"И кровью прорастет трава"

- Темно! – тихо шепчет Ута, судорожно хватая меня за запястье. – И Луны тут нет… Страшно. - Не ной, а? – раздраженно откликается Яни. Она странно собрана и серьезна. – Братец, ты хоть понимаешь, что это – ВСЕ? Конец пути? Ты… готов? «А кто меня спрашивает? – огрызаюсь я. – Не привыкать приносить себя в жертву. Такой уж у меня поганый характер – сначала сделать себе проблему, а потом всеми силами ее исправлять.» Лили вытягивает руку вперед и рисует «Свечу», затем ловит мой удивленный взгляд и поясняет: - Ты теперь несешь в себе почти все Сердца Промежутка, кроме Сердец Яни, Уты и меня. Поэтому тебе сейчас надо очень осторожно пользоваться Цветом – твоя сила возросла, и ты не сможешь ее контролировать, как следует, если будешь расходовать Цвет на всякие мелкие бытовые Знаки. А у меня еще накопилось немного Цвета, так что… Тут ведь действительно темно! - Идемте! – кивает Провидица. – Не стоит здесь оставаться. Нет гарантии, что они долго продержатся, а значит, этот урод пустится в погоню за нами. Это нежелательно. Мы должны добраться до места раньше его. «Куда идти-то?» – я озираюсь по сторонам, пытаясь понять, где мы находимся. Темный провал впереди нас зияет разверзнутой пастью. Из него тянет холодом и сыростью. Кажется, там внизу тоже есть вода, как в том подземном озере Пеликана. Яни довольно кивает: - Точно, там внизу, такое же озеро. Но нам не туда. Помнишь, что Она говорила тебе про Альфу и Омегу? Я понимающе смотрю в серые холодные глаза провидицы, видя в их глубине золотистые искорки Обскур: «Это ведь… в Теплице, да? Ветла?» - Догадливый, - Яни печально улыбается, затем протягивает руку, слегка касаясь пальцами моей щеки. – Жалко… Жалко, что все вот так! И ничего поделать нельзя. Я не подумала, когда звала на помощь. А Она воспользовалась. У нее, видимо, к тебе свои счеты. Я не знаю. Да и не хочу знать. Все равно, уже ничего не изменить. Берите меня за руки – мы отправляемся в Теплицу! Я должна успеть провести ритуал, пока… «Ритуал? – я, наверное, успел разучиться удивляться в этом живущем по своим, не-человеческим, законам мире. – Это обязательно? В чем он заключается?» - Увидишь, - грустно шепчет Яни. – Всему свой срок. Ничего страшного или сверхъестественного. Просто так положено. Лили осторожно сжимает мои пальцы, и я отмечаю, насколько ледяные у нее руки. - Началось! – тихо говорит она, и я без всякого объяснения понимаю, о чем она. Там, наверху, идет сражение. Джеймс, Ремус, Сириус, Регулос и девочки стараются не подпустить к нам Того-Кого-Давно-Следовало-Бы-Прибить, но кто оказался на редкость живучим. Нет, я понимаю Тома, как никогда, наверное, но больше я не могу даже на секунду согласиться поддерживать его взгляды на жизнь. Вот только что мне делать, если придется столкнуться с ним нос к носу? Я не простил ему смерть Лили, приведшую меня, в итоге, в ряды Фениксовцев, под знамена Альбуса. И теперь, то, что он сделал в свое время с Утой, смерть двух других Сестер… Это тоже никак не забыть. Но убивать его? Хочу ли я? Смогу ли, если придется это сделать? Лили понимающе кивает: - Сможешь. Я знаю. Если будет нужно, ты это сделаешь. И еще, Сев, ты должен знать: хотя Ключи не имеют права трогать Братьев, но Его тебе уничтожить можно. Правда, для этого ты должен… Яни хватает ее за руку и предостерегающе качает головой: - Сам. Он САМ должен это понять, а иначе какая польза в этом? Ута нервно вздрагивает и кривит губы в страдальческой гримасе: - Больно! Очень больно… Айя! Ее ранили! - Идем! – хмурится Яни. – Ранили! Подумаешь! А что ты будешь делать, если кого-то из них убьют? В обморок свалишься? Хороша же Сестра! - Не надо, - мягко укоряет ее Лили. – Или это Она в тебе сейчас говорит? Уте просто больно, как и любой из нас. Чем орать на нее, лучше пойдем к Ветле, пока не стало слишком поздно! – в ее серебристых глазах горят решительные огоньки, но в самой глубине я замечаю едва сдерживаемые слезы. Яни встряхивает головой, словно пытается отогнать от себя какое-то наваждение, а затем покладисто соглашается: - Да, ты права, Сестра, идем к Ветле! – она протягивает мне свою тонкую руку, и я сжимаю ее хрупкие пальцы в своей ладони. Лили одной рукой обнимает Уту, а второй так же берет Провидицу за руку. - Только вас троих далеко я перетащить не смогу, - поясняет Яни, задумчиво покусывая нижнюю губу. – До ближайшего Сада. В Пещеры. Там придется идти по Путям, или еще один скачок совершать, но на него у меня пока сил не хватит. Я ведь тоже не железная! – она невесело смеется. «По Путям, так по Путям! – соглашаюсь я. – От Пещер рукой подать до покоев Авы, а из них прямой путь в Теплицу. Таким образом, у нас всего два перехода…» - Ага, - мрачнеет Яни. – Вот именно, два! И нихрена Цвета. Точнее, у тебя-то он есть, но ты не можешь его расходовать на пустое. И Лили твоя тоже, как и я. А у Уты всего одно Сердце осталось, кроме ее собственного. Остальные ей эта тварь вырвала. И поэтому Цвета у нее мало… - Хватит, - решительно произносит Ута, сверкая потемневшими от гнева глазами. – Пути я беру на себя! Только вот… - она поворачивается ко мне и протягивает маленький пульсирующий сгусток: - Держи, Братец. Мне оно больше не пригодится. «Не возьму! – отшатываюсь я от нее. – Не надо мне такой жертвы! Ты же должна дойти до Ветлы с нами, но если ты отдашь его сейчас и используешь Цвет, Промежуток тебя убьет!» - А может, мне надоело быть никчемной обузой? – горько усмехается моя мертвая принцесса. – Могу я хоть раз в жизни не плакаться на судьбу да тосковать, а сделать что-то такое… Подвиг совершить? Или ты считаешь, что мне слабо? Да и к Ветле тебе идти стоит лишь с одной Сестрой, той, которую ты сам выбрал. Меня ты не выбирал, я тебе случайно навязана. Бери, и не делай глупостей! Иначе я все равно использую весь свой Цвет, но Сердце погибнет вместе со мной. А этого допустить нельзя. Лили ободряюще мне кивает. Знакомое покалывание в пальцах меняется на ощущение переполненности. Яни внимательно смотрит на меня, а затем произносит: - Так. Вот теперь точно все. Ты готов. Ладно, идем в Пещеры! И не забудьте забрать с Деревьев, растущих там, весь Цвет, что у них еще остался. Деревья в глубине Пещер светятся слабыми облачками плавленого золота и серебра, и я пропускаю вперед Уту, буквально подталкивая ее к серебристому кусту. Она смотрит на меня непонимающе, и я неуклюже поясняю: «Бери себе. Проживешь подольше!» Дева-греза благодарно кивает, а затем осторожно прикасается пальцами к светящимся ветвям, впитывая Цвет. Я смотрю на это почти детское нежное лицо, слабо освещаемое всполохами светящихся сгустков, и никак не могу смириться с тем, что она собирается сделать. Ута ловит мой сожалеющий взгляд и почему-то улыбается: - Братец? Не рановато ли меня хоронишь? Кто знает, возможно, вы и успеете до того, как Промежуток заберет меня себе. Я ведь не настолько слаба, как ты думаешь. Помнишь, я смогла прожить достаточно после Его удара, чтобы у тебя было время спасти меня. Так почему бы снова не поверить, а? Вдруг и выгорит? В конце концов, я ведь – Ее Магия. А Она никогда не была слабой волшебницей. Да ты и сам это помнишь. Помню. С этим я согласен, но только представить себе, что девочка будет рисковать своей жизнь в тот момент, когда мы… Внезапная истерика заставляет меня буквально пополам сложиться от ничем не сдерживаемого хохота. Вот именно! В тот самый момент… Кто мне сказал, что я сам останусь жив после того, что собираюсь сделать? - Вот видишь, - рассудительно фыркает Яни. – Нашел о чем жалеть! Мы тут все останемся. И, как там выразился некто Регулос Блэк? «Ради Ее прекрасных глаз!» Х-ха… Только вот знать бы еще, ради чьих именно! - Что ты говоришь? – возмущенно восклицает Лили. – Ну уж, явно не ради глаз давно погибшей… Не ради меня, одним словом. - Да? – Яни издевательски кривит рот в пародии на улыбку. – О, прости, но, разве, не Ты, точнее, разве не Мы всех тут собрали? Не Мы призвали сюда его? – она кивает в мою сторону. – А ведь он-то мог бы еще жить, да жить. Но нет! Кому-то в глупую башку взбрело, что хоть так мы сможем быть вместе! А вот Северуса так и не удосужились спросить, хочет ли этого он сам? - Что-то ты разговорилась сегодня! – Ута подозрительно смотрит на Яни, а затем потрясенно выдыхает. – Да это же не она! Да что же это такое? Тебе еще не надоело нас всех мучить, а? Мало того, что уже случилось? Мало убивать меня за мою ошибку по кусочкам? Юна, Айя, Ава? Кто следующий? Впрочем, не говори, я и сама скажу! Оле умирает… Ты всех нас убьешь. А за что? За глупую детскую ссору? Ладно, нас, допустим, за это? А остальные? Сириус, Джеймс и Ремус – они поплатятся за то, что в свое время были с ним грубы, Альбус – за то, что использовал его, как вздумается, Бэллатрикс – за свою ненормальную любовь к твоему убийце, Том – ну, это сама знаешь, за что, Питер – за предательство своих друзей и тебя, но я понять не могу, при чем здесь Крауч? А Гриндевальд? А Северуса ты за что? Он ведь всю свою жизнь тебя так любил! Сволочь! – Ута с размаху влепляет пощечину Яни… Или Обскур? Но… кто же тогда сама Обскур? Ведь, если я правильно понял то, что сказала Ута… - Все верно, - вздыхает Обскур. – Я – это тоже Она. Твоя рыжая. Точнее, ее самая нелучшая часть. И, да, вы правы, в Этом мире я – и Смерть, но и Жизнь. Альфа и Омега. Ненависть и Совесть. Закон и Правосудие. Довольны? И еще, знаете ли, Совесть не умеет любить, как и Ненависть. Она может только добиваться справедливости любым путем. Карать, причинять боль. Но я тоже чувствую ваши страдания, поэтому наказание тут обоюдостороннее. Этот мир – мой личный ад, но для вас, остальных, он всего лишь Чистилище. Всего лишь терминал, место, которое надо пройти, выполнив определенное условие, чтобы получить мое прощение и попасть в лучший мир. Вот только самой мне прощения нет и не будет до тех пор, пока человек, который всю жизнь меня любил и оставался верен до последнего вздоха сам, добровольно, не подарит мне все, что у него есть. Мне, Промежутку. Удивлен, Северус? Да, и Промежуток – это тоже я. Весь этот гребаный мир, который изнывает от скверны и тьмы – моя душа. Все те долгие годы, что прошли со дня моей смерти, я думала о том, как была несправедлива к тебе, казнила себя и внимательно следила за тем, что происходит в вашем мире. Но то, что я видела, меня не радовало. Наоборот, оно как злая зараза, точило меня изнутри, изменяя, выворачивая наизнанку, пока внезапно я не поняла, что все те, кто хоть раз касался Даров Смерти, обретают новый волшебный дар – подчинять себе тот мир, в котором оказались после своей физической гибели. И самим становиться аватарой Смерти. Не скажу, что в первые минуты озарения это открытие меня безумно порадовало, но затем я очень долго размышляла и пришла к выводу, что исцелить меня от той боли, что разъела мою душу и разорвала ее на куски, превратив в Предел, сможешь только ты. И так случилось, что ты очень удачно почти умер. Остальное ты и сам помнишь. Но выбор, как я говорила, за тобой: ты все еще можешь забрать ту часть меня, что так приглянулась тебе, и вернуться. Сейчас сил у вас вполне достаточно. К тому же Ута права – я ведь даже не спросила тебя, нужно ли это тебе? Хочешь ли этого ты сам? Просто поставила в известность… «А что будет с остальными? – я смотрю в золотые печальные глаза еще одной ипостаси Лили, той ипостаси, которую никогда не знал прежде. Или же знал? Знал с того самого момента, как произнес обидное слово, перечеркнувшее все то, что еще могло у нас с ней быть. – Джеймс? Ремус? Сириус? Оставшиеся в живых девушки? Что ты сделаешь с ними, если я…» - Вот этого я не могу сказать, - качает она головой. – Но не потому, что хочу вас еще помучить неизвестностью, а потому, что и сама не знаю! – в ее голосе звучит искренняя растерянность. – Впрочем, знаешь ли, я не думаю, что кто-то из них еще уцелел… - Сволочь! – кричит Ута, хватая Яни за плечи и встряхивая так, что у Провидицы, точнее, Обскур, клацает челюсть. – Убийца! Ты все знала! И специально подстроила… - Ой, только не говори, что будешь жалеть о Своем Брате! – криво усмехается Обскур. – Что-что, а ложь я чую нутром. Да и остальные тебе были безразличны до тех пор, пока Северус не пришел. Так что, давай, валяй, геройствуй! Открывай Путь! Некогда больше ждать. Воландеморт уже пошел за нами… Я потрясенно молчу. И это вот все? Вот так? И ни сожаления в ее голосе, ни сочувствия? Джеймс? Сириус? Как же так? Рем? Регулос? Какого гоблина лысого? А девочки? И после этого я… - А куда ты денешься теперь? – устало вздыхает Обскур. – Досмотришь шоу до конца? Или предпочитаешь-таки сбежать? Если так… «Скажи только, оно того стоит? Все эти загубленные жизни? Их бесполезные для тебя смерти? Они того стоят?» - я смотрю в глубокие золотые бездны глаз Ее Ненависти и Совести, и чувствую, что уже знаю ответ, хотя она и кривит губы: - А я почем знаю? Северус, тебе и только тебе решать, стоит ли это того. «Тогда идем,» - киваю я, потому что вижу перед собой совсем другие глаза. Глаза Моей Лили. И она нежно улыбается мне, словно хочет сказать, что мы выбрали правильный путь. Ута протягивает руку к порталу и вычерчивает на нем руну Пути: - Покои Авы! – твердо произносит она, а голос ее уже почти не дрожит, и только капельки невысохших слез на бледных щеках выдают ее боль. Покои Авы встречают нас тишиной и запустением. Светильники больше не горят, и уродливое деревце в коконе паутины совсем скрючилось. Постель Авы разворошена, словно Дева-Бастет только что с нее поднялась, но в комнате царит сильный холод. Мне кажется, что стены подернулись изморозью. - Так бывает, - тихо шепчет Ута. - Это значит, что Сестра мертва. Все Покои, кроме моего Дома, Грота и Теплицы сейчас выглядят так же. Впрочем, и мой Грот скоро тоже замерзнет. «Тебе не обязательно идти до конца! - я сжимаю тонкие пальцы Сестры Магии, заглядывая в ее огромные бездонные глаза. - Останься тут. Может, хоть так выживешь.» - Нет, - отрицательно качает головой Ута. - Я не могу оставаться в мертвых Покоях. Они... они могут высосать из меня остаток Цвета, потому что я тут чужая, а той, которая поддерживала Покои в состоянии жизни, больше нет. Ты не знал, что Покои тоже живые? Они словно часть Сестры. Они вместе существуют и вместе умирают. Весь этот мир живой... И он связан с нами, словно он — часть нас, так же, как и мы — часть его. - Бесполезно уговаривать! - отзывается Яни-Обскур. - Ты все равно не изменишь ее решения. Да и незачем больше. Ута ведь почти мертва, и ты сам это видишь. Она отдала много Цвета Промежутку, когда вела нас сюда, а ей еще открывать Путь в Теплицу. Это ее убьет окончательно. Смирись с этим, Северус, и не надо ее мучить больше! Она и так еле на ногах стоит. Если оставить ее в Покоях Авы, он все равно ее уничтожит, но гораздо медленнее, и более мучительно. А ты, Ута, открывай Путь. Не медли! Этот урод уже близко. Не до сантиментов нам сейчас. - Извини, - горько улыбается Ута. - Если захочешь, вспомнишь обо мне потом... После. Идем, - она протягивает почти прозрачную бледную руку, и я бережно сжимаю ее ледяные пальцы. Ута сейчас похожа на призрак, и я понимаю, что Обскур права, несмотря на всю жестокость своих слов. К сожалению права. Ута уже не принадлежит миру живых. Последние крохи жизни еще теплятся в ее бездонных глазах. Но и они скоро погаснут. - Да, Северус, - она наклоняется ко мне, доверительно заглядывая в мои глаза. – Знаешь, а Крауча она ненавидит за то, что он вместе с Питером воскресил Тома. А Геллерта за то, что он и заварил всю эту кашу со Старшей Палочкой. «Зачем ты все это мне говоришь? - меньше всего сейчас я хочу знать, почему у Обскур счеты к Гриндевальду и Барти. - Я не хочу...» - Просто, чтобы ты понял, зачем и они оказались тут, - пожимает она плечами. - Идем. Пора открывать Путь. Поцелуешь меня на прощание? Я смотрю на Лили, и она снова ободряюще улыбается. Тогда я киваю Уте, смущенно выдыхая: «Я... не очень хорошо... Как-то не с кем было... И я...» - Все нормально, - смеется моя Мертвая Принцесса. - Если ты не против, я сама тебя поцелую. Ее губы сухие и теплые. Они легко касаются моих в мимолетной ласке, почти невесомые, словно крылья бабочки. Этот поцелуй не возбуждает. Все, что я сейчас чувствую — лишь сожаление и горечь. Пальцы Уты зарываются в мои пряди, лишь на краткий миг задерживая в своих объятиях. Затем она вытягивает правую руку и старательно вычерчивает руну Перехода. Цвет, в самом начале яркий и сияющий, к концу линии пульсирует и растворяется в плотном воздухе мертвого Покоя. Рука Уты напряженно вздрагивает, а затем бессильно опадает вниз. Я едва успеваю подхватить легкое невесомое тело. Глаза Уты широко раскрыты, но меня она уже не видит. - Положи ее на пол. Уходим, - тихо произносит Яни. В ее взгляде я читаю искреннее сожаление. - Северус, да отпусти ты ее! Не видишь, что ли? Она умерла. Все. Идем скорее, а то проход может закрыться. Цвета у нее оставалось очень мало и его не хватит, чтобы долго держать переход, а я тоже еще не в форме, и не смогу вас туда перебросить! Я на пару секунд прижимаю к себе тонкое изломанное тело в белоснежном платье с рукавами-крыльями. Как сейчас она похожа на подбитую, подстреленную охотником птицу! Крылья-рукава раскидываются по алому покрывалу постели Авы, когда я бережно опускаю на него свою Мертвую Принцессу. Еще секунда, чтобы закрыть остекленевшие глаза, и один миг, чтобы коснуться не менее сухими губами холодного высокого лба. Я не оборачиваюсь, чтобы кинуть последний взгляд на свою нечаянную Сестру. Лишь судорожно сжимаю в своей ладони руку Лили. А где-то далеко отсюда, в сердце проклятого Промежутка замерзает зеленое озеро под серебряной ледяной Луной. - Извини, - подает голос Яни. Или Обскур? Какая сейчас разница? – я просто хочу сказать тебе, что прошу прощения за всю ту боль, что ты вынес из-за меня. И за ту, которую еще предстоит вынести. Но осталось совсем немного. Я не могу обещать, что потом все будет. Что вообще что-то будет. Я… Я боюсь, Северус. Потому что и сама не знаю. Впервые не знаю. Мое предвидение меня подводит: я ведь понимаю, что ненависть не умеет строить, а смерть – создавать. Но ведь все мы имеем как темную, так и светлую сторону. Просто попытайся это понять: нет света без тьмы, и тьмы – без света. «Пустое, - отмахиваюсь я. – Я понимаю. Лучше давай, проводи свой мордредов ритуал, а потом уже разберемся, что к чему.» Лили согласно кивает головой и прижимается ко мне, словно маленький бездомный котенок. Но в ее глазах я не вижу страха. Она не боится умирать. Да и сам я уже не раз видел смерть в лицо. Что мне терять? Израненное, искалеченное, отравленное смертельным ядом несовершенное тело где-то Там? А кто сказал, что я смогу Туда вернуться? Да и какая жизнь ждет меня Там? Без Альбуса, без прощения, без друзей и без Лили? Кому я Там нужен? И потом, насколько я понимаю, прошло уже слишком много времени, чтобы изгнать яд Нагини из тела без фатальных для здоровья последствий. Скорее всего, если мне и взбредет в голову воскреснуть, я останусь инвалидом на всю оставшуюся жизнь. Немым паралитиком, а то и еще хуже… Быть же кому-то обязанным я никогда не любил и не умел принимать ничью помощь. Так уж меня воспитали мои дражайшие родители и моя никчемная жизнь: всегда и во всем полагайся лишь на себя. Только сам себя не предашь и не подведешь… - Ритуал, - вздыхает Яни, сбрасывая с себя обрывки серого платья, а затем подходит к почерневшей ветле. Тонкими руками обнимает ствол, словно хочет слиться с мертвым деревом воедино. – Дай мне руку. Вот так! Я не успеваю отдернуть пальцы, чувствуя знакомое покалывание. Сердца Яни. Одно, второе, третье… «С ума сошла? – вскидываюсь я, пытаясь отдернуть руку, но Провидица цепко держит меня за запястье, буквально вплавляя в мою кожу последнее, четвертое сердце. – Ты же…» - Ага, - спокойно кивает она. – Умру. Догадливый, однако. Не бойся. Я же еще и тело Обскур. У Нее нет Сердец – Ненависть их иметь не может. Но у нас с Ней достаточно сил, чтобы завершить ритуал. А то, что все это – билет в один конец, я и без тебя знаю и понимаю. И уверяю тебя, я делаю то, что делаю в совершенно здравом уме и светлой памяти. Я ведь уже говорила тебе, Северус, что любая из нас умрет за тебя. Внезапно за нашей спиной раздается громкий хриплый голос. Такой знакомый и такой ненавистный: - Ну, так и умри! Сдохни, сучка! Наконец-то больше ничто мне не помешает возродиться! Том со всего размаху насквозь пробивает спину Провидицы своей стальной рукой-пикой. Девушка успевает лишь сдавленно охнуть, и замирает мертвой бабочкой, навеки пришпиленной к обгорелому стволу. - Вот и все! – смеется Том. – Я же говорил тебе, что не убью тебя сразу. Сначала умрут все, кто тебе дорог! Я машинально закрываю собой Лили, но Том хмурится: - А вот эту грязнокровую шлюху я пока не трону. Она и откроет мне Врата наверх. Но лишь после того, как я убью тебя, Снейп! Я вырву твое лживое сердце и нанижу на свои пики, как паршивого майского жука! Ты! Ты, бывший моей правой рукой! Ты все время, все то время, что был рядом!.. Ты предавал меня! Ублюдок! Выродок полукровный! «Что ж, - я не удерживаюсь от соблазна хоть раз в жизни сказать ему то, что давно уже вертелось на кончике языка. – В этом, признать, мы с тобой похожи. Но на этом наше сходство заканчивается!» - Да как ты смеешь? – глаза Волдеморта наливаются кровью, становясь совершенно красными. Совсем как Там… - Ты, нищий ублюдок! Как смеешь ты ровнять МЕНЯ с собой? Вшивый полукров… Впрочем, ты прав. Я тоже полукровка. Как это нелепо! Но это тебя не спасет. Я убью тебя. И, знаешь, я буду убивать тебя очень медленно. Чтобы насладиться каждым мигом! Знаешь, я мог бы отомстить за всех тех, кто был верен мне, но из-за тебя погиб уже второй раз! За Бэллатрикс, за Крауча, за… Да, они были верными слугами, и я ценю их жертву. Но мстить за них не буду. Я просто убью тебя. Потому что… - он делает обманный выпад рукой, но я успеваю увернуться от его пики. – Потому что… я не смогу без этого… ВОЗРОДИТЬСЯ! «Ты уже и так не сможешь! – я поднимаю руку, чувствуя, как Цвет, словно ярость, переполняет меня. Он разливается по моим венам жидким огнем. И это гораздо сильнее, чем любая, даже самая сильная магия. – Твои крестражи уничтожены, Том! Некуда тебе податься. Не во что воплощаться!» - А вот тут ты ошибаешься, Снейп! – неприятно усмехается Волдеморт. – Есть! Мне есть, Куда вернуться! И ты сам мне отдашь то, что должно в этом помочь! Твое тело, Снейп! Гордись тем, что в нем будет жить самый величайший маг всех времен! И никто даже не заподозрит этого. Своей двойной игрой ты только сделал мне неоценимую услугу: разве можно даже предположить, что один из самых верных слуг Альбуса Дамблдора – возрожденный Темный лорд? «Ты не сможешь долго скрывать свои намерения! – я чувствую, что внутри меня все холодеет. Но я не собираюсь демонстрировать ему свой страх. Он этого никогда не дождется. – Гарри тебя в два счета раскусит! Да и остальные члены Ордена!» - Гарри! – смеется он. – Этот сопляк! Забываешь, Снейп, что теперь мы с ним больше не связаны! А Старшую Палочку этот придурок выкинул. Без нее и нашей связи он – ничто, как бы все вы не хотели доказать обратного. Да и пока твои орденцы что-либо заподозрят, будет уже слишком поздно! С твоим-то магическим потенциалом, Снейп! Ты вечно торчал возле своего проклятого котла, но ведь с твоим умом и силой ты мог бы стать очень могущественным магом! Почти ровней мне и Альбусу! Но предпочел зелья! Ха! А вот я не буду таким идиотом, Снейп! Я использую всю твою силу так, как должно! С моими-то талантами и знанием… «Сначала убей меня, - вскидываюсь я. – А потом уже и мечтай, что ты там достигнешь с моим магическим потенциалом!» - Убить? – он задумчиво всматривается в мое лицо. – Да, верно говоришь. Пока ты Тут жив, я не могу занять твое тело Там. Так что придется тебя убить. Но это будет совсем не сложно. Я убью тебя так же легко, как и всех остальных. Хочешь послушать, как они подыхали? Как стонали твои грязнокровые подружки? Как молили о пощаде эти ублюдочные Блэк, Поттер, и блохастый оборотень Люпин? - Не верь ему! – кричит Лили. – Не слушай! Он просто хочет тебя запугать, запутать. Я… Я ведь слышала Сестер! Я же одна из них! НИКТО не молил Его о пощаде! Это ложь! И Они тоже! Они все погибли, как герои! - Да, девочка, как герои! – ехидно шипит Том. – А сейчас и твой урод тоже совсем по-геройски сдохнет. Или ты предпочитаешь не сражаться, Северус? Сбежать? Впрочем, насколько я понимаю, это ты как раз и можешь сделать. И на твоем месте… «Я не собираюсь бегать от такой падали, как ты, Том!» – я вычерчиваю Знак Овода, и он заинтересовано смотрит на наливающийся Цветом шар. - О! Опять! Эти еретические фокусы, - Волдеморт брезгливо кривится. - Ты что, всерьез считаешь, что эти цветные шарики страшнее Авады? Но Овод уже летит в его голень. Джеймс, я не забыл твоего совета, дружище. Сбить с ног, говоришь? Том уворачивается от шара, истерически смеясь: - Это все? Вот этот вот салют? А как тебе вот это? – он вскидывает свою стальную конечность и со всего размаха бьет по тому месту, где я стоял всего пару секунд назад. Нет, я не собираюсь так глупо подставляться. Знак Скорлупы и реальность «плывет», словно под толщей воды, зато следующий удар скользит по невидимому панцирю, и Том со всего размаха втыкает руку в стоящую за моей спиной многострадальную ветлу. Рука застревает в трухлявой обгорелой коре, и он застывает на какие-то доли секунды, словно не понимает, что его держит. В этот миг Яни внезапно открывает совершенно золотые, полные слепой ярости, глаза и, вцепившись в застрявшую руку Тома, шипит: - Северус! Не медли! Бей! Я вычерчиваю Руну Совы, но в последний миг задерживаю огненный шар на кончиках пальцев. - Да, бей! – хрипит Том, пытаясь выдернуть руку, внезапно буквально вросшую в дерево. – И убьешь нас обоих! И меня, и эту сопливую девку! - Я и так мертва! – холодно произносит Обскур. – Не медли, Северус! Ну же? Но я не могу. Понимаю, что вот Так не могу. Ее не могу. Она ни при чем. Ей и так уже досталось. Я всю свою жизнь жил в боли и ненависти, и я, как никто здесь, знаю, что Она чувствовала все это время. Эту заразу, разъедающую душу. Эту кровоточащую рану… Она не заслуживает такого конца. Шар медленно гаснет, растворяясь в плотном, как масло, воздухе Теплицы. - Дурак, - тихо шепчет Обскур. – Пожалел… Кого пожалел? Я ведь тогда тебя не пожалела! «Ты сама сказала, что только прощение и любовь могут помочь. Я давно простил тебя, и всегда любил, - я достаю из-за пазухи прощальный подарок девушки-механика, заботливо завернутый в серый обрывок рабочего комбинезона Эли. – И, Том, знаешь, я тебя тоже… прощаю!» Звук выстрела разрывает реальность надвое. Волдеморт неверяще смотрит на меня стекленеющими глазами, и, наконец мешком падает к ногам медленно поднявшейся с земли Обскур. Она задумчиво смотрит на мертвое тело Темного Лорда, а затем поворачивается ко мне: - Пистолет, значит? Знаешь, я впечатлена. Я отворачиваюсь от нее. Вот и все. Все точки над «i» расставлены. Только вот возрождать этот проклятый мир больше не для кого. - Ошибаешься, - тихо произносит она. – Здесь ты ошибаешься. Ведь Мы еще живы. Пока живы. И те, кто погиб ради этого мира – они тоже живы. В наших сердцах. «Но если я спасу этот мир, то сам погибну,» - я нервно смеюсь. - Кто знает, - пожимает она плечами. – Кто знает… Во всяком случае, только ты сам и сможешь это узнать, - она подергивается рябью, словно изображение в испорченном маггловском приборе для просмотра разных развлекательных программ. У моего отца когда-то был такой. Назывался, кажется, телевизор… «Куда ты? - я пытаюсь схватить ее за тающую руку, но мои пальцы ощущают лишь воздух. – А ритуал?» - Ритуал завершен. Ты смог сказать всем «прощаю». Это и было главное условие. А я… Я больше тут не нужна. Скажем так, меня Здесь больше нет. Как и Яни! – она растворяется в воздухе облачком золотистых искорок. Я поворачиваюсь к Лили: «Это все?» И она согласно кивает: - Да, почти. Нам остается сделать самое главное – отдать Промежутку все то, что мы у него забрали. Сердца и Цвет. Только вот отдать придется все до последней капли… «Что мы должны сделать?» – я прикасаюсь кончиками пальцев к ее тонкому запястью, осторожно поглаживая такую теплую кожу. Это все, что я могу сейчас себе позволить. Прикоснуться, слегка приобнять… Она смотрит на меня теплыми серыми глазами. Серебра в них больше нет, как нет и привычной зелени. Ее зелени: - Ветла. Альфа и Омега всего этого мира. Когда я появилась тут, она уже была. «Но она же погибла, когда я тебя оживил! – возражаю я. – Разве ты сама не видишь, что ее ствол обгорел, и…» - Она не погибла. Она просто не может сгореть. Это просто… реакция на твое действие. Она просто спит, как и весь мир. И ждет. Она нас ждет, Сев. «Хорошо, - я с сомнением осматриваю покореженный ствол, пальцем пытаясь отскрести от коры сажу и копоть. Странно, но на моих пальцах даже следов не остается. А должно было бы… - Пусть будет так, как ты говоришь. И что теперь? Рисовать на ней Знак?» Лили кивает: - Да, точнее, два Знака. Один Знак – Прорыв. Не для того, чтобы уйти отсюда. Просто он, словно Ключ, открывает весь Цвет, что хранится в нас обоих. После этого мы с тобой одновременно рисуем Донор, представляя, как наши Сердца и весь Цвет, вся наша жизнь перетекает в ствол Ветлы. И все… «Прорыв? – я удивленно смотрю на нее. – Что еще за Прорыв?» - Самый запретный Знак. Он позволяет вырваться из Предела, но только, если ты сам к этому готов и хочешь этого. Прости, Северус, я не сказала, что ты можешь уйти из моего мира обратно в любой момент, как только сердец и Цвета будет достаточно. Но сейчас я… я хочу спросить, ты действительно еще хочешь остаться тут со мной? Если ты передумаешь, я не посмею тебя осуждать. Ты и так сделал гораздо больше, чем возможно было представить. «Я не уйду! – я прижимаю ее к себе. Какая разница, сколько нам осталось: несколько минут, или Вечность? Я больше никогда не покину ее, не позволю уйти от меня. Я всегда буду рядом. И она это чувствует, доверчиво прижимаясь к моей груди. Жаль только, что у нас так и не было времени, чтобы… - Лил, я… можно я?..» Она кивает и сама отчаянно целует меня, зарываясь пальцами в мои волосы. Время останавливается, замедляется, сливается в стук двух сердец. Наших настоящих сердец. Но я осторожно отстраняюсь от нее: «Пока я не передумал… Знаешь, теперь у меня появился такой соблазн… Но если я уйду, ты ведь… останешься ЗДЕСЬ, да?» Она кивает, виновато опуская глаза: - Я… в твоем мире я давно уже мертва. Я не смогу вернуться. «Значит, Обскур лгала? – мне становится смешно. Ну, конечно же, Северус, тебя снова обвели вокруг пальца. Правда, на сей раз жестоко поступили не только со мной. - Что ж, я не удивлен.» - Нет, не лгала, - тихо шепчет Лили. – Она просто предлагала самый простой выход. Но не понимала, что это просто невозможно. Мы часто обманываем сами себя, Сев. Ведь так хочется, чтобы все происходило лишь так, как мы сами того желаем. Она верила, что мы сможем уйти. Вот только Предел просто так не отпускает. Уйти может лишь тот, кому есть, куда вернуться. А мне некуда. Моего тела больше нет, а захватывать чужое, как Реддл, я не собираюсь. Ведь это значит лишить кого-то жизни. «Понимаю», - я глажу ее серебристые волосы. Странно, но сейчас я вижу перед собой не сероглазую беловолосую девочку-подростка, а Мою Лили. Рыжую и зеленоглазую. Смелую, бесстрашную, великодушную и гордую Лили. Такую, какой я ее знал и помнил. Она смотрит на меня и грустно улыбается: - Это потому, что сейчас я – практически целостная. Потому что от меня больше ничего не осталось. Затем она поворачивается к мертвому дереву и старательно вычерчивает на нем латинскую букву W. Я смотрю на мерцающие черточки, из которых складывается Знак Прорыва, и больше не могу отвести от него взгляда. Он притягивает к себе, словно магнит. Знак наливается Цветом, полыхая переливами золота и яркой изумрудной зелени. Наши Цвета. Гриффиндор и Слизерин, слившиеся в единое целое. - Донор! – тихо произносит Лили. Самый сильный и самый главный Знак Промежутка. Как сказала Обскур? «Отдай Промежутку свой Цвет, и он вернет тебе сторицей!» Я лишь надеюсь, что все это - правда, что Джеймс, Сириус, Регулос, Ремус, девушки… Альбус… да и все остальные тоже… Что все это было не напрасно. «Ну, что, Лил, попытаемся возродить твой мир?» - я ободряюще улыбаюсь ей, и беру ее за руку, а потом мы синхронно рисуем на почерневшем стволе «Донор», вкладывая в него всех себя: свою боль, свою душу, свои мечты и желания. Когда Сердца начинают впитываться в древесину, я чувствую почти знакомое покалывание. Только сейчас оно гораздо сильнее, словно из меня что-то вырывают с корнем. Словно мое тело распадается на атомы. Ерунда! Я столько раз терпел Круциатос, и эту боль можно вытерпеть. Ведь она рядом. И ей так же больно. Я больше не могу стоять, и бессильно опускаюсь на колени, но упрямо сжимаю руку Лили в одной ладони, а пальцами другой продолжаю цепляться за кору кривого ствола, по капле вливая в него остатки Цвета, остатки себя, своей плоти и крови. В глазах темнеет, и какие-то яркие искорки назойливо кружатся под отяжелевшими веками. Я почти не чувствую боли, только легкий холод поднимается по телу вверх, да немеют ноги. Но пальцы все еще чувствуют тепло ее ладони, биение пульса под кожей. Лили со мной до конца. И я улыбаюсь: пусть так, недолго и больно, но вместе. Как всегда хотелось. Интересно, прорастет ли трава этого проклятого мира из нашей с ней крови? Расцветет ли это мертвое дерево снова? Станут ли синими небеса? Альбус, как ты думаешь? Ремус? Джеймс, Сириус? Вы пришли за нами? Спасибо, что не обманули… Небо в Теплице… светлеет?