* * *
Это утро было самым тяжёлым и неприятным. Маргарита плохо спала, а если засыпала, то видела титанов самого дьявола, идущих на Марли. Их цель превратить этот мир в пекло, и вряд ли кто бы смог их остановить. Ученики Мадины вставали рано, как только солнечные лучи касались неба. Кто шёл завтракать, а кто приводить себя в порядок. В столовой Маргарита чувствовала на себе недоброжелательные взгляды, тихо вздыхая и выпивая залпом один стакан воды. Есть по-прежнему не хотелось. Дворецкий проводил её на тренировочную площадку, ограждённую забором. Короткая, стриженая трава приятно касалась щиколоток, а густые кроны деревьев шелестели навстречу ветру, красуясь яркими красками листьев. Все-таки середина осени, а в Мансе климат отличался. Было прохладно, и вот-вот мог начаться дождь, но даже это не мешало воинам разминаться, а потом бежать дистанцию вокруг территории. Дворецкий передал её в руки серьёзной женщины, словно дисциплина и порядок были в её крови. Непривычно было видеть именно в женщине тренера, но по её острому взгляду можно было сказать, что эта роль была ей к лицу. — Так, у нас новенькая, — нагнулась высокая женщина к ней, пытаясь что-то в ней рассмотреть. Рядом с ней построились ученики после пробежки, переводя учащённое дыхание в норму. — Чем занималась всю жизнь? — Училась на врача, — тихо ответила Маргарита, не смотря ей в глаза, показывала свою неразговорчивость тоном голоса. Про снайперские навыки тем более не хотелось рассказывать, чтобы посчитали её бесполезной и потеряли интерес. — А вот эти дети ничего не умели, но стали прекрасными воинами, получив авторитет у мансийцев. Сравнение людей друг с другом, кто и в чём лучше кого — для неё было низко. Маргарита бы ответила в саркастической манере, что рада за них, но просто кивнула. — Ну, начнём с самого простого… Хочу знать твою физическую готовность к бою. Поэтому, Дамиан, покажи ей пару приёмчиков, — выпрямилась Корделия, смерив всех пятерых своим привычным высокомерием, ухмыльнулась и отошла в сторону, пропустив Аккермана вперёд из строя, и поманила рукой Маргариту. Все остальные остались зрителями. Корделия предвкушала представление, которое разнообразит её рутину, сняв цепь со злой собаки. Эта женщина уже создавала впечатление о себе не самого хорошего человека. Видимо, она любила чувствовать какую-то власть, хоть и маленькую, но в полной мере показывала, какой она прогнивший человек. Так казалось Маргарите, такое было первое впечатление. Про Дамиана у неё тоже сложилось мнение, какой он на самом деле. Даже с первого дня знакомства он не раскрывался, строил из себя холодного принца, но сильнейшего, что показывало его самоуверенность и высокомерие. Дамиан даже сейчас был настроен к ней враждебно, встал в боевую стойку и чернеющим взглядом смотрел на неё свысока. Маргарита обречённо вздохнула: она не была сильна в ближнем бою. Ей удавалось лишь быстро бегать от опасности и метко её убирать на дальнем расстоянии. Её ноги не могли твёрдо стоять на размякшей почве, она не чувствовала под собой плотную кору земли. И Дамиан видел это и насквозь её слабые стороны. Маргарита не успела понять, когда её ударили, только пыталась защитить лицо руками, когда парень с разворота занёс удар ногой. — Вставай! — крикнула женщина, но не в ярости. Она продолжала скверно улыбаться, мысленно аплодируя за красивое начало Дамиану. В руках щелкнула зажигалка, и язычок огня коснулся её сигареты в зубах. В сизом дыму наблюдала за любимым учеником. – Дамиан, мальчик мой, не жалей её. Эта команда была отдана собаке, позволяя врождённой жестокости парня выйти наружу. Дамиан не ждал, когда Маргарита встанет на ноги, сразу ударил в живот, а потом коленом в лицо. Девушка закашлялась в своей крови, прикрыв глаза, а Аккерман насильно поднял её на ноги, чтобы повторно ударить в лицо. Приносил лишь тупую физическую боль. Деккер тоже решила сравнивать, но только как именно причиняли ей боль. Казалось, что она рождена была для этого. Сравнила его с Эреном, который, в свою очередь, старался быть более аккуратным, ощутимо вкладывал в неё лишь свою душевную боль. Было такое чувство, что этот жалкий цирк не закончится, и что никто не отгонит этого придурка, потерявшего разум. Это не похоже на бой, а больше на жалкое избиение. В какой-то момент Корделия опомнилась и отозвала свою собаку, решив закончить тренировку раньше времени. Русоволосая так и продолжала лежать под кронами дерева, не удивляясь привычной боли во всём теле и способности тяжело дышать. Опять уродливые синяки окрасят её кожу. Опять она с отвращением будет наблюдать за собой в зеркале. — Сможешь встать? — кто-то тронул её за плечо, и Деккер ни сразу узнала обладателя голоса, ведь слышала его только в гневе. Повернув голову к рыжеволосой девушке, сидевшей на корточках рядом с ней, Маргарита попыталась приподняться, терпя боль. — Пойдем в лазарет, медсестра обработает твои раны, пока хуже не стало. Она помогла ей встать на ноги, закинув её руку на своё плечо, и приобняла, следуя в противоположную сторону от особняка. Маргариту крайне удивила её переменчивость. Она столкнулась со взглядом голубых глаз, в которых вмиг холодная сталь расплавилась в лучах, выглянувшего солнца из тёмного облака. В лазарете одна из медсестёр сразу же приняла к себе ученицу госпожи Мадины. Новые синяки, знакомая боль в теле, кровь на языке — уже привыкла, стерпела, смирилась. Неприятный кислый запах ваткой коснулся её покрасневшей щеки, которая медленно прокладывала путь к губам. Русоволосая ощущала себя неживой, лишённой чувств, тупо опустив голову к полу, пока над ней хлопотала женщина и утешающие говорила ласковые слова. В этот раз пасмурная погода стала капризничать, а солнце, видимо, передумало выходить на небосвод. Громыхнуло так, что на месте подскочила медсестра. Голые ветки дерева просились пустить их в тёплое помещение, стуча по стеклу. Они такие тонкие с оставшимися жёлтыми листочками, как костлявые руки тянулись к Маргарите. Молния осветила её безмятежное лицо, вызвав недовольство медсестры. — Совсем погода испортилась. По-любому злится на элдийцев, которые почувствовали свободу и решили отобрать её у нас, — с рукой на сердце проговорила она, убирая обеззараживающие средства в шкаф, как и бинты. — Пойду, чаю налью. Нервы нужно успокоить, будем надеяться на хорошие новости, когда госпожа вернётся. Медсестра ушла и оставила их вдвоём. Рыжеволосая девушка перестала облокачиваться о подоконник и с интересом наблюдать, как ветер всё дальше пытался прогнать тёмные, как глубина океана Мансе тучи, но только больше навлекал их на себя. Воин сел напротив Маргариты, снова уловив её отстраненность. Деккер за ней пряталась и всё думала, что будет с ними в конце. Но почему-то никто не паниковал тут. Все, как всегда, занимались своими делами. И эта Милена вела себя странно, то поливала её своим возмущением и недовольством, то сама помогла встать на ноги и привела её обрабатывать раны. И даже не уходила, не давала остаться наедине с голодным мыслями. А может, боялась, что она повторно сбежит. — Почему ты не ешь? — будто не знала, что и спросить, Милена сложила руки в замок. Из множества вопросов она выбрала этот. Ужасно заботливый вопрос. — Ты плохо выглядишь и сил у тебя нет. Ведь эта тренировка не закончится на этом дне. Даже в мороз наш тренер будет травить на тебя кого-то из нас, пока ты не удовлетворишь ее своей силой. У Маргариты испачканные в грязи волосы, а дождевые капли с них падали на пол. Побитая, бледная с выраженными синяками под глазами — она выглядела удручающе в глазах рыжеволосой. Только на её вопрос ответил повторный гром грозы. Милена хоть и с виду казалось закалённой, холодной и отточившей внутренний стержень, но видно было, как она переживала, даже если пыталась это скрыть за сильными сторонами, подавить свою эмпатию к другим. — Ладно… Буду с тобой откровенна, — Милена, несмотря на тишину, продолжила говорить. Даже если Маргарита ничего не скажет, не проронит своего голоса, который так и не расслышала во всей красе, главное, чтобы постаралась она услышать её. — Хоть я вчера повела себя некрасиво и нагрубила… Кхм. Все эти десять лет я была обижена на тебя. Детская обида всё ещё в моей груди плачет из-за твоего побега. — Обида? — совсем тихо произнесла Деккер, а воспоминания, как дневная молния сверкали в голове, пытались что-то откопать, чтобы понять это. Маргарита вздрогнула, очнулась, ожила, когда коснулись её холодной от дождя ладони, согревая в более тёплой и нежной. На лице Милена дрогнула еле уловимая улыбка, когда добилась хоть одно слово из её уст. В груди девушки всегда цвела радость и доброта, которую защищала, как щит, непоколебимость и недоверие, отточенное госпожой Мадиной. В этот раз она готова была признаться, что в груди распустился цветок, когда серые глаза, словно зачарованный туман подняли на неё свой взор. Она соизволила посмотреть на неё. Без злости. — Когда я оказалась тут первой, не считая Дамиана, мне было страшно, как и тебе. Я ощутила знакомые эмоции на твоём лице. Чувствовала что-то родное. Думала, мы подружимся, — Милена усмехнулась, а светлые глаза потеплели от своих же слов. Маргарита продолжила внимательно её слушать, но не ощущала стыд или вину. В голове крутилась лишь одна мысль: « незнакомым детям — я ничем не была обязана». — Тогда я остро всё ощущала и твой побег непонятный никому из нас. Поверь, он был больнее, чем наказание госпожи. — Непонятным? Возможно, я сделала правильный выбор и сбежала. Я хотела домой, не думала, что действительно нахожусь в чужом мире. Скажи мне, ты сама захотела стать убийцей? Да, тут спрашивать не надо. Эта женщина не имела никакого права на нас! Даже наказывать! Обычное прикосновение ладони Милены сковало цепями напряжения в крепкой хватке Маргариты. Рыжеволосая не ожидала, что так легко могла вывести эту девушку. Ведь с виду она казалась такой спокойной, потерявшей энергию. Деккер поднялась с кровати, ощутив как внутри всё стало сгорать от того, что они сами не могли доказать это женщине. Её душила злость на себя, когда хотела обмануть мистера Деккера и тоже сбежать от него, чтобы найти знакомую дорогу домой, но потеря памяти не дала этого сделать. Она пролила кровь своих близких. Чужих приняла, как родную семью и считала себя одной из них. Часть её продолжила так думать, а другая потеряно тосковала по своей настоящей семье и друзьям, которые уже все повзрослели и выросли. Маргарита готова была впиться ногтями в кожу, чтобы содрать её и поддаться слезам. Но все её эмоции сразу же прервал голос медсестры: — Девочки, вы всё ещё тут? Хотите тогда чаю, думаю, дождь не скоро утихнет, а бежать до особняка далеко. — Да, конечно. Мы не откажемся, мисс Сьюзан, — улыбнулась ей Милена, спрятав свой испуг из-за быстро сменяющихся эмоций на лице русоволосой. Медсестра в ответ взаимно улыбнулась и с песней на губах пошла заваривать чай для учениц. — Маргарита, давай забудем наши ошибки и будем двигаться дальше? Мы все тогда были детьми. Ты хорошая девушка, чувствую, что ты пережила многое, ведь на твоё лицо страшно взглянуть, — Милена положила руки на её плечи, стараясь не поддаться страху от её эмоции и от взгляда, будто сама смерть наблюдала за ней. — Смысла нет. Мы все умрём. Титаны элдийцев скоро пересекут океан и будут тут. Действительно образ смерти был перед рыжеволосой. От её слов в горле образовался ком. Хлопая ресницами, она даже не знала, как отреагировать на это. В помещении появился легкий ванильный аромат чая, голос мисс Сьюзан звал их согреться и попробовать клюквенное варенье, приготовленное ею же. Слишком тепло и светло тут для Маргариты, чем за пределами лазарета.* * *
Весть о прибытии госпожи Мадины быстро разлетелась в стенах особняка. Все слуги спешили встретить её. За окном уже слышен шум людей, которые толпились у ворот с фотоаппаратами. Железные ворота открылись, пропуская машину, в которой сидела Мадина, и вместе с ней кто-то из журналистов пытался прорваться во двор, но их, как мышей ловила охрана, не давая ступить и шагу. Маргарита из окна особняка больше смотрела не на ночное небо, усыпанное звёздами, а с неприкрытым любопытством на саму женщину, которую встретил дворецкий Карл. На Мадине не было ни одной царапинки, и одежда чистая и выглаженная. Возможно, гул земли не коснулся её. За машиной уже появились повозки, которые объехали особняк и оказались на заднем дворе, скрываясь с глаз папарацци. — Видимо, на сегодняшнем ужине мы узнаем, что происходит, — Милена, стоявшая рядом с ней, так же наблюдала за происходящим за её спиной и отошла от подоконника, садясь на кровать. — Маргарита, тебе по-любому придётся присутствовать там. Девушке оставалось тяжело вздохнуть, да и желудок все-таки проснулся и дал о себе знать, какой он голодный, а она так и продолжала недоедать. В комнату зашла восторженная Алла с широкой улыбкой и вприпрыжку подошла к девочкам, радуясь приезду госпожи и сообщая им, как она по ней скучала. Деккер переглянулась с Миленой. Странное поведение Аллы для неё стало загадкой. Такое наивное и глупое. Но Милена видимо уже привыкла, просто отмахнулась и предложила переодеться в приличную одежду. — Девочки, вы бы видели, как на меня сегодня смотрел Ваня, — хлопнула в ладоши она, даже не зная, как передать своё счастье и поделиться с этим с соседками по комнате. — На тебя сложно не смотреть, — усмехнулась рыжеволосая. Только её сарказм Алла восприняла, как комплимент, продолжая обнажать десна и кокетливо накручивая локон на палец. Маргарита ощутила себя не особо комфортно в присутствии брюнетки и действительно не знала, как описать свою реакцию на эту девушку. Но потом решила не обращать на неё внимания, сразу понимая, что та против Мадины ничего плохого не скажет и всегда будет на её стороне. К ужину Деккер спустилась уже облачённая в лёгкое платье. Слуги потрудились убрать её волосы в незамысловатую причёску и надушить духами, которые въелись ей в нос. В столовой она не впервые, и вечером это место было ещё светлее из-за хрустальных люстр, мраморных колонн и бежевых стен из дорогих обоев. Скатерть тоже была в тон им. В самом центре сидела немного уставшая женщина, а на её голове повязан платок, который менялся только цветом. Но, несмотря на усталость и долгий путь досюда, она с интересом в глазах разговаривала с Дамианом, который, не переставал расспрашивать всё у неё. Иван сидел напротив брюнета, молча пережёвывал стейк и не привлекал к себе внимание, рядом подсела Алла, которая изначально договорилась с девушками не занимать её место рядом с парнем. Маргарита, не поднимая голову на присутствующих, наблюдала за тем, как Карл наливал ей в гравированный стакан гранатовый сок, ощущая на себе сверлящий взгляд женщины. Хоть она и общалась со своим сыном, но иногда поглядывала на неё. Все наслаждались вкусным и сытным ужином, и только после него, отставив стакан с напитком, Мадина принялась говорить, обратив на себя внимание учеников: — Дети мои, для вас я подготовила самые лучшие новости, которые именно вы услышите первыми. Дрожь земли была остановлена самими элдийцами, но все восемьдесят процентов всего живого было уничтожено. Я хочу, чтобы мы почтили память погибшим, — Мадина встала с места, взяв бокал вина в руки, и услышала сдавленный кашель, обратив внимание на русоволосую, которая кое-как поднялась с места, держа в дрожащей руке бокал. — Риточка, я понимаю твой шок. К сожалению, Марли была полностью растоптана. Добила своими словами её женщина, не пожалев. Ладонь девушки легла на губы, которые безмолвно шептали о том, что этого не может быть, а страх поселился в зрачках глаз. Иван, стоящий напротив неё, сочувствием опустил голову, понимая состояние девушки. Все выпили за погибших, и, сев на место, Мадина серьёзно посмотрела на своих учеников, которые легко могли прочитать её настрой к чему-то важному. К тому, к чему стремились они все эти десять лет. — Эрен Йегер жив. И Парадиз будет готовиться уничтожить остальные двадцать процентов — уничтожить нас. Мы выжили и должны бороться. Скоро сам Дьявол расширит территории своего ада. Но вы, дети мои, будете бороться за них. Ваше время пришло, — с этими новостями она пробудила восторженные аплодисменты воинов. Маргарита одна сжимала вилку и нож в руках, а кусок мяса вновь не лез в горло. Она была готова к такой новости, но не думала, что сама останется жива на этом континенте. И теперь будет каждый день скармливать себя в мыслях тревожности и забудет, что такое нормальный сон. Она видела, как счастливы были воины, которые столько времени потратили на подготовку и ожидали своего выхода. Слово «дом» казался родным для них. Тёплое и родное место. Но Маргарите это понятие казалось непохожим на её представление о доме. Дом девушки все это время был в Марли там, где любящий отец. Она хотела обронить слёзы на кремовую скатерть, проталкивая неприятный ком в горле гранатовым соком. Вновь побледнела, стала как тонкая и белая береста, которую легко могли содрать с дерева. — Маргарита, тебе даётся полгода, чтобы быть наравне с моими учениками. Будет сложно, я знаю, но ты же желаешь отомстить Эрену Йегеру за смерть своих близких. Стул под женщиной скрипнул. Она обошла стол и встала за спиной Деккер. Положила свои костлявые руки ей на плечи, немного сжимая их. От неё пахло чем-то сырым, будто она всё время проводит в подвале, но ещё пахло необъяснимым, от которого становилось не по себе, а по коже прошлись мурашки. — Я всё знаю о тебе, Маргарита. Постарайся в этот раз сделать правильный выбор и довериться мне.