Проект Э.Р.И.К.

Очищать желудок в больничном туалете кажется чем-то морально предосудительным, но что необходимо, то необходимо. Ему просто повезло, что там никого не оказалось. Кайл моет руки и как можно тщательнее ополаскивает рот. Когда кто-то заходит, он притворяется, что просто умывался, плеская воду на щёки и лоб. Живот скручивает. Зашедший парень запирается в туалетной кабинке. Кайл хватается за края раковины и дожидается, пока спазм прекратится. Он сглатывает, и горло кажется покрытым наждачкой. Кайл выходит из туалета и возвращается в комнату ожидания. Занимает стул между Кенни и Баттерсом. Мистер и миссис Марш больше не здесь. Лицо мамы Стэна всё ещё выжжено в памяти Кайла. Как исказились её черты, как стекали по щекам слёзы, и как звучали её всхлипы. Эрик продолжает расхаживать туда-сюда. Он не садился, не сказал никому ни слова и ни на кого не взглянул. Он просто продолжает мерить шагами помещение. Миссис Картман сидит в углу и смотрит на ту же страницу журнала «National Geographic», что и до того, как Кайл отлучился. Баттерс стучит костяшками друг о друга и бормочет себе под нос. Он уже долго повторял фразу «на север, на север, на север», пока она не превратилась в фоновый шум. Айк заснул на стуле по другую сторону от Кенни. Он лежит головой у папы на плече. —… на север, на север, на север… Кенни слегка подталкивает Кайла в бок. —… на север, на север, на север… — От тебя пахнет рвотой, — говорит Кенни. — Я же говорил, что меня тошнило, — ответил Кайл. — Уверен, что не хочешь пойти домой? — спрашивает Маккормик. — Нас сегодня могут даже к нему не пустить. — Нет. Я останусь. — Ладно. — Я должен быть здесь. — Ладно. Тишина сгущается. Ботинки Эрика издают тяжёлый стук; он продолжает шагать по комнате. Картман зло смотрит на любого, кто проходит по коридору или собирается сесть в комнате ожидания, которую они занимают. Кайл даже начинает чувствовать себя лишним, будто он мешает. Он не привык так себя чувствовать. Он устраивается удобнее на стуле. Кайл ковыряет свои рукава. Кенни гладит его по спине. Кайл не хочет телесного контакта, но у него сложилось впечатление, что Кенни это нужно, так что он не сопротивляется. Баттерс наконец перестаёт бормотать. Это происходит так резко, что привлекает к себе внимание Кайла. Когда он снова подаёт голос, то звучит иначе — и громче. Практически с панической спешкой Баттерс тараторит: — О боже. О боже. Он прикрывает рот левой рукой, как от тошноты, и использует правую, чтобы оттолкнуться от стула и встать. Прежде чем кто-то успеет что-либо сказать, мальчик торопливо уходит в туалет. Кенни прекращает гладить Кайла по спине. Однако он оставляет руку там, между лопаток. — Пошли проверим как он, — бормочет Маккормик. Он встаёт. Кайл на автомате также поднимается. Никому из них не удаётся сделать даже шаг из комнаты ожидания, когда Эрик замечает, что что-то не так, и останавливается в метре от них. — Куда вы собрались? — спрашивает Картман. Всё это время его руки покоились в карманах. Вместо джинс на нём треники, совсем как этим утром. — Хотим проверить, как там Баттерс, — объясняет Кенни. Эрик выглядит так, будто понятия не имеет, как ему себя вести. Как будто он не в своей тарелке. Как будто он растерян. Он шаркает ногой по полу и запихивает руки глубже в карманы. Кайл не может не вспомнить о его словах. Даже спустя несколько часов они более чем свежи в его памяти. Как одиноко происходить из дерьмового задрипанного городишки в Небраске. И, хоть убей, Кайл не в силах понять, с какого хрена он вдруг чувствует стремление посочувствовать Эрику. После всего того насилия, после всех пыток и чистой агонии — не существует ни единой причины, почему он должен хотя бы допустить одну лишь мысль о том, чтобы проявить к нему какого-либо рода сострадание. Какую бы боль Эрик ни чувствовал, он её заслуживает. Но, когда он смотрит на неловкую позу Картмана, у него возникает это желание попробовать помочь. Приобщить его. — Пошли, Жиртрест, — Кайл кивает в сторону туалета. — Баттерс, наверное, захочет тебя увидеть. Дискомфорт Эрика сменяется шоком. А потом — гневом. — Не надо меня жалеть, — рявкает Эрик. Кайл не знает, откуда он взял, что его жалеют, но он не спорит. Эрик пропускает пальцы сквозь волосы, растрёпывая и так царствующий на голове беспорядок. Как будто он только что свалился с постели или же просто сдался и перестал обращать внимание на то, как выглядит. От этой мысли живот Кайла скручивает от омерзения. — Просто пытаюсь вовлечь тебя, но ладно, — говорит Кайл. — Тебе же хуже. Не пытаясь разобрать эмоции на лице у Эрика, Брофловски разворачивается и идёт в туалет. Кенни следует за ним. Кайл открывает дверь и заходит внутрь. Он ожидает чего-то. Возможно, что Баттерс будет громко реветь или что его будет сильно тошнить у унитаза, но не происходит ничего особенного. Одна из кабинок заперта. Парень, который ранее натолкнулся на полощущего рот Кайла, стоит у раковины и поправляет причёску. Когда Кенни подходит, чтобы постучаться в кабинку, Кайл стреляет злым взглядом в сторону незнакомца. Он продолжает смотреть, пока тот не замечает, не теряется и с тревогой не покидает комнату. Кайл проверяет дверь туалета на предмет замка, потому что нахуй остальных людей, кому может приспичить сюда зайти, но для него нужен ключ. Он складывает руки на груди и разворачивается. Кенни снова стучится в кабинку. — Баттерс? — мягким голосом он окликивает блондина. Изнутри кабинки не доносится ни звука — лишь шорох. Кайл заглядывает в щель у пола, чтобы посмотреть на обувь. Он видит больше, чем просто обувь. Он видит нижнюю часть тела Баттерса. Насколько ему заметно, Баттерс сидит, прислонившись спиной к одной из стенок и поджав колени к груди. Ещё один стук. — Баттерс, я знаю, что ты там… — Оставьте меня в покое, — говорит Стотч. Кайл помнит, как сегодня сам говорил Клайду то же самое. — Нет, мы не оставим тебя одного, — отвечает Кенни. — Пожалуйста, выходи. — Меня тошнит. — Тебя не тошнит, ты паникуешь, — отзывается Маккормик. — И это нормально, хорошо? Паниковать нормально, я просто не хочу, чтобы ты делал это в одиночестве. — Я не один, — запинаясь, проговаривает Баттерс. — Вы здесь. — Мне не нравится, что между нами закрытая дверь. Кенни упирается лбом в металлическую поверхность дверцы. Он снова стучится, хотя теперь стук больше похож на попытку успокоить нервы. — Пожалуйста, мне не нравится, что я не могу тебя видеть. От этих слов что-то щёлкает в голове. Кенни не просто стучит. Он трясёт ногой. Другой рукой он хлопает себя по бедру. Он держит себя в руках, спина напряжённо сгорблена. — Лео, пожалуйста. Его голос дрожит. Наконец слышится шум. Шорох ткани. Скрип обуви по плитке. Щелчок замка. Кенни отступает, когда дверь открывается. Баттерс даже пару шагов сделать из кабинки не успевает, как Кенни вцепляется в него, притягивая к груди. — Он сказал, что отправляется на север, — бубнит Баттерс. Голос с трудом выходит из горла, застревая там и создавая впечатление иностранного акцента. — Я подумал, что он переводится в Северный Парк или что-то типа того, я подумал, что он захотел начать всё с чистого лица и присоединиться к их футбольной команде, потому что в нашу его не брали, но… — Всё нормально, — шепчет Кенни, крепче сжимая его в объятьях. Баттерс ворочается, чтобы обнять в ответ, схватиться за ткань чужой парки. — Я не знал, что он имел в виду рай, — продолжает Баттерс. — Кенни, я… я думал, что если кому-то так сильно хочется умереть, он будет думать, что попадёт в ад. Только когда Баттерс икает, Кайл понимает, что он плачет. — Я не знал, что он думал, что оправится в рай, — хнычет Баттерс. — Почему я решил, что он считает, что попадёт в ад? Он достаточно хороший человек, чтобы попасть в рай. Колени Баттерса подкашиваются. Такое ощущение, что он вот-вот упадёт. Кенни удерживает его на ногах. Вид Стэна, которого увозят на каталке, почти стёрся из памяти, однако Кайл помнит, как его поддерживал фантом Кенни. — Он меня обнял, — говорит Баттерс. — Он обнял меня и сказал, что ему жаль, и это было так на него не похоже, я должен был вам рассказать… — Всё нормально, — повторяет Кенни. Поняв, что его заклинило на этой фразе из-за страха, Кайл перебивает блондина. — Баттерс, ты не знал. Ты сделал всё, что мог. — Но я ничего не сделал! — в голосе Баттерса отчаяние. Он вырывается из рук Кенни, который отпускает с явным нежеланием. Маккормик похож на потерянного щенка, на отвергнутого ребёнка. В полных слёз глазах Баттерса загорается злость. — Я тупо стоял и соглашался с его словами! Я не заслужил грёбаного извинения! Я попаду в ад! Все дышат. Баттерс тянет себя за футболку. — Я домой. Он идёт вперёд. Кайл отступает в сторону до того, как Баттерс сам его оттолкнёт с дороги. — Баттерс, не надо, — пытается остановить его Кенни. Стотч не слушает. Он берётся за ручку двери. — Я не заслуживаю его увидеть, — бросает парень. — Нахуй, я домой. Баттерс открывает дверь и уходит. Кенни и Кайл остаются одни в гробовой тишине больничной уборной. Кайл думает, не сказал ли он что-то не так. Он смотрит на Кенни. Совсем как до этого, тот принялся заламывать себе руки. Он ковыряет кожу и трёт большими пальцами основания ладоней. Вокруг него образуется аура тревоги — это так неестественно, ведь обычно Кенни хорошо владеет собой. — Он не будет в порядке, — говорит Кенни. — Так ведь? Он не будет в порядке? — Стэн в порядке. На мгновение Маккормик замолкает. Потом он спрашивает: — А что насчёт Баттерса? — Он тоже в порядке. Кайл не знает, верит ли сам в свои слова. В то же время, он не уверен, что это вообще имеет значение. Он так привык лгать, что теперь с трудом видит разницу. Кенни, кажется, не собирается никуда уходить, поэтому Кайл устраивается поудобнее. Он прислоняется к стене, руки всё ещё крепко скрещены на груди. Он смотрит за движением рук Кенни. Всё будто не по-настоящему. Здесь. Всё просто как будто не по-настоящему. — Мне это не нравится, — подаёт голос Кенни. — Мне не нравится, когда я их не вижу, это глупо? Как будто я чёртов Супермен и могу всех спасти, но только если они в поле моего зрения. Кайл опускает голову назад и упирается затылком в стену. Он вздыхает. — Не знаю. Но мне тоже это всё не нравится, так что я не считаю, что это глупо. — В этом нет никакого смысла. Утром с ним всё было нормально, чувак, он даже выглядел счастливым. — Знаю. — Говорят, что это плохой знак, — продолжает Маккормик. — Когда тот, кто обычно очень подавлен, внезапно выглядит счастливым, говорят, что это плохой знак, но я просто… Я был так пиздецки рад, что он наконец выглядит счастливым, что я просто не… в этом нет никакого смысла. — Знаю. Кенни не говорит больше ничего. Кайл тоже, но он изначально был не в настроении для разговора. Он сверлит взглядом раковину и смотрит на своё отражение в зеркале. Думает о том, что не стоило ужинать, хотя он съел не очень много. Что-то же всё равно да съел. У Кайла просто не укладывается в голове, как можно есть в такое ужасное время. Говоря словами Кенни, в этом нет никакого смысла. — Наверное, пора возвращаться, — спустя долгое время предлагает Кенни. Как бы Кайлу это ни не хотелось, он соглашается. Вновь выпрямившись и расправив плечи, Кенни выводит их из туалета. Кайл плетётся сзади, копируя его осанку, как будто они играют в «следуй за лидером». Кенни поделился с ним парой своих мыслей, однако Кайл всё ещё совсем не понимает, что происходит у него в голове. Когда они доходят до комнаты ожидания, Кенни садится в кресло. Кайл остаётся стоять. Эрик ушёл. Миссис Картман по-прежнему здесь, но Эрика нет. Айк всё ещё спит. Папа не сдвинулся ни на сантиметр. Кайл обращается к Миссис Картман: — Где Эрик? — Ох, он решил вернуться домой, — мягко отвечает женщина, поправляя сумочку на своих коленях. — Он сказал, что плохо себя чувствует, так что я отдала ему ключи. — А вы сами как будете добираться домой? — Вызову такси. Разговор оставляет горький привкус во рту, но Кайл останавливается на этом. Он делает шаг в сторону кресла рядом с Кенни, но не успевает на него опуститься, потому что замечает Мистера Марша, направляющегося к ним по коридору. Он выглядит измотанным и немного растрёпанным. Сейчас поздняя ночь, так что Кайл может понять его вид. Парень не знает точного времени, но уже поздно. Они с Мистером Маршем смотрят друг на друга. Рэнди отводит взгляд. Сердце Кайла ухает вниз. Мистер Марш сканирует взглядом их группу. — Можете пойти увидеться с ним, если хотите, — говорит он. — Но только пара человек за раз, палата маленькая и… Мужчина не заканчивает предложение. Кайл не может представить почему. Брофловски чувствует, как к горлу подкатывает тошнота. — Как он? — спрашивает Кайл. Кенни встаёт с кресла. Возможно, он так присоединяется к вопросу, а может готовится бежать. Кайл не знает. Мистер Марш переступает с ноги на ногу. — Ну, он… — Рэнди закрывает глаза. — Он жив. Стэн жив. Стэн жив. Стэн жив. Ох, слава Богу, Стэн жив. Наверное, Стэн злится. Наверное, он рассержен тем, что они его спасли. Возможно, ему стыдно, что его видели в таком состоянии. Возможно, он плачет, грустит или делает что-то ещё, а возможно он просто смотрит в стену. Кайл не знает. Но как бы ни обстояли дела, какие бы эмоции ни испытывал Стэн, они смогут с ними справиться. — Кайл, Кенни, мальчики, хотите пойти первыми? Или… — Мистер Марш осекается. Его глаза открыты, но выглядит он совершенно обессиленным. Кайл может понять почему. Эмоции ещё не отпустили. Даже учитывая, что Стэн в порядке, тот факт, что он прибегнул к такой вещи, пиздецки ужасает. — Да, — говорит Кайл. — Я хочу с ним увидеться. — Я тоже, — присоединяется Кенни. Так что они идут к нему первыми. Они следуют за Мистером Маршем по коридору и в отделение, защищённое дверьми, над которыми есть табличка. Все трое проходят через них так быстро, что Кайл не успевает её прочитать. Мистер Марш придерживает для них дверь. Это ОРИТ, отделение реанимации и интенсивной терапии, такое же, в котором была мама. Кайла будто переехал поезд. В ОРИТ всегда так тихо. Только звуки аппаратов. — Он в сорок-два шестьдесят-восемь, — говорит им Рэнди. Кайл смотрит на палату. Внутри темно. Мистер Марш выходит из отделения, как будто умрёт, если пробудет здесь слишком долго. Кайл прожигает взглядом комнату. Стэн жив. Его отец так сказал. Кайл делает шаг вперёд. И ещё один, пока не останавливается. Смотрит. На комнату, в которой находится Стэн. В которой горит тусклый свет и занавески окна задёрнуты, а Миссис Марш сидит у кровати, гладит человека внутри по волосам и плачет. На кислородные баллоны. Это полный шок. Он жужжит. Кислород. Он жужжит. Кислород жужжит по трубкам из гибкого пластика.