Проект Э.Р.И.К.

Это именно тот побег, который был нужен Кайлу. — Чувак, — бормочет Кайл, сам того не замечая. Он слишком поглощён наблюдением за вещами, которых никогда раньше не замечал в спокойном состоянии. Непосредственное потребление марихуаны было неприятным и определённо вызвало раздражение в дыхательных путях, но эффект более чем компенсировал эти неудобства. Никогда прежде он не был так расслаблен… и, может быть, это взаправду или же всё дело в психосоматике, но в любом случае это правда. Будь прокляты все технические аспекты и прочая подобная ерунда. Один раз в своей грёбаной жизни Кайл отдохнёт и насладится каждой минутой этого отдыха. — Да? — отзывается Стэн. Кайла вдруг озаряет мыслью, что он без понятия, о чём говорит Стэн. Брофловски перестаёт смеяться, хотя даже не осознавал свой смех. — Чувааак, — тянет Кайл. Стэн усмехается. Кайл глубже проваливается в диван, рассматривая узоры на потолке и, откровенно говоря, позволяя себе быть ими очарованным. Простые вещи чудесны, не так ли? Как он раньше мог упускать их из виду? Его даже не беспокоит, что Стэн начал водить ладонью по его ноге. Он чувствует это, конечно — всё это. Тепло, давление, покалывание, подавляющую атмосферу всего этого… но на этот раз это не причиняет боли, и вдруг мальчик начинает вновь смеяться. — Кайл, ты счастлив? — спрашивает Стэн, и это так нелепо, что Кайл не может не прикрыть лицо руками. Это помогает ему успокоиться, даёт силы и позволяет делать глубокие вдохи, поэтому так он и поступает. Между смешками он дышит, и дышит, и дышит, и он жив. Он живой, и ничто не убедит его в обратном, потому что он живой. Он освободился наконец от собственного мозга. — Чувак, — Кайлу кажется, что он уже это произносил, но парень не может точно припомнить. Он сползает ниже, чтобы его ляжки оказались на коленях Стэна. Какая-то его часть надеется, что Стэн поднимется прикосновением выше по ноге. Обычно он бы постыдился такой мысли, но сейчас просто позволяет ей существовать. Вот мысль, а вот она исчезла, и он улыбается. — Это офигенно. — Ага, — отзывается Стэн. — Почему ты вообще смеёшься? Кайл потягивается, поднимая руки вверх и выпуская скопившееся в мышцах напряжение. — Прозвучит глупо, — говорит Кайл. Губы пересохли. Он пытается смочить их языком, но не выходит, потому что во рту тоже сухо. Подросток моргает и возвращается к теме. — Но я даже не помню. Стэн мычит. Он сильнее сжимает голень Кайла, всего капельку. Будь Кайл трезвым, то ему бы стало некомфортно — но сейчас мальчик не против. Ему нравится. Ему интересно, почему Стэн к нему так прикасается. Наверное, он просто занимает чем-то руки. Наверное, ему нравится текстура джинсовой ткани. — Эй, — Стэн стукает Кайла по лодыжке. Это что-то новенькое, и Брофловски не знает, что чувствует по этому поводу. Он кряхтит, пряча глаза за рукой. Стэн не затыкается. — Эй, Кайл. — А? — Лёгкие, — говорит Стэн. — Думаешь, технически их можно считать пузырями? Кайл отнимает руку от лица. Почему-то его мозг не может с этим справиться. Хороший ли это вопрос? Хороший. Блин, стойте, что если Стэн о чём-то догадывается? Ох, да ну нахер, подождите. Кайл приподнимается на локтях, глядя на Стэна. Стэн тоже на него смотрит. Его глаза полуприкрыты, а взгляд повседневный, странно отличный от того, к чему привык Кайл — потерянного, сбитого с толку выражения лица. — Чего? — спрашивает Кайл. Стэн повторяет. — Можно ли считать лёгкие пузырями? Ох, точно, они разговаривают о лёгких. Кайл моргает. Можно ли? Спустя секунду Кайл отвечает: — Эээ… нет, пузыри жидкие и прозрачные. — Оу. — Мм-хмм, — Кайл опускается обратно на диван и притягивает маленькую подушку поближе, чтобы положить её под голову. Шапке не нравится трение между тканями, и она соскальзывает сначала вверх, а потом вниз, прикрывая его глаза. Кайл бы её поправил, да только… похуй, Кайл поднимает руку и отодвигает шапку обратно на место. Затем он позволяет мышцам расслабиться и чувствует, как воздух полностью наполняет его грудь. Стэн начинает дёргать его за штанину. Разговор о лёгких напомнил ему о воздухе, а воздух, в свою очередь, о звуке. Голосовые связки. Вербальные штуки. Не задумываясь, Кайл начинает мычать. Он не подразумевает ничего узнаваемого, но в конечном счёте мычание превращается в знакомую мелодию. Одна из старинных песен на идише, которую мама пела ему перед сном, когда он был совсем маленьким. Он не может вспомнить название. Только визуально слова, но в голове ничего осмысленного не складывается. Во рту слишком сухо даже для того, чтобы мысленно напеть слова. — Что ты напеваешь? — интересуется Стэн. Кайл перестаёт мычать. — Песню, — отвечает он. — Да нет же, блин. Что за песня? Кайл задумывается о том, чтобы рассказать об этой песне, но не может. — Не знаю, просто песня, — он трёт лицо ладонями, пытаясь ещё раз облизать губы. Никакой влаги. Чёрт. — У меня слишком пересохло во рту, чтобы правильно произносить слова, травка испортила экосистему моего… лица. Стэн смеётся. — Я вообще-то серьёзно! — Кайл снова приподнимается на локтях. Он высовывает язык, проверяя, а вдруг это сработает и поможет слюне собраться во рту, но не выходит. Он пытается пожевать пустоту, но это также не работает. Он прибавляет: — Это негативная сторона травки, мой рот — пустыня! А зубы тогда грёбаное перекати-поле. — Перекати-поле, — произносит Стэн, смеясь. — Дошло, потому что… — Травка, — заканчивает за него Кайл. Он закрывает глаза. — Так много травки. — Ну, не так уж много травки, — говорит Стэн. — Её было всего ничего, ты слабый в этом плане. — Говорит парень, который занимается этим пять лет, — парирует Кайл. — Да ладно тебе, за эти годы ты, наверное, сформировал себе толерантность к марихуане размером с Великую китайскую стену и больше, но вместо того, чтобы сдерживать монголов, ты сдерживаешь… химические вещества травки, то… что тебя опьяняет. Стэн как-то странно смотрит. — Мне казалось, что ты ходишь на расширенный курс химии, — говорит он. — Хожу! Но мы там не изучаем марихуану. — И тем не менее, — Стэн начинает вертеться, наверное, чтобы сесть поудобнее, и Кайл отвечает тем, что приподнимает ноги с чужих коленей, предоставляя другу пространство для манёвра. Когда Стэн устаивается, Кайл кладёт ноги на прежнее место. Затем Стэн шепчет: — Химические вещества травки. — Ой, да пошёл ты. — Это должно стать твоей коронной фразой: «Я словил кайф от химических веществ травки». Кайл не может сдержаться. Он снова заливается смехом, голос Стэна эхом повторяется у него в голове. Парень падает обратно на подушку позади. За своим смехом он едва слышит хохот Стэна. — Какой же ты глупый! — говорит Кайл. Он чувствует, будто не может дышать. Чтобы попытаться это исправить, подросток прижимает руки к груди, странным образом убеждённый, что это поможет. Вскоре, когда ему удаётся успокоиться, мальчик решает, что это действие всё же внесло свою лепту. Чтобы отвадить пытающийся его прикончить смех, Кайл оставляет ладони лежать на груди. Он дышит. Слушает собственное дыхание, его абсолютную нормальность, его тихую сентиментальность, живость и простоту. Он хочет вечно здесь лежать. Ему интересно, как чувствует себя Стэн. Он открывает рот, чтобы поинтересоваться, но Марш начинает говорить раньше, чем Кайл даже успевает обдумать свои слова. — Можно послушать, как ты дышишь? — спрашивает Стэн. Это как гром среди ясного неба, неожиданно, прямо, рассеянно. Кайл хмурит брови. — Что? — переспрашивает он. Дыхание снова пытается остановиться. Мальчик сильнее впивается пальцами в футболку. — Ничего, я обкурился, — спешно идёт на попятную Стэн. Слышится шорох, и Кайл приподнимает голову, чтобы посмотреть. Стэн трёт лицо, пропускает пальцы через волосы. Прежде чем он замечает взгляд Кайла, тот опускает голову обратно. — Я не против. На миг становится тихо. А затем: — Что? — Я не против, у тебя есть моё разрешение, — подтверждает Кайл. — Да, можешь послушать, как я дышу. Ничего не происходит. На протяжении долгого времени просто становится тихо. Кайл уверен, что у него перехватывает дыхание, хотя он не смеётся. Частицы в воздухе двигаются — он чувствует, как они облетают его щёки и попадают в лёгкие, наполняют его тело и не дают умереть на диване, пропахшем марихуаной и пивом. Стэн снова шевелится. В этот раз Кайл не поднимает взгляда. Его лицо стянуло. Странно. — Ты… сейчас это серьёзно? — опасливо спрашивает Стэн. — Если бы не был серьёзен, не сказал бы да, — произносит Кайл, но он не уверен, что это правда. Стэн шепчет самое тихое: «Ладно», — которое когда-либо слышал Кайл, а затем медленно — чрезвычайно, мучительно медленно — начинает двигаться. Он снимает ноги друга со своих, несмотря на готовность Кайла самостоятельно подвинуться. Марш встаёт, и Кайл остаётся лежать один, растянувшись на диване без успокаивающего прикосновения Стэна. Кайл задумывается, что странно вот так наблюдать, как его друг смотрит на него сверху вниз. Это странно и непривычно. Он ворочается, сам не понимая, что пытается сделать. В итоге он решает, что должен подняться. Так мальчик и делает. Кайл немного приподнимается в сидячее положение, достаточно, чтобы отодвинуться назад, и ложится обратно. Его шею поддерживает подлокотник дивана. Стэн ложиться сверху. Он опирается на спинку, чтобы случайно не раздавить Кайла, но тот почти наверняка уверен, что был бы совсем не против. В момент заминки Кайл осознаёт, что подлокотник дивана слишком остро впивается в шею. Каким-то образом Стэн это понимает. Он берёт подушку и протягивает её другому мальчику, который проталкивает между шеей и подлокотником. Затем Кайл укладывается, и становится намного удобнее. Стэн тоже устраивается, опускаясь на живот. Он поворачивает голову и прижимается ухом к груди Кайла. Насколько же странно, думает Кайл, вот так дышать, пока Стэн лежит на нём сверху? Не то чтобы он не может дышать. На самом деле даже наоборот. Дышать легче. Везде, где Стэн его касается, ему становится спокойнее. Внезапно на него снисходит осознание. Покалывание от прикосновений Стэна никогда не приносило боли. Оно было успокаивающим. Тёплым и прекрасным. Боль приносит только страх, и страха здесь нет. Кайл улыбается, немного благодарный тому факту, что Стэн на него не смотрит. Он любит это — вес Стэна, облегчение от этих покалываний, радость от нахождения рядом с другим человеком. Он чувствует себя супергероем, и потому ему кажется, что он способен на всё на свете. С новообретённой суперсилой Кайл начинает гладить волосы Стэна, перебирая их пальцами и играя с прядками. Они мягкие, прямые и слегка спутанные из-за того, что Стэн никогда их не расчёсывает. Это мило. Конечно, из-за этого Кайлу хочется пробежаться по его волосам расчёской, но всё равно мило. Лёгкие пытаются не дышать, но Кайл заставляет себя сделать вдох. Он ещё кое-как использует свою суперсилу. — Тебе… — однако Кайл замолкает, вдруг растеряв всю уверенность. Он прекращает гладить волосы Стэна и начинает снова. —… когда-нибудь было интересно, каково было бы поцеловать парня? Кайл чувствует животом сердцебиение Стэна. На секунду — всего на секунду — он может поклясться, что оно ускорилось. Но он не уверен. Чтобы подавить собственные надежды, подросток просто это игнорирует. Он притворяется, что теряет здравый рассудок. Через несколько секунд Стэн приподнимается на руках и коленях, чтобы взглянуть на Кайла. Тот пытается сдержать жар в щеках, впившись зубами в язык. — Чего, — тихо произносит Стэн. — Ты меня услышал. — Это охренеть как по-гейски, чувак. На сердце у Кайла тяжелеет. — Я не имел в виду в гейском смысле. — По-моему, звучит всё ещё охренеть как по-гейски. Кайл закатывает глаза и скрещивает руки на груди, потому что в противном случае он сломается. Его глаза переполнены. Грудь пытается перестать дышать. Тело пытается не работать. — Ой, заткнись ты нахрен, — говорит он, но голос слабеет. Стэн продолжает на него пялиться. Кайл чувствует его глаза. Ещё он их видит и быстро отводит взгляд. Как же отвратительно, — звучит голосок у Кайла в голове. Какой же ты отвратительный? И следом возвращается стыд, капля за каплей, он собирается лужей в лёгких, утягивая его вниз. Он не может не вспомнить футбольное поле, прошлую неделю. Стэн так же нависал над ним, руками заточив в клетку и оседлав его колени. Кайл вспоминает прогулку до дома со Стэном. Он вспоминает фильм, как они валяли дурака, он вспоминает сон… и Кайлу вдруг хочется заснуть. Он не хочет таким быть. Однако слишком поздно отступать, поэтому Кайл берёт себя в руки и собирается с силами. — Так ты когда-нибудь?.. — продолжает он. Стэн тупо спрашивает: — Я когда-нибудь что? — Задумывался о поцелуях с парнями, — уточняет Кайл. — Нет, — отвечает Марш. Он тихонько прибавляет: — А ты? Кайл хватается за возможность сказать нет. И Стэн говорит: «Ладно». И он двигается. И Кайл пытается не взорваться. И становится тихо — слишком тихо, невыносимо подавляюще тихо, так тихо, что Кайл с трудом может видеть через эту тишину, и… — Хочешь попробовать? Взгляд Кайла приковывается к Стэну, который продолжает смотреть на него сверху вниз. Губы Стэна по-прежнему раскрыты после задавания вопроса, они розовые, тёплые и гладкие на взгляд. Кайл может заметить язык, по-прежнему готовый заговорить, и зубы. Кайл хочет, чтобы Стэн его укусил. Кайл хочет, чтобы Стэн его поцеловал. Глаза Стэна открыты. То нормальное выражение лица вернулось. Растерянный, щенячий взгляд. Голубой цвет. Океаническая бледность. Лёгкое покраснение склер. Кайл чувствует запах яблочного шампуня Стэна. Наконец Кайл говорит: — Давай.