Жаркий отпуск

Выйдя из машины, Хью осмотрелся по сторонам и затаил дыхание от открывшихся прекрасных видов на главную достопримечательность Кубы, а именно — её набережную «Малекон». Это было поистине прекрасное и поражающее своей красотой зрелище. Помимо многочисленных монументов, установленных на её разных участках, прибрежную линию украшали высокие пальмы, цветы, а так же, ещё светящиеся после ночи, гирлянды уютных береговых кафешек и ресторанчиков, словно не ощущающих конкуренции между собой из-за обилия туристов в любое время года. Конечно, сейчас приезжих в городе гораздо меньше, чем бывает, например, в феврале, когда вдоль центральной набережной проходят знаменитые кубинские карнавалы, однако недостатком посетителей эти уютные закусочные явно не страдают. Напротив, обилие людей побуждает предпринимателей открывать всё больше и больше новых заведений, раскрашивая набережную яркими красками цветных фасадов новых застроек. Особый уют и атмосферность данному месту придавали красивые высокие кованые фонари и резные лавочки, установленные таким образом, что туристы могут не только отдохнуть от пеших прогулок вдоль побережья, но и полюбоваться красотами открывшихся видов. Самым излюбленным и, наверное, самым романтическим времяпровождением считалась возможность полюбоваться знаменитыми кубинскими закатами, сидя на дамбе у самого берега моря. В хорошую погоду можно было отчётливо наблюдать за тем, как солнце медленно проваливается за горизонт, раскрашивая небо в красивые алые краски. Кубинцы даже поговаривают, что если не отводить глаз от солнечного диска то можно отчётливо услышать ревущий шум, с которым солнце погружается в зеркальную гладь океана. Хью застенчиво закусил губу, представив, что вскоре и им с Мадсом предстоит вместе встретить кубинский закат, наслаждаясь его магической и почти сакральной красотой, сидя на корме белоснежной яхты. В голове тут же предательски возникли кадры из фильма «Титаник», только вместо Розы и Джека, главных героев фильма, на палубе стояли они сами. Хью подошёл к самому носу судна, прислонившись к защитным перилам, а Мадс расположился у него за спиной, прижимаясь к нему всем телом, словно защищая собой от силы морской стихии и ограждая своего мальчика от всего остального мира. Британец мог поклясться, что представил, как ощущает на коже своей шеи не только прохладный и освежающий морской бриз, но и обжигающее дыхание датчанина с лёгким запахом выпитого ранее виски, которое посылало по его организму волну мелких мурашек, сопровождаемых опьяняющим жаром внизу живота. Тяжело сглотнув накопившуюся от фантазии слюну, Дэнси залился румянцем до самых ключиц прежде, чем смог наконец прогнать из головы неподобающие своей романтичностью образы знаменитого фильма и вернуться к изучению набережной. Помимо своей красоты, «Малекон» также поражала своей масштабностью. Кроме уютных маленьких построек и красивых исторических монументов береговую линию украшали и высотные здания отелей, а также 24-этажный Национальный госпиталь, по совместительству являющийся самым высоким зданием в Гаване. Линия автомобильной трассы и тротуара значительно возвышались над морской гладью из-за особенности строения вокруг побережья, служащего прежде всего, как защита Гаваны от волн, что, в свою очередь, лишь добавляло внешнему виду набережной необходимого колорита и завораживающей красоты. Несмотря на свою достаточно большую протяжённость в 8 километров, начиная от устья реки Альмендарес и заканчивая Гаванской бухтой, куда, собственно, они с кастом и направились, набережная всё равно казалась очень уютной, словно была отдельным маленьким миром, освобождая от всех проблем, лишних мыслей, печальных воспоминаний и душевных переживаний, замещая их чувствами спокойствия, умиротворения и внутренней гармонии. А если ко всему этому добавить нахождение рядом по-настоящему любимого человека, кем безусловно являлся Мадс, то помимо умиротворения и гармонии, сердце наполнялось ещё и вдохновляющим трепетом, всепоглощающей нежностью, а также теплом, способным согреть даже в самый пасмурный и холодный день. Кстати, о нём. Датчанин шёл рядом, не скрывая любопытствующего взгляда во время созерцания Кубинской набережной, но, тем не менее, то и дело поглядывал на Хью, одновременно не мешая ему думать, но и с огромным желанием вытянуть его из этих глубоких и не всегда радужных размышлений. Он действительно любил смотреть, как Хью думает. Возможно, эта привычка сформировалась у него во время съёмок сериала, где Лектер мог часами довольствоваться задумчивым видом профайлера, мечтая вскрыть его голову, чтобы понять, как устроен этот уникальный мозг, а возможно, съёмки «Ганнибала» были здесь абсолютно ни при чём. Когда Дэнси погружался в собственный разум — это было поистине восхитительное зрелище. Вот и сейчас, Миккельсен просто не мог оторвать от него взгляд. Каштановые кудри, отливающие шёлковым блеском, обрамляли задумчивое лицо со светлой, почти молочной кожей, чуть порозовевшей от мыслей и солнечного зарева. Золотисто-красные лучи утреннего солнца, словно любовно оттеняли его скулы, придавая его виду ещё более выраженные линии классической античной красоты, которой было невозможно не восхищаться. А глаза… Ох уж эти глаза, которые на протяжении нескольких лет топили датчанина в своей небесной синеве без единого шанса на спасение — они, как и всегда, когда Хью погружался глубоко в собственный разум, становились цвета штормового неба с идеальным, почти изумрудным отливом. Кожа его губ, ещё слегка покрасневшая от утренних ласк, также не могла не привлечь к себе внимание залюбовавшегося мужчины. Хью сжал их в тонкую линию, периодически закусывая нижнюю губу или облизывая нежную розовую кожу, заставляя её заманчиво поблёскивать в утреннем свете. Даже его милая задумчивая складочка на лбу, вызывала лишь умиление, то делая лицо британца более серьёзным, то наоборот, придавая ему лёгкой беззаботной небрежности. Мадс просто не мог заставить себя оторваться от улавливания каждой микрореакции, отражающийся на чужом лице, от того, как Хью мило морщил носик или прикрывал глаза, когда задумавался о чём-то особенно глубоком, от того, как он закусывал губу или заливался румянцем, вспоминая самые пикантные моменты в их отношениях. О, а в том, что Хью вспоминал и думал именно о них, Миккельсен не сомневался ни секунды. И на этот раз — это даже нельзя было назвать самонадеянностью, просто Мадс и сам не мог заставить себя перестать думать о своём кудрявом ангеле, который в очередной раз неосознанно запустил руку в свои вьющиеся волосы и размял шею настолько соблазнительным жестом, что заставил датчанина сглотнуть от вида обнажённой и заманчиво-беззащитной кожи. — Идеальный. — Что? — тут же переспросил Дэнси, не до конца расслышав слово, сказанное Мадсом почти шёпотом. — Ты что-то сказал? — Извини, я немного засмотрелся на тебя и по всей видимости произнёс это вслух, — Мадс улыбнулся, оглядев нежным взглядом тут же порозовевшие щёки британца и добавил уже более громко: — Ты идеален, Хью. Весь ты и каждая твоя часть по отдельности. Иногда мне даже сложно поверить в то, что ты действительно существуешь. Хью моментально смутился, почувствовав себя словно пойманным за каким-то преступлением, но тут же расслабленно выдохнул, мысленно поблагодарив Мадса за то, что тот не стал смущать его комплиментами ещё больше и решил перевести тему: — О чём задумался, Хьюстон? Вышло у него, признаться честно, так себе, учитывая, что Дэнси было проще застрелиться из реквизитного пистолета, нежели поделиться с Миккельсеном фантазиями про грёбаную сцену из «Титаника»… — О том, что надо наслаждаться каждой минутой, проведённой в этом прекрасном месте, прежде чем мы вернёмся к реалиям нашей жизни. — Эй, ну ты чего… — Мадс нежно взял британца за руку, пользуясь тем, что они шли позади всей группы, оставаясь в неком подобии уединения. — Не говори так, словно всё это должно закончиться, как только мы отсюда уедем. Я слишком долго этого ждал, чтобы позволить тебе ускользнуть от меня или сойтись с твоей бывшей. И пусть это эгоистично, но я давал Клэр шанс сохранить вашу семью и не вмешивался, но, знаешь, сейчас я… — Тшшш… — Хью, пользуясь тем, что их никто не видит, кроме проходящих мимо туристов, которым не было до них совершенно никакого дела, быстро встал на носочки и чмокнул датчанина в губы, словно призывая его замолчать. — Я не собираюсь ни с кем сходиться, Мэсс. Не после того, как получил всё, о чём когда-либо мечтал. — Дэнси аккуратно погладил чужую руку по костяшкам подушечкой большого пальца и неохотно разорвал прикосновение, прежде, чем их успели бы увидеть. — Я просто, видимо, привык к тому, что там нас связывала только дружба… — Нас никогда не связывала только дружба, Хью, — усмехнулся Мадс, бросив на Дэнси веселящийся взгляд. — Нет, ну возможно, в самом начале, и то, вряд ли. Я прекрасно помню, что с первого дня находил тебя очаровательным, да и ты совершенно не стеснялся меня поддразнивать. — Боже… — Хью искренне рассмеялся, закрыв лицо руками от накатившей волны смущения. — Мне просто не могло не льстить, что грёбаное датское совершенство в дебильных шапочках ежедневно залипал на мою задницу, даже тогда, когда я стоял в чёртовой кольчуге посреди поля, среди кучи таких же потных мужиков. — Да… — вздохнул Мадс, — как же давно это было, — он перевёл взгляд с глаз Хью на его губы, всеми силами сдерживая себя, чтобы не остановиться и не поцеловать своего мальчика так, как ему этого по-настоящему хотелось: глубоко, страстно и проникновенно, словно заявляя права на чужой рот. — Но тогда я был слишком глуп и не зрел, чтобы отличить настоящие чувства от обычной похоти и желания обладать. Как видишь, мне понадобилось 10 лет, чтобы всё осмыслить и прийти к этому. — Как это было? — Хью замялся и закусил губу, словно сомневаясь в том, стоит ли спрашивать, но понял, что просто не мог удержаться. — Я имею в виду… как ты сказал жене о том, что уходишь? — Ханне далеко не глупа и прекрасно видела то, что происходило у неё под носом. Да, она терпела мои интрижки с молодыми актрисами, но лишь потому что знала, что в этом не было ничего серьезного. Обычные мимолётные увлечения. Она была уверена, что я всегда выберу её и останусь с ней, — Мадс задумчиво свёл брови и сделал небольшую паузу перед тем, как снова продолжить: — Всё изменилось, когда мы отсняли первый сезон «Ганнибала». Она увидела, как я смотрю на тебя, увидела, как касаюсь тебя, словно ты самое дорогое, что есть в моей жизни и поняла, что эти действия не имели ничего общего с актёрской игрой. Наверное, именно тогда, она почувствовала, что это не очередная моя интрижка на хмельную голову, а что-то настоящее, то, что действительно может заставить меня уйти из семьи. Ну, собственно тогда всё и началось… Истерики, срывы по мелочам, необоснованные подозрения, бытовые стычки, старые обиды, пока в один прекрасный момент моё терпение не лопнуло. — И… что тогда?.. — неуверенно прошептал Хью, всё ещё не понимая, откуда у него столько смелости, но отчаянно желая услышать подробности. — Тогда всё и закончилось, — выдохнул Мадс, всё также хмурясь от неприятных воспоминаний. — Мы ложились спать после какого-то мероприятия, точно не помню… На удивление, я был трезв, а вот она изрядно набралась с кем-то из общественных деятелей, по всей видимости, безуспешно пытаясь спровоцировать меня на ревность. Я погасил свет и отвернулся на бок, но, спустя минуту, она перевернула меня обратно на спину и стала целовать шею, плечи, живот, постепенно спускаясь ниже, пока окончательно не залезла под одеяло. — Мадс сделал небольшую паузу, словно обдумывая дальнейшие слова, а затем продолжил: — Минет всегда был тем способом воздействия, который действовал на меня почти безотказно. Можешь считать это моей слабостью. Вот и в тот раз она подумала, что сможет таким образом разжечь во мне желание, потому что на тот момент у нас практически отсутствовала сексуальная жизнь, за исключением редкого, кратковременного и чисто механического секса для снятия напряжения. Одним словом, у меня так до конца и не встал, даже несмотря на старательные воздействия её руки и губ, ведь единственное, о чём я мог думать — это твоя улыбка и заливистый смех в моей гримёрке, когда ты искренне смеялся над моими дурацкими шутками, постоянно взлохмачивая мне волосы, чтобы испортить «чёртову пижонскую укладочку», как ты любил её называть. В тот момент я окончательно понял, что так больше продолжаться не может и остановил её голову, сказав, что это бесполезно. Она вскочила с кровати, разбила светильник и очень нелестно отозвалась о тебе, после чего я довольно грубо закрыл ей рот и сказал, что всё кончено. За то время пока она была в ванной, я собрал небольшую сумку одежды, вызвал такси и уехал в мотель. Собственно, вот и вся история. Хью опустил глаза, не зная, что на это лучше ответить. В его голове смешался буквально калейдоскоп различных эмоций, начиная с чувства вины и заканчивая ревностью к только что услышанным подробностям. Но, сильнее всего было чувство искреннего и какого-то детского счастья от осознания, что его полюбили настолько сильно, насколько это вообще было возможно. Поэтому, набравшись смелости и подавив смущение, залившее румянцем не только щёки, но и его ключицы, Хью решил немного разрядить обстановку и направить мысли датчанина немного в другое русло: — Надеюсь, что если я вдруг решусь тебе отсосать, то у тебя не возникнет желания меня останавливать. — Хью нервно закусил губу и замялся, ощутив, как его лицо практически пылало от чувства стыда. — Конечно, если это не будет настолько ужасно, ведь не то что бы у меня был опыт… ну… в данном вопросе. Да, я бы, конечно, мог ориентироваться и на то, что нравится мне самому, но, чёрт… это было так давно, по-моему, ещё в колледже, что я этого даже не помню толком, ведь Клэр была из тех, кто считал оральный секс чем-то мерзким. Как Хью и предполагал, Мадс тут же окинул его заинтересованным взглядом со смесью надежды, любопытства, непонимания и искреннего удивления. Ох, как же ему нравились эти редкие моменты, когда он по-настоящему мог застать вечно невозмутимого Миккельсена врасплох. — Очень опрометчиво с твоей стороны, заставлять меня думать о том, как твои губы сжимаются на моём члене и, как прекрасно это может ощущаться, прямо посреди чёртовой набережной, Хью. Как, собственно, и сообщать мне, что ты, как оказалось, очень истосковался по подобным ласкам, — Мадс шумно сглотнул, пытаясь проконтролировать усилившийся шипящий акцент и, несмотря на риск быть увиденными, бесцеремонно положил руку на ягодицу Хью, после чего сжал её настолько сильно, что британец не смог сдержать слегка болезненного всхлипа, полного желания. — Если ты когда-нибудь действительно захочешь это сделать, то единственное, что рискует быть остановленным в тот момент — будет моё сердце, потому что минет в твоём исполнении это гораздо больше всего того, на что я смел рассчитывать. — Тогда тебе придётся очень хорошо попросить меня об этом, — игриво подмигнул Хью, шлёпнув Мадса по руке, сжимающей его задницу в стальной хватке, словно заставляя датчанина убрать её, пока их действительно не увидели. — Если понадобится, я буду умолять тебя об этом, позволив тебе часами сидеть на моём языке и ёрзать от удовольствия, которое раньше тебе было недоступно. Хью тут же задержал дыхание и почти до крови закусил щеку с внутренней стороны, поняв, на какую именно ласку намекал Мадс. Боже, ему даже думать об этом было стыдно, ведь Дэнси и представить себе не мог ничего более грязного, пошлого, интимного и развратного, что только могло быть между двумя людьми. После стольких лет в браке с женщиной, которая брезговала даже поцеловать его ниже пояса, Хью и подумать не мог, что кто-то с таким предвкушением и трепетом будет рассказывать о том, как собирается вылизать его дырочку, посадив прямо к себе на лицо. Ебанный блядский Боже… — Ребята, вы в порядке? — послышался обеспокоенный голос Каролин, которая вдруг заметила, что они немного отстали от группы. — Вы посмотрите какая белоснежная красавица нас ждёт. Брай сказал наша та, что стоит самая первая. Шатенка махнула рукой в сторону бухты, где были пришвартованы яхты разных цветов и размеров, беспечно покачивающихся на волнах. — Да, Каролин, не стоит беспокоиться, уверяю тебя, мы в полном порядке, — Мадс позабавленно улыбнулся, бросив на Дэнси игривый взгляд. — Я как раз рассказывал Хью, что собираюсь заказать на десерт.