Призрак семьи Берхард. Наследница Рикардо.

Пасмурное небо, тишина в помещении и странное чувство в груди. Мари сосредоточено писала конспект с лежащей перед ней книги. Как бы она ни старалась, вникнуть в текст никак не получалось. Мысли ушли в совсем другую сторону. Она думала о Зие. — Почему её так внезапно перевели на домашнее обучение? — спрашивала вчера Эванс. Макс лишь пожал плечами, не отрываясь от аппетитной порции курицы с картошкой в тарелке. Есть он любит, это Мари поняла ещё в детстве. — Может, из-за того инцидента? Уверен, нас бы тоже заперли, если бы сунули нос не в своё дело. Особенно если бы из-за этого народ стал нас обвинять в преступлении. Блондинка поднимает брови, одаривая друга скептическим взглядом. — То, что ты так много ешь и при этом не толстеешь — уже преступление, — смешок со стороны блондина, — Чего смеёшься? Можешь хоть что-то предположить? Хотя, кого я прошу. Макс закатил глаза, наконец отрываясь от еды, и посмотрел на Эванс. Та отвернулась, не желая видеть пытливый взгляд зелёных глаз. Сейчас ей было и так не по себе. — Ты привязалась к ней. Мари дёргается. Слова Дариана холодным ветром оковывают её тело и душу. Всё-таки, она ненавидела не только дурацкий характер Макса. Его способность тоже была маленьким минусом: она не могла скрыть свои эмоции. С лица — да, а вот сердцу не прикажешь. Мари не хотела признавать свою привязанность к кому-либо. Будь то друг или член семьи, без разницы. Принципы не давали ей ощущать себя нужной или чтобы кто-то другой был нужен ей. Мари не хотела снова оказаться в том состоянии, в котором была двенадцать лет назад. Мать. Она лишилась родной матери. Тогда Ирэн Эванс перестала дышать. Стул упал на землю. Вскочив, Мари и Арен беспокойно смотрели на Ирэн, которая встала, потирая ногтями шею. Ужас на её лице напугал мужа и ребёнка. — Ирэн! — мужчина пытается помочь, однако та лишь откидывается назад, не позволяя притронуться к себе. Она не хотела, чтобы он заразился. В этот же день объявили о смерти родной матери Мари. Граф был шокирован, долго не отходил. Даже когда видел свою дочь в таком же состоянии, его сил хватало лишь на то, чтобы снова залиться слезами, обнимая девочку. Совсем скоро выяснили причину смерти: отравление мышьяком. До того как поставить блюдо перед госпожой, его попробовал дегустатор пищи, и с ним ничего не случилось. Так что найти убийцу было проще простого. «Но за какие такие грехи?» — часто задавался вопросом Арен. Однако ответа он не смог добиться. До сих пор. Вспоминая те дни, Мари думала о том, как же отчаянно и глупо поступила её мать, не дав до себя дотронуться никому, пока не пала в обморок, а потом и умерла. Всё дело было в том, что быть умной для женщины считалось странным делом. И Ирэн поддалась этому жалкому мнению общества. Она боялась, что то, что с ней происходит, болезнь. Не дала себя осмотреть, чтобы не заразить никого. Она до последнего ставила значимость других выше своей. — Она не заслуживала такой смерти. Мари вздыхает, смотря на собственные руки. Почему-то она не удивлена, что Макс так быстро прочёл её. Он знает её, как открытую книгу, которую прочёл за всю жизнь десятки раз. Аж бесит, что ей нужно обязательно копаться в его мыслях, чтобы узнать, о чём он думает, а ему хватает и обычного взгляда. — Как ты это делаешь? — задаёт вопрос Мари тихим голосом. Еле решилась. — Что делаю? «Так открыто ведёшь себя со всеми. Знаешь меня как свои пять пальцев. Чувствуешь, когда стоит со мной говорить, а когда нет.» — хотелось бы ей это сказать. Но она лишь отвернулась, давая понять, что продолжать не собирается. Не сейчас. Парень просто пожал плечами, будто плевать ему было, и продолжил трапезу. — Эй, Эванс. Пойдём сегодня со мной к Вэйлер? Обернувшись, Мари несколько секунд изучает взгляд Макса. Что ему вдруг понадобилось дома у короля? — Тебя приглашали? — Вы с моей мамой одинаковыми фразами говорите, даже страшно, — строит гримасу тот. Она, что, у неё уроки по отговоркам брала? — Мне хочется проведать нашу подругу. Всё-таки, оставаться дома и не видеть никого, кроме слуг и своей семьи — почти пытка. — Пыткой будет, если твои родители узнают, что их сын не в библиотеке занимается, а к принцессе без приглашения заявляется. Да ладно, она и про его занятия с репетитором знает? Жуть. Следит за ним, что ли? — Да ладно тебе… Эванс, ты меня слышишь? Эй!

* * *

«И всё же, мы здесь.» — думает Мари, идя рядом с Максом. Впереди них шёл Алан, ведя за собой по этому достаточно красивому и широкому холлу. Если в поместье графа или герцога девушка наблюдала коридоры, к которым уже привыкла, то в королевском она чувствовала, что вот-вот может потеряться. Хотя, нужно признать, императорский дворец был намного — намного — больше. Пробило четыре часа. На улице уже темнело, но своей встречи с Вэйлер пара хотела добиться. В комнате, куда их с Максом посадили минут десять назад, было довольно красиво, просторно, ярко. И всё же, с тех пор ничего не изменилось. Почти ничего. — Извините за ожидание, — в дверях появляется силуэт женщины в свободном чёрном платье. От Дарлы исходила такая добрая и мягкая аура, что Мари не сдержала собственной улыбки в ответ. Однако, кажется, Максу было вовсе не до этого. — Добрый вечер, ваше величество, — встаёт раньше подруги парень и одаривает королеву пристальным взглядом, — Где мой отец? «Дурак, не так же сразу!» — мысленно ругает его девушка, закатывая глаза. Она знала истинную причину такого рвения Дариана к Вэйлер. Ему явно было не совсем интересно, что там с Зией. Ведь только вчера он говорил о её домашнем обучении свободно и без напряжения. А когда Мари дала согласие пойти с ним, его глаза загорелись. Нет, не от радости. Хотя, да, это была радость, но очень странная, скрытая за пеленой чего-то неизвестного для Мари. Поняв, что что-то не так, девушка быстро смогла выбить из него правду. Дерека не было дома уже несколько суток. И всё из-за якобы «инцидента на тренировке». Но Мари и сама, как Макс, сомневалась, что Зия смогла бы сильно навредить одному из лучших фехтовальщиков. «Зия, прости,» — извинения были ни к чему. Но Мари всё-таки сделала это. — Извините, — адресует слова и неловкую улыбку Дарле Эванс, тут же кидая на друга убийственный взгляд. Тот ничего не говорит. Наоборот, отворачивается. Не хочет даже слушать, вот же! — Твой отец дома, Макс, — успокаивающим тоном отвечает Дарла, словно ожидала, что именно это от неё хотят. Вздёрнув бровью, блондин недоверчиво поглядел на королеву, после его лицо чуть расслабилось. Он что, проверял её эмоции?.. — Как давно? — Совсем недавно. К счастью, рана была неглубокой. — Тогда почему пришлось ждать так долго? — Пусть твой отец сам тебе всё расскажет, хорошо? Уверена, его словам ты сильнее поверишь. Румянец загорелся на щеках Макса, и он опустил голову, вызывая у Мари беззвучный смешок. Всегда было смешно наблюдать за его смущением. Скорее всего, девушке стоило остановить друга, однако сейчас было уже поздно. Да и что поделать, если человек осознанно выдаёт своё недоверие к такой как королева. — Извините, я, наверное, был груб… — виновато начал он, запинаясь. — Ничего, не переживай, — Дарла смотрит на Мари и та с готовностью поднимает голову. Эванс восхищалась тем, какой стойкой и одновременно мягкой была Дарла. Эта женщина всегда улыбалась. И, почему-то, Мари была уверена, что даже если бы она была эмпатом, ей с трудом удавалось бы прочесть её эмоции. Настолько редко она видела, как королева не в духе. Почти никогда. Лишь один раз. В период после похищения Амили и Джеймса Вэйлер. — Уверена, у тебя ко мне тоже вопрос, — без укора адресует слова Мари Дарла. Та кивает. — Я просто хотела увидеть её высочество. Она ведь теперь учится дома? — Так и есть. Однако пока её обучение пришлось прервать. Её забрали в императорский дворец на несколько дней. Скоро будет совет, где она примет участие, как будущая императрица. Мари понимающе кивнула, сопровождая это задумчивым «Поняла». Почему-то ей казалось, что в таких мероприятиях принцесса не скоро станет участвовать. Её возраст, конечно, был идеален для посвящения в подобные дела, однако мысли, что ей будет трудно после стольких лет болезни, не оставляли Мари. Быть прикованной к постели шесть лет — немыслимо и требует как минимум в два раза больше сил, чем тратит обычный человек в день. Так думает Эванс. И эта хандра, всё-таки, не обычный жар или кашель. Всё было намного серьёзнее. По крайней мере, так говорили другие. Сама этого Мари не наблюдала. — Как думаешь, насколько ещё долго мы сможем спать мирно? — В каком смысле? — Макс нахмурил брови, смотря на подругу. Что за странности в её голове? — Ты не чувствуешь? У меня такое ощущение, будто совсем скоро на нас обрушится то, чего мы даже не ждали, — Мари принимает руку юноши и первой садится в карету. Парень, немного помедлив, наконец говорит, продолжая стоять: — Как мне кажется, если нас и ожидает что-то такое, то мы сделаем всё, что в наших силах. Он наконец сел. Девушка натянула уголки губ. Могло показаться, что слова Макса успокоили её, однако он знал, что это не так. Её тревога была такой же. Просто чуть менее интенсивной. И то хорошо.

* * *

— Ты сегодня поздно. Макс знал, что не сможет скрыть правду о своём визите к Вэйлер: буквально каждый его шаг отслеживался и передавался кучером и теми, кто рядом. Эта гиперопека выводила из себя. Парень не мог понять, как можно настолько сильно не доверять собственному сыну. Однако, в какой-то мере он осознавал и свою вину. Не зря же ему поставили правила — он должен их нарушать. Хоть иногда. — Ты дома, — Макс смотрит на отца, сидящего в кресле и листающего бумаги. Опять. Будто в них с Меган какой-то механизм заложили, что они должны постоянно работать. Дерек молчит, позволяя сыну подойти ближе и рассмотреть забинтованную руку. — Больно? — вопрошает Макс, понимая, что на предыдущие слова ему не стараются даже кивнуть. — Всё в порядке. Почему ты припозднился? — Хотел тебя навестить. В итоге узнал, что ты вернулся уже. Дерек охвачен странной аурой, будто все слова и мысли давались ему с большим трудом. Точнее: он тратил достаточно времени, чтобы обдумать их. Несмотря на это, из его уст часто вылетали слова, которые лучше было бы не говорить. По крайней мере так считал Макс. К такому поведению отца парень привык, однако иногда бывало интересно изучить это явление глубже. Не как эмпат, пытаясь запомнить эти ощущения, которые могут встретиться в будущем в другом человеке. Макс рассчитывал понять Дерека, его личность, натуру. — Хорошо. Твоя мать, конечно, одарила твоё ослушание парой фраз, но говорить о них я тебе не стану. Макс почувствовал теплоту внутри. Дерек смотрел на него с кроткой улыбкой. Это длилось всего мгновение, — парень сразу кивнул, поняв намёк, что предстоит разговор с Меган, и ушёл, — но от отцовской улыбки были приятные мурашки. Можно ли назвать Дерека серьёзным? Вряд ли. Однако мягким его тоже сложно назвать. Потеряв всякий интерес к тому, какой разговор с Меган его ждёт, Макс лениво потопал к себе в комнату. Может, его пожалеют и дадут отсрочку на несколько часов?