Проект Э.Р.И.К.

На следующий день Кайла отправили домой с рецептом на инъекции глюкагона на случай непредвиденных обстоятельств и предложением купить в аптеке таблетки глюкозы. Так как папа забрал их с Айком из больницы, у Кайла не было возможности проигнорировать предписание докторов. По пути домой он держит в руках маленький бумажный пакет, а по прибытии сразу же относит его к себе в комнату. Он просит отца отвезти его в школу, в то время как Айк пользуется предлогом, чтобы остаться дома. Кайл приходит поздно, расписывается у секретаря и мчится на четвёртый урок, пока там ещё не отметили его отсутствие. Ему не нравится возводить прогулы в привычку. Это лишь толкает его всё дальше и дальше назад, а он правда не может себе этого позволить в этом году. Нужно поддерживать средний балл достаточно высоким, чтобы соответствовать требованиям выбранных им учебных заведений — которые сменились, когда стало ясно, что Эрик планирует поступать в Нью-Йорк. Кайл просто должен держаться особняком. Он должен сохранить это в секрете. Он не может ничего записывать, не может активно искать информацию о других колледжах, не может открывать электронные письма от них, не может ничего этого. Он даже не может шепнуть что-то из этого другу или члену семьи. Он должен удостовериться, что это решение — одна эта вещь, один грёбаный шаг в его жизни — останется его собственным. Время заканчивается, и Кайл просматривает листок с заданиями к четвёртому уроку и переворачивает его через несколько секунд после звонка к обеду. Он извиняется, но дожидается слов учительницы. Даже глазами не встречается. Мысли путаются, словно он слоняется всюду, наблюдая, ожидая и думая о том, что может случится, а может не случится, хотя он ничего ещё не сделал и не планирует делать. Большая часть его страха связанна с тем, что дальше может его попросить сделать Эрик. Большая, но не вся. Он заходит в столовую чуть позже привычного и направляется к их столу. Кенни и Баттерс по обыкновению уже там. Кайл садится на стул напротив парней и вытаскивает коробку с обедом из портфеля. Пока он устраивается, Кенни и Баттерс, делящие между собой пачку картофельных чипсов, глядят на него. Кайл намеренно игнорирует странное выражение лица Кенни и ещё более намеренно игнорирует свои трясущиеся руки, когда достаёт бутерброд, который сварганил за пару минут до того, как отец отвёз его в школу. Рука до сих пор болит в том месте, где несколько минут назад он сделал себе укол инсулина. С этой мыслью в глубине сознания он понимает, что не может пропустить обед. В таком случае его отправят обратно в больницу с очередным гипогликемическим приступом, чего ему правда не хочется. Он сам может себя исправить, видите? Кайл ест. Он в порядке. — Ой, привет, Кайл! — Баттерс немного наклоняется на стуле. На его лице широкая улыбка, вся из себя солнечная и яркая. На секунду — лишь на секунду — Кайл завидует ему и его нескончаемому счастью. Конечно, он старается об этом не задумываться и решает, что с него достаточно всей этой печали, недовольства и прочей чуши. В глубине груди остаётся это подавляющее ощущение того, что «ничто и никогда не наладится», но после вчерашнего ужина, сегодняшнего завтрака и начала обеда в голове уже не так туманно. — Привет, Баттерс, — Кайл улыбается в ответ. Кенни фыркает, выплёвывая часть воды изо рта. Кайл искоса поглядывает на друга, находя его резкую реакцию немного отвратительной. — Чувак. — Чёрт возьми, братва, он снова с нами! — смеётся Кенни, откидываясь на две задние ножки стула. — Кто с нами? — не догоняет Кайл. Нечаянно вдохнув капли воды, Кенни с трудом дышит, кашляя и издавая рваные хрипы. — Ой, ну-ну, дружище, — Баттерс хлопает блондина по спине. Кенни поднимает руку, наверное, в качестве невербального сигнала, что он в порядке, но Баттерс не замечает его. Он просто продолжает хлопать, отвечая на вопрос Кайла вместо Кенни. — Кен имел в виду, что ты с нами, Кайл… ты вёл себя очень странно в последнее время, мистер, и мы не знали, что делать… но теперь, кажется, ты в порядке! Ты улыбаешься! Кайл даже не подозревал, что одной улыбки может быть достаточно, чтобы убедить кого-то в том, что всё пучком. Он не знал, что у неё столько власти. Парень окидывает парней странным взглядом, смотря за тем, как Баттерс продолжает гладить Кенни по спине, даже когда тот перестал кашлять. Довольно необычно, но Кенни, кажется, не против того, что его гладят, как пса. Напротив, он принимает это как должное. Он даже растягивает губы в этой дурацкой яркой ухмылке и начинает поглаживать Баттерса в ответ. Кайл закатывает глаза, но продолжает наблюдать, благодарный за приятное отвлечение, пока сам заставляет себя есть свой бутерброд. После нескольких секунд молчания — или, возможно, нескольких минут, учитывая, что Кайл уже успел прикончить половину сэндвича —, Кенни и Баттерс прекращают свой глупый братский обмен любезностями и возвращаются к поеданию чипсов. Кайл хочет назвать их дурачками, но в итоге передумывает. Сегодня он хотел бы постараться и поработать кое над какими проблемами, в которых уверился ещё прошлой ночью. Он хочет убедиться, что оказывает младшему брату необходимую поддержку. Бороться с собственным мозгом при помощью логики и мысли о том, что ему нужно есть, чтобы быть в порядке, это очень необыкновенное явление, которое он сомневается, что когда-нибудь сможет полностью объяснить. — Эй, эм… — прерывает молчание Кенни, делая ещё один глоток воды из своей бутылки. Кайл обращает на него внимание и ждёт продолжения мысли. Баттерс тоже поднимает взгляд. Кенни достаёт чипсину из упаковки и ковыряет её, смахивая кристаллики соли и крошки. Он смотрит Кайлу в глаза. — Я рад, что ты ешь, чел, я… Тишина. Никто не произносит ни слова. Кайл не уверен, как ответить, а Баттерс будто старается сделаться как можно меньше. Рот Кенни раскрыт, словно он пытается придумать, как продолжить. Вскоре, однако, он договаривает. — Я просто рад, что ты ешь. Кайл и Кенни обмениваются кивками. Брофловски смутно помнит, как Кенни приходил прошлой ночью вместе с очень энергичным и беспокойным Айком. Он помнит, как Кенни высказался о его ориентации, и помнит, как он довольно внезапно ушёл, когда Айк прямо задал вопрос: «Ты анорексик?» Проглотив последний кусочек бутерброда (и поборов желание убежать), Кайл спрашивает: — Эй, Кенни, как поживаешь? Широко раскрытые глаза и приоткрытый от удивления рот — Кенни выглядит так, будто не знает, как на это ответить. Кайл замечает, что его щёки немного розовеют. — Э, нормально, — Кенни резко опускает взгляд на чипсину, которую до сих пор вертит в руках. Кайл не знает, как ему это воспринимать, как и не знает, стоит ли верить словам Маккормика. Он намеревается ещё немного надавить, но не успевает этого сделать. Воздух смещается, когда кто-то садится рядом, практически швыряя свой поднос на поверхность стола. Кайл, решив, что это Стэн, оглядывается. Приветствие готово сорваться с кончика его языка. Но сталкивается он лишь с Эриком. Кайл замирает. — Здаров, задроты, — монотонно и очень раздражённо выдаёт Эрик. Хотя от наблюдения за ним Кайла начинает тошнить, он не может ничего с собой поделать; он смотрит на взъерошенные волосы Картмана и тёмные круги, начинающие появляться у него под глазами. Эрик неряшливо снимает с бургера упаковку и принимается за трапезу. Однако через несколько секунд он ловит на себе взгляд Кайла. Проглотив часть бургера, Эрик пялится на него в ответ. — На что уставился, еврей? Твой дружок недостаточно красив для твоих гейских фантазий? Пауза. Её замечает даже Кайл, а его мышцы вообще все окаменели. Сглотнув слюну, Кайл заставляет себя ответить так грубо, как только может. — Ага, потому что я фантазирую о жирных кусках говна. — Никогда не знаешь, — отзывается Эрик. Он отрывает маленький кусочек от булки бургера и бросает его в Кайла. Он издаёт лающий смех, когда Брофловски непроизвольно ловит хлеб рукой. В отвращении Кайл бросает еду на поднос Эрика и вытирает руку от крошек. От этого Эрик смеётся ещё сильнее. — Чё, ты теперь хлеба шугаешься? Но Бог дал его твоему народу, Кайл, он бы не хотел, чтобы ты его зря растрачивал! — Пасть закрой и возвращайся к единственному, что у тебя хорошо получается, — бросает Кайл. — Ох? Что же это? Что у меня хорошо получается? — как бы саркастично Эрик ни звучал, есть также в его голосе низкая нотка — словно ему правда любопытно. Словно он пытается придумать, как превратить слова Кайла в искренний комплимент. Кайл хмурится. — Единственное, что у тебя хорошо получается, это жрать, грёбаный ты кит, — Кайл пытается говорить как можно спокойнее, но это не так просто, как кажется на первый взгляд. На лице Эрика появляется чистое удовольствие, но Кайл отмахивается от него и доедает свой бутерброд, после чего отряхивает руки от крошек и достаёт бутылку воды, делая несколько глотков. В рюкзаке есть ещё фрукты и пакетик с морковью, но даже бутерброда достаточно, чтобы вызвать у него желание завязать с обедом. Однако он отказывается. Он не может и дальше так продолжать. Но пока что ему требуется перерыв. Сэндвич камнем засел у него в желудке; хлеб и обильные углеводы по ощущениям похожи на клей. Кайл ставит бутылку на стол и смотрит на Кенни. — Эй, Кенни, можно с тобой быстренько поговорить снаружи? Маккормик издаёт мягкое мычание в знак согласия и встаёт, забирая на дорожку ещё пару чипсин. Кайл обходит обеденный стол, хватает Кенни за ткань его толстовки и утягивает к дверям столовой. Оглядевшись по сторонам и убедившись, что никто, включая дежурных, не смотрит, Кайл выталкивает Кенни наружу и следует за ним. В коридоре тихо; все ученики либо едят, либо просто сидят в классах. Кенни смотрит по сторонам, на его лице замешательство. — Ох, — говорит он, закидывая очередную чипсину себе в рот. Он громко ею хрустит, брови задумчиво приподняты. — Так ты имел в виду буквально снаружи, ну ладно… — Где Стэн? — спрашивает Кайл. Кенни замолкает несмотря на то, что их фразы накладываются друг на друга под конец. — Что? Прости, я тебя не расслышал. — Стэн, — повторяет Кайл. — Я… где он? Он здесь, да? — Я… не, чел, я его сегодня на первом уроке не видел. Вообще-то я его целый день не видел, что странно… Обычно я хотя бы утром натыкаюсь на него у шкафчиков, хотя он ничего в свой не кладёт… ты когда-нибудь замечал? Он не засовывает туда никакое барахло, но вертится у него, как у чего-то важного… — Где он? — перебивает Кайл, не желая выслушивать наблюдения Маккормика. Он не хочет быть грубым, но он немного… отчаялся? Нет, он не отчаялся. Он просто… странно, когда Стэна нет рядом, а если никто его весь день не видел… Кайл вчера херово с ним себя повёл, и хотя сам-то он понимает, что Стэн с этим никак не связан, Стэн же этого не знает. Он, наверное, думает, что это всё его вина, не так ли? Ох, во имя всего… Кайл засовывает руку в карман, но останавливается до того, как успевает вынуть телефон. Он не может писать Стэну. Эрик не давал ему отмашки, и… какого хрена, почему ему не насрать? Однако ладонь из кармана Кайл убирает, вместо это скрещивая руки на груди. — Он дома? Он… в порядке? Ты ничего в последнее время не замечал? Мне кажется, он перестал принимать таблетки, у меня просто есть это предчувствие… — Воу, придержи коней, бро, — Кенни вытягивает перед собой руку, призывая к паузе. Кайл слушается, заткнувшись и предоставляя другу слово. — Он перестал принимать таблетки? С каких пор? — Я не… блять, я не знаю, — произносит Кайл, и это правда. Недавно было правдой. Очень недавно, всего два дня назад. Должно было быть. Не вчера, но позавчера Кайл заметил, что что-то не так. — Я бы не мог рассказать тебе, даже если бы захотел, не говоря уже о том, что я не хочу, но я просто… Слушай, главное здесь, что я не знаю, понятно? Но пару дней назад я встретил его у дома и он выглядел плохо… — Зачем ему бросать лекарства? Кайл чувствует себя в ловушке, оцепенев от того, как серьёзно Кенни выглядит и звучит. Он сглатывает. — Я… я не знаю, я… Я назвал его жалким. И мне кажется, это подтолкнуло его к краю, я не… и вместе со вчерашним я просто… Кайл осекается, не зная, что сказать, пока слова не собираются внутри и не выходят на одном дыхании. — Я боюсь, что он может себе навредить, — говорит он. — Я не хочу, чтобы он снова попытался выкинуть эту херню, ладно? Я не хочу, чтобы он поранился, я просто хочу, чтобы с ним всё было хорошо, и мне нужно удостовериться, что он в порядке. Кайл не знает, куда Кенни дел те чипсы, но они больше не у него в руке. Есть твёрдость в его глазах, голубых и ледяных, явно сухих. На лице у него заметно сомнение; в себе, в ситуации, в Стэне, Кайл не уверен, но есть за этим всем неуверенность. Кайл тянется к руке Кенни. Взгляд Маккормика резко сталкивается с глазами Кайла. — Я не могу пропустить школу, Кенни. После этого короткого заявления Маккормик кивает. Этот наклон и изменение положения шеи, что-то до того несущественное, что Кайл скорее подсознательно осознаёт, чем действительно замечает это движение. Кенни крепко сжимает в руках его плечи. — Я схожу, — заверяет он. — Как только появится возможность, окей? Я его проведаю. Кайл кивает. Кенни почти по-братски дважды хлопает его по плечу. Кайл ценит этот жест. Он показывает свою признательность кроткой улыбкой и надеется, что невербальная благодарность сможет донести то, что осталось невысказанным. Когда они возвращаются в столовую, по пути пытаясь поддерживать естественный диалог, до конца обеденного перерыва остаются считанные минуты. Кайл усаживается на стул и начинает убеждать себя съесть морковь, а Кенни собирает мусор со своего общего с Баттерсом подноса, после чего выкидывает его в ближайшую мусорку. Эрик к тому моменту уже закончил есть, и теперь копается в своём телефоне. Спустя пару минут раздаётся звонок, его сразу же перекрывает топот ног спешащих на уроки старшеклассников. Кайл не торопится, потому что класс химии находится не так далеко от столовой. Кенни и Баттерс прощаются, наверное, чтобы пойти вместе на урок — иногда Кайл может поклясться, что они парочка. Пока что они не делали ничего слишком романтичного, но как-то подозрительно уже то, что они постоянно держатся вместе, словно приклеенные. С мягким смешком Кайл задумывается, не таким ли же образом Кенни догадался о его маленькой влюблённости в Стэна. Не то чтобы Кайл влюблён… Ох, да ради всего святого. Кого он пытается надуть? Он влюблён в Стэна с восьмого класса, когда понял, что может сидеть и часами его слушать, не испытывая скуки. Он должен был осознать своё влечение, ещё когда не мог насытиться тем временем, которое они проводили вместе, лёжа бок о бок на животах на полу гостиной, молча читая комиксы про «Кельвина и Хоббса» и «Терренса и Филипа». Он должен был понять, что что-то чувствует, когда стал всё больше обращать внимание на то, как хорошо сложен его друг, будто смесь атлетичности и долговязости. Его широкие плечи и крепкий торс. Очень нордический тип телосложения, как описал бы его Кайл. А потом из размышлений его выдёргивают «еврей» и рука на затылке. Удушающей хватки нет, просто рука — но до сих пор чувствуется её угроза, присутствие, знание. Остатки школьников стучат ногами и толкаются вокруг них; периферическим зрением Кайл замечает малейшее движение. Он смотрит вниз, на свой наполовину расстёгнутый рюкзак, лежащий на столе. Кайлу не нужно оборачиваться, чтобы знать, что это Эрик; его выдают голос и присутствие. Эрик наклоняется к его уху, достаточно далеко, чтобы не попасть в поле зрения Кайла, но достаточно близко, чтобы он ощутил дыхание на своей ушной раковине. По позвоночнику Кайла пробегает дрожь, заставив волоски встать дыбом. — Встретимся после химии. Эрик отпускает. В считанные секунды его уже нет.