"И кровью прорастет трава"

- Как ты думаешь, что он имел в виду? – Джеймс посматривает на притихшую Ире и морщит нос. «Ты о чем? О том, что мы зря его не добили? – я качаю головой. – Может, и зря, но я больше не хочу убивать!» - Ага, - кивает Сириус, и усмехается: - Видели тут мы, как ты не ХОЧЕШЬ убивать! Блин, Север, я почти в штаны от неожиданности наложил, когда ты на него налетел с этими своими штучками-дрючками! Еще пара минут, и от него рожки да ножки бы остались! Благодарить надо девчонку – она на тебе как плющ повисла, и добить его не дала. - Знаки, - мрачно шепчет Ире. – Знаки – Оружие. Они могут созидать, но и убивают тоже. Когда мы используем Знаки, мы используем свою кровь и свою плоть, ибо мы – есть Цвет. Это опустошает. И не думайте, что я испугалась за ту падаль, что была моим Братом. Нет, он не плохой. Не такая дрянь, как Кастор, но я бы и слезинки не уронила, если бы он сдох! Просто… нельзя так вот бездумно рвать свою душу. Нельзя! «Я помню, нам всегда говорили, что убийство раскалывает душу человека на части, - задумчиво отмечаю я, а перед глазами стоит та сцена в кабинете, и моя фраза: «А как же моя, МОЯ душа, Альбус?» Да, Альбус, как же она? Я расколол ее. Ради тебя. Ради победы. Да, цели, говорят, оправдывают средства, но почему мне так паршиво? – Ты именно это имеешь в виду?» Ире кивает: - Почти. Не совсем верно выразился, но это на самом деле так. - Вот ведь, тролли гребаные! – восклицает Сириус, мотая головой. – Это что же, выходит, если ты кого-то из нас прибьешь, то и сам того? «Нет, - я смотрю на Ире, словно жду от нее опровержения этому. –Я очень надеюсь, что нет. Но, кажется, то, что произойдет со мной после этого, будет ненамного лучше. Я прав?» - У Обскур спроси, - честно признается девушка. – Я не знаю. Но думаю, что тогда ты израсходуешь слишком много Цвета, и тебе… будет очень больно. Цвет ведь уже часть тебя. Отдавать Цвет – все равно, что выпускать из себя кровь, капля за каплей. Мучительно и больно. Пока ты еще не чувствуешь этой пустоты и голода, как мы – обычные Ключи. Но если Цвета будет отдано слишком много, жажда тебя убьет. Я… не хочу этого допустить. - Боишься гнева Обскур? – зло щурится Джеймс. – Или сочувствуешь, как Ключ? Он ведь нужен вам всем? Пока не выполнит свою гребаную миссию. И его НАДО беречь, так? Создавать ему видимость тепла и любви? А потом? Что вы планируете с ним потом? И что будет с нами? Он погибнет, ведь так? Так чем вы все, лживые и продажные чудовища, лучше Ее? Обманываете его своими речами, как когда-то нас? И какая вам в этом корысть? - А корысти нет, - Ире смотрит на Джеймса с открытым вызовом в глазах. – Я знаю то, чего не знаете вы. Если погибнет главный Ключ, существование остальных, как и этого места, будет бессмысленным. Мы все умрем. Ради того, чтобы возродить Промежуток. Это и есть наше предназначение. Копить для него Цвет, растить в своей груди Сердца, чтобы, когда придет время, отдать ему все без остатка. Это воля Обскур, и она нами не обсуждаема, хотим мы того, или нет. И мы знаем о своем предназначении с самого начала. Теперь посмей сказать мне, что мы ищем выгоды! Мы ведь тоже живые, и нам тоже больно! И страшно! И хочется жить. Хоть так… А ты говоришь, - Ире опускает голову, отворачиваясь от Джеймса, который смотрит на нее так, словно ему на голову только что упало небо. С каким-то ужасом и… восторгом? - Да-а, - наконец произносит он, - Это… Вот это… У меня нет слов! Но как? КАК ТЫ, всегда такая рациональная, умная, как ты согласилась на это, Лили? На то, чтобы тебя разорвало на куски, сделало нашими рабынями, лишило всех радостей жизни, кроме вашей вечной жажды Цвета? А теперь еще и это? Зачем? - А затем, Джеймс, что я виновата. Перед вами всеми виновата, - глухим голосом произносит… Лили? Ире? – Я… ведь не любила тебя. Извини. Просто… Дура была. Принципиальная дура. Сейчас понимаю, сколько я, да и все мы, сколько из-за моего упрямства потеряли! И как много от моего решения в тот день зависело! Я ведь не только нас с тобой сгубила, и не только нашего ребенка обрекла на сиротскую долю! Я еще и душу Северуса на вечное страдание, не глядя, обрекла. Не задумавшись, перечеркнула и нашу дружбу, и мою любовь, и его чувства, и его будущее. Знаешь, сколько я себя корила потом, Тут, когда знала, что с ним случилось, и как ему сейчас приходится? Но поделать уже ничего не могла. И мое наказание заслужено, Джейми. Я это очень хорошо понимаю. Прими это и ты. - Я… - Джеймс совсем бледный, как полотно, и я вижу, что сейчас ему плохо. Очень плохо. И надо что-то сделать, как-то отвлечь. «Вы были в Покоях Яни?» – произношу я, и Джеймс, благодарный мне за эту смену темы, быстро начинает объяснять, как попасть к Сестре Белатриссы Лейстрейндж. Джеймс не идет с нами. Он ведет Ире в Кузню. К Альбусу, к остальным. А мы с Сириусом отправляемся в Дом. Дом Яни. - Страшно? – задумчиво спрашивает Сириус. – Скажи, Ню… Северус, тебе сейчас страшно? Вот так? Ведь умирать, по сути, придется. Снова. Да еще в таком поганом месте! «А место-то чем тебе не угодило? – невесело усмехаюсь я. – Знаешь, Сириус, я за свою жизнь повидал много чего, да и ты, думаю, тоже. Так что нас не испугать серым туманом, да засохшими деревьями. Главное – это принцип!» - Ага, то-то ты всю свою жизнь и был таким принципиальным ублюдком! – беззлобно огрызается Сириус. – Таким, что к тебе на хромой собаке не подкатить было! Ага, его Величество, Принц-Полукровка-Сопливый нос! «Ну, можно подумать, вы с Джеймсом были менее принципиальны! – фыркаю я. – И нос у меня сопливым… не был! И ревел я при вас только однажды, на первом курсе, а вам этого хватило, чтобы до сих пор подкалывать! Да Мордред с ним, со всем! Если продолжать цепляться к каждому слову, всей жизни не хватит. Вот, нам с тобой уже однажды не хватило…» - И верно, - соглашается Сириус. – Не хватило. А ведь так, по сути, глупо! Ладно, замнем. Если мы СМОЖЕМ выжить… Если… «Не загадывай!» - отмахиваюсь я. …Дом Яни… похож на плохонькую декорацию к маггловским второсортным фильмам ужасов, что так любил посматривать на пьяную голову мой незабвенный папаша. Узкий темный коридор, заросший грязью и паутиной. Маленькие тесные комнатки, забитые странным старым барахлом: сломанной мебелью, обломками каких-то сюрреалистичных статуй, словно вылепленных полоумным скульптором в момент обострения… На стене в крошечной ванной обнаруживается темно-бурая надпись «Помогите!», и я совсем не хочу думать о том, что она сделана, возможно, при помощи крови писавшего ее человека. Под ногами хрустят осколки пузырьков и косметических баночек, и я в который уже раз про себя благодарю Юну, подарившую мне доспехи и обувь. Покой пуст. Ни следа Сестры Предвидения, и я боюсь, что мы с Сириусом уже опоздали. Тут ничего нет, кроме затхлого, застоявшегося воздуха, тлена, разрухи и запустения. И никого, кроме нескольких пауков, забившихся в щели при нашем появлении. - Мерлинова борода! – бормочет Сириус, спотыкаясь об очередной обломок статуи. – Какого тролля тут держат весь этот хлам? Хотя, зная сестричку Бэллу, не сомневаюсь, что это ее воронья привычка тащить всякую дрянь к себе домой сработала и тут! Сев, как думаешь, куда они могли уволочь девчонку? «Не знаю, - хмурюсь я. – Но, как ты сказал, зная твою полоумную сестрицу, могу предполагать… не менее дюжины различных вариантов. Причем, один другого хуже, и практически все оканчиваются расчлененкой или кровавыми жертвоприношениями!» - О! – нервно хихикает Сириус. – А что, это не одно и то же? «Поверь мне, не одно! – криво усмехаюсь я. – Это я тебе, как Пожиратель, говорю!» - А-а, - прерывает нас приторно-сладкий голос, - Сеее-веру-ус? Предатель? Пришел, да? За своей сучкой? Ну-ну! Что, может, немного поиграем, а? И я, возможно, расскажу вам все, что сделала с сопливой девкой! Мы, словно по команде, поднимаем глаза к потолку, встречаясь взглядом с безумным взором Бэллатрикс. Живая клетка-Надзиратель раскачивается на короткой цепи под самой крышей полуразваленного дома. - А вот и братец-Сириус! – провозглашает она, насмешливо обнажая острые треугольные клыки в подобии улыбки. – Еще одна паршивая овца, не признающая Великого Лорда. Как хорошо! Просто замечательно! Убью вас обоих, да и дел-то! - Силенок-то хватит? – цедит сквозь зубы Сириус. – Палочки у тебя сейчас нет, и Авада тут не действует, ах, как жаль! - Трус! – верещит Бэлла. – Мне не нужна палочка! Не нужна Авада! Я вас… Вас!!! – она швыряет в нас с потолка каким-то большим и громоздким предметом, и мы от неожиданности еле успеваем увернуться. - Мосол! – констатирует Сириус и тоже смеется, не менее сумасшедшим смехом. – Это что же, сестрица, ТВОЙ мосол? Ты решила по частям себя разобрать, лишь бы нас хоть как-то достать, да? Я брезгливо отшвыриваю от себя длинную и кривую реберную кость живой клетки, замечая, что между ее прутьев образовалась весьма приличная брешь. Бэлла лишь презрительно усмехается: - Ах, для дорогих гостей мне и ребра не жаль! Тем более, что… - она скалит зубы, разводя руки в шутовском приветствии, словно ярмарочный балаганный клоун, и на месте щели вмиг вырастает новое ребро. - Твою мать! – шипит Сириус, и хватает меня в охапку, внезапно отталкивая к стене. «Какого?» - успеваю вскинуться я, но тут же с потолка падают еще несколько костей. Как раз на то место, где мы стояли парой секунд ранее. - Вот тварь! – рычит Сириус. – Слышь, Сев, не высовывайся! А то зашибет! Я сейчас попробую ее пикой сбить… Но я высвобождаюсь из его медвежьей хватки. Пикой не достать. Потолки в Покоях слишком высокие. Я лишь надеюсь, что успею до того момента, как она запусти в меня одной из своих костей. Пальцы привычно покалывает, когда я рисую «Сову». Бэлла заинтересовано косит безумным глазом на светящуюся, наливающуюся алым, точку: - Ну-ну, Младший! Фокусничаем, да? Фаербол попадает точно в кольцо, которым крепится цепь клетки, и Бэлла, неловко вскинув руки, со страшным грохотом валится на пол, почти рассыпаясь на части. Так скоро регенирировать ей не удается, и у нас есть время, чтобы ее добить, но я медлю, глядя в золотистые дикие глаза Надзирателя, а потом нагибаюсь к ней и угрожающе вытягиваю руку: «Где девушка, Бэлла? Говори, или я рисую Знак, который снесет твою пустую башку ко всем горным троллям! Ты меня знаешь, я никогда не шучу!» - Знаю, - она все еще шипит, но уже не от злости, а от боли. – Ты… да, ты – человек слова, Снейп! Это так! Нарси… Нарси была права, доверившись тебе. Беда лишь в том, что слово свое ты не тому дал! Ведь мог же возвеличиться среди нас! С твоим-то умом и талантом! Мог добиться того, чего я так желала, но так и не получила – Его уважения и дружбы! Глупый ты, Снейп, глупый! Согласился бы с Его доводами – правил бы вместе с нами! И было бы у тебя все! И таких, как твоя рыжая сука, что так и не дала тебе ни разу – сотни таких было бы! А ты… все променял. И на что? На любовь? А нету ее, любви-то! Нету. Я вот, тоже, как дура, любила… И что? Видишь, в кого меня эта самая любовь превратила? Но ты ошибаешься, если ты думаешь, что я – чудовище! Не-ет, чудовище тут, в этих Покоях, только одно! Право, странную пленницу поручили моим заботам. Если б я могла испытывать страх, мне, пожалуй, стало бы страшно... Знаешь, Снейп, а ведь Яни-то моя — никакая и не Сестра... Это чудовище пострашнее, чем Эхо. Это фантом! Дух-искуситель. Это ОНА, Обскур! ЕЕ тело! Она умеет и запугать, и заговорить любого, эта сопливая девка! Она и есть – Смерть! Но я, о, да, я хорошо ее спрятала! И теперь мы будем бессмертны! Мы не умрем! А она… она сгниет. Сдохнет! Она… «Бэлла! – с нажимом повторяю я, не собираясь больше слушать ее бредовые выкрики. – Где девушка? Спрашиваю в последний раз!» - Где? – ее глаза внезапно наполняются пониманием, и она испугано шепчет: - Я… скажу. Скажу вам. Только не убивайте! Я жить хочу! Жить… И Ему, Ему не говорите, или он сам меня убьет! Он… велел ее запереть. Запереть! В шкафу! В самой дальней комнате! Там! За статуей, в нише! - Мерлиновы подштанники! – рявкает Сириус. – Мы бы так и не нашил девочку! Скорее, Северус! «Идем, - киваю я, но в последний момент поворачиваюсь к сжавшейся от страха Бэлле. – Не бойся. Я не скажу Ему. И тебя не трону. Знаешь, ты права, ты – не чудовище. Просто тебе тоже не повезло со своей любовью. И мне очень жаль, что такая умная и талантливая женщина, как ты, да еще и такая красивая, выбрала себе самого недостойного возлюбленного. Поэтому я прощаю тебя, Бэлла. Не мне судить твои грехи и проступки!» Шкаф обнаруживается далеко не сразу. Сначала наш путь преграждает почти придвинутая к стене выцветшая ширма, украшенная характерными бурыми потеками и меня всего передергивает от увиденного. Жива ли еще девочка? Сириус тоже видит кровавые пятна, и громко ругается, на чем свет стоит, ногой опрокидывая ширму на захламленный пол. За ней обнаруживается и искомый шкаф, буквально заваленный огромной уродливой статуей страшного существа, очень похожего на Лорда, но с большим отвислым брюхом и тонкими плетями вместо рук. Статуя щерится на нас кривым зубатым ртом, словно насмехаясь над нашей попыткой сдвинуть ее в сторону. - Тяжелая! – хрипит Сириус и морщится от напряжения. – Мерлин мой, как она ее придвинула? «А с чего ты решил, что Бэлла ее двигала в одиночку? – мрачно интересуюсь я. Да, такую махину мы просто так не сдвинем. Видимо, снова понадобится какой-нибудь Знак, но действовать надо осторожно, так как Яни, возможно, еще жива, а сила Знаков слишком велика. – Спорим, без помощи Тома тут не обошлось!» - Урод! – шипит Блэк, угрожающе потрясая пикой в воздухе. – Право слово, если бы я с самого начала все помнил, перво-наперво, наколол бы эту тварь на свое оружие! А потом башку бы снес… «Пустые разговоры! – отмахиваюсь я. – Лучше отойди подальше, вдруг ненароком задену!» - Стой! – пугается Сириус. – Там же девочка! А если ты ее нечаянно?.. «Придется рискнуть! – мне и самому не нравится эта идея, а что поделать? – Так что, не мешай!» Рисую «Овод», прицелившись в самое основание статуи, но стараюсь вкладывать Цвета поменьше. Не потому, что банально экономлю – нет, я все же боюсь за запертую в шкафу девушку. От удара заряда Цвета статуя с мерзким скрежетом заваливается набок, раскалываясь на несколько больших кусков. Отшвыриваю обломки от двери шкафа, чувствуя, как руки заметно трясет от нервного перенапряжения. Сириус, изрыгая еле сдерживаемые проклятья, откатывает самый большой обломок, а затем дергает за ручку дверцы. - Мать твою! – восклицает он. – Закрыто? Вот дрянь! Ключа, конечно же, нет? Я отрицательно качаю головой. Конечно, можно вернуться в главную комнату и попытаться отобрать ключ от шкафа у Бэллы, но я не думаю, что она так просто его отдаст. А еще есть вероятность, что она не станет дожидаться нашего повторного визита, и поспешит убраться к Тому и остальным. И, зная ее подлую натуру, я совсем не удивлюсь, если после этого она снова заявится сюда, но не одна… Мне не хочется дожидаться дружеского визита Тома и остальных Пожирателей. Не потому, что мне страшно. Нет, но мы здесь не для того, чтобы устраивать военные действия. Мы пришли за Яни. - Вот только больше не надо твоей иллюминации! – просит Сириус, и я явно слышу в его голосе надрывные нервные нотки. – Я сам все сделаю! Он со всего размаху бьет по двери шкафа своей пикой, и я вздрагиваю от неожиданности: значит, у меня иллюминация? Ну-ну! Проще было бы сразу разнести шкаф в щепки. Он, что, действительно, думает, что вот так Яни получит меньше повреждений? «Сириус! Осторожнее! – я отвожу его руку со вновь занесенной пикой. – Не так! Чем твой способ проще и лучше моего?» - А ключа нет, - отмахивается Сириус. – Уж извини! Но твои шарики эти… От них больше разрушений, чем от моей пики. А больше взломать нечем! Взломать! Вот! Вот оно, ключевое слово! Я кидаюсь к обломкам уродливой статуи и выуживаю из каменных кусков остаток какой-то металлической конструкции, спрятанной внутри уродливого существа. Видимо, эти проволочки и штырьки выполняли роль каркаса, хотя зачем он понадобился внутри каменного изваяния, лично мой мозг отказывается соображать. Я показываю обломок штырька Сириусу: «Подойдет?» Он смотрит на меня с нескрываемым уважением: - О, Северус! Вот уж не предполагал никогда, что ты у нас в медвежатниках ходишь! И давно научился отмычки из проволоки делать? «Отвали! – беззлобно отмахиваюсь я. – К слову, у меня много разных талантов. Только вы их все равно не замечали!» Сириус довольно ржет: - Блин, зараза! Знал бы я раньше, что ты – вот такой, ходить бы тебе в Мародерах. И плевать на межфакультетские свары – «все это так, архитектура», как писал один маггловский поэт. Я фыркаю в ответ, а затем осторожно проталкиваю металлический обломок в замочную скважину, стараясь повернуть неподатливый механизм замка: «Погоди хвалить! Вот открою дверь, там и посмотрим, какой я мастер взлома!» Обломок скрежещет и проворачивается. Сириус хмурит брови, а затем решительно произносит: - А дай-ка, я! – и со всей силой надавливает на торчащий из замка конец штырька. В замке что-то жалобно щелкает, трещит, и дверь… открывается. Яни… еще жива, но то, что предстает нашим глазам, так разительно отличается от соблазнительной юной нимфоманки, без страха шляющейся по всему Пределу, что я от неожиданности, совсем позабыв, что голоса у меня все равно нет, прижимаю ладонь ко рту, чтобы не вскрикнуть от ужаса: тощая, на грани полного истощения, фигурка девушки вся покрыта засохшей кровью, грязью, струпьями, и еле прикрыта рваными пыльными лохмотьями. Острые, по-детски угловатые, какие-то паучьи руки и ноги, почти прозрачная кожа, выпирающие позвонки и ребра. Никакого намека на грудь. Волосы спутаны в один сплошной колтун, и только глаза очень ясные, большие и светлые до хрустальной прозрачности, словно два драгоценных камня. Очень пронзительные, словно их владелица уже не принадлежит миру живых. Девушка еле раздвигает распухшие, разбитые губы в слабом подобии улыбки и шепчет: - А, ты… Пришел-таки! Ну, как, Младший Братец, хороша ли я? - Молчи! – умоляюще стонет Сириус. – Не говори ничего! Нельзя тебе! Лучше силы береги! - Да ладно! Я живучая, как кошка! – пытается хорохориться девочка и медленно поднимается на ноги. Разодранное платье скользит с костлявых плеч, и она еле успевает его подхватить. После ее бесстыжих заигрываний со мной в Беседке этот жест выглядит таким целомудренным и трогательным, что сердце снова сжимается от невыносимой боли: что же они с тобой сотворили, Лили? За что тебя вот так? Яни ловит мой взгляд, а затем хмурит тонкие бровки и тоном оскорбленной королевы произносит: - Эй, вот только жалости не надо, ладно? Я пока не сдохла, а порыдать можно будет на моей могилке! Лучше помоги мне немного – ноги от сидения в шкафу затекли, видишь ли. А нам бы убраться отсюда не мешало, и побыстрее! - Верно, - соглашается Сириус, пытаясь поддержать Яни под руку, но я опережаю его и подхватываю ее на руки: «Нет, я сам! А ты держись покрепче!» Яни смотрит на меня, словно соображает, стоит ли ей возразить, или нет, а затем кивает и осторожно обнимает меня за шею, словно боится прикасаться ко мне. Я усмехаюсь: и где только вся ее напускная бравада и смелость? Она оказывается неожиданно тяжелой для вконец истощенной, но мне не тяжело. Это ведь тоже моя Лили. Как давно это было, когда я в своих робких, почти детских мечтах желал хотя бы раз вот так… нести ее на руках… И как же странно исполняется моя мечта: и девушка в моих объятиях вовсе не рыжая, и выглядит так, словно только что с того света вернулась, и обстоятельства совсем не романтичные, но… - Чего замер? – грустно усмехается Сириус. – Замечтался? Так хочу напомнить, что тут Том может с минуты на минуту нарисоваться, а ты, я думаю, с девчонкой на руках-то воин никудышный будешь… Я согласно киваю: «Да уж, извини, что-то немного торможу! Пора убираться отсюда!» - Портал можно открыть прямо тут, - тихо произносит Яни, и, вытягивая тонкую руку вперед, рисует в воздухе круг, в котором чертит какой-то странный Знак. Воздух в Знаке начинает дрожать, как в месте Перехода. - Но как? – удивленно выдыхает Сириус. – КАК? - А так, - важно произносит Яни. – Вы, верно, забыли? У меня персональный Контракт с Ней. Я многое умею. Ну, что, пошли? Я киваю и делаю шаг в дрожащее марево. Ошарашенный Сириус ныряет за нами в раскрывшийся портал. Яни внезапно хватает меня за руку и кричит: - Стойте! Туда… нельзя! -Что? – непонимающе вскидывается Сириус. – Чего она говорит? Почему это нельзя? - Потому что… Потому что, - Яни бледнеет еще сильнее, и начинает мелко нервно дрожать: - там… ОНИ все там! Вы, что, не понимаете? Он разозлился! Очень! Теперь он ищет тебя по всему Пределу, Северус! И убьет, если найдет. Как… как убивает сейчас тех, кто остался в Кузне! «Дементор тебя дери! – я трясу девчонку, как тряпичную куклу: - Что ты несешь? Волдеморт сейчас в Кузне? Какого? Там же Альбус! И остальные? Мать твою! И Лили тоже!» - Бежим скорее! – орет Сириус. – Джеймс! Ремус! Девчонки! И… Рег тоже там! Мы еще успеем, если она нам откроет Проход! Ну же, заставь ее, Северус! «Яни! – я смотрю в безумные от ужаса глаза младшей Сестры, менее всех похожей на мою Лили, и пытаюсь донести до ее сознания нашу просьбу. – Яни, девочка! Ты должна открыть портал! Там же гибнут ни в чем не повинные люди! И… твои Сестры!» - Нет-нет-нет! – как заведенная, твердит она. – Нельзя! Не спасешь. Всех все равно не спасешь! Бегите хотя бы вы! Обскур не простит мне, если я не сберегу тебя! «Да плевал я на Обскур! – взрываюсь я, снова встряхивая еле живую малявку. – Меньше всего меня сейчас интересует моя собственная судьба! Открывай Портал, или мне придется тащить вас обоих через весь Предел, используя свой Цвет!» Яни жмурится, и наконец, слабо кивает, снова открывая проход через Предел: - Кузница! Хорошо, мы идем туда… Только обещай мне, Северус, что ты… что ты… «Не могу, - обрываю я ее всхлипывания. – Там все они. Те, кто мне, так или иначе, дорог. И ради них я тут. Так что, обещать не буду!» - Скорее! – торопит Сириус. – Возможно, мы кого-нибудь и спасем!