Проект Э.Р.И.К.

Ночь полна беспокойных метаний и ворочаний с боку на бок — большая её часть. Домой они возвращаются довольно поздно, уже после одиннадцати. Никто не говорит друг другу ни слова. Это просто очередная причина, по которой они молчат в кругу собственной семьи, с чем обычно сложностей не возникало. Кайл держится замкнуто. Он подготовился ко сну и залез в кровать, но, несмотря на смертельную усталость, был не в состоянии сомкнуть глаз. Где-то посреди ночи у него пищит телефон. Он чувствует вибрацию рядом, в кармане свитера. Его мышцы так напряжены и сосредоточены на том, чтобы удержать тело в неподвижном состоянии, что парень даже не предпринимает попыток проверить имя отправителя. Он наблюдает за восходом солнца. Глаза изнывают, заявляют о необходимости поспать. Он старается подчиниться потребностям своего организма так сильно, как только может, но сон не идёт. Он и не придёт. Кайл поворачивается на другой бок в надежде, что смена позы как-нибудь поможет. Всё кажется неудобным. Всё не так. Неправильно, неправильно, неправильно… он снова сдвигается. Из головы не выходит мысль о сообщении. Солнечные лучи заглядывают внутрь комнаты через окна и свозь щели в жалюзи, покрывая парня полосами света. Он не знает, сколько сейчас времени, но знает, что до подъёма есть ещё несколько часов. Ему нужно расслабиться, всего раз, ради всего святого. Ему просто нужно расслабиться. Ещё один поворот. Теперь он лежит на спине и смотрит в потолок. Он соединяет точки на нём, где морщинки складываются в крошечные узоры, сплетаются в нежные успокаивающие рисунки. Это помогает. Веки опускаются, а мысли оставляют в покое. Едва осознавая окружение, он дышит. Обычно ему такое нравится. Обычно он может справиться с лежанием и отсутствием мешающих мыслей. Но сегодня это похоже на отходняк. Такое ощущение, будто он оказался на адреналиновом пике, а теперь падает обратно на Землю. Как ни странно, он не уверен, нравится ли ему это чувство. Оно тяжёлое. Может быть, это Стэн отправил ему сообщение. Может быть, Стэн не мог заснуть и искал себе компанию на позднюю ночь. Такое уже случалось. Раньше они могли ночами просто болтать друг с другом, перебрасываясь сообщениями, пока оба не устанут до такой степени, что диалог превратится в сплошной обмен глупыми мемами. Даже если не Стэн отправил сообщение, Кайл чувствует тягу инициировать взаимодействие между ним и собой. Это странный вид потребности. Нечто, что никогда не оставит его в покое — не до конца. Прямо как и всё остальное. Но ничто из всего остального сейчас для него не имеет значения. В данный момент Кайлу хочется просто утонуть в мыслях о Стэне и думать обо всём хорошем, через что они вместе прошли. К примеру, то, как Стэн целует его каждый раз, когда они зависают вместе. То, как Стэн прикасается к нему, когда они накуриваются. То, как Стэн смотрит ему в глаза. Кайл легко может себе это представить: расслабленное лицо Стэна, смотрящего на него с покрасневшими от травки склерами, полуприкрытые веки. Кайл вспоминает вчерашний день. Он помнит, как сидел с ним на диване, а потом, конечно же, Стэн посмотрел на него. Косяк тогда был уже отложен в сторону и заброшен. Они скурили большую его часть. Со спущенными тормозами они принимали бездумные решения. Или, возможно, лучше сказать, что Кайл принимал бездумные решения. Кайл теряет контроль, когда оказывается под кайфом — или же травка просто служит оправданием для потери контроля, он не знает. Но почти всегда всё начинает именно он. Кайл помнит, как целовал Стэна, и, хотя он был бы доволен одними лишь поцелуями, это разожгло что-то внутри Стэна. Такое происходит почти всегда, и Кайл это обожает. Воспоминания туманны, но, если память ему не изменяет, Стэн толкнул Кайла на диван, чтобы тот лёг, стянул с него рубашку и какое-то время просто водил губами по коже его живота. Фантомное ощущение посылает мурашки вверх по позвоночнику, даруя ему возможность наполниться теплом. Кайл хватается за одеяло и натягивает его до подбородка, перекатываясь на бок, спиной к остальной части комнаты. Он сворачивается в клубок, подтягивая колени немного выше к груди. С чувством лёгкой вины Кайл теряется в фантазии — в массе «а-что-если», и «возможно-однажды», и «надеюсь-скоро». Он лелеет мысль о том, чтобы пойти с кем-нибудь домой — не обязательно именно со Стэном, он не может вот так замарать его образ. Стэн слишком много для него значит. Но замены Стэна одним из ничем не примечательных людей, возможно, кем-то из журнала или рекламы, которую Кайл где-то видел, достаточно. Итак, он представляет это, лежать с кем-то рядом на кровати. Ему нравится эта идея, поэтому парень позволяет ей развиться. Ему интересно, каково было бы поцеловать этого человека. Ему интересно, будут ли ощущения другими. Ему интересно, каково было бы провести кончиками пальцев по чужим бокам, почувствовать кожу под ними и стянуть с этого человека рубашку, покрывая чужую грудь поцелуями. Ему интересно, издал ли бы этот человек какие-нибудь звуки. Пожалуй, мысли Кайла немного спонтанно переключаются на то, каково было бы, если бы его прижали к кровати. Сжал бы этот человек его запястья, удерживал бы его на месте? Взял бы этот человек вот так на себя контроль, стал бы он… Стала бы она?.. Ээ… стала бы она?.. Кайл ёрзает, прижимаясь лицом к мягкому одеялу. Нет. Это… не работает. Каково было бы, если бы он поцеловал его в шею? Каково было бы, если бы он укусил его за шею? Мысль посылает волны тепла по всем конечностям Кайла, и ему это очень нравится. Спина снова покрывается мурашками. Его пробирает дрожь. Парень настойчивее зарывается пальцами в ткань одеяла, чтобы не поддаться побуждению действовать в соответствии со своими чувствами. Он просто хочет подумать об этом. Думать безопасно. Представлять это нормально. Однако делать что-то с этими мыслями и воображаемыми картинками — совсем другое дело, верно? Это точно кажется чем-то другим. Кайл не хочет делать ничего такого. Он не хочет. Кажется, что так он бы… каким-то образом признал свою вину. Пусть это и безвредно, Кайлу не нравится сама эта мысль, поэтому он не собирается ничего делать. Это не помогает. Кайл прикусывает губу и открывает глаза, выбрасывая из головы мужские образы. Фантомные ощущения, которые они пробуждают, растворяются, давая ему остыть. Сминая в руках одеяло, Кайл дышит поверхностно и прерывисто. Если он сделает слишком большой вдох, то это снова разожжёт внутри искру. Какое-то время мальчик просто предаётся различным отвлечённым мыслям, которые прогонят это ощущение. Почему-то мысли о его тревогах не действуют. Словно страх лишь заставляет его сильнее захотеть найти утешение в себе самом, пусть из-за этого утешения ему станет хуже в долгосрочной перспективе. Это решение быстрое, но не вечное, и прямо сейчас ему это совсем не интересно. Ему не интересно. Не интересно. Со слабым зудом, по-прежнему вызывающим дискомфорт в коже, Кайл лягается ногами, сбрасывает с себя одеяло и выпрямляется, копошась в свитере в поисках мобильника. Дальше всё выходит так же естественно, как дыхание: он включает телефон и возвращается на главный экран, прежде чем прочитать полученное сообщение. Прозвучит глупо, но ему нравится заранее не проверять уведомления, а сохранять содержание сообщений в тайне до тех пор, пока он не откроет вкладку и не сможет полностью всё прочесть. Он думает, что это от друга. Фактически, прежде всего он думает на Стэна — а кто ещё это может оказаться? Кенни обычно не пишет, если только в этом нет крайней необходимости, а у папы нет причин написывать ему посреди ночи. Только если Айк не заскучал и не решил разбудить брата — что, снова же, не в первый раз. Но это ни один из этих людей. Это Эрик.

________________________

Жиртрест Сегодня 3:44

как прошла ночка?? ;))

________________________

Любая искра, которая могла быть у Кайла раньше, исчезает подчистую. Ничто не портит ему настроение быстрее, чем какое-то дебильное сообщение от Эрика Картмана, из всех людей… И есть в этом что-то. Кайл знает, что это нелепо и у него нет никаких причин расстраиваться по этому поводу, но его незамедлительная реакция… странная. Что-то скапливается в груди и стучит в ушах, заставляя лицо невероятно нагреться, пока до него не доходит, что он весь покраснел. Этот блядский смайлик задевает что-то ранимое глубоко внутри. Он не дышит, ненамеренно, но мальчик чувствует, как дыхание ускоряется, наполняя лёгкие воздухом до тех пор, пока не возникает ощущение, что он больше не может как следует вдохнуть. Кайл отбрасывает телефон на кровать, не потрудившись даже заблокировать экран. Он хватает в охапку одежду и пытается забыться, пока принимает душ. Брофловски пытается отвлечься на физическое ощущение стекающей по телу воды, запах пенящегося на волосах шампуня, но это только хлеще его раздражает. Он ненавидит свои волосы, свои дурацкие чёртовы волосы, с этими их идиотскими, непослушными кудрями и тем нелепым количеством кондиционера, который нужно нанести, чтобы они не превратились в запутанный клубок на голове. Он кусает внутреннюю сторону щеки, домучивая оставшуюся часть приёма душа, и прячется от зеркала, когда вытирается полотенцем. Хотелось бы посушить волосы феном, но делать так с кудрями огромная ошибка. Он не хочет выглядеть как треклятый пудель, но — похуй. Не пойдёт же он в школу с мокрыми волосами в самом деле. Не сегодня. Кайл сушит волосы и делает это оперативно — не то чтобы сушка феном в каком бы то ни было виде это дело быстрое, но он высушивает их не до конца, а ровно настолько, чтобы выглядеть презентабельно, даже несмотря на натянутую поверх шапку. Во внезапном порыве Кайл выключает фен и бросает его на тумбу, выплёвывая: «От этого, блять, вообще никакого толку», — во влажный воздух ванной. Вспышка гнева проходит так же быстро, как возникла. К счастью, напряжение чуть-чуть отпускает. Оно всё ещё там, грызёт его органы, но уже меньше. Терпимо. Он одевается, слабо заботясь о выборе сегодняшней одежды. В данный момент он задумывается не так сильно, как хотелось бы. Он проверяет уровень сахара в крови, съедает завтрак, собирает рюкзак к школе, куча всякого другого дерьма, за которым он не следит, потому что всё это такие обыденные вещи, на которые ему попросту плевать. Папа дома, поэтому пускай он хоть раз сам отправит Айка в школу вместо него. Это облегчение, наверное, Кайл не знает — он немного ошеломлён собственной озлобленностью на отца. Ему это… не нравится. Кайл вытаскивает телефон из кармана и, уже находясь в солидных пятнадцати метрах от дома, пишет сообщение Стэну.

________________________

Стэн Сегодня 7:22

У меня есть утром дела. Сегодня не получится пойти вместе. Я тебя разыщу в обед.

________________________

Кайл не получает незамедлительного ответа, но он на него и не рассчитывает. Он убирает смартфон обратно в карман, пока что забывая о нём, чтобы вспомнить позже. При движении рюкзак пытается соскользнуть с плеча. Быстрого пожатия плечами более чем достаточно, чтобы его поправить. Парень поторапливается, ускоряя шаг по тротуару. Заледенелый участок блестит в метре впереди. Он обходит его стороной, тщательно избегая края, где легче всего поскользнуться. Снег, присыпающий бетонную дорожку, никак не способствует устойчивости, но остаться на ногах всё же удаётся. В итоге Кайл добирается до школы за рекордные десять минут. Возможно, за пятнадцать, раз уж он вышел с запасом. Он пробирается через толчеи ранних пташек, школьников, которые копошатся в эфирном тумане холодного утра. Мороз щиплет щёки, безжалостный ветер продувает куртку и посылает по коже табуны мурашек, вызывая желание почесаться и испестрить себя полумесяцами собственных ногтей, дабы забыть о чувстве дискомфорта. Однако он этого не делает, ведь его ждёт миссия. Непродуманная, кружащаяся в голове, как неприкаянный тетрадный листок, скомканный в слишком пустой мусорной корзине. По мере приближения к месту назначения его сердцебиение ускоряется. Бушуя в грудной клетке и пробиваясь через рёбра, по сути, оно стучит в ушах. Ритмичная пульсация и звук, которые пытаются заземлить его и в то же время вырвать из зоны комфорта, и он не знает, он не понимает, он не… Кайл торопливо тормозит в почти безлюдном коридоре, как можно громче захлопнув шкафчик. Эрик, владелец упомянутого шкафчика, отскакивает, чтобы не схлопотать железной дверцей по лицу. Шумный хлопок разносится эхом и привлекает внимание нескольких разбросанных по коридору людей. В конечном счёте ученики остаются на своих местах, хотя очевидно, что им любопытно. Кайлу плевать. Ему максимально плевать, если люди будут смотреть, ему совершенно плевать. Он повторяет это себе снова, и снова, и снова, но это неправда. Это ложь. Ему не всё равно. Эрик набирает воздух, чтобы завести свою привычную шарманку, но Кайл не даёт ему шанса начать. Он хватает его за воротник рубашки и тянет в сторону мужской уборной в другом крыле школы. Весь путь дотуда дыхание вырывается из Эрика злосчастной какофонией, от который Кайлу никуда, блять, не скрыться. — Кайл, Кайл, что ты творишь, Кайл, это нападение с применением насилия, — гундит Эрик. Каждой фиброй своей души Кайл грозится огрызнуться, закричать: «уёбок, какое это нападение!» Но он молчит, прикусив язык. Он сильнее натягивает воротник чужой рубашки, и Эрик немного сгибается под его неумолимой хваткой. Они наконец добираются до туалета. Кайл распахивает дверь плечом и толкает Эрика в сторону раковин. Освободившимися, дрожащими пальцами он закрывает замок и резко разворачивается. В помещении никого. Он знает, что кабинки пусты, потому что здесь всегда пусто по утрам… — Я серьёзно, Кайл, я сейчас чувствую себя загнанным в угол, а ты не даёшь мне никакого пространства для манёвра… … но Кайл всё равно проверяет. Он заглядывает в каждую кабинку, толкает каждую дверь, чтобы убедиться, что за ней, как и ожидалось, лишь тишь и безмолвие. Пусто. Все до единой кабинки пусты… они одни. Кайл не теряет времени почём зря и бросается к Эрику, с трудом удерживая себя от того, чтобы на полном ходу врезаться в него, и не заботясь о возможных последствиях. Оказавшись на расстоянии вытянутой руки, он рывком дёргает Эрика за воротник расстёгнутой куртки вниз. Их лица оказываются в нескольких сантиметрах друг от друга, и Кайл кипит. Глубже, насколько это возможно, впиваясь пальцами в ткань, Кайл шипит на одном дыхании. — Что это значит? — рявкает он, загнанно дыша из-за усилий, с которыми тащил сюда жалкую задницу Эрика. Тот моргает. — Что имен… — Я тебя предупреждаю, — произносит Кайл, — только попробуй провернуть сейчас какую-нибудь хуйню, и я тебя, блять, в асфальт закатаю. Брови Эрика подпрыгивают вверх. Кайлу знаком этот взгляд. «Поверь мне» взгляд. «Я вот-вот совру» взгляд. «Посочувствуй мне» взгляд. Кайл стискивает челюсти. — «Как прошла ночка»? — спрашивает он. — Это ещё что значит? Взгляд просьбы о доверии исчезает, заменяясь кривой усмешкой, той, которую Эрик, кажется, не до конца контролирует. Она вызывает мурашки у Кайла по коже. — Оо, — Эрик начинает наступать, несмотря на хватку Кайла. Не желая находиться к Картману ближе необходимого, тот инстинктивно принимается пятиться — что является ошибкой. В считанные секунды Кайл оказывается припёрт к холодной стене, спиной ощущая её устрашающую твёрдость. Его сердце тревожно ухает, проваливаясь в пятки — однако он продолжает стоять прямо, смотря прямо на Эрика, который всего чуточку нависает над ним. — Тебя это встревожило, ха? Эрик скользит ладонями по его бёдрам. Реакция Кайла незамедлительна: он выпускает чужой воротник из пальцев в угоду тому, чтобы сбросить с себя эти пухлые руки. Однако это лишь приводит к перемещению внимания. Ничуть не смутившись, Эрик одной рукой берёт его за подбородок, а другой придавливает за плечо к стене, нажимая на место, о чувствительности которого Кайл даже не подозревал. Ладонями он толкает Эрика в живот, пытаясь вынудить его отступить. Видимо, испытывая неудобство, Картман отодвигается, но не отпускает чужой подбородок. Вообще-то он стискивает его сильнее, удерживая железной хваткой. Кайл не хочет синяков. Он прекращает бороться. — Это был всего лишь маленький вопросик, — произносит Эрик. Его губы изгибаются, обнажая дразняще выглядывающий между зубов язык. Кайл подаётся назад в попытке сбежать от запаха из его рта, густого и приторного, как сироп на панкейках. Из-за него Кайла тошнит. — Или нет? Есть здесь что-то большее, еврей? Что происходит, а? Какие маленькие секретики ты хранишь? Это всё не по-настоящему. Картман не припирает Кайла к стенке во второй раз за два дня. — Я вижу это по твоим глазам, знаешь ли, у тебя хреново получается прятать секреты, что удивительно, учитывая твою породу, — продолжает Эрик. — Хочешь рассказать мне, Кайл? Хочешь поделиться со мной этими секретами? Тогда я тебя отпущу. Эрик прижимается ближе. Кайл пытается отпрянуть. Стена за его спиной остаётся непоколебимой. — Конечно, ты не хочешь мне ничего рассказывать, — мурлыкает Эрик, после чего поджимает губы. Его брови снова дёргаются вверх, но это не «поверь мне» взгляд. Кайл не успевает его разобрать прежде, чем он исчезает, суживаясь в ухмылку — и растягиваясь в оскал. Нахальный. Тепло удушает Кайла, вес Эрика занимает всё его личное пространство. — Ничего, я не против, от этого только веселее… не так ли? Разве ты не согласен, Кайл? Угадывать веселее. Эрик проводит подушечкой большого пальца по его нижней губе. В свою защиту Кайл порывается укусить чужую руку — но его зубы смыкаются на пустом воздухе. По правде говоря, это дело инстинкта. В любой другой ситуации Кайл бы такого не сделал, но сейчас делает. Эрик одёрнул руку, держа её подальше во имя собственной безопасности. Кайл бросает на него свирепый взгляд, безжалостный и настолько твёрдый, насколько только может. Эрик больше его не ощупывает. Он просто прижимает Кайла к стене, положив руки ему на плечи. Уж это Кайл может выдержать. — Ух, прыткий, да? Еврейские клыки, понятно, понятно… — Крохотная пауза. — Так в чём же дело? В твоей маме? Кайл не может сдержаться; у него перехватывает дыхание. У Эрика загораются глаза. — Это твоя сучка мамаша, — говорит он. — Она в больнице, да? Кайл извивается. Эрик настойчивее жмёт на его плечи, опуская предплечья ему на грудь, чтобы сильнее ограничить парня в движениях. Кайл хватает ртом воздух — но он в порядке, он с лёгкостью может выбраться из этого захвата. В любое время, когда только захочет. Просто… не сейчас. Эрик наклоняется, жар его дыхания увлажняет лицо Кайла. — Она умирает, — зловеще шепчет он. Кайл издаёт звук, что-то вырывается из него, когда он пытается сделать вдох. Этой слабости достаточно, чтобы он решил, что пришло время вернуть контроль над ситуацией. После прошлой попытки сбежать Кайл восстановил достаточно энергии для нового рывка. Он выворачивается и мечется. Эрик отпускает его, хотя это похоже на умышленное решение. Как бы Кайл не ненавидел этого признавать, у Картмана есть преимущество в весе. И вот какое тут дело — Эрик в буквальном смысле этого слова отпускал его. Это дисбаланс сил. Кайл может ощутить его на своей шкуре. Это заставляет его ноги трястись. Одной из этих дрожащих ног он пинает Эрика, и тот отступает. Кайл царапает стену позади себя. Он не знает почему, но теперь, когда Эрик больше к нему не прикасается, его мнение о том, чтобы быть прижатым к стене, меняется в лучшую сторону. Он не против быть придавленным к стенке. Её холод, когда он один, без невыносимого присутствия Эрика поблизости, успокаивает. — Какого хрена, — произносит Кайл, — ты сделал? — А кто сказал, что я что-то сделал? — отвечает вопросом на вопрос Эрик. — Да не мог ты просто догадаться обо всей этой херне! Это должно означать, что ты как-то с этим связан, ты… Кайл вдруг делает шаг вперёд, обвинительно указывая перед собой пальцем. — Ты! Ты что-то сделал! Что ты сделал, Картман? Ответа не следует. Ни прямого, ни простого, никакого. Ухмылка Эрика, и так уже наглая и таинственная, сменяется надменным смешком. — Разве тебе не интересно? Попытки Кайла оставаться спокойным не работают. Он кричит, находясь на грани: — Говори! — Детали не имеют значения, — произносит Эрик. — Я бы с радостью с тобой ими поделился, Кайл, но, боюсь, мне просто не хватит терпения. Эрик пожимает плечами. Кайл морщится. Напыщенный говнюк. Думает, что он весь такой великий и могучий, считает себя очень умным и загадочным. Но он не такой. Он отвратителен. — Всё, что тебе нужно знать, так это то, что ты можешь ей помочь, — заявляет Картман. Едва заметная толика напряжения спадает с плеч Кайла. Отчаянное облегчение, что-то, за что ему необходимо ухватиться, что-то, во что ему необходимо верить, или, возможно, это правда. А если это правда… — Как? — спрашивает подросток. Именно это хочет от него услышать Эрик. Кайл видит это в том, как тот оживляется и как ни в чём ни бывало отряхивается. — Я хочу сыграть с тобой в небольшую игру, Кайл, — отвечает он. — Какую ещё игру? — Делай, что я говорю. Кайл прищуривается. — Это, — говорит он, — не игра. — Ох, ну конечно же это игра! — Эрик поджимает губы таким же образом, как ранее, поглаживая пальцами несуществующую бороду. — Думай об этом как о «Саймон говорит», понимаешь? Я Саймон, и я говорю тебе что-то делать, а если ты это делаешь, то получаешь награду. Тишина. Кайл сглатывает. — Награду? Эрик утвердительно мычит. — Награду, — повторяет он. — С каждым выполненным заданием твоей маме будет становиться чуть лучше. Эрик делает шаг вперёд. Кайл отступает на шаг. После этого маленького движения его спина вернулась к стене. — Но если ты меня ослушаешься… — Эрик замолкает. — Ну, мы оба знаем, как у неё дела сейчас. Эрик подходит ещё на несколько шагов, пока не оказывается всего в паре десятков сантиметров, смотря на Кайла сверху вниз, как на простую помеху. — Что скажешь, Кайл? — спрашивает он. — Делай, что я скажу, и спаси свою маму, или дай ей умереть и спаси себя? Эрик снова подобрался слишком близко. В пространство Кайла нагло вторглись, вынуждая его бороться за глоток воздуха, заставляя его испуганным животным хвататься за стенку, пусть он и с лёгкостью убеждает себя в том, что не напуган. Кайл сглатывает, густая слюна с трудом спускается по горлу. Каждый вдох осторожно выверен, словно одно неверное движение всё испортит. Он всё это испортит. — Я сделаю это, — шепчет Кайл. Он ждёт от Картмана того, что тот попросит его произнести это громче, объявить об этом всему миру, но не происходит ничего подобного. Атмосфера меняется, и Эрик удовлетворённо хмыкает. — Хорошо, — говорит он. — Сучка очень скоро поправится. — Не называй её так, — предупреждает Кайл. Эрик приподнимает брови. И снова, не «поверь мне» взгляд. Контролирующий взгляд. — Боже, ты уже забыл? Теперь мы играем по моим правилам, еврей, — напоминает Эрик. Кайл отвечает молчанием. Эрик этим доволен. — А сейчас давай-ка тебя немного усмирим, что скажешь? Сердцебиение вновь начинает стучать у Кайла в ушах, кровь грохоча проносится по венам. Эрик приближается, наступая. Между ними фактически не остаётся никакого пространства, и, нет, нет, этого не происходит в третий раз. Кайл тут же наносит ответный удар, толкая Эрика ладонями в грудь, применяя всю свою силу. Эрик оступается назад. Затем шок спадает и Эрик рявкает: — Плохой мальчик. Тошнота грозит заставить Кайла согнуться пополам, но парень её отгоняет. Это отвратительное сочетание слов. Отвратительное, отвратительное, отвратительное, в любом смысле, в любом виде, в любой форме. Эрик снова делает шаг навстречу. В считанные секунды его грязные лапы оказываются у Кайла на запястьях, сжимая их грубо и резко, чрезмерно. Кайл борется, толкается, прижимается спиной к стене, чтобы отступить. — Первое задание, — провозглашает Эрик, твёрдо — по-новому твёрдо, уверенно твёрдо, по-глупому твёрдо. Кайл закрывает глаза. — Ничего не делай. Его глаза сразу же раскрываются вновь. — Что? Эрик шикает на него. Он отпускает чужие запястья и начинает тянуться за его шапкой. Кайл отталкивает от себя руки Картмана. — А-а-а, — покачивает головой Эрик, один раз резко сжимая запястья Кайла, сильно. Наказание. Это не убеждает Кайла прекратить сопротивление. — Успокойся, ничего я не сделаю, это просто пробное задание, еврей — ничего не делай. Язык Кайла застывает, вынуждая его затихнуть; невольный соучастник молчания. Он решает позволить Эрику… хотя бы попробовать то, что он там собирается сделать. Если что-то пойдёт не так, Кайл может зарядить ему по яйцам и убежать. Но он не должен никак этого показать, просто на тот случай, если Эрик догадается. Кайл не может никак намекнуть на карту у себя в рукаве — единственную реальную карту, которая у него сейчас есть. Во второй раз Эрик отпускает его запястья. Он поднимает руки к шапке Кайла, начинает гладить его по макушке, и… ёбаный пиздец. Кайл чувствует себя нелепо. Это глупо. Эрик проводит ладонями по лицу Кайла с двух сторон. Это глупо. Эрик ласково похлопывает по бокам шеи Кайла. Это очень глупо. Эрик хватает Кайла за плечи. Это невероятно глупо. Эрик скользит ладонями вниз по рукам Кайла. Не существует ничего глупее. Эрик трогает его бёдра. У Кайла перехватывает дыхание. Он плотно зажмуривается, стараясь не обращать на это внимания. Он занимает себя тем, что ковыряет ногтем большого пальца трещинку, которую удалось отыскать в стене позади. Сосредоточься на этом. Это менее глупо. Эрик ведёт руками по его ляжкам к коленям, вниз по голеням к щиколоткам… Разум превыше материи. Кайл дышит. Сделай это ради Ма. Руки Эрика исчезают. Время идёт. Одна секунда, две секунды, десять секунд, минута. Ещё ожидание. Дискомфорт распространяется по телу Кайла, пока он не набирается сил открыть глаза. Его встречает лицо Эрика — пропитанное мерзким «поверь мне» взглядом —, но он отступил на несколько шагов назад. На самом деле, на приличное количество шагов назад. Эрик стоит почти в полутора метрах от него. Кайлу кажется, что с этой дистанцией ему становится немного легче дышать. — Вот, — кивает Эрик. — Было не так уж плохо, так ведь? — Это было ужасно, — говорит Кайл. Эрик замолкает, а затем вновь подтверждает: — Да, было не так уж плохо. Кайл закатывает глаза, нелепым образом оскорблённый тем, как Картман просто отмахнулся от его слов. Эрик отворачивается, протирая ладони о свою куртку, будто это ему здесь мерзко после случившегося. Когда непосредственная опасность миновала, адреналин начинает бурлить внутри Кайла, отдаваясь дрожью в теле. Послевкусие недавнего заставляют его сомневаться в реальности. Он… он вполне уверен, что спит. Верно? Этого не происходило. Помещение туалета вокруг него расплывается, голова кружится. Замешательство. Что… это было? — Пока что на этом всё, — произносит Эрик. Он поднимает рюкзак Кайла с пола и протягивает его владельцу. Кайл… Не может двигаться? Типа, он просто… его мышцы не… он не может мыслить ясно. — Возьми, — говорит Картман. Кайл не берёт. Эрик фыркает. — Уже можно двигаться, задание закончилось. — Иди на хуй, — ворчит Кайл. Снова тишина. Слишком долго никто не шевелится, пока Эрик не уступает. Он роняет рюкзак. Тот тяжело падает на пол между ними. Эрик громко выдыхает через нос. — Ну и ладно, — отстранённо выдаёт парень. Он пренебрежительно взмахивает рукой и трясёт головой. Его челюсть напрягается, словно Кайл разозлил его — и единственное, что мозг Кайла может тут сообразить, это: «Хорошо. Пусть позлится». Эрик отпирает дверь туалета. — Я собирался дать тебе отдохнуть остаток для, но сейчас я уже не так уверен. Эрик ждёт перед тем, как выйти. Он сжимает ручку двери, готовый открыть её, но ждёт чего-то. Глаза Кайла, широко раскрытые, стараются поймать каждое движение. — Если проболтаешься кому-нибудь, то ей станет хуже, — предупреждает Эрик. Он сверкает через плечо улыбкой — и подмигивает, блять. — Игра началась, еврей. Эрик уходит. Дверь закрывается, тишина следует за ним, но всё же задерживается в местах между костей Кайла. Она заполняет собой трещины в помещении. Он хочет сказать, что знает, что будет дальше. Кайл хочет сказать, что он может предсказать будущие события, хочет сказать, что всё это так или иначе будет лишь пустяком, потому что — ну правда, Эрику быстро становится скучно. Он, наверное, забудет о своей затее прежде, чем сможет достигнуть чего-то значительного. По факту, это будет просто игра в ожидание. Кайл приседает на корточки и поднимает с пола рюкзак, стряхивая с него невидимую пыль — невидимые микробы. Ладно. Его кожа извивается, кишащая жуками, но в то же время странно онемевшая. Но, ладно. Он сыграет в глупую маленькую игру Эрика и выиграет.