Проект Э.Р.И.К.

Сегодня суббота, в конце концов. Кайл ничего не чувствует. Он проскальзывает в больничную палату. Он игнорирует медсестёр. Игнорирует запахи. Думает о сломанных вещах и странной пульсации в руке, которой, как он решает, на самом деле нет. Он проходит мимо наполовину задёрнутой шторы и совершенно неожиданно для себя замирает, когда видит, что Стэн не один. Пришёл Баттерс, и он так радостно улыбается, вслух читая книгу «Трёхминутные сказки перед сном». У Кайла раньше тоже такая была, но он избавился от неё ещё до того, как пошёл в третий класс. Посреди рассказывания истории о маленьком голландском мальчике, Баттерс поднимает взгляд, улыбается чуть шире и продолжает скрупулёзное повествование. Кайл бросает взгляд на Стэна, который по-прежнему лежит неподвижно на больничной койке рядом с медицинскими аппаратами, дышащими вместо него, и решает, что ему не хватит духу прервать Баттерса. Кайл садится на один из стульев у окна. Брофловски наблюдает, как машины въезжают и выезжают с парковки. Он смотрит на снег, хотя с наступлением февраля на улице стало теплеть и некоторые участки уже чуть-чуть подтаяли. Это продлится недолго, все в Саус Парке это знают. Стэн бы тоже знал. Но он бы всё равно не упустил возможность покататься на велосипеде. Чуднóй. Даже в свои худшие дни Стэн бы всегда приободрился, видя, что снег начал таять. Достаточно скоро Баттерс дочитывает сказку. В комнате тихо до тех пор, пока блондин не закрывает книгу. Тогда воздух наполняется хрустом старого книжного корешка. Шорох не прекращается даже после закрытия книги. Когда Кайл оглядывается, он с удивлением видит, что Баттерс стоит меньше чем в метре от него и протягивает рюкзак. Рюкзак Стэна. Кайл сверлит его взглядом. — Ну же, — Баттерс подносит рюкзак ближе. — Возьми, он заказал его для тебя. Мысли Кайла прерывает рассеянное ощущение, и, пусть и неохотно, но он всё же берёт рюкзак. — Заказал? — бормочет Кайл, переворачивая рюкзак в руках. И тогда он видит их. Одуванчики. На изношенной, потёртой серой ткани передней части рюкзака Стэна изображено поле одуванчиков. Золотые стебли и серебряный пух. Некоторые из них голые, их семена развеялись ветром и рассыпались выше, у ручки рюкзака. Другие же целые, пушистый шарик на золотой нити, ведущие вниз, бронзовая трава произрастает у основания рюкзака. Всё нарисовано металлическим маркером.

У тебя четвёртая группа крови, верно?

Что означает, что у тебя есть кодоминантный признак.

И у цветов есть кодоминантные признаки.

Поэтому косвенно…

Кайл смотрит на тело Стэна, как его грудь поднимается одновременно с шумом грёбаного аппарата. — Я не хотел этого делать, — говорит Баттерс. — Он подошёл ко мне в день, когда… короче, он подошёл ко мне и сказал отдать его тебе, а потом произошло всё это, и мне не хотелось этого делать, поэтому я отложил это дело, и… Баттерс переминается с ноги на ногу. Он выглядит так, словно ему чертовски неуютно. —… и я чувствую себя из-за этого виноватым, — признаётся Баттерс, опуская голову. — Потому что мне кажется, это было его предсмертным желанием, и… я не знаю. Кайл смотрит на одуванчиковое поле. — Я сказал, что всё будет готово ко вторнику, но закончил только этим утром. Ты приходишь сюда каждый день, поэтому я решил побыть тут, пока не столкнусь с тобой, и… — Почему? — спрашивает Кайл. Баттерс останавливается, очень напряжённый, потирая левой рукой правую. Кайл сглатывает. — Почему ты отдал его мне? Видимо, растерявшись и не находя слов, Баттерс говорит: — Потому что он так хотел, Кайл. Кайл не знает, что на это ответить, поэтому молчит. В горле появляется ком, а на глаза наворачиваются слёзы. Он сдерживает реакцию и крепче сжимает рюкзак, чувствуя его ткань. Погодите… — Ещё он оставил послание, — продолжает Баттерс. — Я спросил его: «Почему одуванчики?», и он сказал… Кайл ждёт. — Он сказал: «Потому что благодаря им отпускать становится немного легче». От него пахнет Стэном. Рюкзак, от него пахнет Стэном. Как будто в нём осталась частичка его сущности. Он слегка сокрыт за водянистым, хлороподобным ароматом маркеров и ягодным запахом дома Стотча, но под всем этим здесь точно, точно всё есть Стэн. — Кайл, я… я знаю, что не моё дело, но… — Баттерс осекается, почти стыдливо глядя на пол под собой. Кайл наблюдает за языком его тела, изучает то, как он держится. В тишине, с дышащей машиной и спящим Стэном… Баттерс делает вдох. — Вы держите Стэна на системе жизнеобеспечения, Кайл, ты и его родители, и я просто… я просто подумал, правда ли этого хотел бы Стэн. Кожа Кайла леденеет. — В смысле, если он так страдал, что решил, что единственный выход это… — Баттерс смотрит на Стэна. Кайл прожигает взглядом блондина, глазами метая в него кинжалы. Баттерс хмурится. — Столько времени прошло без ответа, и если он проснётся, Кайл, он уже не будет… разве не должен он иметь право решать… — Выметайся, — бросает Кайл. Глаза Баттерса округляются. — Ох, — он давится, — ох, я не имел в виду… — Выметайся, — повторяет Кайл. Баттерс сжимает губы в тонкую линию. Он извиняется, но Кайл не слышит его извинений. Он захвачен наблюдением за Стэном, наблюдением за его дыханием, наблюдением за пиликаньем аппарата. Баттерс уходит вместе с книгой, и Кайл перемещается на стул, на котором раньше сидел блондин. У самой больничной постели. Кайл опускает рюкзак на пол. Он берёт Стэна за руку. Чувствует её. Чувствует её, всё ещё реальную. — Снег тает, Стэн, — говорит Кайл. — Снег тает, просыпайся. Ничего. — Пожалуйста, снег тает.