"И кровью прорастет трава"

Колыбель оказывается таковой лишь по названию Покоя. На самом деле я попадаю в такой же подъезд многоэтажного маггловского дома, как тот, в котором я впервые встретил Обскур. Узкая лестница, исписанные всякими глупостями и непристойностями стены. Серый и неприглядный, пыльный дом. Единственное, что украшает лестничные пролеты – тяжелые кованные перила. В конце пролета – небольшая площадка с панорамным грязным окном. А на узком обшарпанном подоконнике сидит еще одна Сестра. Оле. Та самая, которую прочили мне. Как назвала ее Обскур, Верность. Но она, как и сама Лили когда-то, снова досталась совсем другому. Монгольфьеру. Меня душит истерический смех – что там сказала Обскур о Братьях? Я знал некоторых из них в прошлой жизни? О! Я не удивлюсь, если Монгольфьер окажется пресловутым Джеймсом Поттером. Хотя это было бы слишком банально и просто. Оле поднимает на меня серебристые глаза, и я качаю головой – нет, вот кто-кто, а она совершенно не похожа на Лили. Ни лицом, ни взглядом. Но… а кто из Сестер похож на нее? Кроме Ире и той Лили, из Теплицы? Никто. Потому что все они – лишь ее части. Кусочки. Крошечные осколки. Тени. Душевные качества. Не сама она. И я понимаю, что теперь, когда я это знаю, мне страшно смотреть на еще один Ключ. На еще одну часть моей погибшей возлюбленной. Какая ужасная участь! Быть растерзанной на части, и волею безумной прихоти Обскур, возомнившей себя вершителем справедливости, буквально размазанной по всему Пределу… Между тем Оле внимательно смотрит на меня своими серебряными глазами, словно пытается что-то прочесть в моем взгляде, а потом говорит нежным голоском, похожим на перезвон маленького колокольчика: - Младший? Ты пришел? Ко мне? Я знаю, меня прочили тебе в жены, но я тебе не жена. Меня уже отдали другому. Я должна быть верна своему Ориону. Он благороден и добр. Ты знаешь, что он не Монгольфьер, а Орион? К тому же теперь он обречен на изгнание Вниз — и я собираюсь последовать туда за ним. Я боюсь, это вышло из-за меня. Ведь он меня защищает, как когда-то защищал свою… И тут меня наконец накрывает истерика. Я смеюсь, да так сильно, что непрошенные слезы брызжут из глаз. Отдали другому! Ну вот, все верно! Другому. Снова. Иначе со мной и не могло случиться. Она – опять НЕ-МОЯ-ЖЕНА. Ее верность снова досталась не мне. Это моя судьба. Мое наказание. Но что-то в словах серебристого видения с глазами цвета ртути меня настораживает. Ее отдали. Не сама она. Не Лили это решила. За нее сделали выбор, и пусть снова – не в мою пользу, но это не Ее решение. Да, она должна быть верна. На то она и Верность. И это – тоже часть Ее наказания? Ведь так? Я качаю головой: «Не бойся. Я не собираюсь лезть между вами. Мне вполне хватает осознания того, что не ты сама решала, с кем тебе быть. Но я хотел бы увидеть твоего… Ориона, если не возражаешь. У меня есть к нему кое-какие вопросы.» - Убьешь его? – тихо шепчет Оле. – Не надо! Он хороший. Очень. Не такой, как… как Сам-Знаешь-Кто, тот, кто убивает Ключи. Он – немного как ты. Ты, конечно, лучше, но пришел ко мне слишком поздно… «Поздно. Да уж, действительно! Но я не собираюсь его убивать, - фыркаю я. – У меня уже есть Сестра. А что он хороший, я и не сомневаюсь. Мне про него уже многие успели рассказать, и я даже рад, что ты досталась именно ему, а не тому психу, что был Братом Уты.» - Вот как, Младший? – внезапно слышу я насмешливый голос за своей спиной, и замираю на миг. Этого не может быть, потому что… НЕ МОЖЕТ БЫТЬ! Слишком просто, слишком банально! Слишком… Но очень знакомый голос из моего прошлого тянет с явными нотками задумчивого высокомерия: - Значит, наш Избранный – это ты, да? Я не хочу поворачиваться на этот голос. Не хочу видеть, в Кого превратился человек, который так долго и настойчиво травил и оскорблял меня. Мерлин, дай мне сил не броситься на него и не задушить голыми руками. А чего я еще хотел, когда узнал, кто такая Оле? Ее верность, как и прежде, снова досталась Ему. Джеймс Поттер, он же Монгольфьер, тихо хмыкает, а затем сообщает с каким-то печальным удовлетворением: - Теперь я буду твоим наставником, Младший. Буду учить выживать здесь. Это совсем несложно, если ты сможешь принять правила игры. С Ней… «А ты, значит, принял?» – я изо всех сил стараюсь не показывать свою враждебность по отношению к нему, но у меня это очень плохо получается. Я, в отличие от него, очень хорошо помню прошлое. - А у нас не было другого выбора, - он, кажется, пытается оправдываться? Я наконец нахожу силы повернуться к нему лицом, и посмотреть на то существо, в которое его превратил Предел. Мертвенно белая кожа, длинные черные волосы, наполовину скрывающие неожиданно приятное, совсем не-поттеровское, чужое лицо. Пронзительные черные глаза. Нижняя часть лица закрыта какой-то странной конструкцией, наподобие маггловских дыхательных масок. В бледной безволосой груди зияет огромная дыра, окованная металлическим, почерневшим от времени, кольцом, в которое вдеты толстые грубые веревки, помогающие удерживать кошмарную конструкцию, которая служит ему нижней частью тела: вместо ног у Монгольфьера огромный бесформенный воздушный шар, сшитый из грязно-белой плотной парусины… Я нервно сглатываю, невольно вспоминая, каким красивым был мой враг в своей прошлой жизни. И вот теперь, глядя на это чудовище, я чувствую только жалость и легкое отвращение. А еще неожиданное облегчение от того, что вот так я могу воспринимать его не как Джеймса. Бывшего Джеймса. Монгольфьер, поймав мой взгляд, качает головой: - Да, знаю, не красавец я. Далеко не красавец… Все мы здесь выглядим не самым лучшим образом, потому что так пожелала Она. Но странно то, что ты остался человеком. Знаешь ли, это… подозрительно. Другие Братья не пытались выяснить причину сохранения твоего тела? Ты ведь, если я правильно понимаю, при ЖИЗНИ выглядел так же? «Да, только у меня пропал голос. Но почему-то все здесь могут слышать мои мысли, - я отвечаю автоматически, словно оправдываюсь. Но одна фраза привлекает мое внимание. – Ты сказал… при жизни? Так ты, значит, помнишь?» - К сожалению, я не помню ничего, кроме момента моего Контракта с Ней, - с задумчивостью в голосе отвечает Джеймс. – Это, как мне объяснили, тоже часть Контракта. Но я знаю, что это место – вовсе не тот мир, откуда я пришел. И знаю, кто Она. Она, - Монгольфьер с опаской оглядывается по сторонам, словно боится, что нас могут услышать. – Она, видишь ли, Смерть. И она, как оказалось, совсем не проста. Ей нравятся игры. Очень странные игры, по ее собственным правилам. Беда лишь в том, что правила эти она все время меняет, и я до сих пор не могу понять, что она от нас хочет. Зачем мучает девушек? Ты ведь тоже понял, что им несладко, да? И какая корысть ей в том, чтобы мы вот так влачили свои дни, судорожно борясь за каждую каплю Цвета, и стараясь не перегрызть друг другу за него горло? Ты что-то знаешь, Младший? Сестры говорят, ты - Избранный, - с горечью заканчивает он. – Возможно, тебе она сказала намного больше, чем нам. «Я знаю не намного больше, - немного помолчав, отвечаю я. Мерлин, если бы ТОТ, другой Джеймс Тогда и Там вел себя так же… Кто знает, возможно, я и смог бы понять выбор Лили. Нет, не принять, не смириться, но понять. С Монгольфьером сейчас оказалось так легко разговаривать, но так горько осознавать при этом, что в Моем мире это общение было бы совершенно невозможным. Видимо, Промежуток влияет не только на внешность. А возможно, - мелькает страшная догадка, - я просто не увидел НАСТОЯЩЕГО Джеймса? Не разглядел за своими обидами и проблемами? Но ведь и он сам, выходит, видя во мне лишь презренного врага, человека не замечал? И мы сами с ним виноваты в том, что так вот все вышло? Впрочем, прощение просить уже поздновато. И я лишь честно отвечаю: – Она говорила только, что Братья сами виноваты в том, что мир гибнет. Что разграбление ими Промежутка приведет лишь к его скорому концу. Но есть один путь, который поможет спасти Промежуток и всех, кто в нем обитает…» - Путь-то есть, - мрачнеет Монгольфьер, задумчиво потирая лоб. – Я как-то поразмыслил над ее словами и тем, что говорят Сестры, сложил два и два, и пришел к этому выводу, но… Но знаешь ли ты, Младший, КАКОВА цена этого спасения? Найдется ли в этом проклятом богами месте хоть кто-то, кто сможет не просто принести себя в жертву, но и сделать это так, чтобы не причинить вреда остальным? Я уже не раз и сам подумывал об этом. Хотелось поскорее либо покончить со всем, либо вытащить всех нас. Знаешь, это невозможно. Многие Братья вполне удовлетворены тем, что тут происходит, и не захотят перемен. Если Сириус и Антарес и поддержат такого безумца, и, возможно, Порцион, то есть еще Мицар и Алголь. Они будут против, и не успокоятся, пока не вставят достаточно палок в колеса, чтобы навсегда отбить у любого из нас всякую охоту совершать подвиги, - он невесело рассмеялся. – А еще есть Кастор. И его, как никого из нас всех, такое положение дел очень даже устраивает. Посему он попросту убьет того, кто посмеет лишь подумать о том, чтобы спасти Промежуток. Он сумасшедший, и, знаешь, Младший, мне иногда кажется, что даже Сириус боится лишний раз с ним связываться. «Я встречался с Кастором, - почему то я понимаю, что должен рассказать Джеймсу о происшествии с Утой. – Он чуть не убил свою Сестру.» - Вот как? – мрачнеет Монгольфьер. – За старое взялся? Мало ему двух девушек? Садист поганый! Я не могу понять, почему Обскур так спокойно за ним наблюдает? Или, может, это всего лишь еще одна часть ее Великого Замысла? Но что с девушкой? Она… осталась жива? Я не заметил, чтобы Оле как-то отреагировала, - поймав мой удивленный взгляд, он поясняет: - Девушки как-то связаны между собой, и, если одна из них погибает, они не только знают об этом, но еще и переносят физические страдания. До сих пор не могу понять, почему это? Я вздрагиваю и прячу глаза. Я, к сожалению, теперь знаю, откуда между Ключами такая связь. Ведь все они – частицы одного человека. И эта разделенная боль – лишь еще одно доказательство страшного откровения Обскур. «Она жива. Сириус отдал ее мне, - я продолжаю рассматривать растрескавшийся грязный пол под своими босыми ногами. – И мне пришлось слегка повздорить с Богомолом из-за этого.» - И ты… до сих пор жив? – удивляется Джеймс, округляя и без того большие глаза. – Он не убил тебя на месте? Воистину, Младший, ты ненормальный! Знаешь, что теперь будет? – Монгольфьер нервно теребит конец одного из канатиков. – Впрочем, если так уж вышло… Терять ни мне, ни тебе нечего. Я… - его голос падает до еле слышного шепота. – Я расскажу тебе, как УБИТЬ Богомола. Тебе, к сожалению, придется это сделать. А иначе он убьет сначала тебя, а потом и Уту. И я боюсь, что этим дело не ограничится. «Я не хочу никого убивать, - я устало пожимаю плечами. – Неужели нельзя обойтись без этого?» – почему-то перед глазами возникает растерянный, беспомощный, чуть живой старик, который так настойчиво умоляет меня произнести всего лишь два слова. Таких простых слова, способных оборвать чью-либо жизнь… Знал ли Альбус, на что он меня обрекает? Скорее всего, да. Но выхода тогда не было. А сейчас? Неужели снова история повторится? Неужели нельзя ничего изменить, и две человеческие жизни могут быть сохранены лишь такой ценой? - Придется, - жестко произносит Джеймс, заглядывая мне в глаза. – Понимаю, тебе, возможно, страшно. Или неприятно. Но, видишь ли, Младший, на самом деле другого выхода просто не существует. - Слушай, - жарко шепчет Джеймс, воровато оглядываясь по сторонам. – Я не должен ничего говорить, но, знаешь ли, у меня личные счеты к Кастору. Он… «Убил твою прежнюю Сестру, - понимающе киваю я. – Слышал. Лили сказала». - Кто?! – глаза Монгольфьера снова становятся совершенно круглыми, какими-то рыбьими. – Какая Лили? «Моя Сестра! – жестко обрываю я его, понимая, что сказал лишнего. Не стоило упоминать ни свою осведомленность, ни свою… кого? Неважно. Не стоило. Ему знать о Ней не стоило. Но ничего не попишешь. Сам виноват – проговорился. Во второй раз ляпнул, не подумав. Ничему не научился. Ни тогда, у Лорда, сообщая ему, как думал, пьяный бред сумасшедшей шарлатанки, ни теперь… - Лили – моя Сестра.» - Ты говорил, тебе Уту отдали, - Джеймс задумчиво смотрит на меня, словно пытается понять, что происходит. – А теперь выясняется, что у тебя уже есть Сестра… «Сестра из Теплицы,- поясняю я, нервно покусывая губу. – Она и есть Моя Сестра.» - А! – Джеймс понимающе кивает. – Она! Тогда понятно, почему тебе Уту отдали. Эта девочка! Не жилец она. Прав был Сириус. Только, вроде, у нее нет имени… «Я дал ей имя!» - огрызаюсь я. - Ясно. А ты, значит, решил назвать ее Лили? Красивое имя. Что-то напоминает мне, - Джеймс морщит лоб, словно пытается что-то вспомнить. – Знакомое какое-то. Словно я… Нет, - решительно встряхивает он головой. – Не помню. А знаешь, зря ты. Не стоило. Теперь вашу Связь будет сложнее рвать. «Не надо ничего рвать! – возмущаюсь я. – Что вы все заладили: нельзя, не стоит! Я сам волен решать, что мне делать, а что – нет!» - Ну и глупо, - хмыкает Монгольфьер и посматривает на меня с затаенной жалостью. – Зря. Послушай того, кто уже проходил через то, на что ты обрекаешь себя сейчас. Смерть Сестры – это очень больно. Словно тебе вырывают твое сердце с мясом. И такая пустота! Воронка внутри тебя, затягивающая, поглощающая, холодная… Словно сам умираешь вместе с ней. А ты… или мазохист, или просто сумасшедший! – горько и яростно заканчивает он. «Как бы то ни было, это мой осознанный выбор!» - я отворачиваюсь от него, не в силах читать в глазах бывшего врага те жалость и сочувствие, которые сейчас их наполняют. Монгольфьер качает головой: - Ясно. Хорошо, тогда я даже и пытаться не буду порвать вашу Связь, хотя, полагаю, Сириус тебя именно за этим ко мне и посылал. Тоже пожалел тебя. Он, как и я, понимает, хотя Юна умирала не до конца. Он-то успел ее спасти, а я вот не смог, - Джеймс испытующе смотрит на меня. – Ты ведь слышал, да? Моя Сестра хотела сбежать отсюда. Это – табу для нас. Но не для Обскур. Она считает, что мы можем пытаться, но еще никто из нас и никогда не мог выполнить ее условие, и потому мы просто запретили даже разговоры о возможном уходе отсюда. Сестры же никак не могут забыть ее слова, и потому все время пытаются что-то предпринять. Мы их не должны поощрять – зачем подогревать несбыточную надежду? Но иногда девушки не могут смириться. Моя Сестра… Она не смирилась. Вместе с подругой она пыталась сбежать, а Кастор… Он поймал их и представил суду Братьев. Их приговорили за ослушание к наказанию, хотя, если подумать, само наказание нами не обговаривалось. Поэтому я надеялся, что девушки отделаются обычным вырыванием сердец… Да-да, не смотри на меня так! Мы именно так и наказываем за тяжкие проступки! У Сестер не одно сердце, как у обычных живых существ. И если вырвать одно из них, девушка не умрет, но на всю жизнь запомнит этот урок. И я подумал, что их… Но тут вмешался Кастор. Он убедил всех, что то, что совершили девушки – не просто проступок, а преступление против всех нас. И девушек следует убить. Но никто не захотел это сделать. Тогда Кастор силой заставил одного из нас убить свою Сестру – вторую девушку. Я же наотрез отказался. И он… он убил ее! Вот, просто так взял, и кинул в Кошмар! Ключи не могут существовать в Кошмаре – они сразу же гибнут в ужасных мучениях. Я… Знаешь, Младший, я стоял рядом и ничего не мог поделать. Это страшно! А потом, когда она умирала, я, внутри себя, бился вместе с ней в агонии… Никому не пожелаю испытать то же самое! То Брат, которого Кастор заставил убить свою Сестру, позже сошел с ума и напал на Юну. И Сириусу пришлось убить его. Иначе мы не досчитались бы еще одной Сестры. А Кастор… Казалось, что он от этого только удовольствие получал. Сволочь! – Джеймс заскрипел зубами. – И я, Младший, поклялся, что придет тот день, когда я больше не буду вот так стоять и смотреть, не в силах помешать. Мне все равно, что будет со мной. Я и так, благодаря Кастору, почти изгой. Он пустил про меня слух, что я сам не прочь сбежать отсюда и вовсю помогал погибшим девушкам. Антарес и Сириус ему не поверили, и Порцион не поддержал, но остальные… Они требуют моего изгнания в Кошмар. Но теперь я не один, - он кивает в сторону замершей на подоконнике Оле. – И я боюсь за нее. Если Братья в итоге все же решат меня изгнать, Оле придется либо перейти к кому-то из Братьев, либо идти со мной, но Кошмар убивает Ключи. Младший, - он снова переходит на шепот. – Я хочу попросить тебя кое о чем! Если я уйду, позаботься об Оле! Я не хочу, чтобы она погибла. И не хочу, чтобы Кастор забрал ее себе. Ведь теперь, когда Ута принадлежит тебе, он сможет присвоить себе Оле. Я качаю головой: «Третью Сестру? Ну, и кто из нас сошел с ума? Как ты думаешь, остальные Братья смогут на это спокойно смотреть?» - А! Вот видишь! – Джеймс внезапно соглашается со мной. – Ты тоже понимаешь, что иного пути нет! Только, если ты убьешь Кастора. Тогда некому будет оспаривать права на Оле, и остальным придется лишь молчать. «Как же я его убью?» - прикидываюсь я наивным идиотом. Нет, я вполне могу убить Кастора, используя Знаки, но почему-то именно о них мне не хочется говорить Джеймсу. Хватит и того, что Сириус и Порцион уже успели воотчую увидеть мое «тайное» оружие. - Хммм, - Джеймс долго и внимательно разглядывает меня, словно не верит в мое бессилие, а потом вдруг веселится: - А, Младший, хитрим, да? Я бы и поверил тебе, но, видишь ли, Моя Сестра меня ЛЮБИТ, и доверяет ровно настолько, чтобы рассказать мне о твоих замечательных талантах! Да, я знаю, как ты используешь Цвет, - он мрачнеет. - Мы не в состоянии тратить Цвет, Все мы. Кроме тебя. Мы же можем лишь собирать его, копить в себе, словно старые скряги. И все! Под нашими руками этот мир лишь опустошается и разрушается. Мы умеем убивать, но не умеем растить. Я… видел твой Сад, Младший. Это – чудо! И даже та забавная ловушка, что ты поставил у входа в него! Я никому не сказал об этом месте, иначе его давно бы разорили. Но я уже не помню, когда я в последний раз видел эти уродливые коряги такими прекрасными! Знаешь, Младший, если честно, - он серьезно смотрит в мои глаза, и я внезапно понимаю, что в его глазах стоят слезы, - я стоял посреди твоего Сада и плакал, как мальчишка. Это было так сказочно, волшебно! И я немного завидую тебе. Если бы мы сами могли хоть немного Цвета пустить на что-то подобное! Но это – наше проклятие. У нас нет таких способностей. Мы не используем Знаки, как их называют Ключи. А ты – ты можешь. И возрождать жизнь этими Знаками, и убивать тоже! И Кастора ты сможешь победить! Я верю! Только нужно знать, как это сделать! И я тебе помогу. Ради Оле. И ради той, которую уже не вернуть. Не отказывайся от моего совета. Возможно, он когда-нибудь спасет тебе жизнь. Я устало киваю, понимая, что от Джеймса так просто не отделаться. -Итак, - продолжает Джеймс, еще больше понижая голос, - Кастор очень агрессивен. И еще он жаден до Цвета. Я думаю, что самое умное в твоем случае – это узнать у Сестер, не существует ли такого Знака, который смог бы хотя бы временно тебя защищать от его ударов. Броня там какая-нибудь, что ли? А вот потом самым идеальным будет постараться его немного отвлечь – вылей перед его носом немного Цвета, не поскупись. Он клюнет на эту уловку, я просто на все сто процентов в этом уверен. А пока он будет собирать Цвет – бей его по ногам. Как можно сильнее, и очень быстро – к сожалению, Кастор очень проворен, но его конечности – слабое место – он очень неустойчив, и, если ты сумеешь его свалить на землю, то, возможно, и победишь. В этом случае ни секунды не раздумывай – убей. Он не пожалеет тебя или девушек. Это – единственный выход. Только вот, Младший, для этого боя тебе придется, кроме Знака защиты, подкопить Цвета, да побольше. Сад – это, конечно, очень хорошо, но он очень медленно восполняет свои запасы. А Цвет должен быть у тебя в достатке в любое время. «Ясно, - я мрачнею и внимательно смотрю на Монгольфьера. – Тогда, что ты предлагаешь?» - Я слышал, ты смог убить Ящера! – оживляется Джеймс. – Его Цвета достаточно много, но ты, как я понимаю, часть его потратил на лечение Уты? – я согласно киваю, и он продолжает свою мысль. – Так. Это уже несколько хуже, но, знаешь ли, Ящер – не единственный реликт, который живет тут, в Промежутке. Есть еще две твари – Пеликан и Великий Червь. И, если честно, даже и не знаю, кто из них опаснее. Пеликан живет в Колодце, и его кожа содержит смертельный яд. К нему нельзя прикасаться. Кроме того, в Колодце, как я слышал, обитает и большая колония Ушанов. Они очень злые и агрессивные. А Червь… Он живет в Пещерах. Его кожа очень толстая, и покрыта острыми, как бритва, шипами. Пробить ее можно только с головы, но проблема в том, что у него есть длинный рог, которым он прокалывает любого, кто пытается к нему приблизиться. К тому же, Червь может вызвать обвал в Пещерах. «Вот спасибо! – огрызаюсь я. – Как там говорится в дурацкой маггловской пословице? Один острый корнеплод не слаще другого?» - Да погоди кипятиться! – Джеймс, кажется, пытается меня успокоить? – Я… с тобой пойду. Только реши, куда. Как ты верно отметил, большой разницы не будет. «Тогда пошли к твоему Пеликану, - светлая перспектива быть погребенным в треклятых подземных катакомбах меня совершенно не прельщает. А Ушаны… Да Мерлин с ними! Разогнали же мы с Порционом Прыгунов? – Куда идти-то?» - Заповедник Ряска, покои Эли, - серьезно кивает Джеймс. – Ты у нее уже был? Эли. Изобретательность. И разум. Интересно, на кого похожи эти качества? Есть ли в них что-то от прежней Лили, как в Ире? Или Моей Лили, из Теплицы? Или же она совсем иная, как Юна, Има, Ава… Я отрицательно качаю головой: «Нет, у нее я не был. Значит, туда никак не пройти?» - Ну, тогда, наверное, действительно, никак! – соглашается Джеймс. – Хотя, можем нанести Эли дружеский визит. Правда, ее Брат, Арктур… Он немного странный. Не такая сволочь, как Кастор, и не такой моральный урод, как Бетельгейзе, и не свихнувшийся, как Алголь, но белым и пушистым его не назвать. Он очень мнителен и груб. Если он решит, что ты заигрываешь с его Сестрой, то мордобоя не избежать. И не потому, что у него какие-то претензии к тебе лично, а просто из принципа. «Тогда идем к Червю,» - мрачнею я. Ой, как же не нравится мне вся эта затея, но Джеймс внезапно светлеет лицом. - У Ире ты уже был, - кивает он. – Чуть в стороне от главного хода ее Покоев есть Заповедник Червь. Тварь обитает именно там. Идем? Я собираюсь согласно кивнуть, но в этот момент Оле, сидящая перед нами на подоконнике с самым безучастным видом, внезапно поднимает глаза, глядя куда-то за наши спины, и испугано шепчет: - Инквизитор! «Кто?» - я успеваю спросить Монгольфьера, поворачиваясь к стоящему у входа в Покои существу. - Мицар! – шипит Джеймс, и, если бы маска не прикрывала его рот, я мог бы поклясться, что он скалит зубы. - И тебе привет, Орион, - насмешливо и высокомерно тянет чудовище. – Ересь разводим? Да? В прочем, как обычно. Жду не дождусь, когда тебя и твою маленькую сучку спихнут в Кошмар! - Не дождешься! – рычит Джеймс, инстинктивно прикрывая собой Оле, и я почти уважаю его за этот порыв. - Твоя информация устарела! Скоро твой приговор приведут в исполнение! – чудовище смеется всеми четырьмя головами, отвратительно высовывая острые длинные языки. Оно похоже на огромное кошмарное колесо, по ободу которого кто-то ненормальный расположил уродливые головы и громадные человеческие сердца. Живые, трепещущие, пульсирующие в едином ритме. Я чувствую подступающую к горлу тошноту. Чудовище же обращает свое внимание на мое присутствие: - А, Младший? Хммм… Братец, значит? А Братец ли, а? Я твердо уверен, что ты — не Праведник. Не из Нас. Ты не вознесся. Ты родился здесь — как рождается одна из Сестер! И многие уже согласны со мной. А теперь я еще и вижу тебя в компании ЭТОГО… Не тех ты для себя Наставников выбираешь. Возможно, ты уже достаточно грешен, чтобы и тебя скинуть в Кошмар? Заодно и проверим: если ты рожден здесь, как эти сучки, то попросту сдохнешь там. Если же ты один из нас, то тебе будет дан еще один шанс на возрождение тут, среди нас, Праведников. - Отстань от него! – шипит Джеймс. – За него поручился Сириус! Если надо кого наказывать - я готов, но ни его, ни Оле вы и пальцем не тронете! Ясно? - О! Как интересно! И кто нам помешает? – глумливо мурлыкает Инквизитор, он же – Тиран. – Учтите, если я узнаю, что вы тут заговоры плетете против кого-то из НАС, Праведных, то вам обоим не жить ни секунды! Даже сбрасывать никуда не будем. А я узнаю, уж будьте спокойны! – и чудовище величаво выкатывается из Покоев. Джеймс брезгливо шипит, становясь еще бледнее, чем уже был, а затем торопливо шепчет: - Главного он не услышал. И прекрасно! Иначе притащил бы сюда всю свою кодлу! Эх, не понимаю я, почему Сириус терпит вот это все? «Значит, среди Братьев нет единства?» - удивляюсь я. - Есть. Номинальное, - фыркает Джеймс. – И Закон есть. Только одни его исполняют, а другие – слишком ревностно пасут первых, дабы поймать на каком-либо проступке, а сами, в это время, творят, что хотят! Единственное, что их еще сдерживает – мощь Сириуса. Пока он жив, они будут его бояться. Но и интриги против него плести тоже. Ладно. Времени, как я понимаю, у нас очень мало. Пошли скорее в Заповедник. Если не успеем до Суда, то я уже ничем не смогу тебе помочь!