Танец Хаоса. Искры в темноте

Ветер пах бедой. Крол принюхивалась к нему снова и снова и лишь хмурилась, находя в нем запахи смерти, гари, крови, вонь немытых тел, заскорузлую, кислую, тошнотворную. С каждым часом эта вонь становилась все сильнее, и уже не нужен был никакой волчий нос для того, чтобы чувствовать ее. Летящие рядом Мефнут с Китари кривились, закрывали лица шарфами, то и дело сплевывали вниз на землю. Ману когда-то рассказывала ей о том, какая невыносимая вонь стояла над армией дермаков посреди Роура. Сам воздух там был пронизан гнилью, они чуяли присутствие врага на расстоянии в десятки километров. Впрочем, сейчас его можно было не только учуять. Сверху было видно хорошо, даже несмотря на снежную бурю земля внизу просматривалась во все стороны, и свидетельства того, что здесь прошла вражеская армия, являли себя миру самым что ни на есть ярким образом. Сгоревшие деревни, непогребенные тела, бурые пятна крови на белом снегу, переломанная утварь, перерытая десятками тысяч ног земля. Чем ближе они подлетали к Латру, тем чаше встречались деревни, тем хуже была разруха. Стихия, что удерживала людей по домам, прикрыла вторжение, не дав слухам о захвате городов лететь по дорогам. Именно поэтому жертв было так много. Было и хорошее, конечно. Кое-где сверху просматривались тропки, разбегающиеся от заборов в стороны через поля. Многие бежали из деревни в окрестные поля, успев, видимо, укрыться от вражеской атаки. В некоторых местечках Крол даже видела людей, копошащихся на разгромленных пепелищах собственных жизней, пытавшихся похоронить мертвых или спасти хоть что-то, что осталось от их домов. При виде трех летящих в небе женщин эти люди застывали на несколько мгновений, пораженно глядя вверх, а потом бросались наутек. Пока еще все это выглядело ужасно, выглядело как полный разгром, окончательное и бесповоротное падение Мелонии. Нигде на всем пути от предгорий на север они не встречали ни следа сопротивления, ничего, что было бы похоже на попытку задержать дермаков. Деревни лежали разгромленными и сожженными, единственный небольшой город, который они миновали, горел, и мерный дым над ним затянул половину неба, а сверху на городских стенах просматривались черные, визгливо вопящие фигуры. Китари долго плакала при взгляде на эти стены, роняя злые слезы в ледяную морозную ночь. Но они не остановились, облетев это место по большой дуге. Что они смогли бы сделать втроем против армии, захватившей город? Мефнут говорила о том, что эти земли принадлежали крестьянам и рудокопам, что здесь не знали войны долгие тысячи лет, и Крол нечего было на это ответить. Анай сражались на протяжении всей своей истории, мир царил лишь только последние тридцать лет, и она была едва ли не первым ребенком, выросшим в полной семье, не знавшим лишений, невзгод и тягот войны. Не ей было судить о спокойствии этой земли, о неспособности этих людей себя защитить, о неготовности к войне. И все же, она не могла не задаваться вопросом снова и снова: как можно было жить в такой беспечности? Неужели они, сидящие под боком у Сети’Агона, неужели они даже не предполагали, что в один прекрасный момент все это может обрушиться на них? А следом за этим пришел и другой вопрос, и Крол поразилась тому, что он возник внутри нее, что он поднялся откуда-то из глубин подсознания. Кто-то на свете мог жить, не ожидая войны, боли, вторжения, нападения. Кто-то жил с открытыми дверьми без крепостных стен и оружия над камином. Кто-то пахал землю и растил детей в золотых лучах солнца, даже не предполагая, что что-то может ему угрожать. А они с Миланой с детства учились убивать, убивать как можно искуснее, быстрее и ловчее, чтобы спасти свою жизнь. Да, на их двери не было замка, и да, солнце наполняло их дом вместе с запахом хлеба и свежевспаханной земли, но они учились убивать с четырнадцати лет: оружием, голыми руками, крыльями за своей спиной, и их умение открывало перед ними дорогу к власти, известности и славе. Они не землю копали и не зерно сеяли, не в искусности резьбы по дереву тренировались, нет. Они готовились к тому, чтобы резать глотки, потому что знали, что в один прекрасный день начнется Танец Хаоса, и они выйдут на этот Танец, чтобы защищать свою жизнь, потому что их ману поклялась, что придет на помощь Аватарам Создателя. Взгляд Крол переполз на летящую чуть впереди нее Китари. Замотанная в эльфийский плащ и облепленная снегом, она все равно была такой хрупкой и тоненькой, что напоминала кубышку, раскачивающуюся под ветром над болотной зеленью, или тонкий солнечный луч, упавший сквозь зеленый лесной полог. Она совсем не походила на того, кто был рожден для войны и боли, для борьбы и лишений. В ее золотых волосах так красиво смотрелся бы венок из полевых цветов, ей бы так пошло простое льняное платье, расшитое цветами, да разноцветные низки самоцветных бус. Крол вдруг всем телом ощутила, как сильно она хочет этого – простого счастья вдали от этой ночи и страха, простого счастья с ней где-нибудь, где не будет войны. Чтобы их дочерям не пришлось учиться убивать. Чтобы они учились чему угодно, кроме этого, и находили в этом радость, смысл и эту беззаботную уверенность в том, что дом не нужно будет запирать на ночь, а селение – обносить крепостной стеной. Давай ты научишь нас всех этому, Аватара Ниера, подумала про себя Крол, обращаясь туда, к этой горящей от боли градине в своей груди, в которую превратилась в последние дни связь между ними. Я же помню тебя, я помню, какой ты была, какой ты росла. Ты – наша любовь, всех и каждого из нас, растущая из наших сердец и наполняющая нас смыслом. Тебе просто нужно вспомнить об этом и вновь стать ей. И тогда все это останется позади, все это изменится по-настоящему. Горошина боли сжалась еще сильнее, запульсировала, словно ее тыкали острой иголкой, и в ответ на эти тычки содрогалось все ее существо. Крол не знала, как помочь ей, ни один привычный способ, которыми они пользовались раньше для связи, теперь больше не работал. Она могла только обнимать, только находить в себе тепло и всем им обнимать эту градину, будто ладони, отогревающие в ковше маленького замерзшего птенчика. Все они замерзли в этой ужасно черной ночи. И в конце концов всем им на самом деле нужно было именно это – чтобы кто-то отогрел их сердца своей непобедимой нежностью. Даже той, что всем своим существом, всей собой эту нежность являла на огромной бесконечной земле. Ночь стояла вокруг них, ледяная и темная, полная ветра, снега и страха. Под их ногами тянулся лес, беспокойный и измученный ветрами. Последние листья сорвали с ветвей жадные ветра, унесли прочь, набросились на кроны, клоня их к земле, терзая, изводя вновь и вновь. Белоснежные сугробы укрыли землю, что вчера еще покрывала зеленая, не успевшая даже поседеть трава, и теперь они были такими высокими, что прошедшая здесь армия дермаков протоптала в снегу борозду глубиной едва ли не в метр. Следить за ними было проще простого – будто стрела по бегущему на север тракту бежали они, сжигая все на своем пути, бежали прямо в Латр, и Крол уже сейчас готовилась к тому, что увидит там. А еще думала и о другом: как им вытаскивать Данку из всего этого? Если город занят дермаками, а во дворце Эвилид и Гротан Кравор, как говорила Мефнут, их задача становилась практически невыполнимой. Да, они могли добраться туда по воздуху, но втроем отбить Данку у таких противников представлялось мало возможным. Если только не использовать саитри. Это они тоже обсуждали вчера вечером у огня, обсуждали долго, говорили и говорили, пересказывая Мефнут еще раз в деталях все, произошедшее в Годваг Гивир. Там они сумели использовать саитри, да и Лепесток у них остался, так что оставалась надежда, что это получится и тут. С другой стороны там они находились под Мембраной, в священной роще эльфов, по большому счету никуда не спешили и чувствовали себя в полной безопасности. Здесь все было совсем иначе, но Крол все равно твердо верила, что это сработает. Не просто же так они оказались здесь втроем, не просто так подобрали Мефнут и узнали от нее обо всем происходящем, не просто пошли по следу армии дермаков. Слишком точен и тонок был узор, чтобы не уловить закономерностей, и раз он существовал, раз он начал складываться, значит, он создавался во вселенной для определенной цели – вытащить Аватару. И Крол почти не сомневалась, что у них получится. Иначе не было никакого смысла в том, где они сейчас находились и что делали. Метель пошла на убыль. Снег сыпал все меньше и меньше, превратившись из огромных белых ворохов в тонкую серебристую труху, а затем и вовсе унялся. Ветер еще какое-то время зло кусал Крол за полы плаща, резал лицо и рвал ее волосы, а затем тоже успокоился, и мороз начал медленно опускаться на мир. Она прямо всем телом чувствовала, как вымерзает воздух, иссыхая, обращаясь острым стеклом в легких, ледяными ножами в глотке и носу. Деревья застыли, схваченные им, сжатые им в тисках, снег внизу на земле заискрил от отражения их крыльев, хоть тучи над их головами не спешили расходиться. Ночь была черно-белой, разделенной ровно пополам светом и тьмой, и постепенно глаза Крол начали различать впереди большую белую полосу. Она долго вглядывалась туда, пока, наконец, не различила во тьме громадную проплешину, поляну длиной в десятки километров посреди казавшегося бесконечным леса. А в центре этой поляны – большое черное пятно, тонущее во тьме. - Похоже, это Латр. Но мне почему-то кажется, что она не там, - донесся до нее из темноты голос Мефнут. Крол взглянула на нее: та тревожно потирала кулаком грудь, то место, под которым пульсировала огненной градиной связь с Аватарой. - Дермаки вошли туда, - махнула рукой Китари на широкий след, почти прямиком ведущий через белоснежное поле к первым строениям города. - Да это понятно, - вяло отозвалась Мефнут, продолжая тереть рукой грудь. Крол вскинула руку, притормаживая в воздухе, зависая на одном месте и прислушиваясь к своим ощущениям, изо всех сил стараясь уловить под всей болью, отчаяньем и страхом, что исходил из точки в центре ее груди, направление. Это оказалось сложно. Все ее существо знало, что Данка в Латре, но что-то внутри, что-то очень-очень тонкое шептало, что Мефнут права. Стараясь игнорировать боль, которой буквально сочилась точка Аватары внутри нее, Крол затихла как могла, моля о том, чтобы ей показали направление, четко показали, так, чтобы она точно не промахнулась, не ошиблась, потому что от ее ошибки сейчас по-настоящему зависело будущее Аватары. И ответ пришел. Слабый-слабый ответ откуда-то справа от нее. - Там, - ткнула она пальцем в том направлении, куда позвало бессловесное внутри, и одновременно с этим проговорила и Китари: - Я чувствую ее в той стороне! Они показывали в одну сторону, не сговариваясь, и Крол мысленно вознесла молитву Великой Мани за то, что явила знак. Мефнут кивнула им, соглашаясь с их выводами, и тоже показала туда: - Да, где-то к юго-востоку от города. Понятия не имею, почему она там. - А где Дамер? Где вы в последний раз виделись? – спросила ее Китари - Там, - Мефнут неуверенно махнула рукой на северо-запад, - совсем в другой стороне, если я правильно помню карту. - Зачем она на юг перебралась? Собирает войска? – предположила Китари, но в голосе ее никакой уверенности не было. - Почему ей тогда так больно? – Крол только мрачно покачала головой. – Нужно готовиться к худшему. Полетели. - А как же Латр? – Китари вскинула на нее полные тревоги глаза, взглянула так, будто ждала от нее помощи, поддержки, какого-то действия. Ждала, что Крол сейчас полетит туда и в одиночку разнесет армию дермаков, освободит всех жителей, уничтожит Эвилид… Ей просто страшно, Крол. Как и тебе. - Мы ничего не сможем сделать здесь втроем, - как можно мягче проговорила она, глядя в глаза жены. – Здесь мы точно не справимся. Но мы можем помочь ей, и тогда, быть может, здесь справится она. Она Аватара Создателя, даже если думает иное, а мы ее Спутницы, и наша задача – оберегать ее от бед и дать ей силы сделать то, ради чего она рождена. - Да, - кивнула Китари, опуская голову и украдкой утирая тыльной стороной руки глаза. На город она больше не смотрела. – Конечно, я понимаю. - Тогда полетели, - отрывисто бросила Крол, разворачиваясь лицом на юго-восток. Они действительно ничего не могли сделать, никак не могли. Латр ждала его судьба, та самая судьба, которую он выбрал сам, и здесь никто не был виноват и никто не мог ее отвратить. Как когда безумная царица Крол уничтожала гринальд, отказавшись встать на сторону Аватар, - в который раз уже Крол вспоминала о ней, вспоминала свою тезку, вновь и вновь думая о том, почему ману назвала ее этим именем. Уж наверное не потому, что считала ту первую Крол чудовищем. Однажды она даже спросила ее об этом, почему ее назвали именно в честь той самой женщины, даже зная правду обо всех деяниях ее рук. И ману на это в своей флегматичной манере ответила односложно, пожав плечами: «Она создала анай». Крол потом долго думала об этом ответе, вертела его так и эдак, примеряла на себя, пыталась понять, что именно значило для ману имя той женщины, сколь многое оно значило, несмотря ни на что. И только сейчас, кажется, начинала это понимать. Крол была поворотной точкой, крушением одного и началом иного, чудовищем, погубившим великий народ, Великой Мани, что дала рождение другому народу. Она сама олицетворяла анай со всей их памятью, всей их виной, всем их мужеством принять свою вину и свою судьбу и нести ее вперед, строить свое будущее, верить в лучшее и справляться, справляться со всем. И даже несмотря на две тысячи лет войны с кортами, своими кровными братьями, все равно. Крол была душой своего народа, а Лэйк – лучшей из ее дочерей, что смогла взять на свои плечи грехи своей мани и простить их ей и себе, и больше не повторять. Дать жизнь второй Крол – той, которая больше не ошибется. То же было и с Латром, что лежал внизу темным пятном, тараща в спину Крол полные ужаса глаза. Мелонии давали второй шанс сейчас после всего, что она сотворила в прошлом Танце, как дали его тридцать лет назад и анай. И только Мелонии принадлежало право сделать выбор и занять сторону. Никто не мог их заставить, никто не мог их убедить, как бы громко ни кричали со стороны, кто бы ни пришел с флагом мира и размокнутыми руками – как сама Аватара Создателя, попытавшаяся принести им мир и безопасность, спасение и укрытие. Они должны были выбрать свое будущее сами, а значит, анай должны были отойти в сторону и позволить им это сделать. Ты прекрасно знаешь этот урок, не правда ли? Прекрасно знаешь, что видишь перед собой. Крол невесело осклабилась, вспоминая властные капризные черты лица Саин. Сколь многие говорили ей о том, как ее используют, как ее обманывают, как по-настоящему к ней относятся в этих отношениях, даже ее ману ей это говорила, и что же слушала она? Нет, не слушала никого потому, что должна была узнать сама. Никто не мог спасти ее, пока она сама не захотела спастись, даже Китари бы не вытащила, если бы Крол не захотела жить иначе – с нею, ею, ради нее и себя, ради своей свободы и своего счастья с ней. Здесь было то же самое, ровно то же самое, только они не понимали этого, к сожалению. Золотые дети мира, Данка и Китари, они не понимали, как такое может быть, что люди не хотят спасать себя сами и принимать помощь от других, что предпочитают рабство, неведение и боль счастью и свободе. Вот Мефнут понимала и оттого-то и страдала так невыносимо и больно, оттого и боролась сама с собой за свою собственную дорогу и свою собственную судьбу, а они – все еще нет. Они все еще верили, и Крол не знала, кто из них в итоге окажется прав, и чья правда сумеет их всех спасти. Потому что какой бы наивной ни была вера Данки в добро и свет в людских сердцах, в любовь и правду в них, какой бы глупой, ограниченной и слабой она ни казалось, а только было в этом что-то, что-то, чего Крол до сих пор не понимала. Должно быть, то самое, что до самого конца понимала ману, называя ее ее именем. Оттого, наверное, так тревожило ее сейчас то, что она чуяла в Аватаре и с каждым мгновением чуяла все сильнее. Вместо привычной золотой нежности, которой они захлебывались будто нектаром, будто рассветным небом или росой, в ней бесновалось море всего самого темного, самого болезненного и невыносимого. Будто распахнули тяжелую дверь, под которой ревела бездна мхира, вскрыли старый гнойник почерневшей раны, и гной хлынул наружу, выводя на поверхность боль и смрад. Аватара Создателя была сейчас как эта самая рана – распоротая пополам, распаханная ударом до самых костей, кричащая от боли. И Крол чувствовала, что время на то, чтобы вылечить ее, убывало с той же скоростью, с какой силы вытекали из Аватары через эту рану, силы и желание жить, бороться за себя и идти вперед. Ее нужно было найти и найти немедленно. Крол закрыла глаза, сосредотачиваясь на чувствовании, уходя в него целиком, нежно-нежно и как можно более аккуратно погружаясь в то, что было сейчас Аватарой. Трогать его нужно было едва слышно, хватать руками, тянуть на себя или что-то еще делать стало катастрофически опасно, Крол это чуяла. Как и пытаться дать ей силы – от этого края ее раны только еще сильнее разошлись бы в стороны. Значит, нужно было ее найти, как можно скорее найти и изолировать от того, что причиняло ей такую невыносимую боль, чем бы оно ни было. Просто найти. Ее голова повернулась в сторону, будто чьи-то руки взяли ее за лицо и заставили посмотреть туда, будто ей нужно было посмотреть. Перед внутренним зрением вставала тусклая ночь, погруженная в сумрак и зимнюю стужу, а за ней что-то двигалось. Крол изо всех сил напрягла зрение, глядя туда, выискивая внутренним взором это движение, высматривая сквозь ткань реальности Аватару и не понимая совсем, как именно она это делает. А потом увидела. Она лежала откинувшись на спину, обессиленная, с передавленным горлом. Она не могла сопротивляться, не могла сражаться, не хотела жить больше. Она сдалась, потому что никто не мог помочь ей, никто во всем белом свете. Потому что все было окончательно и бесповоротно кончено. Крол подошла к ней и села рядом, просто глядя на нее, не создавая контакта, не давя, не заставляя ее на себя смотреть, а просто присутствуя. Аватара не пошевелилась, не оглянулась в ее сторону, даже не заметила ее. Она ушла так далеко и так глубоко в бездны своего отчаяния, что не могла больше реагировать ни на что, происходящее рядом с ней. Крол пододвинулась чуть ближе, тронула ее своим сознанием легко-легко, будто перышком – никакой реакции. Она осторожно обняла ее, приникая мягко и нежно, делясь теплом и своей силой – Аватара не отвечала. Тогда она открылась для контакта целиком, точно так же, как делала с Вольторэ, когда распахивала перед ней свою голову, свою грудь, все свое существо, обнажая и давая возможность понять, ощутить, пережить. Но Аватара не пошла на контакт. Она не видела, не слышала и не хотела, она ушла слишком глубоко, так глубоко, что даже распахнутому и не знающему никаких границ существу Крол было невмоготу достать до нее. Даже при том, что она была близко, даже при том, что их соединяла Связь. Что ж, выбора у них все равно не было, как не было и других вариантов. Крол отступила, закрывая свое существо обратно, сворачивая контакт и пытаясь определить местоположение Аватары в физическом мире, местоположение ее тела, чтобы найти ее. Раз она сама не шла на контакт, раз не реагировала на помощь в тонких мирах, значит оставалось хотя бы защитить ее тело в мире твердых форм. Кажется, ее тело двигалось. Это было странно, в видении Крол она лежала, Крол готова была поспорить, что она лежит и не двигается, а это значит, что прямо сейчас Аватару перемещали. Наверное, она находилась в карете или каком-то движущемся объекте, оставалось только найти… - Что это там? – прозвучал рядом встревоженный голос Мефнут, и Крол распахнула глаза, пытаясь восстановить зрение и разглядеть в зимней ночи то, что привлекло внимание молодой Двурукой Кошки. И внутри сразу же что-то дрогнуло, четко указывая ей, в какую сторону смотреть. Сквозь перелески внизу, обступающие со всех сторон заснеженную дорогу, что-то двигалось. Крол всмотрелась туда, пытаясь понять, что это такое, во тьме было плохо видно, и она перешла на тепловое зрение волка в собственной крови, приглядываясь. И сглотнула. Потому что по дороге на юго-восток летела черная карета на полозьях как у саней, влекомая вперед восьмеркой лошадей, а параллельно ней по земле скакали всадники, обернутые будто в плащи в саму ночь, и черные псы Своры размером едва ли не с лошадь стелились по снегу по обочинам. Они нашли Аватару. *** Это было чудно – смотреть в лицо Провидца, видеть, как шевелятся его губы, проговаривая слова, слышать его голос, но говорить не с ним. Даже несмотря на ошеломительные новости и всю важность того, о чем говорила им Марна сейчас, Мирван все равно не мог не дивиться. Оно и впрямь выглядело по-настоящему дико: Провидец устало скорчился, укрыв плечи одеялом и глядя в одну точку перед собой, выглядел он так, будто дремал. А одновременно с этим око в его лбу внимательно смотрело на всех присутствующих, и когда этот взгляд касался его, Мирван чувствовал себя так, будто его каменной могильной плитой придавливало. Да и голос, которым говорила Марна, срывающийся с губ Провидца, был совершенно странным. Словно толпа людей кричала одновременно с тысячью акцентов, и Мирван слышал их всех сразу и каждого в отдельности. - ВОЛКОДАВ ПОБЕДИТ ЗВЕРЯ. НЕБЕСА ПОБЕДЯТ БЕЗДНУ. ТЕНЬ СРАЗИТ ТЕНЬ. – Марна говорила совсем негромко, но при этом голос ее в голове Мирвана гремел с силой речной гальки в пустом ведре, неистово катящемся с холма. Образов в ее звучании не было, но слова буквально врезались в мозг, запечатлеваясь на нем, будто раскаленное тавро. – СПЕШИТЕ. Я ПОВЕДУ. Глаз моргнул, прожигая Мирвана, казалось, до самого донышка его души, а затем закрылся, и на полутемное помещение тоннеля пала тишина. Сейчас она казалась неприятной, горячей, звенящей, царапала Мирвана острыми когтями разъяренного зверя, временем, которое иссякало, как иссякает песок, просыпаясь сквозь узкое горлышко часов. И когда оно закончилось, Провидец с тихим вздохом закрыл глаза следом за Марной, окончательно теряя сознание. Они ждали еще мгновение, глядя на него и пытаясь осознать смысл сказанных слов, а затем Эва первой прервала молчание, вскрикнув: - Что это за бред?! Как нам его понять, Дева? Ответом ей была тишина, которая лишь только сильнее подкрепила алые круги гнева, начавшие подниматься в ней, распаляя все сильнее и сильнее. Мирван чувствовал, как она закипает, будто вода в котелке. - Волкодав победит зверя, - задумчиво повторил Йори’Кан, подвигал заросшим щетиной подбородком, и Эва воззрилась на него с надеждой и раздражением одновременно. Прищурившись, он взглянул на Редлога. – А ты случаем не знаешь, о каком звере она говорит? - Не о моем! – сразу же в ярости ощетинился Редлог, глядя на него с угрозой на дне темных глаз. – Я тебе сразу говорю, Жужа тут не при чем! Разбирайтесь сами! - И что же, ты нам совсем не поможешь? – склонил набок голову отшельник. – Не поможешь плененной Аватаре? Не поможешь Марне ее спасти? - Ее и так спасут, без меня, - буркнул Редлог но уже не так уверенно, как в самом начале. Помявшись, он ворчливо добавил: - Я вот его возьму, - он ткнул пальцем в Провидца, - послежу, чтобы с ним не случилось дурного, пока вы будете дело делать. Но больше я вам ни в чем не помощник, так и знайте. - Ладно, - Йори’Кан хлопнул себя по коленям и будто невзначай проговорил: - Но нам нужно будет, чтобы он был с нами, чтобы мы слышали, что от нас хочет Марна. Потому тебе придется нести его. - Понесу, - еще мрачнее сообщил Редлог. - Хорошо! – вот теперь Йори звучал уже вполне довольно и слегка расслабился при этом. Хитрый старый хрен! – проворчала в голове Мирвана Эва. – Спихнул Провидца на Молодого Бога! Вопрос только в том, можем ли мы ему доверять? А какие у нас еще варианты? – спросил ее в ответ Мирван, и Эва только горестно вздохнула. - И почему Марне не говорить нормальным языком? – закряхтела Димея’Кан, поднимаясь с земли и принимаясь отряхивать подол своей странной хламиды, больше похожей на рваные тряпки, чем на одежду. – Нагородила загадок одна хуже другой! Тень сразит тень – я еще понимаю, но остальное… - она махнула рукой. - Понимаешь? – вздернул бровь Бесноватый Вао, скептически глядя на нее. - Да, - пожала плечами она. – Радупы – это, фактически, тоже Тени, они ведь живут одновременно в двух мирах. Значит, Марна хочет, чтобы мы напустили на них Хаара Зу в тонких мирах. - Но это бессмысленно! – покачал головой Вао Та’Кан. – Он не справится с ними. Там, в башне, они его едва не поглотили. – Какая жалость! – прокоментировала в голове Мирвана Эва. – Я с трудом смог унести ноги. И вряд ли даже перспектива полностью завладеть моим телом заставит Хаара Зу выйти против них. - Тогда какие у нас варианты? – вскинула брови Димея. СПЕШИТЕ. ВРЕМЕНИ МАЛО. У Мирвана чуть голова не лопнула от этого звука, заставившего его череп раскалиться изнутри, будто железный прут в жерле горна. И ни у него одного. Димея выругалась, скорчившись, Эва схватилась за виски, Бесноватый Вао зажмурился, тяжело задышав. Один только Йори’Кан был переполнен энтузиазмом. Слова еще даже не успели отзвучать, а он уже вскочил на ноги и скомандовал им: - Вперед! По дороге решим, что надо делать! - Вы издеваетесь? – застонала вслух Эва, глядя на него, как на безумного. – Мы будем на бегу продумывать план спасения Аватары Создателя от Крылатой Гвардии? - Или так, или мы ее упустим, - Йори’Кан быстро навьючил на себя сумки и подхватил под руку Бесноватого Вао, помогая ему подняться с земли. Взгляд, брошенный им на Эву, был полон смешливых искр. – Ты же не хочешь потерять шанс помочь Аватаре, птичка? - Пошли! – сердито буркнула Эва в ответ. Она ругалась в голове Мирвана все то время, пока они быстро тушили печурку Редлога, рассовывали по карманам своих походных сумок мокрые от чая кружки, срывались с места бегом во тьму тоннелей впереди. Она ругалась даже при том, что бежала первой, подняв над головой сферу бледного колдовского света, в отблесках которой вперед спешили отшельники, Мирван и Редлог, перебросивший через плечо бездыханного Провидца. Последним ковылял во тьме на кривых ногах медведь, Мирван видел его поблескивающие в отблесках света испуганные глазки далеко позади них. - Думайте! – в ультимативном порядке приказал им Йори’Кан, едва не врезаясь в спину широко шагающей впереди Эвы. – Волкодав победит зверя! Варианты? - Зверь – Свора! – предположил Бесноватый Вао, трудно дыша. Он наваливался на плечо Йори’Кана, тяжело ковыляя возле него по земляному полу. Манипуляции с блокированием Хаара Зу в нем не прошли даром, выглядел Вао так, будто в любой момент мог упасть и потерять сознание. - Возможно, а волкодав тогда кто? – подала голос из-за его спины Димея’Кан. - Кто-то из нас? – предложил вариант Мирван, и Йори’Кан кивнул головой: - Кто из вас имеет какое-нибудь отношение к волкам, собакам, к хищникам? Может, кто тайный сальваг? - Я нет, - сразу же проскрипела Димея’Кан. – Хотя всегда хотела! Их кровь дает потрясающие возможности! Говорят, они даже не пьянеют. - На меня не смотрите! – рассержено сообщила им Эва, и Мирван поддакнул ей: - Я тоже не при чем тут! - Она не стала бы говорить того, о чем мы не смогли бы догадаться. – Йори’Кан на бегу обернулся назад во тьму и спросил: - А ты что скажешь? Кто этот волкодав? Ты знаешь? - Может, и знаю! – огрызнулся сердитый Молодой Бог, спеша следом за ними. – Точно знаю, что не мой партнер! И что это не ваше дело! - Почему это не наше, если это задание Марны?! – напустилась на него Димея’Кан, и Редлог шарахнулся от нее в сторону, глядя в ответ воровато и оскалено. – Ты, паскудник проклятый, что-то знаешь и не помогаешь нам! На кой ляд ты вообще тогда мирозданию нужен? Думаешь, отдал свое тело один раз на хорошее дело, и теперь можно бхарней всякой заниматься до конца веков? По бабам ходить, барахло воровать да пьянствовать со своим медведем? - Каким еще медведем? – с подозрением спросил ее Редлог, но Димея’Кан не дала ему перебить себя, возвысив голос и угрожающе заворчав: - Говори немедленно, что знаешь! Иначе прокляну тебя, чтобы все подношения, что тебе несут, больше не приносили плода, понял? Какой из тебя защитник, коли ты даже Аватару Создателя отбить не помогаешь? Считаю до трех. Если не скажешь… - За ней еще трое идут! – почти взвизгнул Редлог, будто ему пятки подпалили, и Мирван обернулся через плечо, удивленно глядя на него. Теперь он почти что вжимался в стену тоннеля, стараясь держаться от Димеи’Кан как можно дальше, что было проблематично с учетом того, что они мчались вперед. Да и сама Димея’Кан напирала на него, не позволяя ему этого сделать. – Тоже спасти хотят! Одна сразила Отчаянье, другая Смерть, а третья Ложь! Они летят с юга, чтобы перехватить карету! - Что? – обернулась на бегу Эва, непонимающе глядя на Редлога. - Ах ты мерзавец! – Димея’Кан подхватила свою сумку и ударила ею Редлога по руке, отчего он завизжал и отпрыгнул от нее в сторону, едва не уронив Провидца. – Брехун проклятый! Ты мне тоже вздумал сказки рассказывать? - Да правду я говорю, карга! – зарычал он сквозь оскаленные зубы, при этом сжимаясь так, будто она и впрямь могла ему причинить какой-то вред ударами своей тряпочной сумки. – Три крылатые женщины летят следом за каретой, я видел их с земли! И только попробуй еще раз ударить меня! Тогда дальше сами пойдете, сами будете выходы из-под земли искать! И больше еды вам не дам, так и знай! - Ты мне поугрожай тут! – шикнула на него Димея’Кан, и он опять сжался, зло глядя на нее, будто прижавший уши кот. – И что бабы эти? Кто-то из них волкодав? - Может и так, - мстительно сощурился Редлог. – А может ты зря очень меня ударила, старуха! Память моя долгая, дольше твоей! - Память твоя как рваная тряпка, - буркнула Димея’Кан, но уже не так рьяно как в начале, а одновременно с ней Эва предположила: - Это могут быть анай! Те самые, с которыми когда-то вместе воевали наставники! - Да и тогда понятно, почему небеса победят бездну! – подхватил Мирван, чувствуя, как все внутри него начинает вибрировать от восторга открытия. – Но тень, что победит тень, - что это? - Я думаю вот что, - со значением заговорил Йори’Кан, прибавляющий прыти, кажется, с каждым следующим шагом. Во всяком случае, Бесноватого Вао он тащил на плече так, будто тот весил не больше его тряпочной сумки с провизией, и глаза у него сверкали от энтузиазма. – Тень сразит тень, она сказала. И если это не Хаара Зу, что очень вряд ли, значит, нам надо с вами за Грань, ребятки! - Что? – дикими глазами посмотрела на него Эва. - А вот что, птичка. Радупы живут в двух мирах сразу, но куда сильнее в тонком, по ту сторону плоти. Потому они почти неуязвимы – их воля так сильна, что в их присутствии ничего-то ты не сделаешь ни с Источниками, ни с силой крови своей, ни оружием – они выпьют тебя за мгновение, напьются твоей мощи, а потом ее же против тебя и обернут. Но Хаара Зу на них подействовал, потому что он с той стороны, и за ним они побежали, как кабель за… мухой. – Глаза Эвы угрожающе сверкнули, Йори’Кан сконфуженно кашлянул и торопливо продолжил: - В мире плоти они используют волю из мира духа, потому здесь они почти неуязвимы. Но что будет по ту сторону? Что в мире духа они смогут использовать из мира плоти? - Ничего! – в восторге заорал Мирван, чувствуя в который уже раз за последние месяцы невероятное восхищение от этого человека. Как можно было быть таким умным и при этом не быть Отцом Ночей? Как можно было говорить столь гениальные вещи, но при этом оставаться всего лишь отшельником из крохотной пещеры в Драконьих горах? Да хвала Создателю, что он не Отец Ночей! Он бы нас всех убил в первый же день! – едва не взвыла в его голове Эва, но Мирван уже не слышал ее, продолжая: - В мире духа они даже перемещаться не смогут, потому что привязаны к плоти! Это как бабочка, пришпиленная к бумаге, им придется быть внутри своих тел даже по ту сторону! А мы можем перемещаться за Гранью, и нас ничто не сдерживает там! - Именно, парень! – довольно подтвердил Йори’Кан, глядя на него своими смеющимися синющими глазами. – Голова у тебя что надо! Сразу смекнул! - Да это же вы, Йори’Кан, вы! Вы – умнейший человек из всех, кого я встречал в жизни! – завопил в ответ Мирван, чувствуя, как счастье переполняет его, будто мед соты. Эва рядом картинно закатила глаза и сердито спросила: - А с чего вы взяли, что они не смогут нам ничего противопоставить по ту сторону Грани? Что это вообще все выгорит? - Конечно, у них будет, что нам противопоставить, птичка, ты что? – уставился на нее с большим удивлением Йори’Кан. – По ту сторону Грани у них будет вся Воля их господина и поддержка хасатр в полном объеме. Но они не смогут заблокировать тебе Источник, потому что ты по ту сторону будешь во плоти. И это значит, что ты сможешь сражаться с ними при помощи энергии и сил своей крови, что в мире материи попросту невозможно. - Их двенадцать, а нас всего пятеро, - напомнила ему Эва, на что Йори’Кан только пожал плечами: - Да, но ты – Фаишаль. А значит нас – пятеро, а вот их – всего двенадцать. - Должно сработать! – довольно гаркнула из-за его спины Димея’Кан. – Я с тобой, Йори! - Это безумие! – выдохнула Эва, качая головой. – Очередное сумасбродное безумие, в котором я почему-то опять участвую! - Да, и именно поэтому оно сработает! – удовлетворенно подтвердил Йори’Кан. – Пойми, птичка, весь мир – это одно сплошное безумие. Только сумасшедший может чувствовать себя в нем, как рыба в воде, и только он может в нем по-настоящему добиваться своего. Разумные слишком нормальны для того, чтобы чего-то достичь. СПЕШИТЕ! УЖЕ БЛИЗКО! – прогремела Марна в голове у Мирвана, и тот запнулся, едва не покатившись кубарем по земляному полу. Эва взвизгнула, на бегу затыкая себе уши, а Йори’Кан заорал еще энергичнее: - Так! Мы сделаем вот что! Мы обгоним карету и будем ждать ее за Гранью, чтобы перехватить и остановить. Радупы будут привязаны к своим телам, движущимся в реальности, значит за Гранью они будут двигаться гораздо медленнее нас. Но мы при этом не сможем общаться друг с другом, потому что там нет звука, значит, нам нужно обсудить детали нападения сейчас, пока еще есть такая возможность. Поэтому я предлагаю следующее… Мирван слушал на бегу, чувствуя, с какой дикой силой колотится в его груди совершенно очумевшее от восторга сердце. То, что они замыслили сделать сейчас, было очень опасным, очень страшным, почти невыполнимым… и таким захватывающим!