своём бобике уезжал от них куда глаза глядят — лишь бы отстали, и даже скучающую Аринку. — Не ты ли просила у меня человечинки? — Денис скептически оглядывал полуголую ведьму, стоя посреди свежевскопанных грядок на заднем дворе её дома. Арина упрямо сжимала губы, скрещивая тонкие руки на обнажённой груди. — Да он меня затрахал уже. И не в буквальном смысле, к сожалению. Пока нога болит, вообще пальцем не касается, хотя вижу же, что глазами жрёт. — Ну и чего жалуемся тогда? Ты же хотела внимания. — Да забери ты его, блин, — ведьма расстроенно вздыхала, оглядываясь украдкой через плечо. — Весь мозг мне выел своими расспросами. Про тебя, Хозяин, услышал от вольных, теперь уняться не может. — Так-так, — Денис зажевал нижнюю губу, задумчиво глядя куда-то сквозь девчонки. — Любопытно. Про завод спрашивал уже? — Нет пока. Ну так ведь они и в школу не совались ещё. Мы её хорошо заперли, и волк внутри охраняет от греха. Титов в ответ только фыркнул. Элю вот в своё время это вообще не остановило. Измельчал русский журналист, обленился. Богдана всё же забирать не стал: пусть отлежится под присмотром ведьминским; хоть спиздить пока больше ничего не сможет. Меньше геморроя от него. А там, глядишь, Аринка его приворожит — и всё, поминай лихом. Хотя Денису совершенно не улыбалось эдакого кретина у себя в хозяйстве навечно оставлять, но это всяко было лучше, чем давать волю топору или неугомонной нечисти. Так он думал, выруливая из-за угла на просёлочную дорогу. Тут же практически на него налетел Андрей, от неожиданности едва не лишившийся очков. Вовремя их подхватил, рассыпался в извинениях и блокнотик какой-то небольшой за спину спрятал. Денис только головой покачал. — Ну точно не бережёте себя, господа журналисты. — Ещё раз извини, — высокий Андрей втянул голову в плечи, виновато скукоживаясь. — Хотел Богдана навестить, а то скучно у вас тут одному маяться. — Дело хорошее. А приятели твои куда делись? За что бросили на произвол судьбы? — Да Макс с Толей купаться пошли на озеро ваше, рыбу ловить. Нашли где-то в подсобке старые удочки и вёдра. Денис слегка побледнел. Объясняться не стал, только по плечу недоумевающего москвича напутственно хлопнул и тут же сорвался в сторону леса. На ходу обернулся, убеждаясь, что слежки нет, — боялся не успеть; пальцами на бегу повёл и в миг очутился в кустах возле водоёма отравленного. Так и есть: оба на месте, удочки свои уже размотали. Толик в воду полез в одних трусах, а Кольцов на берегу остался — футболку скинул, рыбу решил поудить сперва. Знал бы он, что там вместо скотины этой выловить можно — за версту бы к озеру не подошёл. — Эй, туристы, — Титов вышел из укрытия, даже особо не пытаясь изобразить беспечный вид. — Вылезайте-ка оттуда. Не сезон. Давайте-давайте, пакуйте чемоданчики. Сегодня улова не будет. Шнеля, шнеля. — Ты чё, в гринпис заделался? — Макс добродушно усмехнулся, не особо торопясь следовать указаниям соседа. Рукой лениво крутил барабанчик, следя из-под ресниц за поплавком. Подъёбка, тем не менее, была полностью проигнорирована. — Анатолий, вылезай из воды, кому сказано. — Да чего прицепился-то? Кольцов всё же отвлёкся от своего занятия, непонимающе косясь на явно нервничавшего Титова. Тот подошёл к мосткам вплотную, бросая короткие тревожные взгляды на обманчиво-спокойную водную гладь. Толик помахал ему рукой из-за камышей. — Вылезай, — прозвучало очень коротко, но настолько угрожающе, что поющие на солнышке птицы разом замолчали. Макс аж оглянулся по сторонам, пытаясь уловить, какого чёрта происходит. Но потом ощутил, как по загривку мурашки табуном поползли. Денис его прожигающий взгляд виском чувствовал; как чувствовал и то, что человек наконец начал прислушиваться к инстинктам. А те уже должны были орать во всю глотку, что пора съёбывать как можно скорее. — Дэн? — тихо позвал Макс, медленно приседая и откладывая удочку на землю. Тело сковало напряжением, передавшимся буквально по воздуху. Толик как будто их полуистеричной вечеринки на берегу совсем не замечал: плескался себе радостно, как дитё малое, да кролем из стороны в сторону барахтался. — Вода супер! — Если ты его сейчас не вытащишь любым способом на берег, одним журналистом в Топях станет меньше, — Денис очень медленно повернул голову к Максу, и от его угольных глаз Кольцов внутренне сжался. И поверил на слово. — Толь, — тут же замахал руками, стряхивая напряжённое оцепенение, — Толя! Плыви сюда быстро! Быстрее давай! — Вы чего, мужики? — Толя улыбался, щурясь под солнцем и прижимая руку ко лбу козырьком. — Тут парное молоко буквально, лучше вы ко мне… Договорить он не успел. Кольцов сморгнул, едва-едва успев заметить, как за считанное мгновение его друг полностью ушёл под воду, словно его со всей силы снизу рванули за ноги. Денис машинально закрыл глаза и крепко сжал зубы. Блять.