***
— Да, кстати! Как там тебя… Стихия! Как ты думаешь, есть среди тех, кто нам поклоняется, предатели? — вдруг просила на следующее утро Дороти, когда в ней ни с того ни с сего смутно шевельнулись какие-то воспоминания, будто бы отдаленные, принадлежащие какой-то другой жизни. — Ну конечно нет! — возмущенно воскликнула иллюзия праматери, тут же возникая рядом с заспанной принцесситой. — Как тебе только такое в голову могло прийти?! — Ну… не знаю… — королевишна посмотрела с высоты своего трона, стоявшего на возвышении, вниз, туда, где уже выстроились вновь будто бы игрушечные цепочки простых смертных, пришедших восславить Прародителей. — Взять хоть вот это безупречное послушание! Не странно ли? — Они странные не больше, чем я! — Стихийная Мать обиженно вздернула голову и улетела вглубь храма. Но лепесток с этой ссорой не избавилась от стойкого ощущения того, что что-то идет не так, как должно бы. Воспоминания баламутили мысли в голове, то и дело перекликая реальность с прошлым и перед глазами то и дело всплывали знакомые образы, оставшиеся, если можно так выразиться, «на семь оборотов позади». Или впереди? Что из этого должно было быть тем самым пристанищем для драконицы? То прошлое, что стало для нее идеальным настоящим, которое можно неустанно менять по собственной прихоти… Или же то настоящее, которое стало раздражающим, но до боли родным прошлым, навевающим на теперешнее развитие событий тоску и скуку? Конечно, Дороти нравилось быть властительницей мира, настоящей Госпожой, которую считают божеством не из жалости и не из-за того, чтобы меньше слушать ее возмущения и капризы. Она сияла как бриллиант и была, наконец, средь двух драконов, так напоминающих ей воображаемый облик семьи… Но почему она тогда чувствует себя так странно? Что за неизвестное прежде чувство омрачает торжество? Почему оно так грызет разум, будто бы чистейшее безумие, и делает ее такой нервной и дерганной? Она определенно готова к той власти, что возложена на нее вместе с ее роскошной золотой короной. Она с вылупления чувствует в своей крови какое-то торжественно-радостное волнение, когда дело доходит до командования. Она знает все свои ходы наперед и не ошибается в реальном времени… Но что же не так? Что она ну никак не может разгадать, сколько усилий ни прикладывает? — Она не знает, что такое вина. Не знает, что вина подсознательно идет за ней все это время.***
— Любопытно, — сказал Ойяр, когда Флоренс завершила свой недолгий рассказ. — Выходит, тебе совсем нельзя сидеть без дела? — Я не знаю, что мне делать и как поступать. Что нам вообще остается? Пока на небесах нет Прародителя, Древние, если они уже появились на свет, никогда не заложат Небесный Град. Разлом, наверное, затянулся раньше, чем на свет появилось хоть одно поколение Древних… — Думаю, это еще поправимо. Гораздо хуже то, что наделала твоя подруга. Здесь я точно не в состоянии помочь. Даже притом, что мне довелось согреть землю и дать ей жизнь, я не справлюсь с Иллюзиями. Они куда сильнее реальных, особенно если питаются чьим-то разумом и сознанием. Каждую секунду Дороти не только делает их сильнее и реальнее, что увеличивает шансы того, что я очень скоро исчезну из истории как лишняя мелкая деталь, но и теряет себя настоящую, делаясь просто злостной бестелесной фурией, выражением непроглядной тьмы. Я, наверное, не проживу и до конца этого дня, — поразительно спокойно произнес Прародитель. — Я забыт уже всеми и к тому же ранен, не в обиду всем твоим неоценимым стараниям и попыткам исцелить меня. Ума не приложу, как тебе удалось хоть на сутки поставить меня на лапы в моем состоянии. Просто чудо. — Знаете, Вам стоит благодарить не меня, но моих мать и бабушку. Это Арья знает все и обо всем. Она сумела передать свои знания Яшши. Я — полукровка, пусть таких и не воспринимают некоторые, как живых существ. Если бы не моя коренная часть семьи, то я бы даже не добралась бы до Вас и погибла бы сразу же, как только докоснулась до Тумана. Ойяр тепло улыбнулся. Он быстро проникся какой-то симпатией к человеческой девочке. — Ладно, думаю, нам пора все-таки основать Небесный Град и выпустить из разлома потомков, — Древний поднялся и подмигнул Эш. — Пусть это и не принесет будущему существенных изменений благодаря твоей подруге, мы хотя бы на время установим свои правила на наши земли. — «Нам пора»? «Наши земли»? Я же просто человек! — удивилась Эшли. — И если бы не… — И если бы не ты, то меня бы тут не было! К сожалению, иллюзий много. И все они на немного, но приумножают тьму в этом мире. Тот самый Скрытый Маг, который показал это остальным вот только пару часов назад — это ты. Ты — единственная, кто не отвернулся от своих небес и восславил истину. Если ты сейчас оставишь светлую сторону, то все погибнут. Ты можешь подняться на небеса со мной, пробыть там весь срок до того, как Хронос вернет время на круги своя. Может быть, именно ты раньше других обнаружишь измену и спасешь хоть часть мира? Поверь, это тоже отнюдь не мало. Не волнуйся, если звезды сложены так, что ты выполнишь данное Аресу обещание, то ты все успеешь: время в нашем Небесном Граде течет совсем иначе, чем на привычных для тебя островах. Тебе хватит и одного дня, если мои подсчеты верны, и ты поторопишься. — А на что мне останется второй день? — Спасешь свою подругу, — Праотец хитро улыбнулся и двинулся вперед. — Идем.***
Разлом в земле распахнулся, забирая почти все силы Прародителя, а на поверхность поднялись Древние и Божественные драконы. Эшли знала их всех еще из далекого детства, когда ее мать рассказывала ей о каждом. Ойяр несколько рассеяно кивал каждому выходящему, а когда Высшие собрались вокруг него, рассказал им о Небесном Граде. Он умолчал о том, о чем мог умолчать, — чего не должно было возникнуть в этом мире, — но четко высказал волю Светлого Пергамента. Когда дракон закончил торжественную речь, которая была встречена всеобщим одобрением и воодушевлением, драконы один за другим вознеслись на бесконечно высокий травянистый холм, верхушка которого была едина с пушистыми белыми облаками. — Держись, — тающий от слабости на глазах Ойяр немного натянуто улыбнулся и глазами велел Флоренс приобнять его за шею. Эш несмело подобралась к дракону и подчинилась, вспоминая Арью и Нульвинда, что вот так же обнимались, но по дружбе. Сначала девочку подкинуло куда-то вверх, в ушах засвистел ветер, а потом она оказалась уже на мягком-мягком облаке, на котором могла спокойно стоять, ничуть не проваливаясь в призрачную дымку испарившейся с земли воды. Волшебное ощущение. Древние драконы выстроились вокруг своего Прародителя, закрыли глаза и замерли, не шевелясь. Нити магии, которые шли прямиком из горящих жизнью сердец драконов, переплелись затейливым разноцветно-светлым орнаментом и взлетели ввысь, изгибаясь ровной дугой. Эшли, неловко озиравшаяся до этого самого момента, не решаясь вмешаться или сделать что-либо, хотела уже просто бездумно повторить за покровителями, когда увидела, что от нее самой по воздуху струится похожая едва заметная магическая лента, вплетаясь в общую Силу. Ойяр чуть видно кивнул, почувствовав на себе пытливый взгляд. »… И в тебе есть магия, моя дорогая…» — внезапно прозвучал тихим эхом в голове девочки голос матери. Снизу облака вдруг дунул теплый, но резкий воздушный поток, поднявший края облака, хвосты и крылья драконов и темную растрепавшуюся косу Эш горизонтально вверх. Магия со звоном осыпалась из голубизны неба пестрым дождем и рассыпалась над головами присутствующих ослепительным блеском. На вершине травянистого холма, в той самой точке, где новое небо соединилось с новой землей, материализовался Небесный Град. Наверное, так он и представлялся Флоренс — храмы, мощеные широкие улицы, колонны и белый мрамор, красующийся в богатейшей архитектуре… Светлые ворота с невидимым шелестом разошлись в разные стороны, впервые пропуская своих первых жителей. — Вот мы и сделали это, — тихо сказал Ойяр, хвостом подталкивая Эш к входу вместе с драконами. К этому моменту Прародитель сделался совсем прозрачным, словно призрак. — Я должен уходить… Мне придется покинуть тебя, Эшлин Флоренс. Я рад был узнать тебя и теперь отдаю тебе дань благодарности за все, что ты сделала и пыталась сделать для всех нас. Не отступай, заверши начатое. Всегда иди вперед и помни про свой мир, — дракон указал на Светлый Пергамент, где уже темнели отпечатки лап. Эшли приблизилась к священному артефакту, с трепетом приложила ладошку, и теплота Свитка легко впитала ее магию, оставляя на светлой поверхности темный след рядом с отпечатком лапы самого Ойяра. В последний раз склонив голову, Ойяр успел бросить на девочку взгляд, прежде чем растворился золотым светом. В ту же секунду и облако, и холм понеслись куда-то вперед, ускоряя время на столетия. Ход секунд помчался так, будто бы что-то, что сдерживало его до этого, вроде невидимых цепей, наконец, оборвалось, и можно было вот так бежать, ни за что не держась. Флоренс глянула вниз с края облака и увидела, что мир внизу слился во множество длинных полос разных оттенков. Земли старились и старились столетиями за пару секунд, и только холм и облако с Градом оставались будто бы застывшими за ледяной коркой. Эшли уже почувствовала усиливающееся головокружение от слишком резкого и нереального для человека контраста в отличие от покровителей, которые чувствовали себя прекрасно. Но вот все стихло и остановилось. Оглянувшись на Небесный Град, в котором уже шло какое-то празднование, Флоренс сделала безошибочный вывод о том, что оказалась почти что в своем привычном времени. Сейчас она оказалась в Небесном Граде в тот самый день, когда нагрянула беда… День Большого Раскола. Сегодня Нульвинда выкинут из Гнездовья и сбросят с облака.