Танец Хаоса. Искры в темноте

Мир за Гранью был серым и расплывчатым, и каждый шаг вперед превращал его в смазанный дождем день за серыми стеклами. Скользили мимо стволы деревьев, возникая в момент, когда она замирала между шагами, расплываясь и удаляясь прочь, когда она двигалась. Темная пелена стволов окружала ее, и Авьен шагала сквозь Ваэрнский лес за Гранью, проходя сквозь деревья и даже не замечая того. Сумерки ползли следом за ней шлейфом, что окутал ее плечи, и сейчас здесь было куда темнее, чем обычно. Глаз не замечал золотых сполохов светлых сущностей, что кружили у земли, у корней, играя в прятки со светлячками по ту сторону тонкой полупрозрачной заслонки между мирами, повторяя их танец. Лишь тьма клубилась у корней деревьев, мелкой черной моросью висела в воздухе. Мрачная тень накрыла эти земли, Авьен всей собой чувствовала ее присутствие, острое, угрожающее, ищущее тех, кто не желал подчиняться ей. Будто глаз, что шарил и шарил по земле, неустанно и настойчиво, лишившись покоя и живя лишь поиском жертвы, слабого, немощного, которому можно было причинить боль. Авьен ускользала от этого взгляда, обернувшись в тишину внутри себя и не позволяя себе ощущать эмоции. Поразительно, но именно здесь, где не существовало ни звука, ни прикосновения, ни запаха, под выискивающим взглядом, будучи единственным живым существом в мире Теней, она вдруг ощутила себя живой. По-настоящему живой, с ног до головы, теплокровной, целой, движущейся и желающей. И ничто не мешало этому ощущению, мощному и очень монолитному. А потом лес вокруг кончился, оставшись позади, и она вышла на просторное свободное место, на мгновение остановившись, чтобы оглядеться. И сразу нашла глазами то, что искала. Впереди над равниной висела огромная черная Тень. Будто грозовая туча, закрывшая небо, будто клякса, упавшая на белый лист и расплывшаяся по нему. Чернота куполом затягивала что-то на земле, и Авьен не сомневалась, что этим чем-то был Латр. А значит, ей нужно было туда попасть. Пытаться ощутить отсюда Аватару было бессмысленно и опасно – Авьен двигалась куда быстрее, чем Ниера в мире яви, постоянно меняя свое местоположение касательно нее. К тому же, Аватарой сейчас владело отчаянье, а Авьен нельзя было здесь испытывать это чувство, чтобы не навлечь на себя внимание Теней. Несколько мгновений она раздумывала, что делать дальше, не отводя глаз от темного пятна впереди. А потом шагнула вперед, и мир расплылся. Толку было думать? Она знала с самого начала, куда ей, бессмысленно было надеяться на то, что она сумеет перехватить Аватару по пути, где-то остановить и вернуть обратно. Ты уже поняла все. Хватит врать себе. Ты знаешь, зачем ты туда идешь. Черное пятно приближалось рывками, угрожающее, мрачное, полнящееся отчаяньем, и Авьен шагала ему навстречу, не отводя глаз. Сейчас она сама шла туда, ее никто не тащил. И Аватара тоже была своеобразным поводом на самом деле, но далеко не причиной этого решения. Причина жила внутри Авьен и была ею. Причина глубокой рваной дырой застыла посреди груди, безымянная и голодная, требуя ответа. У нее был свой счет к Сети’Агону, куда более длинный и объемный, чем у многих из окружения Аватары. Свой собственный счет, который пришло время предъявить вне зависимости от того, будут ли это делать остальные или нет. Она подступила вплотную к Тени, оказавшись всего в нескольких шагах от черной пелены, под которой едва темнели в сумерках городские стены. Глубоко вздохнув и взмолившись Кану Защитнице, Авьен шагнула вперед, ощущая, как липкое прикосновение чужого внимательного взгляда обволокло ее со всех сторон, осталось на коже слоем прогорклого масла. Ощущение присутствия усилилось как никогда. Будто кто-то стоял к ней спина к спине и искал ее, бесконечно оборачиваясь, и ей приходилось кружиться на месте вместе с ним, повторяя каждое его движение, чтобы он не успел понять, что она прямо у него за спиной. И ты не поймешь, пока не будет слишком поздно. Авьен сделала еще несколько шагов вперед, выискивая место, в котором можно будет построить точку выхода. А потом вдруг усмехнулась. Тьма вокруг была такой черной, что здесь она могла открыть переход где угодно, даже если в реальном мире в этом месте светило солнце. Теперь этому ничто не мешало. Нужные потоки легли в руки, Авьен создала точку выхода и вышла из нее наружу, в первое мгновение глубоко и шумно вздыхая от вернувшихся разом телесных ощущений. Она стояла на улице под стеной какого-то дома, и метель мела вокруг нее, залепляя окна домов, забивая глаза людей. Громадные белые хлопья сыпались с неба, ледяной ветер вцепился в одежду, зло дернул капюшон, и Авьен поспешила накинуть его на голову, ощущая, как быстро вымерзает тело. Она покидала Дамер, в котором медленно заканчивалась осень, а здесь уже вовсю началась зима, принеся с собой лютый ветер и дикий холод, стискивающий ее в острых ладонях. Сгорбившись, втянув голову в плечи, Авьен побрела вперед по улице, пытаясь оглядеться и понять, где она. Проулок был узким, вонючим, вдоль стен домов грудами валялся мусор. Под ноги намело уже примерно по щиколотку, снег таял в грязи, мешаясь с ней в отвратительно пахнущую коричневую кашу. Судя по всему, она оказалась где-то в кварталах бедноты, там, куда городская стража заглядывала нечасто или вовсе никогда. Авьен подняла голову, осматривая глухие стены домов вокруг. Несколько маленьких грязных окошек, занавешенных изнутри обрывками ткани, в одном теплился крохотный огонек свечи. И ни души вокруг. Холод кусал тело, и она покрепче обхватила себя руками, соображая, что делать дальше. Внутри пока ничего не изменилось – все то же ощущение глубокой боли и тоски, все то же беспросветное отчаянье, сквозь которое она не могла определить направление в котором находилась Аватара. Вполне возможно, что ее и не получится теперь найти при помощи связи, тогда придется спрашивать местных, не видели ли они чудную молодую эльфийку с рыжими волосами. Ей все равно понадобится еда и кров перед тем, как атаковать Эвилид. Хотя бы одну ночь она будет вынуждена проспать после долгого перелета из Дамера сюда, вполне возможно, что она все еще в пути. Авьен вскинула голову, пытаясь определить, который час. Серое небо медленно теряло свет, значит, приближался вечер, а вместе с ним падала температура воздуха. Мне тоже нужно будет укрыться на ночь где-то. И купить теплую одежду. Деньги у нее с собой имелись, об этом Авьен не тревожилась. А вот разыскать среди путаницы городских кварталов лавку, где продавали бы одежду, оказалось довольно сложно. Благо на улицах почти никого не было, а случайные прохожие, что все-таки попадались ей навстречу, спешили как можно скорее прочь, укрыться от ненастья и на Авьен не обращали никакого внимания. Продрогнув до костей, она все-таки умудрилась разыскать плохонькую лавчонку с какими-то обносками и купить себе за медяки порванный в нескольких местах и воняющий чем-то кислым шерстяной плащ, под которым все же было куда лучше, чем без него. Когда она вышла на улицу из лавки, над городом уже сгустилась ночь. Снег продолжал сыпаться с неба едва ли не сплошной стеной, сквозь которую с трудом просматривались очертания домов вокруг. Авьен плутала по улицам еще долго прежде, чем отыскать гостиницу, в которой смогла снять комнатушку под самой крышей на ночь. Люди здесь были мрачными и неприветливыми, хоть заведение и выглядело вполне прилично, да и цены кусались, хозяин гостиницы долго пристально рассматривал ее из-под темных бровей, прежде чем назвать цену и выдать ключи. В общей зале тоже почти никого не было, лишь несколько угрюмых мужчин тянули из кружек темное пиво да хлебали из мисок горячую похлебку. Авьен тоже поела, быстро и без удовольствия, а затем поднялась в свою комнату и заперла за собой изнутри тяжелый дверной засов. Комната, впрочем, оказалась лучше, чем она ожидала – со свежим бельем на вполне сносной кровати, масляной лампой на столе и теплым боком печной трубы, прогревающим помещение достаточно, чтобы можно было раздеться перед сном. Сбросив вещмешок на пол, она забралась под одеяло и устало сомкнула веки, сворачиваясь в клубочек. Только сон не шел, вместо него лезли мысли. О маленькой комнате в полуразрушенной пожарной каланче, где Мефнут боролась за ее душу, за ее свободу, вытаскивая ее из хватки одной из Эвилид, снимая с нее тенета чужой власти и даря ей себя саму. О теплой ночи среди цветущих эльфийских садов, где они бродили вместе и смотрели на звезды в задумчивой тихой глади озер Таахалдана. О золотом осеннем утре, проливающемся сквозь тюль занавесок прямо в бездну малахитовых глаз Мефнут, о шелке ее кожи и сладости ее поцелуев, о той нежности, что цвела между ними драгоценным цветком, и Авьен казалось, что ей никогда не будет конца. А теперь я здесь. Авьен открыла глаза и взглянула сквозь ледяное окно на буйство вьюги по ту сторону стекла. На подоконнике уже намело маленький сугроб, и небо по ту сторону окна казалось рыжеватым от вьюги. И ты была права, я ведь действительно выбрала ее. Я могла бы сейчас бежать за тобой куда-то, сломя голову, пытаясь найти тебя в этой метели. Но я здесь, в Латре, и я жду Аватару, чтобы спасти ее, а не тебя. Потому что я не могу спасти тебя от тебя самой, Мефнут. Я не могу этого сделать. Боль внутри глодала ее пеньками своих сломанных зубов, и Авьен еще очень долго не могла уснуть, баюкая все в груди и пытаясь отыскать хоть немного тепла, чтобы согреться. Но так и не смогла, а потом просто уснула, измученная и усталая. Утро не принесло ей облегчения, как и небу, городу и миру. Вьюга продолжала мести, поднимая все выше и выше сугробы. Ледяной ветер окреп, завывая в чердачных щелях, холод стиснул в своих когтях Латр, высасывая из него последние крохи тепла и радости. Завернувшись в дырявый старый плащ, Авьен вышла в это ледяное буйство, погружаясь в ощущения, в зов внутри своего существа. Быть может, она ошиблась? Может, она неправильно предположила, и Аватара направилась не в Латр, а в погоню за Мефнут? Или и вовсе они улетели вдвоем, чтобы разобраться в своих проблемах, возможно даже сразились, и сейчас кто-то или даже обе умирают одни в снегу где-то далеко-далеко отсюда, пока она бессмысленно бродит в одиночестве по пустым улицам чужого ей города? Отчаянье наваливалось на Авьен, душа ее своими когтями. Она отдавала себе отчет в том, какова его природа. Тень накрыла этот город, накрыла этот край, Тень пожирала Свет, а вместе с ним и надежду ее сердца, ее желание бороться, ее веру в лучшее. Но это не означало, что она сдастся и опустит руки и уйдет прочь, прислушиваясь к тоскливому вою ветра в собственной груди. Авьен вдруг невесело рассмеялась, осознавая одну простую как мир истину: ей некуда было идти. Мефнут, любовь ее сердца и души, Ниера, которой она присягнула на верность, были единственными людьми, подле которых она ощущала себя на месте. А больше у нее и не было никого. Весь огромный мир раскинулся вокруг нее, бескрайний, переполненный снегом, ветром и зимой, холодный и бесконечный, и в нем не было места для нее, которое она назвала бы домом. Дворец Луаса? Нет, с ним связано было слишком много боли, слишком много лжи ее прошлого, той женщины, которую она называла матерью, которая использовала ее ради своих целей долгие-долгие годы. Да и страны той больше не было, Андозабар перешел под руку Вольторэ, и она изменила в нем все, провозгласив его территорией свободы. И Авьен сама отдала ей эту власть, сама отдала одной Аватаре свою страну, другой свою преданность, а их Спутнице – свою душу. И что осталось у нее? Пустой чужой город смотрел на нее глухими стенами и тихими улицами. Снег укрыл дома, сгладив их очертания, упрятав их под своей шубой. Он завалил грязь в проулках, оставленные по обочинам улиц повозки, груды мусора и поленницы дров. Он лег пушистым ковром на мостовые, и его перечерчивали полосы колес и цепочки следов, перемешивали бесконечные ноги, превращая в вязкую кашу, в которой тонули сапоги Авьен. Сиротливо светились огоньки в лавках, призывая покупателей, которые в такую погоду предпочитали оставаться дома. Люди передвигались по улицам почти бегом, вжимая головы в плечи, хохлясь будто воробьи, пряча носы в высоких воротниках. Одна лишь Авьен кружила по сети улиц, искала что-то, неведомое ей, совершенно лишняя здесь, совершенно чужая всему, совершенно одинокая. Лишь разъезды стражи порой тревожили тишину улиц, и тогда она отступала в сторону, пряталась в тени домов и подворотен, пропуская мимо себя всадников на лошадях с факелами в руках, громыхающих оружием и доспехами. Они выглядели мрачными и испуганными, их глаза смотрели только вперед, их зубы сжимались. Ей вдруг подумалось, что они тоже ничего не понимают в том, что происходит вокруг, что они просто делают единственное, что умеют – идут туда, куда им говорят, находя в этой привычности последнюю гаснущую искру безопасности для самих себя. Понимали ли они, кому служат? Знали ли они, как шагает по их стране мор с белым лицом и омертвевшим черным телом? Осознавали ли они, что занимая сторону своего законного короля, противятся воле самого Создателя? Рождалось ли хоть в одном из этих сердец сомнение? Оставалась ли там хоть крупица храбрости для того, чтобы позволить себе одну единственную мысль – а что, если я не прав? Авьен не знала. Но она чувствовала, как что-то назревает на улицах Латра. Как что-то нарастает, зреет, будто отяжелевший плод на ветке, что вот-вот сорвется и упадет на землю, начав гнить. Время истончалось до того мига, как это безымянное должно было начаться. Времени оставалось все меньше, и Авьен вдруг ощутила, что начинает запутываться в нем, плутать в нем так же, как в этих улицах. Будто оно текло сразу во все стороны, путаясь и мешаясь, спотыкаясь о самое себя, но не стремясь больше вперед. Будто оно, накрытое Тенью как мошки колпаком, беспорядочно металось по кругу, мешая самому себе развертываться, задыхаясь в неспособности двигаться дальше. И в этот темный час она нашла Аватару. Огонь полыхнул сквозь боль внутри ее сердца, пламя ярости, неистовости и боли, тяжелое, будто свинец. Огонь приближался откуда-то с запада, разрастаясь, будто уголек, на который дули и дули чьи-то губы, упорно раздувая искру. Авьен обернулась в ту сторону, чувствуя, как все внутри нее прислушивается, ощущает, осознает. Аватара двигалась в сторону Латра среди густых снежных облаков, и ее приближение будто только усиливало рев бури, заставляя ветер в исступлении ярости кидаться на крыши домов и облепленные снегом купола церквей. Я здесь. Это походило на нитку, какой привязан воздушный змей, дабы он не мог улететь в далекое бескрайнее небо, предоставленный самому себе. Нитка Связи в ее сердце соединяла ее с Аватарой сейчас, и Авьен, не понимая, как и что делает, потянула за эту нитку, потащила Аватару к себе, заставляя ее прислушаться, заставляя ее ответить. Я здесь. Ты нужна мне. Колебание, полное боли и отторжения, полное ярости. Она не хотела ничего и никого знать больше, она не могла больше выдерживать других. Только саму себя. Я здесь! – еще настойчивее позвала Авьен, сжимая Связь изо всех сил, не давая Аватаре воли игнорировать ее или отмести прочь. Ты нужна мне! Ты нужна мне сейчас! Огненная точка разрезала небо над ее головой, будто падающая звезда, опрокидывающаяся на крыши города. Авьен проследила глазами за тем, куда она упала, а потом сорвалась с места и побежала. Снежная каша под ногами мешала набрать скорость, мешала двигаться, и ноги разъезжались в ней, грозя свалить ее в это месиво. Ветер бил в лицо, кожу секли острые как бритва снежинки, но она упрямо бежала сквозь путаницу улиц, сжимая ладонью Связь с Аватарой, вжимая ее в собственную грудь и не давая ей разорваться. Это и впрямь походило на то, будто ребенок привязал нитку только не к воздушному змею, а к огромной хищной птице, что отбивалась изо всех сил, пытаясь улететь навсегда. Авьен сжимала эту нитку изо всех сил, подтаскивая ее к себе и не давая Аватаре навсегда покинуть ее небо. Не позволяя ей это сделать. Еще несколько кварталов, несколько поворотов, узкая лестница, прилепившаяся к торцу ветхого старого дома, скользкие железные ступени и перила, мокрые от талого снега, по которым скользила рука. Лестница шаталась под ее ногами и угрожающе скрипела, но Авьен лезла вперед до приоткрытой двери, поскрипывающей на ветру, дернула ее на себя, врываясь в крохотное чердачное помещение. На пол намело снега, здесь пахло пылью, старостью и прошлым. Во тьме не было почти ничего видно, только паутина коснулась лица, когда Авьен ступила внутрь, сбрасывая с головы облепленный снегом капюшон. Приглушенно засветился язык огня в черном холодном зеве пространства, выхватывая очертания какого-то хлама вдоль стен, старой мебели, ящиков, кое-как укрытых сверху брезентовыми чехлами. Аватара стояла посреди помещения, держа на ладони язык пламени. Волосы ее покрывал снег, уже начавший подтаивать и медленно сползать вниз струйками воды. Ее форма была облеплена снегом, нижнюю часть лица закрывал белый шарф. На Авьен поднялись два глаза, тяжелые и темные, будто пудовые гири, и осеннее небо в них плакало проливными дождями без единого проблеска солнца. - Зачем ты пришла сюда? – хрипло спросила она, а потом поморщилась и раздраженно спустила с подбородка закрывающий его шарф. - Поговорить, - отозвалась Авьен, не отрывая от нее настойчивого взгляда. – Я искала тебя, чтобы отговорить от того, что ты задумала. - Ты не сможешь этого сделать, - покачала головой Ниера, глядя на нее мертвыми глазами, в которых больше не было ничего, что имело бы отношение к ней. Авьен помнила ее глаза – пытливые, живые, бездонные, будто летнее небо. Те глаза, что смотрели на нее сейчас, напоминали пыльные камни мостовой и не имели ничего общего с той женщиной, которой она клялась в верности какие-то месяцы назад. – Я приняла решение, Авьен. Ты должна понять, почему я его приняла. - Я не понимаю, нерожденная, - покачала головой Авьен, решительно усаживаясь на пол перед ней и всем своим видом демонстрируя нежелание отступать. – Больше того, я не принимаю твоего решения. Как твоя Спутница я имею право на то, чтобы удержать тебя от того, что ты задумала. - И как же ты это сделаешь? – криво усмехнулась уголком губ Аватара, глядя на нее сверху вниз. - По Связи между нами, - твердо проговорила Авьен, глядя ей в глаза. – По золотой нити, что связывает нас. Я не отпускаю тебя, нерожденная. Я не отпущу тебя, пока ты мне не объяснишь. Поговори со мной, убеди меня, если хочешь сделать то, что намереваешься делать. Ты должна мне за мою верность хотя бы это. Авьен ощутила рывок в груди. Будто что-то, что было намертво привязано к ее сердцу, дернули изо всех сил, и сердце затрещало по швам, нити напряглись, едва не вырывая его из груди. Но оно не оторвалось, и связь никуда не исчезла. Для этого нужно было что-то куда более сильное, чем простой рывок. - Хорошо, - кивнула Ниера, опускаясь на пол напротив Авьен, скрещивая под собой ноги и разворачиваясь к ней лицом. Она не сделала ничего, чтобы отряхнуться, и снег, что облеплял ее тело, начал медленно таять, пропитывая ее одежду. Ниера смотрела в лицо Авьен, не моргая, и, кажется, ей не было никакого дела до того, что происходило с ней. – Ты хочешь знать, что мной движет? Тогда тебе нужно будет это вспомнить вместе со мной. Смотри мне в глаза. Авьен моргнула, не до конца понимая, серьезно ли она говорит, не понимая, что она намеревается делать прямо сейчас, как и зачем… А потом Аватара посмотрела на нее, и ее голову что-то накрыло, как наброшенное на череп невидимое полотно, обволакивая со всех сторон, подавляя ее волю к сопротивлению, ее желание отстоять себя, ее право на нее саму. Страх взметнулся в Авьен, дикий ужас, и перед внутренним взором мелькнуло лицо Черной Жрицы Маньяры, лицо Ровинды Эвилид, сквозь которое пророс взгляд Ниеры. Не сопротивляйся. Смотри. Это был приказ, и Авьен, ощущая захлестнувшую все ее существо панику и тихо скуля от невыносимого ужаса, вынуждена была смотреть, потому что иного выбора ей не предоставили. … Снег, ледяная буря за окнами. Свет свечи такой слабый, он не может разогнать мрак. Грохот за дверью, кто-то ломится внутрь, кто-то с силой бьет в доски дверной коробки так, что с обратной стороны от каждого удара взлетают облачка пыли. Плач ребенка, истошный крик ребенка. Страх, что душит все сильнее и сильнее, а вместе с ним – жжение и лютый холод, что наползают снизу. Мне не выбраться! Мне некуда бежать!.. Авьен поняла, что плачет. Слезы двумя раскаленными дорожками побежали по щекам, они жгли кожу точно так же, как тогда. Ее трясло от ужаса. … Ледяная ночь. Женщина верхом на коне. Ее волосы белее снега, ее глаза чернее ночи. Она смотрит вниз, туда, где в низине меж холмов пылает в огне деревня, и ветер срывает черный столб дыма с крыш, в ярости волоча его прочь, разметывая его над землей вместе с пеплом и перстью… Она замотала головой, изо всех сил пытаясь выбросить из нее череду видений, которые обрушивала на нее с безжалостной мощью Аватара Создателя. Но она не смогла. Она не могла этого сделать. … Ледяной взгляд. Глаза без жалости, цвета сияния в ночном небе, острые, будто два наконечника копья. Они смотрят на то, как люди падают на землю, кричат и скребут землю руками в попытке хоть как-то спастись, в попытке если не убежать, то хотя бы уползти прочь. Как их тела чернеют, теряя чувствительность, твердея, будто камень, как лица их высыхают, обращаясь в меловые маски, а глаза чернеют, становясь углем. Ряд Спутников в ночи не движется, глаза людей без жалости, будто наконечники стрел, они стоят стеной и смотрят, объятые золотом защиты, на то, как другие вопят у их ног, на то, как они пытаются спастись, и не могут. Глаза без жалости. Ледяной взгляд… - Я – Аватара Хаоса. Она говорила совсем тихо, но ее голос прогремел в ушах Авьен, будто первый весенний гром, раздирающий на части небо. Видения медленно затухали под веками, слишком яркие, слишком страшные, отступало прочь давление чужой воли, и она поняла, что лежит на полу, стискивая себя руками, всхлипывая, пытаясь хоть как-то защититься и не находя этой защиты. Точно так же, как люди в том видении. - Что ты говоришь? – едва слышно простонала в ответ Авьен, не в силах ни понять, ни принять ее слов. Ей было так много сейчас, так чересчур, так невыносимо! Слишком тяжело, слишком много, чтобы справиться с этим! - Я – Аватара Хаоса, - вновь повторила Ниера, глядя на нее мертвым каменным взглядом. Острым, будто наконечники копий. Авьен заплакала, сотрясаясь всем телом, не в силах больше сдерживать рыданий. – Мефнут первой вспомнила это и показала мне, теперь я вижу ясно. Поэтому мы не можем найти его, поэтому не понимаем и не знаем, как бороться с Рабами. Поэтому Рабы появляются там, где есть я. Это я создаю их своей волей. - Этого не может быть! – плакала Авьен, мотая головой и отказываясь верить в ее слова. – Этого просто не может быть, Данка! - Ты все видела, - пожала плечами та. – Я показала тебе все, что увидела сама. Всхлипывая, Авьен с огромным трудом заставила себя приподняться с пола и сесть, кое-как приняв вертикальное положение. Все ее существо мерцало ледяными вспышками ужаса, грозя в любой момент вновь свалить ее в черную бездну отчаянья и страха, но она боролась, не позволяя себе падать туда. Она должна была прямо сейчас решить все это и объяснить Аватаре, насколько та не права. Ее сердце шептало ей, что все это – неправда, и не потому, что Авьен хотелось верить в другое, нет, не потому! - Ты видела только отрывки, - покачала она головой, с трудом глядя в глаза Ниере и пытаясь передать ей эту последнюю крохотную искорку своей веры. – Это просто сполохи, просто отблески, отдельные картинки из твоих воспоминаний. Они не доказывают того, что ты Аватара Хаоса. - Но все сходится, - равнодушно ответила Ниера. – Все, о чем говорили Анкана, что мы без конца видели вокруг себя. В моем присутствии рождаются Рабы. Когда я гневаюсь, они нападают. Все, на что я злюсь, разрушается под воздействием моей ярости, обращаясь в смерть. Я – Аватара Хаоса, Авьен. Это бессмысленно отрицать, это нужно просто принять. Вот я и принимаю это. - Но ваша связь с Вольторэ, ваша любовь! – почти вскричала Авьен, чувствуя, как все в ее груди рвется, как трещат нити Связи, трещат в последнем усилии, пытаясь удержать ее и не дать ей упасть. – Вы рождены одним существом в двух телах, рождены в один день и час, вы – Аватары Создателя, вы одно целое! Как ты можешь быть Аватарой Хаоса, являясь ее продолжением? - Так и могу. Я обратная ее сторона. – Глаза Ниеры были сухими, будто песок пустынь. – Я ее ярость, ее разрушение. Ты помнишь, как меня звали в прошлый раз? Вместо ответа Авьен сглотнула, ощущая лютый холод внутри себя. - Сердце Бури, - прошептала она, глядя в страшные глаза Аватары Создателя напротив. - Да, - кивнула та. – И ты знаешь, почему меня так звали. История Аватар, которую Авьен знала так хорошо, истинная история падения Руона, всплыла в ее памяти чередой образов и картинок, знакомых по книгам, доступным лишь Первым Жрицам. История Элонор Сердца Бури, последней из нимф, плененной церковью и брошенной в застенки, приговоренной к побиению камнями в одной из захолустных деревень, где ее и нашла Энерион из Дома Вахар, узнавшая ее, как свою собственную душу. История того, как одержимая местью Элонор, придя к власти через нее, сожгла все церкви и храмы Андозабара, придавая огню и мечу всех священников, что попадались на ее пути. Как Великий Жрец Васхиля собрал против нее всю мощь церквей по всему Этлану, как все истинные жрецы объединились в едином порыве уничтожить ее раз и навсегда, даже несмотря на то, что признавали ее Аватарой Создателя. И как Энерион отказалась от власти и отдала Руон церкви целиком только затем, чтобы спасти ее жизнь, а потом и вовсе бежала в Мелонъяр Тонал, чтобы укрыть ее от преследований. Где обе они отдали жизни, чтобы закончить раз и навсегда Танец Хаоса. Первых Жриц учили обеим версиям развития событий: и той, что стала официальной государственной, обратив Энерион и Элонор Руонских в спасителей Андозабара в лоне церкви, и той, что называла их чудовищами, уничтожившими страну. Маньяра всегда говорила ей, что истина лежала где-то посередине, за показной видимостью вещей, что правда в глазах каждого человека обретала свои собственные краски, и только лишь правда Грозара оставалась единственно верной и чистой от примесей. Сейчас, глядя в мертвые и пустые глаза самой Аватары Создателя, Авьен больше не знала этой правды. Она потеряла ее так легко, как крохотный камешек, выскользнувший из пальцев. Еще мгновение назад он был здесь, в руках, и вот уже исчез, растворившись в темноте под ее ногами. И не было больно, и больше в груди ничто не трещало и не рвалось. - Что ты намерена делать? – тихо спросила Авьен, глядя на нее и не испытывая ничего больше. Онемевшая и замерзшая, теперь она была окончательно пуста, как пуст старый пересохший колодец с грудой песка и камней на дне. - Я намерена убить их всех, - ответила Ниера, глядя на нее. – Полететь во дворец и убить всех, кого смогу, до того, как они убьют меня. А потом Танец Хаоса закончится. Вель не сможет жить, когда я умру, и мы вновь с ней возродимся через две тысячи лет, чтобы начать все это заново, вновь встретимся. – На мгновение невыносимая боль оживила самое донышко ее глаз, а затем вновь скрылась под тоннами тяжелых камней. Через силу она улыбнулась Авьен, но улыбка эта не тронула ее глаз и не изменила их выражения. – Я освобождаю тебя от твоей клятвы Спутницы, Авьен. Как и всех остальных, кто присягнул мне, освобождаю от этой присяги. Я не хочу, чтобы ваши души, связанные со мной, последовали за мной снова, как это было уже раз за разом. - Ты не можешь решать за меня! – гнев взметнулся внутри, и Авьен поняла, что кричит на нее, разгораясь, будто сухие дрова от мимолетной искры. – Ты не смеешь решать, что делать или не делать с моей душой! - Зачем тебе это? – устало посмотрела на нее Аватара. – Вот сейчас ты возродилась вместе со мной, потому что была со мной связана через Мефнут, через ее любовь и ее боль. Зачем тебе проходить это вновь? Ты ведь можешь выбрать другую жизнь. - Как ты хочешь выбрать Вель в следующий раз, так и я хочу снова выбрать Мефнут, - Авьен всхлипнула, чувствуя, как злость выливается со слезами из ее глаз. – Да, сейчас у нас все получилось наперекосяк, дурно и вот так, как есть. Но я хочу попробовать еще раз. И ты не отнимешь у меня возможность вновь найти ее. Несколько мгновений Ниера смотрела на нее задумчиво и очень отрешенно, будто ее и здесь не было на самом деле. Будто перед Авьен сидело пустое тело, в котором больше не осталось души, и Авьен вдруг вздрогнула – это слишком сильно походило на Рабов, слишком сильно. - Хорошо, - наконец кивнула она. – Ты выбрала, Авьен, и я уважаю твой выбор. Я очень благодарна тебе за то, что ты шла со мной все это время, помогала мне и поддерживала меня. Было очень большой честью встретить тебя и знать тебя, большим счастьем и радостью. Спасибо тебе. - И тебе, - прохрипела Авьен, глядя в ее глаза, оглушенная и пустая, совершенно не понимающая до конца, что здесь сейчас происходило на самом деле. И одновременно с этим прекрасно понимающая все. – Я была рада тебе, Данка. Ниера подалась вперед и обняла ее, и несколько мгновений они сидели вот так, вдвоем, тихие и совершенно пустые. Выл ветер по ту сторону заваленной снегом чердачной крыши, поскрипывала незакрытая до конца дверь, и снег наметало внутрь помещения сквозь узкую щель в дверном проеме. Авьен было холодно и пусто, в ней почти ничего и не осталось, никакого пламени, только оглушительная тишина. А потом Ниера отстранилась и принялась стягивать со своего пальца тяжелый серебряный перстень с большим изумрудом в его центре. Тот самый, что когда-то поднес ей Ренон, тот, по которому Авьен когда-то признала ее как нерожденную. - Я тебя еще кое о чем попрошу. Сохрани этот перстень, - негромко сказала она, вкладывая ледяной кусочек серебра в ладонь Авьен. – В следующий раз они опять понадобятся нам, чтобы восстановить память. – Она криво усмехнулась, глядя на украшение. – Честно говоря, я бы не сказала, что на самом деле он мне как-то помог. Самое главное я вспомнила, конечно, но далеко не все. Впрочем, если бы не этот перстень, нас с Вель убили бы в тот же самый миг, как мы вошли в твой дворец, и ничего бы этого не было. Так что пусть останется. - Я сберегу его, Аватара, обещаю тебе! – поклялась Авьен, убирая кольцо за пазуху, в маленький карман на внутренней стороне куртки. Ниера смотрела на нее все так же молча и так же мертво, и Авьен добавила: - И я постараюсь написать для тебя все, что случилось в этот раз, чтобы тебе не пришлось больше вспоминать это. Я спрячу рукопись во дворце Луаса, замурую в трон Аватар, чтобы в следующий раз вы смогли найти ее сразу. Чтобы вам не пришлось так долго и так больно вспоминать. - Спасибо, Авьен. Ты очень хороший и верный друг, - кивнула ей Ниера. Лицо ее вдруг дрогнуло, смялось, сломалось, и она опустила глаза. – Если вдруг… - она облизнула губы, будто ей сложно было говорить, заморгала часто, глядя перед собой в пространство. - Если вдруг все же окажется, что Вель выживет… Если они захватят меня, и я еще сколько-то проживу, если у тебя еще будет время и возможность увидеть Вель, скажи ей… Скажи… - голос ее захлебнулся слезами, она нагнулась вперед, пряча лицо в ладонях и дрожа всем телом. Авьен подалась вперед и обняла ее, с превеликой нежностью гладя по мокрым волосам. Снег стекал с ее кудрей, окончательно стаяв и обратившись водой, Аватара дрожала в ее руках маленьким мокрым птенчиком, переполненным горем. Они еще сколько-то времени сидели вот так, обнявшись и молчаливо плача над тем, что закончилось, над тем, что так и не случилось. Авьен всхлипывала, то и дело целуя жесткие кудрявые пряди Аватары, и думала о том, как странно складывалось время. Вот и закончился Танец – вот так, странно, непонятно, слишком быстро. Вот и найден был ответ на вопрос, что так долго тревожил и мучил их всех, и совсем скоро все должно было разрешиться. И дороги их сложились именно так, приведя их именно сюда, и все обстоятельства обернулись ровно таким образом. И что же, теперь всему действительно приходил конец? Вот прямо сейчас, прямо в эту минуту все почему-то заканчивалось? - А я беременна, представляешь? – тихо рассмеялась она сквозь слезы, и Ниера удивленно отстранилась от нее, глядя на нее в неверии. – Ага! – закивала Авьен, касаясь живота. – Может, это и просто задержка, конечно, но она уже очень долгая, да и я почти уверена уже. - А Мефнут знает? – сразу же спросила Ниера. - Нет, она ушла в ту же ночь, что и ты. Мы поругались очень сильно, она наговорила много дурного, и я не выдержала и сбежала от нее. И вот теперь я здесь, с тобой, - смущенно пожала плечами Авьен. - Когда это кончится, ты сможешь найти ее и рассказать все, - глядя ей в глаза, проговорила Ниера. – Она очень много думает, Авьен, очень много дуется вечно, трудно верит людям. Но у нее доброе сердце, и она любит тебя по-настоящему. А ваш ребенок – это ведь чудо. – Она потрясенно покачала головой. – Мефнут еще не была в Источнике, по всем правилам она не должна быть способна зачать тебе ребенка, но видишь как случилось… Это и впрямь чудо. Береги его. И ее тоже. - Я буду беречь, - кивнула Авьен, глядя ей в глаза и понимая, что вот теперь их время наконец-то закончилось. Все закончилось, и в мире стало тихо-тихо. - Что ж, видишь, как все правильно и хорошо сложилось, - печально улыбнулась ей Аватара Создателя. – Даже несмотря на то, что заканчивается одно, начинается другое. Я желаю тебе счастья, Авьен. От всей души желаю тебя счастья. Прощай. - Прощай, моя Аватара, - через силу прошептала в ответ Авьен, чувствуя, как стискивают горло слезы, как рвется от боли живое и теплое сердце. Ниера еще посмотрела на нее долгим взглядом, мягко пожала ей пальцы, а потом поднялась на ноги и тихо вышла с маленького чердака, скрипнув на прощание рассохшейся дверью. Авьен осталась одна среди пыли и пустоты чужого хлама, дыша тяжело и рвано, потому что все ее существо мучительно болело и корчилось сейчас. Связи в груди больше не было, той ниточки, за которую она могла бы дернуть, чтобы вернуть Данку обратно с неба к себе, ее больше не было – Авьен отпустила ее. Ее не разрубили, ее не оторвали, нет. Она просто лишилась силы и плоти, и в этом было очень много грусти. Бессмысленно было оставаться здесь и дальше. Отдышавшись, она шмыгнула носом и вышла на скрипучую шаткую лестницу, ведущую вниз, во мрак. Ветер бесновался здесь, наполняя небо секущими его снежными вихрями, и Авьен всмотрелась в ночь, туда, где за городскими крышами располагался дворец правителей Латра. Почему все так закончилось? Так быстро и так страшно, так ужасно закончилось? Неужели Танец Хаоса и впрямь завершился с уходом Аватары? Неужели теперь действительно настал конец всего? Авьен всхлипнула, чувствуя себя совершенно одинокой, разбитой и бессильной что-либо сделать. Мефнут была далеко, Аватара ушла умирать. А она одна осталась посреди чужого города и собственной жизни, совершенно не зная, что ей дальше делать. Не зная больше ничего.