Танец Хаоса. Искры в темноте

- Мое имя – Инди’Агон, - заговорил мужчина на троне, глядя на нее без какого-либо выражения на лице. – Вряд ли оно знакомо тебе, ведь ты из рода потерянной памяти, и потому долг моей крови велит мне представить себя тебе. Я был вторым среди Высших до Укрытия нас нашим господином в Черном Источнике после поражения в Первой Войне. После освобождения я стал первым из Высших и несу волю господина нашего Сети’Агона в землях Империи. Это – Файиль, дочь Первородного пламени из клана Алых Птиц, - он указал на женщину, и та оскалилась, роняя огненные слезы, которые с шипением падали на мраморный пол, догорая крохотными пятнышками смолы. А потом сорвалась с места и направилась к Данке, двигаясь странно пригнувшись на мягких полусогнутых ногах, будто дикий зверь. Ее жуткие зрачки не отрывались от лица Данки, а смех клокотал где-то в глубине горла, будто предупреждающее рычание голодного волка. Она уселась на пол возле Данки, вплотную, низко наклоняясь вперед, почти что носом прижавшись к ее носу, как звери, которые не знают и не уважают чужого места и пространства, и Данка вздрогнула, заглянув в ее жуткие глаза. Радужки были черные как ночь и чуть крупнее, чем у обычного человека, а вот зрачок в них и зрачком-то язык назвать бы не повернулся. Вместо него в центре черной радужки танцевало изменчивое пламя, то и дело сползая каплями жидкого огня с ее ресниц, и они с шипением бежали по щекам вниз, капая с подбородка на пол. Файиль крутила головой, будто зверь, скалясь ей в лицо, и ее глаза обжигали глаза Данки. От нее пахло резко и дурно, ее алые волосы непослушными волнами текли по ее плечам, и на мгновение Данке показалось, что перед ней вовсе не разумное существо, а какой-то дикий бес в людском обличье, неконтролируемый и страшный. - Я всегда хотела посмотреть на анай! Особенно на тех, в чьих жилах течет огонь! – она визгливо рассмеялась, часто моргая, отчего алые капли пламени застывали на ее ресницах. Это было до того жутко, что Данка непроизвольно отдернулась, и Файиль с охоткой придвинулась еще ближе, глядя ей в глаза. Зрачки жгло, ей было больно смотреть в ответ, и она зажмурилась, но взгляд Файиль никуда не делся, и ее глаза все равно смотрели на нее из темноты под веками. Они как будто насквозь прожигали ее веки, будто и не было их вовсе, и Данка запаниковала, вдруг четко осознавая, что ей негде больше спрятаться от этого взгляда. Приступ паники заставил ее распахнуть глаза и заглянуть этой женщине в лицо, пусть даже ее и жгло. Так было привычнее, так было куда безопаснее, потому что разум просто не мог воспринять тот факт, что Файиль каким-то образом могла смотреть на нее сквозь ее же собственную плоть. - Я чую в тебе огонь! – зашептала Файиль хрипло, поминутно облизывая губы и жадно глядя в глаза Данки. – Чую, как он в тебе течет, как он кипит в твоих жилах. Чую, что ты можешь им управлять. А я ведь тоже могу, знаешь? – Алые губы раздвинулись в улыбке, обнажая острые клыки. – Хочешь, попробуем? – едва слышно прошептала она. В следующий миг кровь в жилах Данки вскипела, обращаясь в кислоту, и огонь Роксаны хлынул наружу во все стороны из ее тела, обжигая ее, сжигая ее. Она закричала, впервые в жизни чувствуя то, что называлось словом «ожог», жуткую, невыносимую, терзающую ее боль, которой не было конца, которая… - Файиль. Он не кричал, но боль сразу кончилась, и по огненным глазам напротив промелькнуло что-то, похожее на разочарование. Женщина резко отвернулась от нее хотя бы на миг, и Данка получила несколько мгновений для того, чтобы отдышаться. Просто подышать, чувствуя, как холодный воздух остужает обожженное, изодранное нутро. Ледяное прикосновение морозной ночи врывалось внутрь огромного тронного зала сквозь дыру в стеклянном потолке и хоть самую малость остужало ту боль, что терзала ее изнутри прямо сейчас. - Ты обещал, что дашь мне попробовать! – обиженно пролаяла женщина. Данка судорожно дышала, глядя на ее грязную белесую в разводах шею, под которой виднелись темно-бордовые жилы. Они приглушенно светились из-под кожи, будто в них текло что-то иное, а не кровь. – Ты обещал, что я смогу выпить ее!.. - Я сказал тебе, что ты выпьешь анай, но не Аватару, - твердо ответил Инди’Агон, и Файиль даже зарычала от разочарования. – Я желаю говорить с ней, отойди в сторону. Женщина в ярости повернулась к Данке, наградив ее таким взглядом, что ту перетрясло всем телом от ужаса, клацнула зубами, за которыми на мгновение промелькнули языки пламени, и отбежала прочь, двигаясь странно, почти по-звериному и все время озираясь на нее, будто не была до конца уверена в том, что следует выполнять приказ. Теперь обзор больше ничто не перекрывало, и Данка с трудом подняла глаза на Инди’Агона, который так и сидел спокойно на троне, глядя на нее без какого-либо выражения на лице. Часть светильников потухла, и в зале стоял полумрак, выхватывающий из темноты резкие линии его лица, застывшего вырубленной из мрамора маской, не движимой ни единой эмоцией. Возле него на мраморный пол опустился король Мелонии Мирад, согнувшись пополам и уперевшись головой в одну из львиных лап, поддерживающих золотое сидение. Эвилид не обращал на него никакого внимания, его взгляд не отрывался от лица Данки, черные глаза не меняли своего выражения. - Я надеялся заключить с тобой договор, - негромко заговорил он. Данке вдруг бросились в глаза его руки – белые аккуратные пальцы, спокойно лежащие на подлокотниках трона. – Я прислал к тебе посланца с предложением мира. Почему ты не приняла его? У нее не было сил говорить. Горло казалось изодранным изнутри, обожженным до самой кожи, будто баранья шкура, набитая раскаленными камнями. Она дышала-то с трудом, проталкивая через этот рукав леденяще холодный воздух, который хоть чуть-чуть приглушал боль. Несколько мгновений Инди’Агон ждал ответа и, не дождавшись, приказал: - Файиль, исцели ее. - Ну зачем? – плаксиво заломила брови та, но Инди’Агон просто повернул голову и взглянул на нее, и женщина, в ярости клацнув зубами, подчинилась. Двое ее стражей отступили как по команде на несколько шагов назад, а в тело Данки вошли черные нити Источника. Она даже не смогла крикнуть, не смогла издать ни звука, когда всю ее просветили насквозь будто солнечный луч прозрачную воду, и в следующий миг боль исчезла, не оставив после себя ни следа. Данка вытаращилась, пытаясь понять, как это могло произойти. Она не единожды пробовала на себе исцеление Энергией Черного Источника, но ничего подобного никогда еще не случалось. Впрочем, сейчас у нее не было сил размышлять об этом. Она лишь лежала и пыталась отдышаться, пока измученное тело приходило в себя после снятия ожога. Мерный удар подкованных сталью каблуков по мрамору за ее спиной сказал ей, что те двое черных в доспехах шагнули впереди, вновь остановившись прямо позади нее. - Почему ты не приняла моего посланника? – вновь повторил Инди’Агон без какого-либо выражения. Данка лихорадочно соображала, часто дыша и делая вид, что еще не пришла в себя после исцеления. Возможно, пока они будут говорить, она сумеет восстановить хотя бы часть своих сил, ровно столько, сколько хватит для рывка вперед. И когда она кинется на него, Файиль, скорее всего, ударит инстинктивно и сожжет ее на месте. И тогда задача будет выполнена, и Танец Хаоса кончится, а вместе с ним и смерть от мари. Но он никуда не денется, тихо прошептал внутренний голос. Он так и останется здесь, а ты просто умрешь и ничего больше не сможешь сделать. Данка вскинула глаза на сидящего над ней Инди’Агона. Он смотрел на нее и ждал ответа, и он совершенно не был похож на всех, с кем она встречалась до него, даже на уже виденных ею Эвилид. Он не торговался, не угрожал, не спрашивал или требовал ответа. Он говорил, и остальные делали, не допуская мысли о неподчинении. Он правил, теперь Данка видела это очень ясно, он правил, обличенный властью, какой доселе она не видела ни у кого. Разве что у Держащей Щит, но та власть имела иную природу. Она не заставляла, а поддерживала, она была естественной и мягкой, а не вот такой – жесткой, монолитной, тяжелой и однородной без единого изъяна, без единой возможности не подчиниться. Он владел ими всеми и на Данку он тоже смотрел так, что у нее не оставалось никаких иллюзий. Он не намеревался договариваться с ней о чем-то и говорил лишь потому, что хотел говорить с ней сейчас, как с вещью, которую используют для определенной цели или забавы, а затем откладывают прочь и забывают о ней навсегда. Был ли у нее хоть какой-то шанс справиться с ним? Хоть какой-то самый крохотный хоть на одно мгновение за все то время, что она провела в Мелонии? Горечь разочарования начала медленно подниматься внутри, подтачивая ее, как подтачивают талые воды старый подмытый берег. - Я приняла твоего посланника, - проговорила она, с трудом ворочая пересохшим языком. – Он погиб в Деране от мари Рабов и сгорел вместе с городом. - Я говорю про твоего родича, про Сагаира Ренона, которого я прислал к тебе в Таахалдан, - бестрепетно отозвался Инди’Агон. - Он мне не родич, - сказала она. - В тебе его кровь, - констатировал Эвилид, разглядывая ее. – Я знаю, что в краях без памяти не чтят своей крови старше второго колена, но он брат твоей матери. Ты обязана подчиняться ему. - Я никому не подчиняюсь, - сообщила ему она, сама не веря в собственные слова сейчас. Это было почти то же самое, что пытаться кричать на гору, приказывая ей сдвинуться с места, и его равнодушный взгляд, направленный на нее, демонстрировал ей тщету ее усилий. - Какая наивная девочка! – захохотала Файиль, разбрызгивая вокруг шипящие слезы. Эта женщина была бешеной, будто больное животное, но ее безумие теперь не пугало Данку настолько, насколько спокойная властность Инди’Агона. Страх впился в нее, точа зубами позвоночник, выгрызая и перетирая в прах ее решимость, ее надежду на спасение. Лихорадочные мысли о том, что ей делать, метались в голове, и Данка не могла ухватиться ни за одну из них, как бы ни пыталась. Какие у нее были варианты? Сил не слишком-то прибавилось, даже несмотря на исцеление, хотя это самое исцеление при этом у нее самой сил тоже не отобрало, как бывало обычно. И встать Данка до сих пор не могла, как и, похоже, даже приподняться над полом на руках. Но за спиной все еще оставались крылья, а значит, шанс еще был. Файиль применяла на ней свои расовые способности, чтобы сжечь ее изнутри, значит, вблизи тех двух тварей это было возможно, хоть и невозможно было соединяться с Источниками. Значит, можно было попробовать ударить стихиями Небесных Сестер хотя бы только для того, чтобы они убили ее на месте, а не попытались удержать и использовать в своих целях. Но на это у нее был только один шанс, один бросок из тысячи, который вызовет эффект неожиданности, и его нужно было сделать верно. В этот раз ошибаться было нельзя. - Ты напала на своего родича и разрушила Убежище своего народа, чтобы убить его, - Инди’Агон смотрел на нее с легкой ноткой интереса во взгляде, как мог бы смотреть на диковинного зверя, совершающего совершенно нелогичные и бессмысленные телодвижения. – Ты стерла с лица земли город своей второй матери. Ты прогнала от себя прочь представителей своего народа. Ты ненавидишь свою кровь, Аватара Создателя? - Я не Аватара Создателя, - ответила ему она. Файиль запрокинула голову и захохотала, и звук ее жуткого голоса поплыл по пустому залу, отражаясь от золоченых стен и зеркал, от пробитого купола над их головами, с которого медленно падали вниз к подножию трона большие снежинки. - Так считают лишь глупцы вроде этого, - пренебрежения в голосе Инди’Агона было так мало, что из-за этого эффект от его высказывания оказался в разы выше. Король Мирад у его ног вскинул голову, глядя на него полными ужаса глазами, и залепетал: - Хозяин! Хозяин, я не знал! Я думал, она и вправду самозванка, ты же знаешь, хозяин!.. - Молчи, - равнодушно приказал Инди’Агон, и челюсти Мирада со стуком схлопнулись, а сам он задрожал всем телом и вновь сжался у трона в покорную куклу. Эвилид вновь посмотрел на Данку и проговорил: - Когда ты прогнала прочь родича и осквернила дом своей крови, я решил наказать тебя, ибо отрицающим кровную связь необходимо преподать урок. Как я вижу сейчас, он не прошел даром. Но ты заплатила цену, теперь ты в моей власти, и ты должна знать свою суть, иначе не сможешь сделать того, ради чего была рождена. Узы крови, разумеется, важны, в той же мере, что и узы предназначения. Ты Аватара, Данара Киер, и ты будешь служить мне. Он сделал мимолетное движение ресницами, и Данку грубо схватили за плечи, поднимая над полом. Она даже дернуться не могла, чтобы попытаться себя освободить: руки и ноги повисли плетьми, на то, чтобы пошевелить хотя бы пальцем, казалось, нужно было потратить всю оставшуюся в ней жизненную силу. Что-то ледяное и железное вдруг коснулось ее шеи, обхватывая ее, щелкнуло и повисло на ней морозной пудовой тяжестью. Данка скосила глаза и едва не завыла, завидев толстый металлический ошейник, цепи от которого с двух сторон были намотаны на запястья двух черных фигур. Она еще попыталась отбиваться, попыталась открыть крылья, ударить… И ничего не вышло. Просто ничего не вышло. Дар не отвечал, тело не повиновалось, до Источников она дозваться не могла. Можно было сколько угодно ощущать внутри желание открыть крылья, призвать Великую Мани, даже просто огонь Роксаны – это были лишь мысли в ее голове теперь и ничего более, за ними больше не стояла сила. А безвольное тело повисло тряпкой, парализованным кулем, неспособным двигаться. Страх сдушил ее, застив весь мир перед глазами. В одно мгновение она внезапно осознала все, от самого начала и до самого конца. И то, что она больше не сможет вырваться от него никогда, и то, что ей больше никто не поможет, и то, что теперь он начнет шантажировать ею Вель и заставит ее прекратить сопротивление или, того хуже, обернуть армию Спутников против защитников свободных государств. Поняла, что в то мгновение, когда на ее шее щелкнул замок ошейника, война с Сети’Агоном была окончательно и бесповоротно проиграна, и никто уже больше не мог ничего сделать. Никто и ничего. Я убила их всех. Всех. Ей показалось, что все внутри нее сейчас разорвется на куски. Что сердце просто возьмет и лопнет в груди, как сухая яичная скорлупка в сжимающем ее кулаке с унизительной легкостью одного мимолетного движения. Позади послышался ровный гул шагов, но она не могла обернуться, чтобы увидеть, кто пришел сюда, могла только наблюдать за реакцией Эвилид. Файиль вскинулась, будто животное, завидевшее опасность, а Инди’Агон медленно перевел взгляд куда-то за ее голову и спросил: - Почему покинули пост? Ответом ему была гробовая тишина, которую вдруг заполнил омерзительный высокий и тонкий-тонкий свист, и у Данки зубы засаднили в деснах. Будто кто-то царапал ногтем по оконному стеклу или где-то натужно звенела струна толщиной в волос. Звук длился несколько невыносимых мгновений, а затем оборвался, оставив после себя послевкусие боли. Лицо Инди’Агона не изменилось, но глаза его на одно единственное мгновение мигнули, став черными полностью, двумя дырами в ночь, двумя кляксами без очертаний на бледном лице, и Данка узнала этот жуткий взгляд. Точно так же было у Атагара, когда они с Вель сражались с ним, но Атагар был ничтожеством, просто крохотной бессильной мошкой перед тем, кто сидел на троне Мелонии напротив нее. Он даже смотрел не на нее, а на тех, кто стоял за ее спиной, но Данке и того было довольно. Дна у этих черных дыр на его лице не было, лишь беспросветная, безнадежная, бесконечная тьма. Еще мгновение, и глаза его вновь обрели привычное выражение. Медленно моргнув, он приказал: - Файиль, проверь. И вновь женщина с огненными глазами сделала что-то вроде бы привычное, но при этом совершенно непонятное Данке. Черный неровный провал перехода открылся за ее спиной, только он не был похож на ровные прямоугольники, которые делали Способные Слышать, или на спирали, какие создавали ведуны при помощи Теней. Это была именно дыра, кривая и с рваным краем, словно она просто прорвала насквозь реальность и отступала в ночь, клокочущую по ту ее сторону. Файиль попятилась туда, не сводя плотоядного взгляда с Данки, улыбаясь ей острыми зубами, и края дыры слиплись перед ней, будто и не было их. - А вы возвращайтесь на место, - приказал Инди’Агон, и вновь мерный грохот шагов зазвучал под пустыми сводами зала, удаляясь. Он посмотрел на нее, чуть скучающе, обежал глазами с ног до головы, будто вещь осматривал от нечего делать, пока ждал более важных вестей. Будто она и не интересовала его по большому счету, и Данка поняла, что ее судьба уже решена. Что бы она сейчас ни делала, как бы ни пыталась спастись или, наоборот, погибнуть, Инди’Агон уже знал ее участь, и отвратить ее она не могла. Как давно он все это знал? Горечь поднялась внутри, захлестывая под самое горло. Не с самого ли начала, как ее нога ступила на земли этой страны? Как давно он придумал все это и начал осуществлять? Ведь стоило им только прийти сюда, в эти земли, как у нее появилось это невыносимо мерзкое чувство внутри – что все не складывается, все идет не так, как должно идти. Будто что-то мешало ей с самого начала, подталкивая под локоть, крохотное, незаметное, но неумолимо ведущее ее именно туда, куда она идти совсем не хотела, заставляющее делать то, чему она всей душой противилась. - Где твое кольцо, Аватара Создателя? - Я не Аватара Создателя, - прохрипела ему в ответ Данка, в тщетной глупой надежде хватаясь за последнюю свою соломинку. Она ведь была Аватарой Хаоса, но Инди’Агон этого не знал. И если она расскажет ему об этом, быть может, он убьет ее? Быть может все это будет не зря? Хоть так! Пожалуйста, Великая Мани, хоть так!.. - Ты – Аватара Создателя, - твердо проговорил Инди’Агон, рассматривая ее и, кажется, видя в ней все ее страхи, все ее помысли, все попытки сопротивляться. И голос его, зазвучавший в ее голове, походил на удары молотка, которым забивают гвозди в крышку гроба всех ее самых любимых на свете людей, всего мира вокруг. – Ты – Аватара Создателя, пришедшая сюда, чтобы вершить Танец Хаоса. Ты можешь отрицать это сколько угодно, это нисколько не меняет дела. Я видел тебя давным-давно, в тот Танец, которого ты и не вспомнишь. Он начался за тысячу лет до Первой Войны на обломках Инары, горевшей в ненависти Верануэла. Я помню тебя слишком хорошо, чтобы забыть. А вот ты саму себя забыла. - Я – Аватара Хаоса! – почти выкрикнула ему в ответ Данка, молясь на то, чтобы переубедить его, хватаясь за эту свою самую последнюю возможность и уже в этот же миг чувствуя, что проиграла. – Это из-за меня появляются Рабы, из-за меня растет марь! Из-за меня продолжается Танец! Как только меня не станет, не станет и Вель, и у тебя больше не будет врага! Убей меня, и Танец Хаоса закончится! Убей, и никто больше не встанет против тебя и твоей власти! Он слегка наклонил голову набок, изучая ее холодным взглядом, и Данке этот взгляд вдруг показался очень знакомым. Она испытывала уже что-то подобное единожды, тогда, в Таахалдане, когда сражалась с Господином Лжи. Он также смотрел на нее, также изучающе, равнодушно, с легким интересом. Только тот был бестелесным, а этот – вполне живым, прибывающим во плоти, да и ощущение от него исходило похожее, но иное. На мгновение мысли ее запутались совсем, и она вдруг подумала о том, не мог ли он быть одновременно и Господином Лжи? - Ты выжгла на корню мой род, Аватара Создателя. Убила всех, кто был моей крови, всех, кроме меня. – Заговорил он, констатируя факт, не добавляя к этому даже тени эмоции или хоть чего-то человеческого. – Я выжил только потому, что моя первая мать отправила меня на реку за водой, и в это время в мой дом пришли твои Спутники. Я набрал воды и нес ее обратно домой, когда вы уезжали прочь с нашего подворья, заваленного трупами моих родичей. Я подобрал меч второго отца и бросился следом, но я был совсем мал, и твои псы легко разоружили меня и начали бить, пока ты смеялась. Ты объяснила мне тогда, почему вы так сделали. Потому что у брата моего отца началось заражение, потому что нужно было остановить эпидемию, а мои родичи мешали его умертвить. А когда я крикнул тебе, что однажды приду за тобой, ты засмеялась и сказала мне: «Убьешь меня, когда придет время закончить Танец». – Он вдруг улыбнулся, но улыбка не коснулась ничего, лишь раздвинув в оскале его губы, отчего лицо показалось искаженной гримасой плохого актера, жеманничающего на потеху толпе. – Мы с тобой очень давно знакомы, Аватара Создателя, и мы связаны с тобой крепко-накрепко тем словом, что было нами друг другу дано. Я благодарю тебя сегодня за твою милость, ибо в тот день ты подарила мне путь. Поблагодаришь и ты меня, потому что сегодня я дарю тебе твой. Ты будешь жить, пока я не решу, что Танец нужно закончить. Но на цепи, как и положено той, что отрицает свою суть. Ибо неведение – это врожденная слепота, а отказ видеть – это предательство своей сути. Данка молчала в ответ, чувствуя, как рушится последнее, что еще было ею. Как падают одна за другой последние подпорки ее существа, осыпаются в прах с гнилым треском. Вот так приходила расплата, вот так приходила цена. За то, что было сотворено тысячи лет назад, за то, что было сделано ею так давно, что она успела уже трижды умереть и родиться после этого. Отсюда нет выхода! Отсюда нет и не может быть никакого выхода! Это был даже не ужас, ибо ужас отступал перед тем осознанием, которое он прятал от человечьих глаз своей безобразной ширмой. Ужас был ничем по сравнению с тем фактом, что она сама сотворила Инди’Агона и сама написала свою судьбу тогда, давным-давно, так давно, что никто из живых, кроме этого жуткого существа перед ней, уже не помнил того. А вот она помнила. Поплыли перед глазами странные расплывчатые картины, одни и те же всегда, будто дешевые наспех сделанные декорации уличных скоморохов. Одни и те же всегда – смерть, огонь и кровь. Отсюда не было никакого выхода. Смерть не была выходом ни для кого, потому что она все равно возвращала обратно, заставляя вновь и вновь проходить один и тот же ужасный круг по спицам кровавого колеса страдания. Данка бы хохотала, если бы удушье не стиснуло намертво обожженное горло. Инди’Агон повернул голову, глядя в пространство слева от себя, и через мгновение черная дыра перехода с рваным краем открылась в воздухе, и оттуда почти что вылетела разъяренная, будто дикая кошка Файиль. - Он пропал! – в ярости выкрикнула она, и пламя вырвалось из ее рта, будто из доменной печи. – Эти идиоты безтелесые его упустили! Я говорила тебе, я говорила, что надо было ставить на него клетку, что надо было Свору разместить прямо в его покоях, а еще лучше – вырвать из него эту суку и засунуть ее во что угодно кроме него! Как мы теперь его найдем?! Данка застыла, внезапно на короткий миг обретая крохотный как нитка лучик надежды. Могли они говорить о Провидце? Мог ли он сбежать? И если да, значит, кто-то пришел за ним, кто-то освободил его, и значит хотя бы это было не зря. Хотя бы ее пленение, хотя бы вся эта битва была не зря, хотя бы одну ошибку свою она сумела исправить! Ей хотелось кричать, но горло так пересохло, что она не могла издать ни звука. Лицо Инди’Агона не изменилось, но глаза его вновь на мгновение стали двумя провалами в ночь, сразу же вернув себе обратно свою форму. А Файиль резко обернулась к Данке, зло уставилась на нее и зашипела: - Это она! Это она сделала! Я знаю! - Нет, - бестрепетно ответил Инди’Агон. - Она! – завизжала Файиль, срываясь с места и бросаясь на Данку. Вблизи стало видно, что под кожей вены ее налились свечением пламени, будто лавовые реки на черной земле, сквозь зубы ее прорывались языки огня. Она схватила Данку за волосы, резко откидывая ей голову и вновь заглядывая прямо в лицо, и глаза ее пылали так, что обжигали ей роговицы. – Это ты сделала, дрянь нерожденная? Ты его увела? - Назад! – твердо приказал Инди’Агон. - Нет уж! – взвизгнула Файиль, мотнув головой, и ее огненные слезы зашипели у Данки на коже за шиворотом, прожигая плоть будто кислота и исторгнув крик из ее рта. – Я выжгу ей потроха, и тогда она нам расскажет, что… Белый жгут энергии обхватил ее горло, будто кнут, резко дернул назад, и Данка успела увидеть только расширившиеся от ярости глаза и пламя в них, а потом Файиль с хрипом навзничь повалилась на полы и принялась кататься по мрамору, царапая пальцами горло, которое пережимала энергия. - Я сказал: назад, - повторил Эвилид, глядя на нее с трона. – Знай свое место. Еще несколько мгновений он держал ее на полу, пока лицо у нее не посинело, а глаза не начали закатываться, и только после этого разжал хватку белого жгута. Файиль захрипела, судорожно выламываясь на мраморных полах, а Инди’Агон пристально взглянул на Данку. - Это не ты, - медленно произнес он, разглядывая ее лицо. – Я знаю все, что ты делала, все, что делали твои Спутники в последние недели. Я делал все это через них твоими руками. – Данка просто закрыла глаза, не в силах больше слышать все это. - Это ничего не изменит. Скоро Марны лишатся власти над Узором, и он ослепнет, как и все остальные. А ты отправишься в Бреготт и поможешь нам сломить сопротивление Пограничья. Ты же это постоянно повторяешь, правда? Что не хочешь, чтобы за тебя умирали. Желаемое исполняется, – он вновь улыбнулся своей жуткой улыбкой, и Данка услышала свой собственный вой, прорывающийся сквозь сведенное судорогой горло, который перекрывал хриплый визгливый хохот так и не успевшей подняться с пола Файиль. Двое в черных доспехах подхватили ее под руки и поволокли прочь из зала. Она была так слаба, что не могла даже поднять рук, не могла пошевелиться в их хватке, только кричать, глядя на то, как сквозь дыру в стеклянном потолке медленно опускаются вниз в зал серебристые звездочки снега. Только кричать. *** Ликард прижался к стене, сжимая двумя руками перед собой обнаженный меч и чувствуя под плечами ледяную каменную кладку. Буря медленно отступала, смиряя свой гнев, гася рычание и ярость, и метель больше не слепила его, сменившись могильным холодом, сжавшим в тисках все его тело. Порывы ветра стали редкими и усталыми, снег сыпал сверху острой ледяной крупой. А по ту сторону стены визгливо переговаривались гортанными голосами дермаки. Твари видели во тьме как кошки – так ему сказала Мейра, да и он за сегодняшний вечер уже успел не единожды в этом убедиться. К тому же, они и по запаху издали чуяли людей, но тут им повезло – вонючие загаженные переулки Латра хорошо маскировали их запах, и за это Ликард мог не тревожиться. Впрочем, вряд ли такая мелочь могла перевесить все остальное. Его отряд – чуть больше дюжины стражников Мелонии, Мейра и один из Спутников Аватары Ридан – застыли в узком переулке, выводящем на Золотую Объездную, за которой лежало их спасение. Почти всю ночь он потратил на то, чтобы собрать остатки своих разбитых вдребезги людей по замерзшим улицам, остановить их безудержное бегство и вывести обратно – маленькими группами по пять-десять человек прочь из города и дальше на запад, туда, где на противоположной оконечности Ваэрнского леса заметало снегом их опустевший лагерь. Ликард не знал, сколькие из них сумели выбраться из города, не знал, дойдут ли они вообще, окровавленные, измотанные, сквозь заметенный снегом лес, но это не имело значения. Он должен был вывести всех, кого мог, должен был спасти хоть кого-то в эту ночь. Чтобы все это перестало быть столь напрасным, каким и являлось на самом деле. Ты сказала мне, Марна, что я должен уничтожить страну, чтобы спасти ее. Ты сказала, что это поможет. Ликарду хотелось смеяться от скрутившей все внутри узлом ярости. Я убил достаточно мелонцев сегодня, чтобы это помогло? Или тебе нужно еще? Как они могли проиграть? Визг за стеной вдруг резко оборвался, и пала полная тишина. Дермаки замолкали лишь в одном случае – когда чуяли добычу, и это означало, что сейчас они начнут подкрадываться к людям точно так же, как люди подкрадывались к ним. Эффект неожиданности был потерян, но по большому счету это не имело никакого значения. Ликард вскинул меч, подавая знак своим людям, взревел не своим голосом, чтобы напугать их – твари были трусливыми и разбегались при численном перевесе соперника, - бросился за угол, готовясь ударить и… В последний момент успел остановить меч, летящий в голову эльфа Винаэля, разгибающегося над мертвым телом упавшего на снег дермака. Его люди едва не сбили его с ног, резко тормозя за его спиной, а эльф только выдохнул, проводя рукой по лицу и глядя на него с явным облегчением: - Я давно ищу вас, Ликард. И рад, что нашел. - Что с Аватарой? – из-за его плеча напряженно спросила Мейра прежде, чем Ликард успел открыть рот. - Я не знаю, - помрачнел Винаэль. – После того удара по дворцу все ведьмы выбыли из строя, а на дворцовую ворвались дермаки. Нам пришлось уходить. – Он махнул рукой в сторону леса. – Я приказал своим людям отнести ведьм в лагерь и вернулся за вами. Но вас было очень трудно найти. - Мы собирали людей и выводили их, - односложно ответил ему Ликард, загоняя меч обратно в ножны. - Я знаю, я встречал их, пока разыскивал вас, - Винаэль взглянул ему в глаза и твердо проговорил: - Нам пора уходить, Ликард. Латр пал, здесь бессмысленно оставаться. - Я должен вывести всех, кого смогу, - упрямо отозвался он, отворачиваясь от эльфа и делая шаг в сторону переулка, но бессмертный схватил его за рукав, удерживая на месте: - Я подслушал разговор этих тварей. Они двигаются от центра к окраинам, занимают все кварталы города и скоро уже перережут Золотую Объездную. Тогда никто уже отсюда не выйдет, включая вас, Ликард. А без вас поднять Провинции против Латра будет очень сложно. - Поднимать уже некого, - проворчал Ликард. – Судя по тому, что Тан’Элиан не пришел, сопротивление в стране сломлено, все части, способные противостоять врагу, разбиты. И толку вам от меня никакого. - И поэтому ты собрался героически умереть вместе со своим городом? – глаза глядящей на него Мейры сверкнули яростью. – Как капитан вместе с тонущим кораблем? Давай-ка я открою тебе глаза на правду, Ликард, ничего героического в этом не будет, и закончишь ты сначала в котле у этих тварей, а потом по кускам в их брюхах. - По крайней мере, я там буду вместе с теми людьми, кого туда привел сегодня, - огрызнулся Ликард, вновь делая попытку вернуться в переулок. На этот раз уже мелонские стражники преградили ему путь, не позволяя пройти мимо них. Один из них, Давер Гидон, мрачноватый мужчина лет на десять старше Ликарда с глубоким порезом поперек щеки, еще и ладонью ему в грудь уперся и пробасил, глядя в глаза: - Оттого, что вы погибнете, милорд, мертвые не вернутся. Старуха Марна обратно не отдает, у нее второго шанса не будет. А вот у Девы – вполне возможно. Ликард вздрогнул, глядя ему в глаза и пытаясь понять, откуда он мог знать. Да ниоткуда, о своем разговоре с Провидцем Ликард не распространялся при посторонних, и почти никто из его окружения не знал, что ему сказала Марна. Значит, Гидон брякнул наобум, не зная при этом, как глубоко попал. Или это Марна Дева шептала его устами сейчас свою волю? Или ты окончательно сошел с ума и придумываешь любые оправдания собственным ошибкам, чтобы не брать на себя ответственность за них. - Нам пора, Ликард, - Мейра подошла к нему и заглянула в лицо, и он не нашел в себе силы не смотреть в ответ. – Мы проиграли первую битву, но не войну. Он не стал ничего говорить в ответ, только криво оскалился. До тех пор, пока Аватара находилась в руках Эвилид, никакого шанса у них не было. Особенно теперь, когда Латр под завязку забили дермаки, а все то жалкое сопротивление, которое они умудрились каким-то образом против них выставить, было разбито вдребезги. Но еще остались люди, за которых он нес ответственность. Еще остались люди, которых нужно было вывести отсюда и укрыть, накормить, отогреть. Он вскинул голову, оглядывая тех, что пошли за ним сейчас, нашел в себе хоть что-то, что напоминало бы тень уверенности, и приказал: - Уходим садами. Им понадобится время, чтобы захватить поместья, территория очень большая. Если поторопимся, опередим их. - Как прикажете, милорд, - кивнул Гидон, и в глазах его промелькнуло что-то, напоминающее удовлетворение. Ликард развернулся спиной к переулкам своего золотого любимого города, забитого дермаками под завязку, стараясь не смотреть на сиротливые огоньки свечей в окнах, за которыми жили люди. Стараясь не думать о том, скольких он оставлял за спиной сейчас, сколько стоило сегодняшнее поражение в битве, которую он вел так глупо и неумело. Лорд Пограничья, всю жизнь проживший при дворе, будто ребенок с восторгом играющий в оловянных солдатиков, занятый лишь интригами и коллекционированием изысканных вин с юга. Лорд Пограничья!.. Они как могли по сугробам быстро перебежали Золотую Объездную, перелезли через забор ближайшего поместья и двинулись вперед среди заснеженных деревьев, надежно укрывающих их от взгляда со стороны. Снег вокруг лежал нетронутым, ни единый след не пересекал его, и это обнадеживало Ликарда – значит, они успевали обогнать дермаков. И предупредить обитателей поместья, через которое они пойдут, хотя бы их, что город захвачен. Все время этой ночи, что не думал о своих потерянных на улицах людях, он разрывался между тем, чтобы начать стучать в каждую дверь, предупреждая жителей о дермаках в городе, призывая ух уходить, и тем, чтобы сохранять молчание. Среди лютой зимней бури, ледяных лесов и заваленных снегом дорог где они бы укрылись, где сумели спастись? Скорее всего, их порубили бы уже в первое мгновение, а так, замурованными зимой в домах, они еще сохраняли шанс… Шанс быть сожранными? Лютая ярость передавила его глотку, мешая дышать. Латр нужно было отбить, любой ценой отбить и как можно скорее. Он повернул голову и хрипло спросил шагающего справа от него по поверхности сугробов эльфа: - Почему не получилось ударить по дворцу? - Они его защитили непробиваемым куполом, - отрывисто заговорил Винаэль. – Мы не могли даже к стенам подойти. Анай предложили подняться вверх и попробовать пробить его сверху, но в этот момент во дворце произошел выброс энергии, и всех их, похоже, выжгло, потому что больше они не могли и капли через себя пропустить, пока мы тащили их обратно. - Это когда весь город тряхнуло? – уточнил Ликард. - Да, - кивнул Винаэль. – Одновременно с этим на дворцовую ворвались дермаки. Из дворца на улицу бросились знатные заложники короля – я видел Лордов Страны, их клятвенников. Их всех перебили. - Всех? – голос Мейры дрогнул. Ликард взглянул на нее – лицо ее было странным, таким, какого он никогда еще не видел. - Дермаки резали всех, кто выбегал из дворца, - отозвался Винаэль. – Я боюсь, там никто не выжил. Мне очень жаль, госпожа. - Ты знаешь в лицо Витора Тан’Элиана? – тихо спросила она эльфа. – Его не было с ними? - Не знаю, госпожа, - покачал головой эльф, мягко глядя на нее в ответ. – Мне очень жаль, что не могу сказать вам ничего определенного. - Его не могло быть там, - покачал головой Ликард, постаравшись придать своему голосу уверенности и глядя на Мейру как можно более твердо. – Я переписывался с ним. Он стоял со своими людьми в лесу восточнее Латра. - Я теперь уже не знаю, с кем ты переписывался, Ликард, - хрипло проговорила она, качая головой. А потом вскинула на него тревожный взгляд: - Что, если все это было спланировано с самого начала? Что, если они ждали нас? Почему удар по дворцу совпал с входом дермаков в город? И откуда они вообще там взялись? - Они шли с юга, - неожиданно ответил ей Винаэль. - С юга? Не с востока? – удивленно вскинул брови Ликард. - С юга. Ветер сбил нас с толку, мы думали, что они находятся в центре города, потому что ветер нес скверну оттуда. Но я посмотрел, пока искал вас. Они пришли с юга, со стороны Дентора, - подтвердил Винаэль. - Но что им делать в Денторе? – недоуменно нахмурил брови Ликард. – Это город рудокопов, он не представляет опасности, его бессмысленно захватывать. Почему они сделали такую огромную петлю через Дентор, а не сразу из Левина пошли напрямую на Латр? - А если… - Мейра прервалась на секунду, что-то обдумывая, а затем все же хрипло продолжила: - А если предположить, что они не из Левина шли на Латр? - В каком смысле? – взглянул на нее Ликард. - Помнишь, я еще в Дере говорила тебе, что меня беспокоит отсутствие новостей с юга. Вся страна волновалась из-за войны в Северных Провинциях, но юг молчал, все мои информаторы оттуда внезапно замолчали в начале лета. – Она вскинула на него тревожный взгляд. – Мне кажется, Ликард, что нас обманули, специально обманули, чтобы мы ждали вторжения с востока, а оно началось с юга. - Но на юге ничего нет! – в который раз уже повторил Ликард, злясь на собственную усталость и неспособность понять, что она ему говорит сейчас. Эта ночь вымотала его почти до предела. – Откуда на юге Мелонии взяться дермакам? - Наалатан, - мрачно кивнул сам себе Винаэль. - Да, - согласилась Мейра, переводя взгляд с него на Ликарда. – Подгорное государство эльфов, которым когда-то правил Крев, уничтоженное Хорезмиром Проклятым. Дом эльфов Таахалдана. - О, бхара! – выругался Ликард, чувствуя, как от ярости все внутри горит огнем. – Мать их!.. Они там вывелись!.. - Похоже на то, - кивнула Мейра, хмуря брови. – А раз так, значит, Эвилид намерен восстановить перевал Крон Велин и открыть через него прямой путь из Мелонии на Шардан, а оттуда уже ударить по Бреготту с двух сторон. - Там еще Годваг Гивир, а за ним Лесной Дом, - добавил Винаэль. – Они обрушатся лавиной на другую сторону гор и сметут все. - Бхара! – закричал Ликард, в ярости ударив ладонью по ближайшему дереву, из-за чего столб снега съехал с кроны вниз и с глухим звуком упал в сугроб. Мейра застыла на месте, глядя на него с опаской, Винаэль удивленно приподнял брови. Да и мелонцы за его спиной остановились, перестав пробираться сквозь сугробы. Ликард тяжело задышал, чувствуя, как ярость внутри заполняет все его существо, выжигая из него усталость, отчаянье, горечь проигрыша, все. Его обвели вокруг пальца, будто какого-то дурачка деревенского, никогда не видевшего ничего за пределами своего забора, обыграли, будто впервые взявшего в руки карты юнца! Вторжение, которое он ждал из Пограничья, пришло с юга, из проклятых всем светом Мелонских Гор! И пошло, судя по всему, в обе стороны, и на Шардан тоже, отрезая его от Бреготта и эльфов, от любой возможной подмоги, пусть даже и иллюзорной, ибо вряд ли после всего этого хоть кто-то пришел бы на помощь Мелонии. Вот теперь они остались одни, а Эвилид одним ударом забрал себе всю его страну, уничтожил его армию и пленил Аватару. И что он должен был делать, чтобы все это не рухнуло в течение следующих двух дней? Что он мог сделать? - Ликард? – тихо и как-то очень осторожно позвала его Мейра. Он не слушал, думая, гоняя с невероятной скоростью один вариант за другим в своей голове. - Мы пойдем в Дер, - хрипло проговорил он, понимая, что это их единственный вариант. Их единственный вариант. – Пойдем в Дер, договоримся с пиратами и Северными Провинциями и начнем отвоевание страны. Ну что, сука-Дева, так тебе понравится? Чтобы спасти свою страну, я должен ее уничтожить! Вот, я бросаю ее в руки Эвилид, скармливаю Латр дермакам, отдаю им на растерзание все земли внутренней Мелонии аж до самого Дера, города паломников и воров! Этого ты хотела?! - А Аватара? – неуверенно спросил Винаэль. Ликард только мрачно взглянул на него. Смысл был вообще говорить об этом? Они попытались отбить Аватару и потеряли Латр. Ликард попытался спасти ее, чтобы она спасла его, и, похоже, большей глупости в своей жизни он еще никогда не делал. Нужно было самому спасать себя и самому делать дело, которое он мог сделать, а не ждать, что это сделают за него другие, какими бы могучими и легендарными эти другие не были. - Мы выступаем в Дер, - твердо проговорил Ликард, отворачиваясь от них всех и направляясь в сторону уже замелькавших впереди среди деревьев строений поместья. Самое ужасное заключалось в том, что Мейра с самого начала предлагала ему именно это, но он ее не слушал. Он вообще никого не слушал, будучи уверенным в той несусветной глупости, которой была забита его голова. Но прошедшая ночь лишила его иллюзий раз и навсегда, и больше Ликард глупить не собирался. Никогда. *** Во тьме тоннелей было тепло, куда теплее, чем наверху в этой жуткой ледяной метели, завалившей весь город толстенной белой шубой. За все эти годы на севере Эвари успела привыкнуть к холоду, но сегодня здесь он был особенным, куда более злым, куда более кусачим, чем все самые лютые зимы, которые она переживала в Доме Ночей. Особенно с учетом того, что сама зима еще не началась, по всем правилам в этих местах сейчас должна была стоять поздняя золотая осень, последним теплом баюкающая усталую землю ко сну. Но все оказалось иначе. Холод стоял такой, что даже здесь, глубоко под городом среди тоннелей Редлога, она все равно стучала зубами, завернувшись в старую мохнатую шубу, найденную в грудах барахла. Чтобы она налезла на плечи Эвари, ей пришлось оторвать рукава, но так всяко было лучше, чем вообще без нее. Впрочем, мерзла не одна она. Казалось, холод просочился прямо сквозь землю и теперь морозил всех их, заставляя сгрудиться и стучать зубами вокруг крохотной печурки, дающей совсем мало тепла. Плечом к плечу сидели они все вместе, за исключением самого Редлога и его дурного медведя – потерявший память Бог вызвался проверить, не пошел ли кто по их следу, и оставил их в этой комнатенке уже несколько часов назад. Даже Вао Та’Кан был здесь, измученный, едва живой, прихлебывающий обжигающе горячий чай прямо из оловянной кружки. Эвари совершенно не хотелось вспоминать о том, как Димея и Йордани вдвоем дрались с торчащей из его головы и сопротивляющейся сущностью, пытаясь выдрать из ее когтей его сознание, как он кричал и бился по полу, пока они накладывали на него какой-то тонкий-тонкий рисунок из Духа, что Эвари был не знаком. Но это помогло, и Хаара Зу скрылся где-то в глубинах разума Бесноватого Вао, выпустив его из своей хватки, а сам Сын Ночи долго благодарил их, не веря в то, что вовсе сумел вернуться. Сегодня он в который раз уже прошел через Грань с выступившим на первые роли в его сознании паразитом, что только укрепляло его связь с телом, и Вао Та’Кан хрипло признался, что почти потерял себя. Сейчас ему было уже легче, как и Провидцу, сидящему рядом с ними на земляном полу, завернутому в три шерстяных одеяла и накормленному горячей сытной кашей. Под спину Мирван подложил ему мешок с шерстью, чтобы тот мог откинуться и подремать, и сейчас глаза Провидца были закрыты, а исхудавшее изможденное лицо казалось спокойным и мирным. А вот третий его глаз во лбу был широко распахнут, и каждый раз от взгляда на него Эвари передергивало. Вертикальное око, белое с черным зрачком в самом его центре, откуда на них смотрело что-то огромное, могущественное и неназванное, переводя взор с одного на другого. А за ним чувствовалось монолитное однородное Присутствие, рухнувшее на Эвари будто скала. Это было пострашнее дикой ухмылки Хаара Зу, хоть Эвари и не чувствовала в его взгляде никакого зла. Только мощь, только инаковость, для описания которой практически невозможно было подобрать слова. Должно быть, оно может видеть ткань узора, - с большим энтузиазмом зазвучал в ее голове Мирван. Вертикальные и горизонтальные нити, сплетающие его. Я думаю, око просматривает как раз их, их вариации, их возможные и невозможные исходы. Лишь бы оно меня не просматривало, - подумала в ответ Эвари, отводя глаза, и тут как назло зрачок в белом молоке передвинулся и взглянул прямо на нее. Ощущение было таким, словно солнечный луч прошил ее насквозь, будто острая игла полупрозрачную ткань, а потом исчез, когда око передвинулось на Йордани. Ты никогда не хотела узнать свое будущее? – удивленно спросил ее Мирван. Нет, - твердо отозвалась Эвари. Я хочу сама решать свое будущее, хочу сама его выбирать. Не хочу поверить в то, что мне будет сказано, и увериться в том, что иного выхода у меня нет. В этой ситуации я вообще предпочту не знать. А я бы спросил, - заметил напарник, и Эвари только закатила глаза. Вот это меня как раз ни капли не удивляет. Они почти и не разговаривали последний час за исключением непрекращающегося молчаливого диалога, что шел между ними с Мирваном. Димея и Йордани сгорбились у огня, почти задремывая, Вао Та трясся со своей чашкой, и Эвари вдруг совершенно иными глазами посмотрела на них. Усталые старики, для которых беготня последних часов оказалась чрезмерной, им бы отдыхать где-то в тепле, плотно питаться да книги читать, а не бегать по лестницам прочь от радупов и дермаков. Для них это явно было чересчур. А мне кажется, Йори’Кану понравилось, заметил Мирван, но в этот момент со стороны коридора послышались торопливые шаги, и Эвари вскинула голову, глядя на то, как из темноты к ним поспешно выходит Редлог, а за ним пятится во тьме большая фигура с фосфорицирующими глазами, прижимая к груди когтистые лапы. - За нами никто не бежит, - довольно сообщил Редлог, растирая друг о друга ладони и поднося их к пышущей теплом печке. Димея вздохнула с облегчением, закрывая глаза, да и плечи Йордани слегка расслабились. – Они не поняли, как мы ушли. - Что там вообще наверху происходит? – вскинул голову Мирван, глядя на него. - Дермаки в городе, - пожал плечами Редлог. – Одно время еще люди были, которые с ними сражались, но они разбежались все. Сейчас уже тихо совсем, все по домам попрятались, а по улицам ходят патрули. - Мелония пала. Даже Аватары не удержали, - Йордани сказал это с таким усталым вздохом, что Эвари вновь пожалела его, пообещав себе, когда все это закончится, отвести его в какое-нибудь теплое уютное место и проследить, чтобы он больше никогда его не покидал. - Да, не повезло ей, - поцокал языком Редлог, причем в его тоне как раз никакого сожаления не было. – Привязь так просто не снимешь. Одной-то тем более. - Привязь? – переспросила Эвари, не понимая, о чем он говорит. - Ага, - покивал Редлог и, заметив ее вопросительный взгляд, пояснил, показывая на свое горло: - Штука такая, на шею. Очень неприятная. Ее когда-то придумали, чтобы маток переводить с одного места на другое, чтобы они не удирали, ну а потом и для других вещей приспособили. - А на ком эта Привязь? Ты о ком сейчас говоришь? – спросил его нахмурившийся Мирван, и Редлог охотно отозвался: - Об Аватаре Создателя конечно, о ком еще? Бесноватый Вао поперхнулся чаем, а Йордани едва на месте не подпрыгнул, резко оборачиваясь к Редлогу. Всю его видимую вялость и усталость как рукой сняло. - Они пленили Аватару?! - Да и везут куда-то на юго-восток, - сообщил Редлог, будто что-то само собой разумеющееся. - Как? Куда везут? Кто везет? – вторила ему Димея. - На карете в сопровождении дюжины Крылатых Гвардейцев и полной Своры с Пастырем, - беззаботно отозвался потерявший память бог. – Я видел, как они проехали по дороге на Дентор. Эвари онемела, глядя на Мирвана и слыша в своей голове его ошеломленную тишину. А затем они закричали все одновременно, и мир вокруг нее взорвался шумом. - Поднимайтесь! Немедленно! – орал Йордани не своим голосом, отбрасывая одеяло и вскакивая на ноги. – Мы должны ее догнать! - Что же ты раньше-то не пришел, окаянный?! – вопила Димея, принявшись хлестать Редлога по ногам краем своей шали, отчего он отскочил назад и обиженно взвыл: - А я откуда знал, что это важно?! - Вы не отобьете ее у полной Своры и Крылатой Гвардии! – захрипел с пола Бесноватый Вао, тараща на них перепуганные глаза. – Это безумие просто! Выходить против них то же самое, что с голыми руками на Прахаба! Мы ничего не сможем сделать! Мирван молча смотрел Эвари в глаза, и она знала бы, о чем он сейчас думает, даже если бы не могла читать его мысли. Мы должны ее вытащить, иначе всему конец, - сообщил ей он, а она ответила: Должны, но как? - Я ПОВЕДУ ВАС, - губы Провидца шевельнулись, но сам он глаз не открыл, да и голос, сорвавшийся с его уст, не был его голосом. В нем ревели тысячи голосов всех живых существ мира, сплетенных воедино. Так говорила Марна, и она смотрела на них, переводя дергающийся зрачок глаза с одного на другого. – ВЫ СПАСЕТЕ АВАТАРУ СОЗДАТЕЛЯ НА РАССВЕТЕ.