***
— Смешно! Не ожидал от тебя такого, Хёк. Думал, люди твоего уровня не занимаются собиранием сплетен, — конечно, Юнги обязательно проверит сказанную альфой информацию, но сейчас главное — не подать виду, что это может вывести из себя. Да, действительно, всё, что касается любимого омеги, беспокоит Мина не меньше, чем собственные желания, но если Ши Хёк поймёт слабое место Юнги, то пиши пропало. Этот тип своего не упустит и будет бить по больному. — Ну смешно будет тогда, когда этот юнец уведет твоего омегу, — звучит с насмешкой. — Потом не говори, что я тебя не предупреждал. — Послушай, я уже сказал и повторю снова: не лезь в мои дела. Со своим омегой и его бодигардом я сам разберусь. Ты лучше смотри, чтобы к тебе в гости соответствующие органы не нагрянули, — идет в наступление Юнги, не желая давать повод этому старому лису думать, что он может играть на его чувствах. — Это была угроза? — голос Хёка уже не такой радостный, а в интонации прослеживается лёгкое раздражение. — Нет, что ты. Я просто беспокоюсь о твоем бизнесе. Мало ли, — с ухмылкой отвечает Мин, понимая, что выровнял счет. То, что у Ши бизнес нелегальный — ни для кого не секрет, как и то, что именно казино приносит основную прибыль. Как Юнги попался к нему на крючок, он тоже прекрасно понимает, ведь о его азартности ходят легенды в определенных кругах. На самом деле альфа действительно лакомый кусочек для владельцев казино, ведь в случае проигрыша такого человека можно получить полезные связи. Заместитель министра культуры имеет колоссальные возможности и выходы, с помощью которых легко будет решить множество своих проблем или даже построить бизнес. — Ладно, — снижает тон старший альфа. — Давай не будем собачиться. Нам это ни к чему, мы же друзья. — Друзья? А-ха-ха! — Мин не скрывает своего возмущения и нагло смеется в динамик, специально желая показать свое пренебрежение к мужчине. — Ты мне за этим позвонил? — Нет. Я тут подумал, как ты мог бы аннулировать свой долг, — через несколько минут молчания и пыхтения в трубку произносит Ши. — Интересно, и как же? — Юнги присаживается в большое кресло у окна и, развалившись в нем, закидывает ногу на ногу. То, что Хёк не предложит ничего хорошего — сомнений нет, но послушать, пожалуй, стоит. Мало ли. — В Париже скоро будет проходить грандиозная выставка. Уверен, что твой Чимин на неё поедет. Если он согласится захватить с собой несколько картин и передать моему человеку — я готов простить тебе долг. — За перевозку картин простить долг в двести тысяч долларов? Ты серьезно? Что же там за произведения искусства такие, раз ценник на их транспортировку настолько велик? — Мин не дурак, он хоть и не так хитер, как Ши, но провести его тоже достаточно сложно. Если Хёк готов скостить ему такую большую сумму всего лишь за перевозку картин, значит что-то тут нечисто. — Они без документов? — Почему сразу без документов? Ты слишком плохо думаешь обо мне. — Я слишком хорошо тебя знаю, Ши. В чем подвох? Я продолжу беседу, если в ней будет конструктив, или ты думаешь, я не знаю, что для такой услуги много ума и усилий не требуется, — альфа тянется к шторам, резко задергивая их, будто таким жестом сможет отстраниться от навязчивого собеседника. — Ладно, ты действительно умен, и это то, что мне в тебе очень нравится. Мы могли бы стать партнерами и проворачивать грандиозные дела, — в динамике слышно, как кубики льда ударяются о стеклянные стенки бокала, а следом доносится звук наливающейся в него жидкости. — Грандиозные аферы, ты хочешь сказать?! Прости, это не ко мне. Да, я не святоша, но все равно влазить во всякое дерьмо не намерен. Да, Юнги иногда играет в казино и поэтому приходится зарабатывать тем, чтобы закрывать глаза на некоторые не совсем законные сделки, совершающиеся у него под носом, но иметь дела с таким, как Ши Хёк, он бы не стал даже под дулом пистолета. — Зачем ты так, Мин? Что плохого в том, что я умею зарабатывать деньги? — Юнги тяжело вздыхает, вспоминая, каким именно образом заработал тот свой капитал. — Не уходи от темы. Что там не так с твоими картинами? — Одна является подделкой, а едет, как оригинал, — старший альфа произносит это настолько спокойно, как будто они обсуждают банкетное меню. Его беспринципности и хладнокровию можно даже позавидовать. Хотя Юнги не считает себя эмоциональным человеком, но даже у него от такого предложения закипает в жилах кровь. Если бы не долг, он с удовольствием бы послал этого отморозка, но, к сожалению, вынужден продолжать разговор. — И ты на полном серьезе думаешь, что я на это соглашусь? — альфа чувствует, как температура его тела поднимается ещё выше, и становится тяжело дышать. Он из последних сил берет себя в руки, подходит к прикроватной тумбочке и, схватив бутылку воды, жадно опрокидывает её в себя. — Не думаю, что твой омега останется твоим, узнав, где ты и с кем проводишь время. А ещё и грешок имеется в размере двух сотен тысяч долларов проигранных в казино. Я наслышан о его нраве и принципиальности. Зачем ему такой ненадежный альфа? — собственное терпение трещит по швам, а ярость под воздействием гона становится неконтролируемой. — Не… Смей… Мне… Угрожать! — рычит он в телефон, намеренно выделяя каждое слово. — Иначе твою богадельню быстро прикроют. Я в этом городе не последний человек! Не нужно со мной разговаривать в таком тоне, — он замахивается стеклянной бутылкой и со всей силы швыряет её в дверь ванной комнаты. Та, звонко ударяясь о твердую поверхность, разбивается, разлетаясь небольшими осколками по всему помещению. В гостиной слышно какое-то копошение, а через несколько минут двери в спальню несмело приоткрываются и в проеме показывается перепуганный до смерти Су. — Уйди! — шипит Мин, уже не стесняясь своего собеседника, который, скорее всего, добивался именно этого — разозлить Юнги. — Ладно, — звучит спокойный голос в динамике, в то время как альфа опирается на изголовье кровати и тяжело дышит, пытаясь взять под контроль свое тело и эмоции. — Я тебе дело предлагаю. Там все будет нормально. Документы в порядке, проблем не будет. — Пошел к черту! — орет Юнги и, сбрасывая звонок, хочет запустить вслед за бутылкой и свой телефон, но в последний момент осекается. — Су! Иди сюда!***
Солнечные лучи немного щекочут щеки омеги, грея своим теплом. Веки с трудом открываются, хотя, наконец-то отдохнув в своей постели, Чимин чувствует, что выспался. Он расставляет руки в стороны и потягивается, слегка поднимая ноги, а потом опускает голые стопы на пушистый белый ковер. Небольшие ладошки потирают заспанные глаза, а сам омега чувствует себя на удивление бодрым и даже в хорошем настроении. Он поднимается с постели и идет в ванную комнату принять душ. Откуда-то снизу доносятся странные звуки в тот момент, когда посвежевший и переодевшийся в халат омега выходит из ванной. Решение искупаться в бассейне пришло само собой и, закинув на плечо банное полотенце, он тихонько выходит из спальни, оглядываясь по сторонам и прислушиваясь к звукам на первом этаже. Мягкой поступью Пак преодолевает несколько ступеней, шлёпая босыми ногами по деревянной поверхности, приближаясь к эпицентру событий. Развалившись на диване в гостиной спит альфа, громко посапывая. Большая оголенная стопа торчит из-под пледа, которым всего наполовину прикрыта мощная груда мышц. Грудь вздымается при каждом вздохе, а жилистые руки, украшенные тату, запрокинуты за голову. Его губы немного надуты и сворачиваются в трубочку при каждом выдохе, издавая очень смешной звук. Подойдя ближе, Чимин смотрит на своего брутального бодигарда, который сейчас больше похож на подростка, и не может сдержать смех. Он прикрывает ладошкой рот, чтобы не разбудить альфу, и удаляется в сторону бассейна. Пройдясь по прохладной траве, Чимин скидывает на шезлонг халат, обнажая стройное омежье тело в коротких красных шортах, и двигается в сторону переливающейся бликами воды. Полотенце падает на край бортика, а Пак зажмуривает глаза, выставляет руки вперед и ныряет рыбкой, погружая свое тело целиком в воду. Ощущая бодрящую прохладу, омега проплывает несколько метров под водой. Он выныривает почти посередине двадцатиметрового бассейна, отряхивая намокшие волосы, и долго моргает, чтобы сбросить с ресниц крупные капли. Солнце светит в глаза, а поднятое к нему лицо согревают лучи, скользя по влажным щекам. Вокруг слышно пение птиц и Чимин впервые за несколько дней чувствует спокойствие и умиротворение. Взгляд невольно падает на край бассейна, где что-то темное плавает на поверхности воды. Омега протирает глаза и, поразмыслив несколько секунд, медленно направляется в сторону неизвестного предмета. С каждым метром в душе зарождается тревога а, приблизившись, он на миг замирает от увиденного. Сердце начинает стучать так сильно, что Пак чувствует вибрации в воде. Паника в перемешку с истерикой накрывает его с головой, и он хаотично пытается грести назад, подальше от ужасного объекта. — Кто-нибудь! Сюда! Чон! — орет что есть силы омега, от испуга захлебываясь водой. Ноги перестают слушаться, будто каменея, а за ними и руки. Он чувствует, как теряет контроль над собственным телом, но упорно продолжает барахтаться в воде изо всех силы. — Чонгук! — на последнем вздохе получается уже менее громко, и через мгновение в глазах появляются белые пятна, отправляя Пака во тьму.***
Чонгук долго ворочался, почему-то сон совсем не шел, хотя он устал за последние два дня неимоверно. В голове крутились мысли о том, как изменилась его жизнь меньше, чем за неделю. Его привычный распорядок дня нарушен, планы, которые он строит, обязательно разрушит Чимин, альфа уже даже начинает к этому привыкать. Желания неподвластны, а мнение о омеге вообще меняется по несколько раз на дню. То он такая вредная сучка, которую хочется отшлепать по жопе и заткнуть чем-нибудь рот, чтобы не слышать колкостей и оскорблений в свой адрес. Через пару часов — он красивый омега, дарящий миру самую прекрасную улыбку, которую только Чон мог видеть в своей жизни. Наглый, дерзкий мальчишка, творящий всякую дичь, буквально в следующее мгновение превращающийся в ранимого человека. Потерявшись в своих размышлениях, альфа не замечает, как погружается в дремоту, а назойливые мысли испаряются, словно их и не было. Сладкий сон, где альфа бегает по лужайке, догоняя разноцветных бабочек, прерывается отдаленным голосом Чимина, зовущего его, Чонгука. Чон оглядывается по сторонам, ища среди полевых цветов светловолосого омегу, но никого рядом нет, а в затуманенном сознании будто исчезают все эти сопливые картинки, улавливая истеричный крик. — Чонгук! — слышно уже более отчетливо, и альфа открывает глаза, пытаясь сообразить спросонья, откуда доносится звук. Он подрывается на ноги и оглядывается по сторонам, видит открытую дверь на задний двор, откуда доносится плеск воды. В следующую секунду мозг начинает работать, будто реагируя на нажатие красной кнопки, и альфа на полном ходу несётся на улицу. В бассейне он видит погруженного в воду Чимина, плавающего расслабленной сосиской, а в воздухе чувствует знакомый шлейф фундука. Он, не задумываясь, прямо в одежде, ныряет в воду и, сделав несколько взмахов руками, оказывается посередине бассейна. Ухватив омегу за руку, альфа тянет его на себя, направляется к ступенькам, подхватывает того на руки и вытаскивает из воды. Прижимая к себе бездыханное тело, кладет его на траву, аккуратно придерживая голову. Взгляд невольно падает на ухоженную гладкую кожу, выделяющиеся мышцы рук и ног. Несколько кубиков пресса свидетельствуют о том, что Пак посещает не только СПА-салоны, но и спортзал, желая держать себя в форме. Редкое сочетания изящества и мужественности в достаточно хрупком, но подкаченном теле. Чимин очень бледный, дыхания почти нет и, прислонившись ухом к его груди, Чонгук не слышит сердцебиения. — Э, волчонок. Ты это… нельзя умирать! — шепчет альфа, всматриваясь в его лицо и пытаясь сообразить, что сейчас необходимо сделать в первую очередь. Крупные ладони несмело касаются щек омеги. С его собственных волос стекают струйки воды, попадая Чимину на лицо, но тот продолжает лежать погибшим тюленем, не реагируя на небольшие шлепки по бледным щекам организованные бодигардом. — Ну что за напасть? — продолжает причитать перепуганный альфа, уже без стеснения тряся несчастное омежье тело и мысленно коря себя за то, что не досмотрел. — Пожалуйста, открывай глаза! Все, поигрались и хватит. Твоя взяла, ты меня напугал! Его охватывает такая паника, что пульсация сердца отдается в висках. Не хватало, чтобы его объект охраны откинул коньки, по глупости захлебнувшись в бассейне спустя всего три дня работы. Он че, бля, плавать не умеет? Какого хрена тогда в воду полез? Альфа растерянно оглядывается по сторонам, будто ища поддержки, и пытается сформировать в голове оправдание своим следующим действиям. Он кладет ладони на грудь омеги и делает несколько систематичных нажимов, пытаясь запустить сердце. Потом зажимает большими пальцами губы Пака и, набрав в легкие воздуха, припадает к пухлым губам, внезапно ощущая, как от этих невинных касаний всё его тело прошибает током. Он ощущает свой запах кофе и коньяка, что странным образом распространяется в воздухе, а собственные гормоны будто начинают сходить с ума. «Э, товарищ, тут, вообще-то, человек без сознания. А ну-ка слюни свои подобрал!» Чон пытается не дышать носом, чтобы лишний раз не вдыхать фундучно-молочный аромат омеги, который странным образом сейчас дурманит сознание. Альфа впервые испытывает такие ощущения и искренне надеется, что его собственные догадки окажутся всего лишь больной фантазией. Он продолжает делать глубокие вдохи, а потом выдыхать в рот Чимина. Подаренный им кислород или мысленные молитвы приносят свои плоды, и Пак открывает глаза. Омега, прокашливаясь, выплевывает воду, которой наглотался, и смотрит на своего спасителя с осуждением. — Ты… Ты какого хрена ко мне целоваться полез? — хрипит он, продолжая кашлять. — Вообще чокнулся, что ли? Чон, в который раз заебавшись от перемен его настроения, вскакивает на ноги и вытирает губы рукой, испытывая дикое раздражение, граничащее с разочарованием. Вот что за человек такой, а? Только что лежал без сознания, а сейчас уже опять показывает клыки. — Ты вообще-то тонул! — недовольный рык альфы слишком громко разносится по заднему двору. Чонгук уже не может удержать свой гнев. Аура сгущается, а феромоны альфы так давят на строптивого омегу, что он опускает голову и щурит от боли глаза. — Пожалуйста, успокойся, — шепчет Чимин дрожащим голосом, а в голове запускаются шестеренки. Он вспоминает, что его так напугало и, замерев статуей, смотрит на альфу испуганным взглядом. — Там... Юнги? — голова Чонгука поворачивается в сторону бассейна, куда указывает дрожащая рука омеги. — Что там? — альфу отрезвляет испуганные глаза омеги. Он отряхивает с волос воду, переключая внимание на предмет, плавающий в дальнем углу. Чон срывается с места, а подбежав ближе, хватает рукой предмет, который оказывается темным париком, приклеенным к небольшому мячу, и вытаскивает его из воды. На мяче прикреплена фотография, и Чон узнает Юнги. Холод проносится по спине, и лишь шепот омеги вырывает альфу из размышлений. — Что там? — звучит еле слышно за спиной. — Не подходи сюда, иди в дом. Я сам разберусь, — взгляд Чонгука изучает задний двор: осматривает высокий забор и расположенные по периметру деревья; видит несколько видеокамер; пытается сообразить, как вообще можно было попасть на эту закрытую территорию. Нужно будет обязательно просмотреть все записи с камер наблюдения и ещё пройтись по двору, чтобы внимательно его изучить. Чонгук поднимается с колен и, подхватив лежащее на бортике полотенце, заворачивает в махровую ткань устрашающе послание, направляясь в дом вслед за омегой. Он опять остро чувствует запах фундука, не понимая почему единственным желанием сейчас есть обнять строптивого омегу и защитить от всего мира.***
Чимин чувствует себя будто в каком-то кино, где некоторые события то и дело прокручиваются на повторе. Тот же диван, он, завернутый в плед с чашкой ароматного какао, правда в этот раз с розовыми маршмеллоу, добавленными Чонгуком в качестве антидепрессанта. Сам альфа ходит по гостиной и уже который раз пытается дозвониться Юнги. — Ты успокоился? — произносит он, опустившись на корточки перед омегой, закутывая торчащие пальцы ног в плед. — Он трубку не берет? — озвучивает встречный вопрос омега, не желая показывать своему бодигарду, что он хрупкий слабак. Чимин хоть и испугался, но сейчас мыслит трезво, понимая, что угрозы в его сторону перестали быть детскими шутками. — Нет. Может уснул? — Не нужно было его отпускать. Ему, наверное, сейчас плохо, раз даже не отвечает на звонки, — Чимин корит себя за слабость и то, что нормально не смог провести со своим альфой гон. Такое уже случалось всего пару раз, но всё-таки в этот момент его терзают муки совести. На улице слышен визг тормозов, какие-то крики и грохот закрывающейся калитки, а в следующее мгновение в парадных дверях возникает Мин, как демон из преисподней. Его волосы растрепаны, будто он ехал на мотоцикле, рубашка немного расстегнута, а пиджак висит несвежей тряпкой. — Я… тебе… доверил… своего омегу! — рычит мятный альфа, оголяя клыки и делая уверенные шаги в сторону Чона. — А ты удумал у меня его увести? Чонгук резво разворачивается в сторону противника, принимая оборонительную позицию, и омега видит, как руки альфы инстинктивно сжимаются в кулаки. Воздух в комнате накаляется, а феромоны мяты и коньяка переплетаются между собой, образуя терпкий удушающий аромат, повисающий в воздухе густым облаком невыплеснувшейся агрессии. Чон видит, как янтарную оболочку глаз Юнги заполняет алая бездна. Он чувствует собственные клыки, что природно удлиняются перед атакой, пробуждая животные инстинкты, спящие глубоко внутри. Чонгук даже не помнит, когда в последний раз дрался с альфами за омегу и сейчас в полной мере испытывает давно забытые проявления альфа-самца. Стоит на месте, видя, что Мин немного не в себе, но собственная злость от ложных обвинений заполняет грудь мотивированной ненавистью к этому мужчине. Заострённые клыки начинают немного чесаться и хочется не только драться, но и покусать, но Чон замер в стойке, выжидая нападения. Мин срывается с места и бросается на него с кулаками, пару раз попадая в грудь, но Чон ловко уворачивается, нанося сопернику сокрушительные удары по печени, выбивающие воздух из легких и парализующие тело болью. Старший теряет инициативу в схватке, медленно оседает на пол, но мешкает буквально пару секунд. Он тут же собирается с силами и с рычанием налетает на Чона, ударяя его головой в живот и, повалив на пол, седлает мощное тело противника. Мин хаотично наносит ему удары, попадая в челюсть и разбивая губу, но это длится недолго. Чонгук ловит руку, в очередной раз замахнувшуюся на него, а потом и вторую, напрягает пресс и уже через мгновение перенимает инициативу, бросая Юнги на спину. — Я убью тебя, сука, — по-звериному скалится старший, пытаясь вонзиться зубами в плоть Чонгука, который крепко держит взбесившегося Мина за руки. — Как ты посмел?! Драка на полу продолжается ровно до того момента, пока слух альф не ранит истошный крик Чимина. — Да успокойтесь вы оба!!! Что вы вообще тут устроили? Я уже не выдерживаю ваших агрессивных феромонов, — мужчины на полу замирают, синхронно поворачивая головы в сторону омеги и видят его растерянные глаза. Но что еще хуже — из носа выступила кровь, собираясь в ручеек через губы на подбородок. На его глазах блестят слезы, а руки зажимают уши. — В чем твоя проблема, Юнги? — продолжает орать Чимин, уже входя в истерику. — То ты с Тэхёном цапаешься, а сейчас переключился на Чона? — А какого хрена он к тебе суётся со своими яйцами? — шипит альфа, скидывая младшего с себя и поднимаясь на ноги. — У тебя что, гон последние мозги из головы вышиб? — огрызается Чон. — Тебе, блять, мало было того, что ты у заказчика омегу увёл? Решил и моего захомутать? — он разворачивается к вставшему рядом Чонгуку, что вытирает разбитую губу краем влажной футболки и кривится от боли. — Руки убери. Что значит захомутать? Я что, тут личного мнения не имею? Ты за кого меня вообще принимаешь? — психует Чимин, упираясь рукой в грудь приблизившегося к нему альфе. — А что? Не сказал тебе этот Казанова, что с омегой бывшего клиента замутил? Он у нас, оказывается, ещё тот осеменитель, — Юнги легонько убирает руку омеги и, доставая платок из кармана брюк, бережно вытирает все кровавые следы на лице. Чонгук на миг ловит на себе взгляд омеги, который явно хочет что-то спросить, и видит его растерянные глаза. Альфа старается взять паузу, судорожно соображая, как поступить, но Чимин не отступает, наконец-то задавая свой вопрос. — Скажи мне, что это неправда! — смотрит умоляющим взглядом. — Прости, не могу…