Танец Хаоса. Искры в темноте

Мягкие лапы ступали по опавшим листьям, приминая их с легким хрустом схватившегося по их краям ледка. Земля пахла резко и пряно, будто самка в поре, игриво танцующая на залитых низким осенним солнцем полянах перед тем, как принять в себя новую жизнь и укрыть ее в своем чреве среди зимних жестоких бурь до первой весенней капели. Гигантские исполины-криптомерии поднимались вокруг, и их вывороченные корни глубоко вонзались в эту землю, жадно пили ее, вытягивая силу, чтобы поднести ее на размахе своих ветвей огромному раскинувшемуся над ними небу. В воздухе стоял острый холодный запах ледяной осенней реки, тонущей в бирюзе собственного холода. Волчица подняла нос, обнюхивая свои владения, обеспокоенная чем-то, чему она и имени не знала. Она не просто так пришла сюда, она пришла на Зов, и он был таким сильным, что выворачивал наизнанку все нутро, тянул и тащил, будто веревка в сильных руках. Опустив голову к земле, она потрусила вперед, чувствуя, как пружинят прихваченные первым заморозком мхи под мягкими подушечками лап. Это место она знала – Роща Великой Мани, так называла ее вторая ее часть, та, что была двуногой. Но при этом это место было иным. Сотканным из чего-то густого, полного, очень плотного, будто шерстяная ткань. Раньше оно было тоньше в ее снах. Раньше в нем были образы, тянущиеся тонким шлейфом тени ощущений, дивные переживания ее души, приходящие во снах трепетом самой ее сути, разливами золота ее сознания. Теперь это место ожило. В нем была плотность, почти физическая плотность, которую она ощущала подушечками лап, кончиками шерстинок, носом, который холодил налетающий ветер и наполнял дивно-сладкий запах осени. Это место как будто выросло, уплотнилось, как вырастает тяжелый мясистый гриб из почти прозрачной паутины грибницы. Оно наполнилось изнутри и отяжелело, став физически ощутимым даже во сне, и это сбивало ее с толку. Волчица не понимала до конца, спит она сейчас или нет, слишком физическими были те ощущения, что она испытывала, слишком вещественными. Но при этом чрезмерно чистыми для того мира, к которому она привыкла. В мире плоти не бывало такого глубокого покоя и такой монолитной плотной тишины, наполняющей все и делающей все единым. Что-то было не так. Солнце светило с голубого неба, ласково заглядывая ей в глаза сквозь бесконечную игру ветра с тонкими иголками криптомерий, пробегало пальцами своих лучей по ее меху, и она чувствовала эти прикосновения так, будто была во плоти. Золотая мошкара кружилась в столбах света над травами перед ней, сверкая тонкими крылышками в беззвучном танце. Таял намерзший ледок на пожухлых за ночь травах, оставался влажным прикосновением на шерсти ее лап. Это место было реальным, но оно не могло быть реальным, она же спала… Зов вывел ее – к расчищенному плато у подножия огромных, поднимающихся к самому небу гор. Белое каменное крошево кололось и хрустело под лапами, пока она шла к бревенчатым домам. Солнце заливало становище Рощи Великой Мани, и оно было тихим и пустым. Пахли смолисто бревна, из которых были сложены дома, разноцветные стеклышки фонариков разбрасывали на землю яркие пятна. Никого не было, здесь было так чисто и так свежо, будто этот мир только народился этим утром, будто он только возник, и волчица остановилась, в недоумении оглядываясь по сторонам Пахло сладко. Воздух был сладким. Она высоко вскинула морду, прикрыв глаза и выпивая этот запах всем своим существом. Тихо щебетали птицы, радуясь наступлению утра. Но ведь стояла осень… Почему пели птицы? Под веками разлился свет и тепло, она открыла глаза и вздохнула, чувствуя это место теперь всем своим человеческим телом, всей кожей, всем своим существом. Она стояла на краю плато, чувствуя собственное тело, пребывая в собственном сознании так полно, будто и не спала вовсе. А еще мир был каким-то другим, он выглядел иначе… Лэйк охнула, внезапно переживая абсолютную яркость осознания и моргая двумя глазами, видя мир вновь двумя своими глазами. Не веря, она приложила ладонь к лицу, дотронулась до левого глаза, навеки перечеркнутого шрамом от долора Ларты, навеки закрытому. Здесь он был у нее, физический, ощутимый под пальцами, живой и видящий. - Вот ты и пришла, - раздался откуда-то со стороны тихий голос, и Лэйк отняла руки от лица, поворачиваясь на звук. И вновь задохнулась. На крылечке ближайшего к ней домика сидела Эрис. Вот точно такая, какую она знала в далекие времена до Танца, высокая, гибкая, будто тростник, молодая… Лэйк прищурилась, глядя на нее и понимая, что она была точно той же самой и при этом совершенно другой. Тело ее сейчас было золотым. Оно светилось изнутри, будто под бархатной кожей кто-то зажег светоч, и он тлел внутри фонарем, заливая теплом и мягкостью всю ее, переливаясь за ее края и освещая то, что было вокруг нее. Она была выше, чем тогда, более тонкой. Раздались вширь плечи, чтобы вместить огромное золотое сердце и легкие, дышащие самим пространством вокруг. Глаза стали еще больше, заняв едва не треть лица, огромные и полнящиеся светом, будто два колодца в солнечный день. Что-то туманно-золотое обхватывало ее тело со всех сторон, и Лэйк не понимала, это была одежда или сияние, исходящее от нее, а может, все одновременно? - Светлого утра, Эрис, - проговорила она, приближаясь к сестре и всей кожей ощущая, как с каждым шагом росли тепло и свет вокруг нее. Будто она медленно погружалась в теплые воды летней реки, уплотняющиеся вокруг нее с каждым движением. - Светлого утра, Лэйк, - улыбнулась сестра и повела легкой рукой, больше похожей на крыло, указывая ей на крыльцо рядом с собой. – Садись, нам многое нужно обсудить. Лэйк села рядом с ней, ощутив твердость досок под собой, их шершавую поверхность под ладонью, то, как скрипнул камешек под подошвой ее сапога. Это был сон, но она ощущала его почти так же, как если бы была здесь во плоти - Что это за место? – спросила она, глядя на сестру во все глаза и видя ее целиком, золотую, мощную, светящуюся, будто солнце. - Это Роща Великой Мани, - улыбнулась ей Эрис, и лукавые искорки в ее глазах полыхнули двумя срывающимися с небес звездами. – Ты же видишь. Это Роща, которую мы построили с Тиеной и с тобой. - Но… Я же сплю? – Лэйк с недоверием взглянула на нее, и Эрис рассмеялась: - Что такое сон, Лэйк? Та в ответ моргнула, не понимая, что имеет в виду сестра. А Эрис заговорила, и голос ее лился в мир точно так же, как дыхание ветра, тихий шелест водопада вдали, переливчатое пение птиц. - Почему мы спим, Лэйк? Зачем мы спим? Чтобы отдохнуть ночью после долго дня? Нет, на сон мы тратим очень много энергии, и с утра нам нужно обязательно восстановить ее, мы просыпаемся голодными. Более того, во сне мы очень уязвимы. Мы уходим из своих тел куда-то, чтобы побыть там, а в это время звери могут найти наше тело и прекратить его жизнь. И звери спят так же, становясь уязвимыми каждую ночь, хотя сама их суть диктует им, что этого нельзя делать, потому что в этом случае они сразу же подвергнутся атаке других существ. Так зачем нам сон, если он не приносит нам отдыха и делает нас уязвимыми, заставляя каждую ночь рисковать своей жизнью? Ради чего? - Я не знаю, - пожала плечами Лэйк, глядя на нее. - Сон – это наше возвращение к истоку, Лэйк, к тому месту, из которого мы все родились. Все живое бодрствует в реальности две трети дня, чтобы еще одну треть посвятить возвращению к истоку и забвению, чтобы вновь проснуться, вернув себе самого себя. Это процесс обновления точно такой же, как смерть. Это уход из проявленного сознания в непроявленное, чтобы вновь вернуться из него обновленным. - И впрямь, - задумчиво кивнула Лэйк, впитывая ее слова всем телом и переживая их удивительную прямоту. Эрис говорила сейчас так четко, что каждое из сказанных ею слов вставало на место, будто именно для него и было создано. – Так это все сон? - Нет, - улыбнулась ей Эрис. – И да. Одновременно. Лэйк кивнула ей, не понимая ее слов, но понимая то, что она сейчас говорила, совершенно иначе, переживая то, что она говорила. Она вновь оглянулась, обводя глазами такой чистый, такой новорожденный и настоящий мир вокруг нее. А Эрис тем временем с тихим смехом продолжила: - Мир колеблется между двумя состояниями, проявленным и свернутым, и каждое из них – отражение другого. В реальности ты не помнишь о сне, во сне ты не помнишь о реальности. Сон – это маленькая смерть, состояние, в котором ты переходишь в другое ощущение самой себя, оставаясь при этом той же самой, но теряя связь с собой прошлой. Разница лишь в том, что во сне ты остаешься в собственном теле. Смерть забирает у тебя тело, а потом дает новое. Но механизм один. Значит, остается вопрос: как сохранить тело? - Как? – во все глаза взглянула на нее Лэйк. - Сделав его частью сна, - Эрис протянула руку и коснулась ее щеки, и прикосновение это было физическим, по-настоящему физическим. Лэйк ощутила ее ладонь, ее тепло, ее касание, даже запах ее кожи – сладкий и свежий, как криптомерии над их головами. Все это было реальным, но при этом таким чистым! Таким полным и таким потрясающе единым! - Ты – часть моего сна? – спросила Лэйк, когда ладонь сестры мягко сползла с ее щеки и улеглась на золотое сияние ее тела, что было… одеждой? - Да и нет, - вновь рассмеялась та. – Я прошла насквозь, Лэйк. Я прошла через смерть. Несколько мгновений Лэйк смотрела на нее, переживая одновременно огромное удивление и огромное понимание. А еще – тысячу непониманий и миллионы вопросов, которые крутились в ее голове так быстро, что она не могла ухватить ни один из них, чтобы его задать. - Ты мертва? – на всякий случай уточнила она, ощутив саму глупость своего вопроса. - Я похожа на мертвую? – в ответ хмыкнула Эрис. - Нет, - честно призналась Лэйк, глядя на нее во все глаза. – Но ты изменилась. Ты теперь другая, даже физически. - Разумеется, - кивнула ей Эрис, - потому что я по ту сторону разделения. Я там, где нет больше разницы между сном и явью, смертью и жизнью, где они едины. - И я с тобой? – уточнила Лэйк. Эрис с великой нежностью взглянула на нее и кивнула: - Пока частью. Той частью, которая способна воспринять это легче – внутри сна. Но рано или поздно ты шагнешь сюда и во плоти тоже. - И для этого… мне нужно будет пройти сквозь смерть? Как тебе? – уточнила Лэйк, кажется, начиная что-то медленно-медленно понимать. Оно зрело на границе ее сознания, будто солнце, наливающееся за краем мира, готовясь в любой момент подняться, залив весь мир лучами своего сияния. - После того, как Ипостаси сделают свою работу, это уже не понадобится, - покачала головой Эрис. – Это произойдет само. Для всех. Мы с Тиеной открыли мост для них, и когда они по этому мосту пройдут, они откроют двери для всех остальных. – Она взглянула Лэйк в глаза и мягко улыбнулась. – Просто это произойдет быстрее, если каждый из вас будет помогать. - Как это сделать? – сразу же спросила Лэйк, принимая для себя решение. Все было просто сейчас, все решалось так легко в этот миг! Будто не существовало больше непонимания, мешающего найти цель, препятствий на пути к этой цели, недостаточного желания это делать и страха перед огромным количеством труда, который нужно будет на это затратить. Этого не было. Просто можно было узнать как и сразу же сделать. Лэйк вдруг и сама рассмеялась! Так просто! Взять и сделать сразу же в один миг, реализовать без усилий одним только действием направленной воли! Глаза Эрис напротив нее смеялись пониманием. - Найди Морико, мою ученицу, и приведи ее к Ипостасям, - проговорила Эрис, становясь самую чуточку серьезнее, но искры смеха из ее глаз при этом не исчезли. – Она знает путь, она покажет его им. А сама делай то, что делаешь. Ты уже на этом пути, ты уже стремишься вперед, и ты уже одной ногой здесь. Твое распахнутое сердце доделает все остальное, дар Великой Мани и саитри доделают все остальное. А за тобой пройдут те, кто верит тебе. - Хорошо, Эрис, - кивнула она, соглашаясь. Все это было так просто! И впрямь, звучало проще некуда. Внутри зашевелилось любопытство, и она проговорила: - Ты сказала, ты по ту сторону смерти и жизни. Это место – оно тоже там? - Да, - пожала плечами она. – А еще оно здесь. По эту сторону тоже. - Я не понимаю, - неуверенно хмыкнула Лэйк, и Эрис накрыла ее ладонь своей. - Нет никакого другого места, Лэйк. Нет места, в которое надо прийти, которое где-то там, куда вам всем нужно направляться. Все это здесь. Два мира растут один в другом, они всегда были один в другом с самого начала творения, с самого первого мига и до него. Просто мы выбираем жить в том, где есть смерть. Но можем выбрать тот, в котором больше нет разделения, понимаешь? - Не понимаю, - честно призналась Лэйк, переплетая свои пальцы с ее. – Но я чувствую. И мне кажется, что этого достаточно. Эрис засмеялась, притянула к себе ее голову и поцеловала в оба глаза. А потом взъерошила ей волосы, мягко и нежно, совсем как в детстве. - Я очень люблю тебя, Лэйк. И я рядом с тобой. Теперь я рядом с тобой постоянно, так близко, как ты и представить себе не можешь. Помни об этом, когда тебя снова заберут себе твои сны. Я буду ждать того мгновения, когда ты проснешься. - И я люблю тебя, Эрис, и очень скучаю по тебе, - Лэйк потянулась к ней и обняла, приникая к этому густому плотному золоту, которое на ощупь было совершенно физическим. Теплые волосы Эрис коснулись ее кожи, мазнули по лицу, а потом золото начало таять, меркнуть, растворяться… - Первые первых! Прошу прощения, что тревожу ваш сон, первые первых! Голос Махит дель Раэрн настойчиво звал ее, и Лэйк зашевелилась на походной тахте, с трудом выныривая, всплывая из золотой реки своих снов. От неудобной позы затекла шея, дикой болью стрельнув в плечо, глаз снова был закрыт, а пальцы ног замерзли и онемели. Рядом сонно заворчала Саира: - Кого там еще нелегкая принесла в такой час? - Аруэ дель Нуэргос желает вас видеть, первые первых! Она только что прибыла из Рощи. Лэйк онемела, мигом сбрасывая с себя остатки сна и глядя широко открытым глазом в потолок. Тело еще помнило прикосновение объятий Эрис, хоть оно и медленно отступало прочь, шаг за шагом, будто туман, бессильно опадающий на ликующую перед солнечным светом траву. Как это получалось? Только что она была в Роще, и теперь Аруэ пришла оттуда же, в тот же миг. - И почему они не могут прибывать днем? – заворчала рядом Саира, выпутываясь из-под одеяла. – Почему надо обязательно припереться посреди ночи, перебудив всех? - Мне сказать ей, что вы примете ее утром? – неуверенно спросила Махит, и Саира в ответ ворчливо буркнула: - Тебе – принести горячего чаю с травами и еды на троих. И не думай даже тащить сюда ашвил! Я намерена доспать после ее визита и проснуться свежей, а не валяться с больной головой. - Как прикажешь, первая первых! – Махит придержала створку шатра, отступая в сторону, и внутрь мимо нее шагнула Аруэ, прямо же с порога заявив: - У меня дурные новости для вас. Иначе я не стала бы вас будить посреди ночи. - Что случилось? – хрипло спросила Саира, обматывая голое тело стащенным с топчана покрывалом. - Эти бесноватые уморили Держащую Щит, - мрачно проговорила Аруэ. – Мне очень жаль, Лэйк. Она ушла третьего дня. В шатре повисла ледяная давящая тишина, Саира охнула и в страхе обернулась к ней. А Лэйк только хмыкнула, глядя в темный полог шатра над своей головой, слегка покачивающийся на ветру. Сквозь крохотную дырочку в нем просвечивало небо по ту сторону. Как все это получалось? Как все складывалось со столь потрясающей, необъяснимой простотой? Все эти тонкие ниточки ложились одна к одной, занимая свое собственное место именно в тот момент, когда это должно было случиться? Разумеется, она знала, как это происходило, но не переставала изумляться. Смотрела, смотрела и все равно не могла насмотреться. - Лэйк? – тревожно спросила ее Саира, вглядываясь в ее лицо в темноте. – Ты… смеешься? Или плачешь? Не смущаясь своей наготы и чувствуя удивительную легкость в груди даже при том, что шею и впрямь почти заклинило, а пальцы ног с трудом разгибались, Лэйк поднялась и прошагала к сундуку, в котором лежали их вещи, зарылась в него, вынимая чистую смену белья для себя и Саиры. Бросив ее удивленно разглядывающей ее жене, Лэйк принялась одеваться и одновременно с этим заговорила: - Она не мертва. Только что она пришла ко мне во снах и рассказала о том, что сделала. У нее получилось, она прошла на ту сторону и теперь намерена помочь это сделать Аватарам, а потом и всем остальным. - Что? – в недоумении взглянула на нее Аруэ, а Саира выпрямилась и удивленно уточнила: - Она прошла? Прошла через смерть? - Да, она жива живехонька, только светится, как костер в Ночь Солнца, - хмыкнула Лэйк в ответ, и Саира тоже засмеялась, прижав пальцы к губам. Лэйк поняла, что улыбка растягивает и ее губы: - Они все-таки это сделали, горлинка, представляешь? Бхары упертые прошли! Вместо ответа Саира засмеялась и бросилась к ней на шею. Лэйк подхватила ее в руки, обняла, смеясь в ответ. Глупое и ненужное никому покрывало соскользнуло на пол, и Аруэ воззрилась на них обеих, будто на безумных, с весьма красноречивым выражением лица: - Может… мне зайти позже, первые? - Я не сошла с ума, Аруэ, - отпустив Саиру, улыбнулась ей Лэйк. – Я знаю, о чем я говорю. Великая Царица и Держащая Щит на протяжении многих лет вели очень опасный и сложный эксперимент, о котором знали немногие. Они сражались со смертью, чтобы победить ее во плоти и принести бессмертие всему миру. И вот сейчас у них наконец-то получилось. Теперь дело за Аватарами подарить этот опыт нам всем. Некоторое время Аруэ смотрела на нее пристально и молча, и Лэйк видела, как внутри нее неверие боролось с начинающим зарождаться пониманием. Что-то изменилось в ней после возвращения из Рощи, Лэйк видела это сейчас очень четко. Уходила Аруэ злой, яростной, изодранной на куски, а вернулась… вот такой. Новой. Все еще недоверчивой, все еще горюющей, все еще порывистой и мрачной, но уже другой. Все Ты знаешь, Великая Мани. Все дороги наши ведомы Тебе. Все, от начала до конца. Лэйк хмыкнула под нос, натягивая штаны. А Аруэ шумно выдохнула и провела рукой по волосам: - Я думала, светлоликая Нави и все остальные жрицы просто бредят, но, выходит, это не так. Немыслимо! - Нави? – встрепенулась Саира, распрямляясь и требовательно глядя на Аруэ. – Нави все еще в Роще? Она не ушла в Сол, как мы договаривались? - Ушла, первая первых, не бойся, - отозвалась Аруэ, и Лэйк ощутила, как застывшее в одно мгновение нутро мягко расслабляется, а всколыхнувшийся было внутри страх отпускает ее. – Только не в Сол, а в форт Серый Зуб вместе со всеми жрицами и зрячими Рощи. Сейчас все они там, в безопасности, решают, что делать дальше. - Расскажи нам все, - приказала Лэйк, и Аруэ склонила перед ней голову в ответном поклоне, тронув костяшками лоб. Судя по всему, сделала она это неосознанно, потому что с удивлением взглянула на собственную руку у лица, но быстро собралась и пустилась рассказывать. К тому моменту, как Махит дель Раэрн внесла в шатер поднос с чаем, кашей и посудой, они с Саирой уже были одеты, а Аруэ закончила свой рассказ словами: - …В Роще никого не осталось, кроме одержимых Дочерей Мани. Форт Серый Зуб разместил всех, кто хотел ее покинуть, и там светлоликие слушают волю Небесных Сестер. Говорят, только Они могут решить, что делать дальше, раз Источник отравлен, а Нэруб и Масул дель Раэрн подняли восстание против вас. - Хорошо, что ты пришла сюда, Аруэ. Я горжусь тем, какой выбор ты сделала, - взглянула ей в глаза Лэйк, и царица Нуэргос вдруг потупилась, залившись краской и стиснув зубы. Исподлобья взглянув на Лэйк, она вновь склонила голову, тронув лоб кулаком: - Честь служить тебе, первая первых. Честь следовать за тобой. - Честь сражаться рядом с тобой, - кивнула ей в ответ Лэйк, и Аруэ вскинула глаза, глядя на нее пронзительным льдистым взглядом. – А теперь садись, поешь. Новости слишком важны, чтобы ждать до утра. Сейчас мы подкрепимся и пойдем к Аватаре, а потом я обращусь к войскам, пока не начала распространяться паника. Саира рядом только тяжело вздохнула, усаживаясь к столу. Судя по всему, доспать в эту ночь им уже не светило. *** Смутными дорогами снов шагала она среди серых теней, среди серых небес и земли, где-то посередине между ними, на грани проявленного и нет. Мимо скользили образы, их было так много. Чужие лица и звуки, обрывки слов, осколки фраз, чьи-то глаза, глядящие на нее требовательно и неотрывно, а потом исчезающие среди серых валов тумана ее прошлого. Истории, которые она когда-то знала, которые когда-то слышала или читала, а может, писала сама?.. Вель не знала ответа, у нее не было больше никаких ответов. Только вопрос, который мучил и терзал ее, который никак не приносил ответа. Где ты? Она вглядывалась в клубящиеся вокруг нее формы, всматривалась в них как могла пристально, пытаясь различить за игрой перекатов дымного света того, кто ждал ее все эти годы. Того, кто, как утверждали книги, был рожден в самом начале времен и нес с собой Хаос, дабы уничтожить весь зримый мир. Того, кто никогда не умирал, лишь терял свое физическое тело, чтобы вновь восстановить его к тому моменту, как начнется новый Танец, как они с Данкой родятся вновь, чтобы выйти против него. Того, кто должен был убить их, чтобы этот Танец закончить. Почему она не находила его? Снова и снова Вель обшаривала закоулки своей памяти, бескрайние миры сна, раскинувшиеся за пределами ее сознательного контроля, но не находила его нигде. Ни следа, ни намека на ответ, ни единой ниточки, за которую можно было бы зацепиться. Ничего. Почему? Ей казалось, что ответ очень прост, будто дуновение ветра, колыхающее листья деревьев. Он все время витал у нее за плечом, этот ответ, он постоянно дышал ледяным дыханием куда-то ей в шею, а стоило ей повернуться и попытаться ухватить его, сразу же исчезал. Она знала, почему не могла найти Аватара Хаоса, но она не помнила, что именно знала. Это было так глупо и так смешно, что злило ее. И чем дольше она бродила в тонких мирах в ожидании ответа, тем сильнее становился гнев внутри. Такая глупость, сущая глупость! Месяцы на поиск ответа на один единственный вопрос, самый важный из всех вопросов и при этом самый непонятный. Знай они ответ, можно было бы уже что-то предпринимать. Можно было начинать развертывать Спутников вокруг его логова, чтобы отрезать его от остального мира, можно было бы готовить план удара по нему, хоть что-то предпринять! А вместо этого приходилось ждать. И болтаться в неизвестности, постоянно оглядываясь через плечо, гадая, где может прятаться враг, постоянно быть готовой к тому, что он может ударить ей в тыл в любой момент… Она так устала от этого! Тревога только росла день за днем, подтачивая сердце изнутри, выгрызая его, как выгрызают острые зубы бобра твердую древесину. Тревога за Данку, ушедшую так давно, так далеко и все никак не отвечавшую на ее зов. Потерявшуюся где-то там, вдали, среди чужих людей, в чужой стране, одну одинешеньку. Отказывающуюся принимать помощь Вель, не отвечающую на ее просьбы о встрече в снах, закрывшуюся от нее каменной стеной. Почему она закрылась? Вель остановилась среди череды видений внутри своих снов, чувствуя, как ярость начинает наполнять все ее существо, и тщетно борясь с ней. Ярость росла из тревоги, ярость рождалась из незнания, из невозможности понять причину, и что-то очень тихо подсказывало ей, что причина была вовсе не в Аватаре Хаоса. Вся причина ее скитаний, волнений и неспособности найти ответ на вопрос заключалась в том, что вопрос был задан неверно. И его нужно было задать правильно, только тогда она могла получить на него ответ. Почему ты не хочешь принять мою помощь? Почему ты не отвечаешь мне? Внутри что-то ёкнуло, и пространство сразу же сместилось, наполняясь иным ощущением, иной плотностью, иным смыслом. Она больше не бродила по серым тропам межмирья, ведущим от нее нынешней к ней прошлой и памяти, оставленной там, за пределами ее нынешнего рождения. Теперь она стояла посреди залитой солнцем поляны, и вокруг нее поднимались к небу тонкие рыжие сосны, сквозь которые озорным синим глазом глядело вниз бескрайнее небо. Вель оглянулась по сторонам, пытаясь узнать это место. Мхи в солнечных лучах, красные капельки брусники на них, танцующие в столбах света мотыльки. Большие замшелые валуны, поднимающиеся над землей, и общий крен местности, будто она стояла где-то на горном склоне. Вель повернула голову еще раз, пытаясь понять, где она, и вдруг вздрогнула – на ближайшем к ней бревне сидела Данка. Она не помнила себя, бросаясь к ней навстречу, падая перед ней на колени, забирая ее руки в свои. Маленькие теплые ладошки, такие знакомые, такие добрые и нежные, испещренные столь глубокими линиями, каких она не видела никогда ни у одного человека. Вель прижала их к губам, покрывая поцелуями и чувствуя, как сердце плавится в груди, тает, течет по венам раскаленной лавой глубин. А затем вскинула глаза на нее. Она была красива, как рассвет в горах. Вся нежность мира собралась золотыми каплями на кончиках ее рыжеватых кудрей, вся его доброта обрисовала ей скулы своими поцелуями. Ее глаза цвели двумя бездонными колодцами света, рядом с которыми солнцу стоило бы стыдиться собственной тусклости и холоду своих лучей. Вель хотела целовать ее до изнеможения, до самого последнего мгновения этого мира целовать лишь ее, не помня больше ни о чем. - Я так истосковалась по тебе! – выдохнула она, вновь прижимая ее ладони к губам и принимаясь безудержно целовать их, забывая обо всем на свете. – Я не могу больше без тебя, моя душа! Разреши мне прийти к тебе во плоти, молю тебя! Разреши мне увидеть тебя хотя бы на несколько минут! - Нет, - тихо и твердо проговорила Данка. Вель вскинула на нее глаза – тихая печаль сквозила в ее чертах, ласковая до невыносимости и такая грустная, что хотелось плакать. – Ты не придешь ко мне, Вель. Не сейчас. - Но почему? – в сердцах выдохнула она, сжимая ладонь Данки, будто величайшую драгоценность. – Почему я не могу прийти к тебе? Что с тобой происходит сейчас такого, что мне нельзя даже взглянуть на тебя? - Я ищу свои ответы сейчас. Эти ответы для меня катастрофически важны, для нас обеих они важны. И если я этих ответов не найду, все закончится плохо, - серьезно проговорила Данка, глядя ей в глаза, и Вель горячо подалась вперед, вглядываясь в ответ. - Что закончится плохо, любовь моя? Этот Танец? Мы? Что? - Все, Вель, - грустно проговорила она, и рычание родилось в груди Вель, прорываясь сквозь зубы вместе с гневом: - Что – все? Я не понимаю тебя! Я не могу понять того, что ты мне говоришь! Не могу понять, почему мне нельзя прийти к тебе! - Потому что сейчас не время, - твердо проговорила она. – Просто поверь мне, Вель. Мне нужно разобраться во всем этом самой. В своем пути, в себе самой, в своем прошлом. Как только я это сделаю, я призову тебя, но не сейчас. - Не сейчас… - повторила Вель, чувствуя, как горечь сдавливает ей горло, как все нутро наполняется слезами, и они поднимаются из самого сердца вверх, чтобы хлынуть из ее глаз горячими дорожками. Мир начал расплываться перед глазами, образ Данки померк, потух ее серьезный грустный взгляд, только лишь прикосновение ее ладони к щеке Вель все еще ощущала, будто последнее тепло осеннего солнца. Она всхлипнула еще раз и проснулась. В походной палатке было темно, пламя Роксаны в жаровне давало совсем немного света, его неверные тени плясали на парусиновых стенах. Было прохладно, осень стремительно шла в эти края, и по ночам теперь порой подмораживало, пусть пока и не очень часто. Давясь рыданиями, Вель провела ладонью по лицу. Казалось бы, такая малость! Она просто скучала по женщине, которую полюбила всем сердцем, но это причиняло столь сильную, столь невыносимую боль, что хотелось лечь на пол и выть на одной ноте. Это отнимало столько сил, так терзало и мучило ее, будто речь шла не о другом человеке, а о куске ее собственной плоти, ее тела. Запоздалое понимание горечью разлилось внутри. Так ведь оно и было на самом деле. Данка была частью ее души, второй половиной ее души. Может быть именно поэтому боль от ее отсутствия рядом с Вель была такой невыносимой… Я справилась уже почти со всем. Со страхом, с яростью, с недоверием, с собственными пределами и невозможностями, справлюсь и с этим. Всхлипывая, она обхватила себя руками со всех сторон, переворачиваясь на другой бок и пытаясь уснуть. Нужно было просто отдохнуть. Не шляться по тонким мирам в поисках ответов на вопросы, которые тревожили ее в мире плоти, а просто отдохнуть. Ничего ведь страшного не будет, если она просто проспит одну ночь, не работая? Вряд ли мир от этого разрушится. Приглушенные голоса послышались по ту сторону палатки. Вель, шмыгая носом, прислушалась к своему полю, хоть его сейчас и перебаламутили эмоции, позволив далеко не сразу почувствовать того, кто пришел. Но спустя уже несколько мгновений бестелесный голос внутри сообщил ей: «Лэйк», а затем полог палатки отдернулся, и внутрь заглянула Далия дель анай. - Аватара, - тихонько позвала она, прищурившись и вглядываясь в лицо Вель. Оставалось только надеяться, что ее заплаканные глаза она в полутьме не заметила. – Ты спишь? К тебе пришли первые первых и царица Аруэ дель Нуэргос. - Я не сплю, Далия, впусти их, - сипло отозвалась Вель, откидывая одеяло и спуская босые ноги с топчана на пол. Лэйк не стала бы тревожить ее посреди ночи из-за пустяков, да и внутри так болело, что вряд ли она смогла бы сама скоро уснуть. Может, это даже было и к лучшему. Сейчас она забудется в делах, и боль притухнет, и станет легче, а потом она устанет до такой степени, что снов уже не будет. Что с тобой происходит? Почему мне нельзя к тебе, мое сердце? Полог распахнулся, в него шагнула высоченная Великая Царица анай, прижимая к спине крылья так, чтобы они не прорвали створки шатра, и Вель поднялась ей навстречу, сосредотачиваясь на происходящем прямо сейчас. Лэйк ожгла ее тяжелым взглядом своего единственного глаза и кивнула, следом за ней, украдкой зевнув, в шатер ступила Саира, а последней – усталая и мрачная Аруэ дель Нуэргос с тяжелыми черными мешками под глазами. - Светлого вечера, первые, - поздоровалась с ними Вель по их традиции, а затем повела рукой на походный стол, стоящий в центре ее шатра. – Присаживайтесь. Что произошло? - Новости из Рощи, нерожденная, - ответила ей Лэйк, первой отодвигая себе стул и опускаясь на него, отчего он протестующее застонал. Анай были огромными, крупнее мужчин-южан, среди которых выросла Вель, и ей постоянно приходилось задирать голову, когда она говорила с ними. Лэйк быстро и сухо пересказала ей все случившееся в Роще, а также свой разговор с Держащей Щит народа анай, что была ее родной сестрой. Вель слушала молча, ощущая, как от слов одноглазой царицы анай в груди ёкает сердце, спрыгивая с привычного ритма, будто колокольчик, отмечающий самые важные моменты этого рассказа. Она почти не удивилась, когда Лэйк вновь помянула четыре Ипостаси Великой Матери, лишь улыбнувшись где-то глубоко внутри самой себя удивительному стечению обстоятельств, благодаря которому узнала о них только пару недель назад, как только осознала саму себя. В который раз уже мир демонстрировал ей, что все происходит вовремя, и это должно было обнадежить ее и в ситуации с Данкой тоже, но почему-то не обнадежило. Я не хочу ждать не пойми сколько, чтобы увидеть тебя! Я ждала уже слишком долго, целые тысячи лет ждала! Почему я не могу увидеть тебя сейчас? - Она сказала привести к тебе Морико дель Нуэргос, нерожденная. Эта женщина состояла охранницей при них с Великой Царицей последние тридцать лет и училась у них все это время. Она сказала, Морико передаст тебе свои знания о том, как сломать Колесо, - подытожила Лэйк, вытаскивая из-за пазухи трубку и принимаясь неторопливо набивать ее табаком. Ее супруга Саира бросила на трубку яростный взгляд, и пальцы Лэйк замерли на мгновение, а по лицу пробежала тень запоздалого воспоминания. Впрочем, своего занятия она не прекратила. – Я уже приказала своим дочерям разыскать Морико. Ее приведут сюда, как только найдут. - Благодарю тебя, первая первых, - кивнула Вель, мысленно благодаря и Великую Мать тоже - за еще одно совпадение. Быть может, это и был ответ на ее вопрос об Аватаре Хаоса? Это Кровавое Колесо смерти, о котором они все говорили, не давало ей покоя в последние дни. Возможно, как раз Морико и сможет ответить ей на вопрос, где скрывался Аватар Хаоса. Именно он создавал Рабов, которые были самой смертью, и в этом было так много совпадений, что Вель почти не сомневалась в ответе Морико. Оставалось только его дождаться. Обведя глазами цариц анай, она спросила: - А что вы вообще намерены делать теперь с Рощей? - Это решат светлоликие в Сером Зубе, - сквозь сжимающие мундштук зубы отозвалась Лэйк, прикуривая трубку от собственного вспыхнувшего указательного пальца. - Роща сакральна, им решать ее судьбу. - А если они решат ничего не делать? – заворчала Саира, исподлобья глядя на нее. – Если решат, что нужно оставить все как есть? Ты же знаешь жриц, им бы только плясать да вздыхать по Ману Небесным, прости меня Милосердная за такие слова! Не слишком ли опасно отдавать это решение им? - Если я приму решение сама, это лишь даст повод для обвинения меня в узурпации власти, - бестрепетно проговорила Лэйк, поворачиваясь к жене. – Это должно быть решение жриц, горлинка. Иначе нельзя. - Тогда я их потороплю, - мрачно пообещала Саира, хмуря черные брови с изломом. – Иллиум туманит мозги будь здоров, они и к Ночи Зимы могут не договориться. - Лучше бы Аруэ пошла, - Лэйк взглянула на светловолосую царицу Нуэргос, и та согласно кивнула в ответ. – Ее никто не обвинит в заинтересованности во всем происходящем. А тебя могут. - Я пойду, первая первых, - кивнула та. – И постараюсь сделать все, от меня зависящее, чтобы они договорились быстрее. - Спасибо, - кивнула ей Лэйк, и Аруэ в ответ тронула костяшками пальцев собственный лоб, в следующее мгновение застыв с удивленным видом, будто сама от себя того не ожидала. Пристально взглянув на Вель, Лэйк проговорила: - Я бы предпочла, не теряя времени, обратиться к войскам, пока слухи среди них не вызвали паники. По обычаю стоило бы объявить траур, но в этот раз я намерена провозгласить праздник, и прошу тебя вместе со мной объявить о нем, чтобы ни у кого не осталось сомнений в правоте моих слов. Дочерям сложно будет принять переход Эрис, слишком уж он небывалый. Если ты подтвердишь мои слова, мы сможем избежать многих трудностей. - Конечно, Лэйк, - кивнула ей Вель, с сожалением прощаясь с мыслью о том, чтобы еще успеть отдохнуть сегодняшней ночью. – Я поддержу тебя. - Тогда не будем терять времени, - проговорила царица анай, поднимаясь. Вздохнув, она покачала головой: - И да поможет нам всем Великая Мани.