Танец Хаоса. Искры в темноте

- Вы молчите, потому что ответить вам на это нечего, - сообщил ей король Мирад с высоты своего трона, глядя на нее, как на глупую маленькую девочку, посмевшую открыть рот в присутствии умных взрослых мужчин. – И действительно, откуда этому чему-то взяться? Великий Жрец Васхиля, да жить ему вечно, поведал нам вашу историю, и она весьма печальна. Лишенная нормальной семьи, живущая в глуши в окружении агрессивных женщин-отступниц полукровка. Неудивительно, что вы пришли с войной сюда, в страну, которая изгнала вашу мать, государственную преступницу. Неудивительно, что вы решили отомстить нам, развалив наш народ изнутри. Но правда всегда торжествует, моя милая, и у вас ничего не получилось. Чего вы добились за эти месяцы? Запугали несколько деревень, да сожгли дотла Деран руками присягнувших вам ведьм только за то, что он отказался подчиняться вам. Аватара скрипнула зубами, с трудом отбрасывая от себя прочь все слова, которые говорил этот человек. Он не знал ничего, он находился под влиянием Эвилид, он повторял лишь то, что ему внушили, и он был ее врагом. Произошедшее в Деране не было ее виной, оно было лишь страшным стечением обстоятельств, которые спровоцировали его действия и действия Эвилид. Это он был виноват в смерти всех тех людей, он и Великий Жрец, а вовсе не Данка. Ты должна добраться до Великой Мани, должна достучаться до нее. Не слушай все это! Она потянулась еще глубже, пытаясь игнорировать его голос, заглянула в самое свое нутро, в самое сердце, отчаянно разыскивая там то неописуемое, не передаваемое словами, плотное ощущение единства, ощущение иного, коснуться которого было так важно сейчас. Но голос короля Мирада все равно звучал в ее голове, отвлекая ее, раздражая ее, заражая ее своей ложью. - Вы распространяли ересь и ложь, - настойчиво гнул свою линию король, продавливая тишину внутри нее. – Вы рассказывали моим поданным о том, что я продался Тени, перешел на сторону врага, что я намерен развалить эту великую страну, вверившую бразды правления в мои руки. Но кто на самом деле враг Мелонии? Тот, кто защищает ее от налетов разбойников-пиратов с юга или тот, кто заражает целые деревни чумой, а потом убеждает людей в том, что это марь, что они превратятся в Рабов, если не присягнут ему? Тот, кто защищает церковь и веру своих отцов, или тот, кто поднимает восстание бессмертных в провинции совместного проживания, науськивая их выступить против законной власти, которая давала им кров и безопасность на протяжении двух тысяч лет? Тот, кто сжигает города, или тот, кто эти города защищает? Великая Мани, Ты нужна мне, Ты должна мне помочь, молю Тебя! Она закрыла глаза, изо всех сил сосредотачиваясь на связи со второй половиной своей души. Если она не могла взять силу напрямую у Великой Мани, могла ли она взять ее у Вель? С ее помощью обрести единство, с ее помощью защитить себя той силой, что была доступна им двоим когда-то. Ведь была же!.. - Я дал вам возможность сегодня, - с деланной жалостью сообщил ей король, и зал встретил его слова одобрительным шумом. – Дал возможность доказать нам всем, что вы – не самозванка. Потому что я – гарант безопасности этой страны. Мелония помнит прошлый Танец Хаоса очень хорошо, и мы никогда не стали бы рисковать своими гражданами после того, что случилось с Мелонъяр Тонал. Но вы не смогли доказать нам, что являетесь Аватарой Создателя, а это значит, что вы – самозванка. И как законно избранный своим народом коронованный светом монарх, я провозглашаю свое решение в отношении вас. Мелония не признает вас Аватарой Создателя, незаконнорожденная дочь изменницы, ранее известной под именем Рады Тан’Элиан. Вы обвиняетесь в бунтовских и заговорщических действиях против короны, убийствах мирного населения, попытке захвата власти. Я приговариваю вас к смерти, Данара Киер, и передаю вас в руки Лорда-Протектора Мелонии для исполнения этого наказания. - Благодарю вас, ваше величество, - мужчина в черном заговорил впервые, негромко, совершенно спокойно, но Данке вдруг показалось, что весь звук в зале полностью исчез, растворившись, будто его высосала гигантская жадная пасть. В полной звенящей тишине, в которой, кажется, люди даже перестали дышать, мужчина в черном взглянул ей в глаза, и Данку всем телом перетряс леденящий душу ужас. – Я приветствую вас, Данара Киер, в этом прекрасном золотом городе. И, подчиняясь воле короля, готов свершить над вами суд. Он лишь тихонько качнул головой, не сделав больше ни единого движения, но этого и не нужно было. Две черные фигуры выступили откуда-то из-за трона, облаченные в доспехи цвета самой ночи, в глухих шлемах с черными вороньими крыльями по бокам и без прорези для рта. Они зашагали к ней, не издав ни единого звука, вперив в нее взгляды сквозь тонкие полоски в районе глаз, и прикосновения их глаз обожгли ее, будто раскаленная полоса стали, прижатая к коже. Данка поняла, что ее время сочтено, что оно кончилось, выгорело тонким фитильком до самого дна переполненной воском лужицы. Великая Мани не пришла к ней, мужчина в черном смотрел ей в глаза, и у нее не оставалось выхода. Никакого выхода. Прости меня, Авьен. Выдохнув весь воздух из легких, она потянула в себя по связи силу обоих Источников из своей Спутницы, потянула все, что могла взять, все до последней капли, преисполняясь мощи. Она собрала всю эту мощь, чувствуя, как все ее тело электризуется, как каждая клетка пропитывается ревущим ураганом огня, сформировала из нее белую светящуюся стрелу, загоревшуюся так ярко, что свет в огромном золотом зале померк, размазался, будто грязь по стеклу. Она швырнула эту молнию в двигающихся ей навстречу тварей… И та исчезла в тишине. Ничего не произошло. Данка просто моргала, глядя на то, как две черные фигуры, даже не покачнувшись, даже не сбившись с шага, продолжают двигаться ей навстречу. Молния врезалась в них, огромной силы удар, способный развалить весь этот дворец надвое, просто исчез, будто она швырнула его в бездонную пропасть, и он падал так далеко и долго, что ответ было ждать просто бессмысленно. Ужас затопил ее, она услышала свой собственный крик, сорвавшийся с дрожащих губ. Она потянула из Авьен все, что могла взять, потянула из всех ведьм и ведунов, кто был связан с ней сейчас, до кого она могла дотянуться. Всю силу, которую могла собрать, все до последней капли тянула она к себе, чувствуя, как на противоположных концах связей дрожат бледные огоньки тех, чьи души она контролировала сейчас, чью силу она забирала. В небе над дворцом громыхнул гром, Данка стала сердцем бури, войдя в огромную штормовую тучу, став ее частью, закрутив в одно мгновение весь заряд ее мощи, направив его вниз. Иссиня-фиолетовая молния сверкнула так, что света в помещении не осталось, он стал черным по сравнению с ослепительным росчерком, насквозь пробившим центральный зал и ударившим в идущих ей навстречу закованных в черное существ. Осколки стекла брызнули в стороны, дворец тряхнуло так, что люди попадали на пол, а двое в черном даже не покачнулись. Сверху вниз сквозь пробитое отверстие в куполе падал снег. Только молния исчезла, будто ее и не было, она просто растворилась, едва коснувшись их. Ушла в пол или еще куда – Данка не знала. - Сопротивление бесполезно, - бестрепетно сообщил ей мужчина в черном, отхлебнув маленький глоток из своего бокала. – Вы ничего не сможете сделать. Ужас сдавил все ее существо в слепой хватке, ужас пал на золотой зал, переполнив сердца людей и лишив их разума, когда она, обезумевшая, с криком принялась швырять в приближающихся к ней существ одну за другой молнии, огненные шары, стрелы самого света, копья из льда и воздуха… Она кидала и кидала, а они шли и шли к ней, и ничто не могло этого остановить. И люди кричали и метались по залу. Они бросились к выходу, роняя и опрокидывая столы, сбивая с ног друг друга, затаптывая в панике тех, кто падал, и никто их не останавливал. Только женщина с огненными глазами запрокинула голову и захохотала, почти завизжала высоким надтреснутым голосом, и он вплелся в грохот и шум кроваво-красной нитью, только разжигая общее безумие. А потом эти странные черные создания приблизились к ней вплотную, и контакт со Спутниками вдруг оборвался, будто его и не было. Вся энергия вытекла из нее в одно мгновение, как и все силы. Данка поняла, что колени под ней подламываются, и она падает на пол, будто тряпка, не способная больше двинуть ни ногой, ни рукой. Ее грубо подхватили под плечи и с легкостью поволокли вперед. Ноги тащились по мраморным полам, будто были не ее собственными, она дышала-то с трудом, изможденная до такой степени, будто никакой силы в ее теле больше не осталось совсем. Болело все, каждый кусочек тела болел до такой степени, что слезы хлынули по ее щекам. Все было зря, она проиграла, она бессмысленно и глупо проиграла все, за что боролась. Они бросили ее на пол у трона, и она больно ударилась щекой о каменный пол, испытывая при этом невыразимое облегчение, что может просто лежать, и невероятный стыд за то, что ни на что не способна. Ей едва хватило сил на то, чтобы слегка повернуть голову и видеть трон перед собой. Коронованный светом король Мирад встал с него и теперь пятился, кланяясь едва ли не в пол мужчине в черном, который только мимоходом кивнул ему и уселся на красную бархатную подушку, глядя на Данку. Женщина с огненными глазами встала рядом с ним, опираясь о золотую ручку трону и продолжая хохотать. По ее искривленным улыбкой щекам стекали две огненные дорожки слез. - Ну вот а теперь мы поговорим, - негромко сообщил ей мужчина, и Данка тихо завыла от бессилия сквозь стиснутые зубы. *** Латр выглядел вымершим и вымерзшим до самых костей, и точно такой же холод сжал в тисках тело Ликарда. Встречный ветер резал глаза, и ему было больно моргать из-за смерзающихся ресниц. Снег облепил голову его коня, и тот тяжело натужно хрипел, взрывая широкой грудью сугробы на дороге, с трудом скача вперед по улицам. Вокруг них была черная ночь без единого проблеска света. Метель бесновалась так, что он с трудом видел дома вокруг. Рядом, низко пригибаясь к гриве коня, скакала Мейра, а за ними грохотало все его остальное войско – девять сотен человек, половина из которых только вчера взяла в руки косы да топоры, переделанные под оружие. Грозар Громовержец, что же я делаю? - Где они? – крикнул он сквозь ночь Мейре, стискивая поводья коня. - Впереди! Везде! Уже близко! – крикнула она в ответ. - Сколько? – спросил Ликард, уже даже не зная, зачем он задает этот вопрос. Мейра не ответила, только посмотрела на него из-под капюшона, и по ее взгляду он и так все понял без слов. У тебя нет возможности повернуть назад. Ликард натянул поводья, вскидывая руку и постепенно останавливаясь. Видно было очень плохо, но он слишком много лет прожил в этом городе и ориентировался в нем куда лучше, чем даже в землях собственного домена. Ликард слышал грохот копыт за своей спиной, ржание лошадей, звяканье сбруи, и этот грохот лишь немного глушили громовые раскаты над их головами и вой бури вокруг. Он оглянулся и приподнялся в стременах, пытаясь разглядеть своих людей сквозь метель. Облепленные снегом всадники кое-как выезжали на свободное пространство улицы, разъезжались в стороны, давая место другим, но двигались так неповоротливо, что больше всего это походило на столпотворение, чем на попытку построиться. - Мы пойдем переулками! – проорал Ликард, размахивая рукой над головой, чтобы его было видно и слышно, пытаясь перекрыть грохот и рев стихии вокруг. Ему оставалось верить, что его слышали и понимали, что он говорит. – Разделитесь на группы по пятьдесят человек, идите переулками к центральному проспекту! Ударим по всей длине дороги, как только они подойдут! Поначалу его не слышали – всадники были куда больше заняты тем, чтобы не столкнуться в темноте на узкой дороге, но постепенно, пока он надрывал горло, то один, то другой из них вскидывали головы, прислушивались, кивали и начинали передавать приказ остальным. Спустя несколько минут его конный отряд начал растягиваться вдоль по дороге. Часть людей двинулись на юг сквозь метель, чтобы войти в переулки, другие поспешили на север. Ликард только сидел в седле, будто оглушенный и смотрел на то, как они выстраиваются. Такой большой отряд на открытом месте, такой неповоротливый и бесполезный на этих узких улицах! Но спешить их он тоже не мог: сугробы доходили лошадям едва ли не до брюха, люди тащились бы по ним еще медленнее. Мейра подвела к нему коня, глядя ему в лицо своими темными пронзительными глазами. - Витор придет, - твердо проговорила она, подбирая поводья. – Я знаю своего дядю. Если он дал слово, он его сдержит. Он будет здесь. - Я знаю, - кивнул Ликард, запрещая себе думать об обратном. Небо над его головой разрывали молнии, поминутно освещая вспышками заснеженные улицы. Одна из них высветила из темноты лицо Мейры и мягкую каштановую прядь ее волос. – Останься здесь, - сказал ей Ликард. – Я найду тебя, как только все закончится. - И не подумаю, - без тени сомнения ответила Мейра, и он лишь хмыкнул – другого ответа он и не ожидал. Во тьме блеснула тонкой полосой сталь – Мейра вытянула эльфийскую катану из ножен у седла. – Алеор хорошо обучил меня, - сообщила она ему, и голос ее показался Ликарду в тысячи раз холоднее ревущей вокруг бури. - Хорошо, - кивнул он, еще раз привставая в стременах и в последний раз оглядывая собравшихся вокруг него воинов. Рыже-черная форма Мелонии виднелась примерно на половине его людей, на других были простые плащи и куртки фермеров. Все они смотрели на него и ждали его приказа, а последние части разъезжающихся по переулкам солдат скрыла метель. Пора. - За мной! – приказал Ликард, опускаясь обратно в седло и вытаскивая из ножен на боку меч. Рукоять его, обернутая кожей, была ледяной. Взмолившись Громовержцу, он толкнул пятками коня и повел его в переулок. Замелькали мимо черные каменные стены, грохот наполнил узкую улицу, отвечая реву в небесах над его головой. Развернуться тут было совершенно негде – мусор и барахло вдоль стен завалил снег, обратив их в сугробы, и проехать можно было только вдвоем бок о бок по самому центру улицы. Мейра пристроилась рядом с ним, глядя только вперед. Впереди слабо маячил просвет между двух последних домов, а за ним двигалось что-то темное. Сначала Ликард подумал, что это ночные тени пляшут вместе с вихрями снега, но стоило ему приблизиться, и сердце в его груди перестало биться. Черным потоком смолы текли и текли по улице твари со светящимися во тьме глазами, облепленные снегом, завернутые в черные плащи, глубоко увязая в белых сугробах. Они шли прямо по центральной улице, не таясь и не скрываясь, рассыпавшись массой, похожей на тараканов, гортанно крича. Теперь уже метель не глушила звуки, и он слышал звериные взвизги и рычание, совсем не похожее на человечью речь. Да и двигались эти твари не как люди – прыжками, переваливаясь через сугробы медленно, но куда ловчее, чем смог бы он сам. - Вперед! – закричал он, погоняя коня изо всех сил. Они с Мейрой вдвоем вылетели из узкого переулка, и на мгновение у Ликарда появилась возможность оглянуться. Ночь пожрала город, только вспышки грозы над их головами давали возможность разглядеть происходящее, но даже и так он мог видеть далеко не до конца широкого проспекта, ровной стрелой пронзающего город насквозь. Только дермаки были везде, на всем протяжении этой стрелы. Ровно одно мгновение, что подарила ему молния, Ликард смотрел на бесконечную черную массу, похожую на рой степных муравьев, пожирающих все, что попадется им на пути, которая, шевелясь, ползла к самому сердцу его любимого города. Он увидел и тонкие струйки верховых, вытекающие из переулков одновременно с ним и кидающиеся на эту массу. Булавочные иголки, пытавшиеся уколоть огромного питона. В следующий миг ночь упала на него, а вместе с ней обернулись черные уродливые лица, куда больше похожие на звериные, со светящимися во тьме глазами, с жемчужными клыками. Ликард закричал и с силой бросил коня вперед, стаптывая первого из них, нанося удар мечом второму. Скорости не было, лошади почти сразу увязли в снегу, перекопанному тысячами ног прошедших здесь дермаков. Впрочем, им тоже было не легче, они тоже спотыкались и падали в этом безумии, пытаясь добраться до людей, чтобы нанести им удар. Он крутился в седле, наотмашь раздавая удары направо и налево, и меч в его руке то натужно и тяжело клацал, врезаясь в доспехи дермаков, то противно чавкал, попадая в плоть. Ночь обратилась ревом, визгом, грохотом. Рядом кричала что-то Мейра – он слышал ее голос, но не понимал слов. Ему больше не было холодно. Жар и кислота текли по телу, а сердце готово было разорваться в груди. Внезапно ночь осветилась на мгновение, будто день. Вспышка была такой силы, что Ликард увидел вокруг себя все с потрясающей точностью: каждую снежинку в ворохе метели, нити слюны, соединяющие верхние и нижние клыки бегущего на него дермака, его совершенно лишенные разума глаза со сжавшимися в маковую росинку зрачками, и черную мохнатую лапу, заносящую тяжелый искривленный меч. А потом удар сотряс весь город. Земля брыкнула, и конь Ликарда с диким визгом оступился и рухнул в снег. Ликард скатился из седла на землю, ухнув лицом в ледяной, пропитанный кровью снег, закричал от боли, выпутываясь из сугроба и пытаясь подняться на ноги. Он вскочил едва ли не первым, полуослепший, полуоглушенный, отчаянно оглядываясь по сторонам. Лошадь его поднялась на ноги и в страхе бросилась прочь, раскидывая пытавшихся подняться дермаков. Они возились в снегу, будто опрокинувшиеся на спину пауки, вереща и копошась. - Мейра! – крикнул он охрипшим горлом, оглядываясь в панике. Она отыскалась рядом, каким-то чудом умудрившаяся удержаться в седле и сейчас пытающаяся успокоить обезумевшую от страха лошадь. Примерно две трети людей, что следовали за ним, тоже как и он лишились лошадей, и теперь с трудом поднимались на ноги среди сугробов. На глазах у Ликарда одному из них, только-только разогнувшемуся после падения, дермак всадил в горло меч, а потом бросился в лицо, едва не разрывая его голыми руками. - Надо уходить! – прохрипел Ликард, обращаясь, кажется, к самому себе. Улица вокруг него превратилась в бойню. Метались в страхе дико ржущие лошади без седоков, дермаки с визгом вскакивали на ноги, бросаясь в сторону силящихся подняться людей. - Уходим! – заорал не своим голосом Ликард, срывая с пояса боевой рог. Никакого Тан’Элиана не было, никакой подмоги не было, и шансов у них уже тоже почти ни у кого не осталось. Он поднес рог к губам и затрубил сигнал отступления, про себя молясь, чтобы его люди поняли, что он от них хочет. Слишком много лет в Мелонии не было ни войны, ни боевых учений, чтобы они помнили сигнал к отступлению. Он едва успел выдать две тревожные ноты, когда на него бросился какой-то дермак, вскинув над головой меч обеими руками. Ликард успел отклониться, и на инерции движения дермак повалился вперед. Он ударил его в спину мечом, кажется, достав, но у него не было времени смотреть, так это или нет. - Уходим! – вновь закричал он, поднес к губам рог и побежал в сторону Мейры, трубя раз за разом сигнал к отступлению. Они должны были понять, что происходит, должны были вспомнить хотя бы отдаленные азы того, чему их когда-то учили! Хотя бы стражники должны были это понять и начать отступать, а крестьяне потянутся за ними – увидят, что происходит. - Давай! – крикнула ему Мейра, протягивая руку. Ликард не стал опираться на ее ладонь – она бы не втащила его в седло, он был куда тяжелее. Вместо этого он тяжело навалился на круп лошади, кое-как взобрался на нее, уселся за спиной Мейры и сразу же вновь затрубил. Кажется, часть его людей услышали и поняли приказ. Он видел, как побежали они в сторону переулков, спотыкаясь в снегу и стремясь укрыться вдоль стен, а за ними вдогонку бросились дермаки. Но там было больше возможности укрыться, сформировать хоть какое-то подобие строя. Впрочем, стоило ли себя обманывать? То, что сейчас происходило, куда больше напоминало безудержное бегство, нежели хоть насколько-то продуманное отступление. *** Метель заметала дворцовую площадь и приглушенно мерцающий дворец, возвышающийся над головой Авьен громадой рока. Только в ослепительных вспышках света видела она тонущие в снежном буране силуэты анай с их огненными крыльями, что летели, преодолевая сопротивление ветра, к крайней из четырех окружающих дворец башен. Ветер кидал их из стороны в сторону, будто осенние листья, и Авьен даже не хотела представлять себе, каково им было там – среди ни с чем не сдерживаемых ледяных потоков. - Я чую во дворце что-то очень дурное, - процедил сквозь зубы стоящий рядом с ней Рольх. Глаза его сияли серебром, он, не отрываясь, смотрел сквозь черную сеть, окутывающую дворец, будто силился пробить ее одной лишь своей волей. Сама Авьен даже не пыталась этого сделать. Маньяра показывала ей подобный рисунок, когда обучала ее, и тогда еще сама говорила, что проникнуть через него невозможно, каким бы сильным ни был ведун. Или, быть может, она так сказала, чтобы Авьен и не пыталась этого сделать? Что из ее слов было правдой, а что – бесконечной манипуляцией и принуждением? Она ощутила, как подкатывает к горлу ком, как стискивает грудь приступ удушья, и почти отчаянно вывернула глаза, пытаясь то ли себе самой доказать, что она что-то может, то ли убедиться в том, что хоть в этом ей не врали. Только энергетический взгляд наталкивался на защитную стену, как руки – на каменную; она видела ячейки сети, видела рисунок, ее образующий, но ничего больше, как ни пытайся. - Да, там, похоже, кто-то из Крылатой Гвардии, - мрачно ответил Рольху Винаэль, хмуря пепельные брови. У него глаза тоже светились, только иначе, сами радужки стали серебряными, будто две звезды в колодцах глаз. – Я чувствовал их присутствие в городе, здесь все ими заляпано, как смолой. - Это дурно, - еще сильнее нахмурился Рольх, и Авьен бросила на него быстрый взгляд. Сын Ночи был самым сдержанным и спокойным среди них всех, она никогда не слышала от него резких суждений, и его мрачность сейчас не добавляла ей нисколько душевного равновесия. Да и неоткуда ему было взяться по чести. Маньяра рассказывала ей о Крылатой Гвардии, Вороньих Гончих Сети’Агона. Говорила, что их совсем немного, что они практически непобедимы, что их способности столь велики, что они составляют элитную охрану самого Сети’Агона. Сейчас ей хотелось едва ли не хохотать в истерике от этих рассказов – уж Маньяра-то знала о них не понаслышке, а ей, глупой, это даже и в голову прийти не могло. - Их сделали из гринальд, - услышала он свой собственный голос, будто во сне проговаривая слова. Рольх и Винаэль повернулись к ней, и Авьен просто продолжила, проговаривая практически в точности то, что говорила ей Маньяра. – Из предателей-гринальд, добровольно перешедших к Сету. Их было немного совсем, это гордая раса, и они до последнего служили эльфам и Ирантиру, но и среди них нашлись те, кто захотел себе иной судьбы. - Я не знал об этом, - нахмурил брови Винаэль, а Рольх протянул, задумчиво разглядывая Авьен: - Этих знаний и в Доме Ночей тоже не было. Мы предполагали, что радупы – это эксперимент над стахами. - Нет. Радупы – это гринальд, отдавшие душу Сету. Это рассказала мне Ровинда Эвилид, - пожала плечами Авьен. Рольх только кивнул, глядя на нее как-то иначе, будто только сейчас увидел впервые, а лицо Винаэля вытянулось от удивления: - Ровинда Эвилид? Но ведь она… - Она меня воспитала, - тихо проговорила Авьен, отворачиваясь от них и глядя на дворец. Что-то в ней сейчас открывалось, что-то страшное, бездонное и черное, как само сердце бури. А в следующий миг все ее нутро выкрутило в узел, будто кто-то схватил ее за сердце и вырвал его наружу, выкручивая в кулаке. Авьен закричала, сгибаясь пополам и хватаясь руками за сердце, ослепшая от боли, обезумевшая от давления, чувствуя, как энергетические каналы с силой открываются, и по ним хлещет энергия от нее к Аватаре, накачивая ее силой. - Что случилось? – тревожно подался вперед Винаэль, поддерживая ее под руку. - Аватара, - тихо проговорил Рольх, переводя взгляд на здание. Авьен ощутила энергетический всплеск, будто само пространство колыхнулось вокруг них, разбитое на куски молнией, и на мгновение поток стал меньше, тише, будто этого удара ей хватило, чтобы… Энергию потянули с такой силой, что ноги под Авьен подкосились, и она рухнула на землю, крича и выламываясь в ледяном снегу. Рядом низким голосом хрипел Рольх, она слышала краем уха приглушенный звук, с которым он тоже упал в снег. Всю силу, всю энергию, все, что она могла пропустить через себя и даже больше тянула из нее Аватара. Каналы в спине горели огнем и едва не лопались, все тело жгло и мозг в ее черепной коробке кипел, наполненный лавой. Перед глазами мутилось, но она видела теперь, как разноцветные искры крыльев анай движутся над ее головой в мучительной высоте. Только они больше не летели вверх, они падали вниз, с трудом лавируя на потоках и хоть как-то пытаясь остановить падение. - Что происходит? Что случилось? – кричал над ней Винаэль, поддерживая ее под спину, и глаза у него были белыми от страха, но она не могла ответить. Она могла только бороться за жизнь, изо всех сил бороться за собственную жизнь с Аватарой, которая эту жизнь сейчас выпивала до самого дна. Небеса над ее головой вскипели, вздулись огромным черным пузырем, нарывом на теле этой беспокойной ночи. А потом он с беззвучным треском лопнул, и ослепительная фиолетовая молния сорвалась с него вниз и ударила в купол дворца. Сначала Авьен расслышала звон осколков, а следом за ним пришел грохот, удар грома такой силы, что у нее чуть барабанные перепонки не лопнули в ушах. Землю тряхнуло, ее швырнуло вверх едва ли не на полметра, и она тяжело рухнула обратно в снег, оглохшая, почти ослепшая, со звенящей от боли головой. Поток энергии в ней уменьшился, но теперь это было уже неважно. Ей было так больно, как никогда в жизни. У нее болело все, каждая клетка, каждая частичка ее существа, которая просто больше не могла. Не могла… А потом мука резко кончилась. Поток обрубили, и Авьен заорала, хватаясь руками за грудь. Потому что там теперь вместо связи остался ожог, огромный черный ожог, а не живое сердце. Рядом на землю с хрипением приземлялись анай – они почти падали, едва тормозя над землей и ухая в сугробы лицом вниз. Винаэль бросился к ним, пытаясь хоть как-то помочь. Авьен слышала, как воет на одной ноте Батара, видела, как она держится руками за грудь и кричит, кричит с вытаращенными из орбит глазами. Завозившись в снегу, она попыталась приподняться. Перед глазами все кружилось, на радужках стоял ожог от молнии, но Авьен видела, что энергетической сети перед ними больше нет. Откуда-то из-за угла здания выбежали эльфы Винаэля, один из них подхватил ее под руки, поднимая из снега, но стоять она не могла – ноги не держали. Откуда-то со стороны послышался грохот, и Авьен обернулась туда, уже ничего не понимая вообще. Она только видела, как распахиваются двери дворца, и из них наружу бегут, крича и падая, люди. А напротив них распахивается решетка в крепостной стене, и к ним навстречу бегут какие-то черные фигуры, размахивая над головой оружием. Авьен прищурилась изо всех сил, пытаясь понять, кто это, что происходит. В ее голове так звенело, что она с трудом умудрялась сохранять сознание, не то, чтобы понимать, что видят ее глаза. Черных фигур становилось все больше. Люди, выбегающие из дворца, увидев их, бросились врассыпную, но эти черные кидались на них, догоняли и убивали на глазах у Авьен. Сшибали их в снег, рубили оружием, крича и визжа… - Нужно уходить! – закричал Винаэль – его голос Авьен узнала среди всех остальных, он звучал где-то над ее головой, но она уже почти не понимала, где. – Их слишком много! Мы не справимся! Эльф, что держал ее, поднял ее на руки и перебросил себе через плечо, будто куль с сеном, а потом побежал куда-то в сторону, унося ее прочь от всего этого безумия. Она слышала его тяжелое дыхание, отдаленный визг тварей и крики людей на площади, а еще вой Батары – дикий, животный вой. *** Мирван высунулся из-за угла, осматривая широкий и пустой дворцовый коридор. Золотая лепнина на стенах отражала отблески свечей в многочисленных канделябрах, и светло здесь было как днем. Алые ковры, укрывающие полы кроваво-красной волной, медленно взбирались на плавно изгибающуюся лестницу башни, и оттуда вот-вот должен был показаться зевающий слуга с ведром и швабрами, тот самый, кого он видел в своих снах. - Что-то долго он не идет, - озабоченно прошептала за его спиной Димея’Кан, и в голове Мирвана колокольным звоном заревели проклятия Эвы. – Ты уверен, паренек, что все правильно увидел? - Да ради всего святого, помолчите уже! – прошипела в ответ бурлящая от ярости Эва, и ведьма с удивлением уставилась на нее своими круглыми совершенно недоуменными глазами. – Мы же не на базарной площади! Мы в засаде сидим, здесь надо молчать! - Что-то я пока не вижу никого, кто бы мог нас тут заметить, - сварливо заворчала в ответ Димея, но тут с лестницы раздался громкий зевок, и Мирван шикнул на всех: - Тихо! Погромыхивая пустым ведром и швабрами и широко зевая, лысоватый мужчина в ливрее дворцового служки спустился по ступеням и завернул куда-то вправо, скрываясь в следующем от них коридоре. - Пошли! – приказал Мирван, первым срываясь с места. Он быстро перебежал коридор и взлетел на три ступени башни, махая рукой остальным, чтобы следовали за ним. Кое-как они тоже подбежали, причем Эва в его голове все это время не переставала без конца ругаться, поминая всеми возможными недобрыми словами всю их затею от начала до конца. - Так! – быстро зашептал Мирван, оглядывая остальных. – Димея и Йори остаются тут и ждут нас. Вао идет первым! - Не Вао! – жуткий голос, которым ответили Мирвану, заставил его содрогнуться. Он резко вскинул голову и уставился на исказившееся лицо Вао Та’Кана, в котором с трудом можно было узнать черты отшельника. Рот его раздвинулся в оскале, глаза закатились, и только радужка подергивалась на самом краю, будто он изо всех сил пытался открыть свои собственные глаза. А из головы его, видимые энергетическому зрению, торчали во все стороны черные жирные щупальца. – Я пойду, мальчик! И ты теперь должен мне, мой хороший! Ты теперь очень долго будешь со мной расплачиваться, обещаю тебе! Какая мерзость! – почти что выкрикнула в его голове Эва, и на этот раз Мирван был с ней полностью согласен. Его самого проморозило от вида твари, что смотрела на него из закатившихся глаз Бесноватого Вао. - Д-да, - заикнувшись, отозвался он. – Иди вперед, Хаара Зу, мы пойдем за тобой. - Не опоздай, маленький, - прошипела ему тварь, а потом Бесноватый Вао сорвался с места и будто паук почти вприпрыжку бросился вперед по ступеням. - Как меня пугает эта тварь! – поежилась Димея, а затем хлопнула Мирвана по плечу, отчего он от неожиданности подпрыгнул. – Давайте, детки! Создатель с вами! - Пошли, - скомандовал он Эве, и первым полез вверх по ступеням. Лестница изгибалась пролет за пролетом, а в его голове почти без перерыва звучал голос Эвы: Мирван, ты уверен, что ты все просчитал? А если они не пойдут за Вао? Если они останутся на месте? Пойдут, я все видел, - упрямо ответил он ей. В прошлый раз ты тоже все видел, но там была проклятая сеть Тщеславия, и мы все сошли с ума! А здесь стоит сеть Лжи! Чем это лучше? Эва, просто поверь мне! Я знаю, что делаю, - как можно тверже ответил он ей, и на этот раз это сработало. Она только горестно вздохнула в ответ и мрачно заявила: В противном случае мы умрем в один день. Псевдо-счастливое окончание для всей этой безумной истории. Мирван даже не успел удивиться тому, что она сказала: откуда-то сверху послышался мерзкий визгливый крик, а затем топот удаляющихся ног. Быстрее! – крикнул в собственной голове Мирван и побежал. У них было совсем мало времени, не более минуты, но этого должно было хватить! Должно! Он перепрыгивал через две ступени, стремясь вверх и стараясь не думать о том, что бежит навстречу радупам. От одной этой мысли все внутренности сворачивались в узел. Еще один пролет, заветная дверь. Мирван рванулся к ней и дернул ручку, но дверь не открылась. Она заперта! – пораженно подумал Мирван, и в голове его одновременно с этим раздался панический вопль Эвы: Что нам делать?! Он думал всего одно мгновение, а потом схватил ее за огромную каменную ладонь и приставил ее к железному замку. - Пой, Эва! – прошептал он ей, заглянув в бирюзовые глаза. – Это металл, ильтонцы работают с металлом. Тебе нужно просто открыть дверь. - Но я не могу, там радупы! – глаза ее расширились в панике. – Я не успею! - Ты успеешь, я здесь и я прикрою тебя, - хрипло пообещал он ей, глядя прямо в эти перепуганные насмерть глаза. – Пой. Пожалуйста. Удар сердца, в который она колебалась, был самым долгим в жизни Мирвана. Потом она кивнула, закрыла глаза и приставила ладонь к замку. Он начал считать мгновения, не сводя взгляда со ступеней, ведущих вверх. Откуда-то оттуда слышалась возня, резкие крики Хаара Зу, утробное рычание, будто огромного зверя разбесили и выпустили из клетки. Эва начала медленно проваливаться в его сознании, растекаться, будто масло на сковороде. Контакт с ней становился все более вязким, все более сложным… А потом замок щелкнул. И в этот же миг громогласный удар сотряс весь дворец, швырнув их обоих на пол. Сердце в груди Мирвана, кажется, вовсе перестало биться, но он каким-то чудом успел схватить шатающуюся Эву за руку и, передвигаясь на карачках, потому что не успел встать, втащить ее в комнату и захлопнуть дверь. Замок встал на место с тихим щелчком. Еще через несколько мгновений его дернули с той стороны в спешке, будто проверяя, а потом грохот шагов прозвучал по лестнице вниз – радупы бежали в центральную часть дворца. Только тогда он повернулся и нашел глазами Провидца. В маленькой келье почти ничего не было, только один тюфяк на полу и ведро в углу. На кровати сидел истощенный человек, положив тонкие безвольные руки на колени. Он поднял глаза на Мирвана, Марна Дева подняла глаз на Мирвана из его лба, и на мгновение Мирван застыл, парализованный его взглядом и волей, что стояла за ним. - Нам нужно спешить, - проговорил Провидец, и голос его как будто отдавался от стен другим голосом, ревущим, будто буря над их головами. – У нас нет времени. - Пошли! – кивнул Мирван. – Эва, бери его! На этот раз она не стала спорить, только в его голове шептала без конца снова и снова: Создатель, убереги, убереги нас, убереги!.. Огромной рукой она подхватила Провидца, бережно взяла его на руки, будто младенца, ничего не весящего в ее каменной хватке. Он был истощен куда больше, чем подумал поначалу Мирван, он даже не мог держаться на ее руках, обвиснув в них почти без сил. - Сломай замок! – скомандовал ей Мирван, и Эва, шипя от страха, поднесла руку к металлической конструкции. Несколько мгновений понадобилось им мучительно ждать, и это было так невыносимо, что Мирван обернулся на окно. И вздрогнул, когда мимо него пролетела, почти отвесно падая вниз, какая-то фигура в белом балахоне с синими крыльями за спиной. Он не успел удивиться, понять, показалось ему это или нет, потому что в этот же миг с грохотом вылетел железный замок, и Эва первой бросилась в коридор, держа на руках Провидца. Они бежали по ступеням, и сердце в груди Мирвана разрывалось на куски. Внизу башни из бокового коридора высунулись Димея и Йори, и проклятая старуха едва не разрыдалась, завидев их и заламывая руки: - Слава Создателю! Живы! - Сюда! – Мирван бросился по коридору в обратную сторону, обогнав Эву и со всех сил летя среди золотых шпалер и дорогущих тканых гобеленов на стенах, изображающих процветание и величие Мелонии. Тут начиналась самая сложная часть, которую он во сне не видел, в которой сомневался. Будущее после удара грома было расплывчатым, и сколько бы он ни смотрел варианты, а так и не смог до конца понять, выйдут они тем же путем, что вошли, или нет. И, подбегая к лестнице, ведущей в сторону подвалов, понял, почему. На противоположной от них стене замелькали тени, послышался визг. - ДЕРМАКИ, - прозвучала колоколом Марна в его голове, чуть не выдавив глаза, и Мирван на ходу изменил направление движения, во все лопатки бросившись дальше по коридору с криком: - Сюда! Эва с Провидцем и Йори с Димеей бросились за ним, уходя прочь по змеящейся череде коридоров. Мирван очень плохо помнил этот путь, Провидец показывал его в снах, но там было слишком много поворотов, слишком… - НАЛЕВО, - сообщила Марна, вновь чуть не расколов череп Мирвана, и он заскулил от боли, а Эва принялась ругаться уже вслух – голос Девы докатывался и до нее сквозь его сознание. Они миновали еще несколько коридоров, в которых слышался визг и бродили тени. Мирван уже ничего не понимал. Он не знал, откуда здесь было взяться дермакам, да еще и в таком количестве, почему они бежали параллельно ему по дворцовым коридорам, да ему уже было и не до этого. Им нужно было выбраться из дворца, как можно скорее вырваться из дворца. - СТОЙТЕ, - приказала Марна, и Мирван резко затормозил у очередной лестницы, вжимаясь в углубление в стене и втаскивая с собой в темноту остальных. С грохотом застучали по ступеням тяжелые сапоги, визгливые голоса тварей разорвали золотую тишину коридоров. - Пожалуйста!.. Пожалуйста!.. – едва слышно шептала Эва, щурясь изо всех сил. Сапоги и крики прозвучали дальше по коридору, а Марна скомандовала: - ВНИЗ ПО ЛЕСТНИЦЕ И ЧЕРЕЗ ДВОР ЗА КРЕПОСТНУЮ СТЕНУ. Мирван сорвался в бег, едва не кубарем катясь по мраморным ступеням. Здесь уже никаких ковров не было, полутемный коридор освещали лишь два коптящих факела. Впереди в конце узкого прохода показалась хлопающая на ветру дверь с сорванным замком, и Мирван первым выскочил через нее на улицу, придерживая ее для Эвы. Он видел тропку в снегу, ведущую к калитке в крепостной стене через заснеженный, заваленный сугробами сад. Решетка двери была распахнута настежь и застряла в обледенелом насте. Они сорвались с места, устремляясь бегом туда, на свободу, за крепостную стену и дальше, к лавке ножовщика к северу от стены. Метель над городом медленно сходила на нет.