Между свободой и рабством

      Один солдат из группы йегеристов обнаружил заброшенное деревянное здание посреди леса. Возможно, когда-то в нём был приют для детей или женский монастырь. По решению главнокомандующего Арлерта выжившая группа переждет сутки там, чем на холодной земле. Письмо королеве о просьбе выслать подкрепление, скорее всего, уже дошло. Хоть и элдийцы и согласились с миром прийти в Мансе, но как предупредил Иван и Маргарита, то от Мадины можно ожидать чего угодно. Тем более император Мансе сейчас находится под ее влиянием.       Сгущались сумерки, йегеристы перенесли свои вещи в новое место, располагаясь куда угодно. Бо́льшая часть осталась на кухне, ожидая дальнейших указаний главнокомандущего. Маргарита решила не присоединиться: после аварии целый день тошнило, болела голова, а усталость парализовала все тело. Пока все бурно обсуждали планы на завтра, она незаметно поднялась на второй этаж, выбрав первую попавшуюся комнатку, чтобы отдохнуть.       Оглядев скудный интерьер — одну кровать, тумбу и окно, затворки которого противно скрипели от ветра, она легла на пыльный матрас и прикрыла воспаленные глаза. Было смешно оттого, куда пропала вся ее бойкость. Ведь она была лучшим стрелком в дивизии Марли, а сейчас кто? Жалкая девушка, попавшая под психологическое давление Мадины и Дамиана? Каждую ночь ее мучили кошмары, истощая и не давая покоя. И помимо их охватывала вина за то, что не смогла никого спасти. А что будет с ней, если она потеряет Эрена или Ивана?       Маргарита устало вздохнула, плотнее сжав скрещенные пальцы на животе. Внизу по-прежнему слышны разговоры элдийцев. Вдруг скрипнула дверь, и раздались по комнатке знакомые шаркающие шаги. Кровать прогнулась под ней, а ее ноги оказались переложенными на чужие колени.       — Ты почему ушла?       Девушка приоткрыла глаза, увидев недовольное лицо Фадеева на контрасте с обеспокоенными карими глазами под прямыми бровями. В его руках покоилась упаковка с булочкой и бутылка вина.       — Думаешь, я там к месту?       — Конечно! На нас двоих возложили ответственность помочь элдийцам в Мансе.       — Честно, я так устала, что ничего не хочу, — даже собственные губы шевелились с трудом.       — Боже на тебе лица даже нет, потому что ничего не ешь.       И та самая булочка прилетела ей прямо в руки, но Деккер не спешила ее брать.       — Эрен искал тебя, да и другие как бы тоже обеспокоены тобой, — блондин задумчиво покрутил неоткрытую бутылку.       Маргарита молчала, ее взгляд был устремлен в потолок, а под серыми глазами залегли глубокие синяки. Ее молчание только привлекало Ивана смотреть на нее долго и пристально, чтобы за что-нибудь зацепиться, хоть за одну эмоцию. Но она стойко игнорировала его присутствие, словно находилась здесь одна, тем самым расстраивая его. Но Фадеев не показал этого, как и всегда.       Открыв бутылку спиртного, он сделал жадные непрерывные глотки, чтобы расчистить разум от тревожных мыслей.       — Ты думала о возращении домой? — ему не хватало состояния опьянения, чтобы вывести Деккер на откровенный разговор.       Маргарите и думать не нужно: ту девочку из другого мира она совсем забыла, утеряла все чувства, которые испытывала к родителям и близким. Мадина лишила ее семьи, так и тут она готова забрать все, что ей дорого.       — Мой дом здесь, Ваня. Тот мир меня не держит, даже после возвращения памяти.       Хотя какого ответа он хотел ожидать от девушки, прожившей половину своей жизни в Марли, так еще тут появился человек, которого она не хочет терять.       — А мой дом — это ты... — его широкая ладонь неуверенно легла ниже колена.       — М? — Деккер не поняла, но ее внимание наконец-то было обращено на него. — Что ты имеешь в виду?       — Раньше Милена и Алла были отголосками надежды для меня. Напоминанием, что я должен вернуться домой к своей сестре. Мне было все равно на этот мир, я готов был убивать ради этого, но появилась ты — защитница наших противников — и я последовал за тобой. Аллу больше не вернешь, а Милена осталась шрамом в моем сердце…       Маргарита распознала знакомую горечь в голосе: Фадеев испытывал то же самое, что и она, отчего сердце больно сжалось. Она вмиг почувствовала некую силу, которая помогла ей приподняться и убрать ноги с чужих колен, чтобы сесть рядом. В глазах парня видела прежнюю тоску по дому. От неприятных воспоминаний он плотно сжал горлышко бутылки, но тут же расслабился, когда почувствовал на своей спине руки Маргариты, обнимающие его.       — Я лучше умру, но не вынесу твоей потери, Рита, — он повернул лицо к ней, заглядывая в такие же тоскливые глаза, вылившие тонну слез. — Будь, пожалуйста, осторожна.       Она была ему дорога наравне с сестрой и мамой.       — Я хотела бы сказать, что все будет хорошо, но сомневаюсь в этом, — Деккер не сдержалась и прижалась к нему под боком, окольцовывая талию друга руками. Она услышала еле слышимый смешок и прочувствовала его страх.       Ваня обнял ее в ответ, прижимая к себе за плечи и убирая светлые локоны назад.       — Тебе идет больше блонд, чем зеленый, — улыбнулся, потрепав ее макушку.       — А тебе быть милым, чем задирой.       — Надеюсь, мы не начнем опять ругаться, — их дружеские отношения росли и крепли на вечных спорах. Ни один из них не хотел воспринимать друг друга всерьез.       Они посидели так немного наедине: Ваня проконтролировал, чтобы она съела булочку, сам уже до капли выпил всю бутылку вина, а после его позвал Райнер. Позже зашла Саша и Конни, оповестив ее о том, что завтра будем выдвигаться. Корабль уже был на причале и ожидал их. Немного так поговорив и посмеявшись с ребятами, Маргарите стало легче. А потом она подумала об Эрене, который так и не зашел к ней, что устав ждать, она решила найти его сама.       Внизу горели лишь свечи, где-то был слышен шепот: кто-то еще сидел в столовой, бренча бутылками, а кто-то грелся рядом с растопленным камином, уже видя десятый сон. Найдя Армина на кухне в компании Леви, (они продолжили работать, а на столе лежали карты и кружки с молоком) Маргарита узнала, что Эрен, до этого сидевший с ними, вышел подышать свежим воздухом.       На улице было довольно холодно, но Деккер не обращала на это внимания, обходя полуразваленный дом вокруг. Сердце тут же замерло, как и она на месте, когда среди старых яблонь увидела на скамейке Эрена и Микасу. Внутри все неприятно свело, она не должна была ревновать Йегера к ней. Аккерман помолвлена, но то, как касались его ладони ее, согревая в своей, заставили Маргариту почувствовать неприятное чувство обиды. Она прижалась к стене дома, прислушиваясь.       — Потерять тебя второй раз будет намного тяжелее, Эрен, — голос Микасы был очень тихим, но Маргарита все слышала, прекрасно понимая её: она сама не хочет отдавать Йегера на казнь.       — Я заслуживаю только этого. Я должен был тогда умереть, и сейчас все может быть намного хуже, ведь оставшееся сила Имир в руках этой женщины.       — А Маргариту тебе не жалко? Хотя о чем я… Ты, зная о том, как я тебя любила, поступил так же…       — Я не могу быть с ней.       В этот же миг Маргарита словно оглохла, образовался белый шум в голове, а сердце больно ударилось о грудную клетку. Ей хотелось сбежать. Но, треснувшая под подошвой ботинок, ветка сразу выдала ее присутствие. И Деккер не стала медлить, переходя на бег. Вот почему он целый день избегал ее и даже не проведал… Перед глазами ненавистная пелена слез, а внутри зудело от услышанного. Неожиданная хватка на талии не дала ей скрыться, она потеряла опору под ногами, когда ее легко подняли за талию сильные руки.       — Отпусти! — не хотела его касаний, била по рукам, чтобы он поставил на землю.       И Эрен послушался, но тут же развернул ее за плечи к себе.       — Стой, ты все слышала? — при свете луны его глаза отливали голубым, но они не были такими холодными, а наоборот искрились живым чувством переживания.       — Конечно! Слабо было поговорить со мной? Нет, нужно было прятаться как маленький ребенок! — все ее эмоции рвались наружу, как тайфун, снося с ног. Маргарита сжала плотно дрожащие губы, коря себя за эту вспышку, но глаза не переставали делать щеки мокрыми.       — Извини. Но, то, что ты успела услышать — это правда. Так лучше будет для тебя.       — Я… Я не хочу тебя терять! — она стукнула его по груди, опадая от нехватки сил на колени, горло сдавливало непрерывной, вырывающейся наружу, истерикой.       — Будет хуже, если мы не закончим это сейчас, — он хотел ей помочь подняться, но Деккер лишь сопротивлялась, отползая по мокрой недавно опавшей листве.       — Мне и сейчас ужасно плохо… Прошу, Эрен, не поступай так со мной, — и вновь припала к нему, хватаясь пальцами за его штанину и поднимая взгляд.       За всем этим наблюдала Микаса, но она стояла поодаль, не вмешиваясь и сочувствующе поглядывая на марлийку.       — Маргарита, встань на ноги, — голос Эрена неожиданно стал тверже, ему пришлось приложить силы, чтобы дернуть девушку силой, сжать плечи и пересилить себя, заглянув в мокрые глаза.       — Я не могу разлюбить Микасу…       И тут Маргарита совсем забыла, как дышать, говорить и даже думать. Ей не послышалось?       — Что? — она не верила этим глазам и этим устам, которые самозабвенно целовали ее.       — Ты верно услышала.       — Ты издеваешься надо мной?! — не понимала светловолосая, от гнева сжав ткань его рубашки, так, что готова была порвать.       — Нет.       Деккер внимательно вглядывалась в это родное лицо; они столько пережили вместе, она поверила в его искренность чувств, в его поцелуи и касания. В его правду в глазах… А внутри все постепенно рушилось, делая ее ватной, непослушной и бесчувственной. Маргарита осознала, что все, что между ними было — было ошибкой, сладкой иллюзией. Она не хотела больше находиться здесь, весь ее смысл стал прахом. Один шаг назад, затем — второй и девушка сорвалась с места, подальше отсюда.       — Маргарита! — Микаса пыталась ее остановить, заметив, что та, преодолев покосившийся забор, побежала в сторону леса.       В голове была сплошная каша, сердце по-настоящему заболело, не давая ей нормально дышать. Она хотела провалиться в трясину и окунуться в темноту. Так бы и сделала, но не хотела делать больно друзьям, особенно Ване. Но сейчас ей нужно побыть одной. И чтобы не зацикливаться на этой невыносимой боли, девушка бежала, не останавливалась до тех пор, пока не закончатся силы.       И оказавшись достаточно далеко, она выдохлась и споткнулась об ветку, плашмя падая лицом в сырой мох и раздирая щеку о тупую обломанную ветку. Все силы иссякли, она не встанет, а истеричный крик заглушала сама земля. Плач стал утихать и становится немым, лишь лицо искажало сильную боль от предательства. Для девушки оставалось загадкой: почему любить так сложно? Почему это так карается?       Маргарита подползала к дереву, опираясь о его большие корни, чтобы сесть и попытаться успокоиться. Она же сильная, пережила одну боль, переживет и другую. Это бесконечная цепочкой. Но через минуту девушка вновь разрушила тишину леса, сгибаясь в горючих слезах. Неужели Эрен передумал, когда она отвернулась от него в ту ночь? Может, корил себя за все, что сделал с ней…       — Но я простила тебя… Простила! — закричала, обхватывая пальцами кору дерева, царапая ее, чтобы грубая поверхность неприятно впилась в подушечки пальцев. Она прикрыла глаза, громко всхлипывая. И вдруг над ее головой раздались крики ворона, а после чужой голос, заставивший ее похолодеть от страха.       — Бедная, бедная, девочка, кто же так тебя обидел?       Маргарита вздрогнула, прижавшись к дереву плотнее. Страх окутал колючим покрывалом, что хотелось звать на помощь. Перед ней стоял тот самый кошмар наяву.       — Ты все так же дрожишь как трусливая овечка, — он с каждым шагом был ближе, его голос лился ядом, отравляя сознание, а глаза горели пламенем презрения.       — Дамиан… Он оказался в одну секунду около нее, присаживаясь, чтобы рассмотреть ее заплаканное лицо. Худые пальцы потянулись к ней, что пришлось отвернуться, тошнота подступила тогда, когда они провели незамысловатую линию по ее щеке.       — Мне на самом деле нравится, что ты боишься меня. Это возвышает, — на плечо брюнета тут же села ворона, хлопая крыльями. Маргарита слышимо дышала, боясь представить, что он сейчас сделает с ней. Вряд ли кто ее услышит — она очень далеко убежала. Его пальцы цепной хваткой схватили ее за подбородок, а дыхание обожгло щеку — мокрый язык слизал выступающую кровь от царапины, принуждая тело девушки только сильнее дрожать.       — Хочешь, посмотреть на подарок, оставленный мне тобой?       Но Деккер даже не двигалась, что пришлось Дамиану насильно повернуть ее голову к себе.       — Смотри, овечка, — он взял ее руку, чтобы положить на выступающий шершавый рубец на его щеке, насильно прижимая ладонь. — Я вернулся, чтобы кое-что подарить в ответ.       Сказав это, он лишил ее сознания одним ударом кулака.

* * *

      Проснулась она от холода. Все части тела онемели, и Деккер не сразу поняла, что была скована. От рук шли цепи к двум столбам, а на шее был тяжелый ошейник. Холодный ветер беспощадно кусал щеки и оголенные участки тела. Она дернулась, и ошейник сдавил ей шею, что тут же упала на замерзшую землю. Перед глазами предстала картина: девушка находилась на самом обрыве, а напротив нее вдали возвышались горы, верхушка которых была покрыта снегом. Она подозревала, что находится на одной из возвышенностей, к черту привязанная к стволам голых деревьев. Внизу виднелось покрытое тонкой коркой льда озеро, а весь лес был окутан туманом. Она пребывала без сознания до утра, ребята, скорее всего, уже ищут и так не могут найти, а времени нет, ведь сегодня отплывает корабль.       Маргарита предприняла еще одну попытку вытащить руку из оков, но железо лишь больнее впивалось в кожу, натирая ее докрасна. Хотелось кричать, чтобы услышали, так она и сделала:       — Помогите!       На ее зов откликнулся ненавистный крик ворон. Подняв серые глаза к хмурому небу, девушка узрела черную стаю, летевшую прямо на нее. В голове пульсировало: ведь не может быть такого, почему именно она здесь, и что хочет от нее этот Дамиан? Неужели отомстить?       — Ах! — вороны пролетела мимо нее, больно задевая крыльями, и взмыла вверх, кружась над головой. — Где ты, Аккерман?!       Маргарите надоела эта несправедливость, пора уже быть воином, и она осмелилась смотреть по сторонам, словно бросая вызов.       — Я тут.       Резко повернув голову на голос, Маргарита застыла от шока. Юноша стоял позади нее, а его конечности рук были испачканы в вязкой густой субстанции черного цвета, как и голые ступни. Половина лица была скрыта ею, словно под кожей не было крови и плоти.       — Это твоя госпожа с тобой сделала? — от увиденного у Маргариты появилась нервная усмешка на устах. Она знала, что это он сам с собой сделал: убил Милену ради ее силы.       Дамиан смотрел сквозь нее, словно кто-то стоял за ней. Так и было.       — Маргарита, ты так любишь свободу, что сбежала второй раз и прихватила с собой моего сына, — она появилась словно из воздуха. Серьга в ее ухе покачивалась на ветру, а взгляд женщины темнел: она явно была не в духе.       — Ваня тебе не сын! Ты его сама лишила семьи!       — Я посмотрю, ты набралась храбрости дерзить, — Мадина с размаху ударила ее горючей пощечиной, откинув ее голову в сторону. — Не беспокойся, больше тебе незачем будет волновать о своих элдийских отродьях. Они отдадут Эрена мне, а Ваня станет вечным слугой — я заберу все его лучшие воспоминания, сделаю из него бездумную марионетку.       На нескончаемый поток слов Маргарита не выдержала ни зловонного дыхания, ни ее саму, харкнув ей прямо в лицо, тем самым разозлив сильнее.       — Дамиан!       Одно ее слово, и ее последователь оказывается тут как тут, схватив Маргариту за копну волос, больно оттянув голову. Деккер не даст им сломить себя — еще один шаг и она потеряет себя. Перед глазами холодное лицо Эрена, его слова, вбившие гвозди в ее сердце. От воспоминания горло резко сдавило.       — У тебя был шанс получить мою силу, но ты не захотела и выбрала не своих людей, а их, — она провела длинными ногтями по ее жилке на шее, получая настоящее садистское удовольствие. — Я бы убила тебя, но дарую свою игрушку Дамиану. Не расстраивай его.       — Я лучше выберу смерть! — прошипела сквозь стиснутые зубы Деккер.       — Ну, если будешь хорошо себя вести, может, и смилуется мой сын. А теперь прощай.       Она обернулась большой птицей, не знакомой ей, и взмыла в воздух. Маргарита слышала, как тихо начинал смеяться Аккерман, а после его смех перерос в истерический. Из сломанного носа вновь пошла кровь по ее искаженным в отчаянии губам. Ей пришел конец.       Вновь ее лишили сознания, чтобы перенести в другое место. Проснулась она уже на мягкой большой кровати, заправленной постельным бельем черного цвета, а руки и ноги больше не сковывала цепь, как и шею. Девушка могла свободно пошевелиться. Приподнявшись, заметила, что ее переодели в одну белую сорочку, подолом ниже колен, но это было не так важно. Нос нещадно болел, но не было следа крови, когда увидела свое отражение в зеркале. Комната была освещена лишь свечами в подставках, а на стене приковывала взгляд неизвестная ей картина, на которой реалистично изображены несчастные, покоренные горем, люди. Где-то был слышен звук играющего музыкального инструмента. Маргарите нужно было осмотреться, но прежде одеться. Раскрыв большой шкаф, она обнаружила одни пышные бальные платья на вешалках. Она не сможет в них бороться и не факт, что даже сможет одеть без посторонней помощи. Фыркнув, девушка хлопнула дверью шкафа, пытаясь найти глазами, чем сможет защититься. Даже если у нее не будет шансов. В груди плачет ее девичье сердце, вечно обеспокоившее ее душу и слезы. Почему Эрен так решил поступить с ней? Ищет он ее сейчас? Переживает? Или думает, что так будет лучше? Забыть о ней?       Маргарита вздохнула, неожиданно вспоминая его, сидящего на скамье под кронами яблонь госпиталя. Его угасающий взгляд, теплое дыхание, запах моря — все это принадлежало ему.       Первая ненависть, первый поцелуй с привкусом горечи и крови, первый трепетный стук сердца в груди — принадлежали ей, благодаря ему.       Даже если она умрет сегодня, то хочет, чтобы эти воспоминания сохранились в голове Эрена, чтобы он их берег, если получится не умереть. Но, скорее всего, эти воспоминания умрут вместе с ними.       Спустившись по винтовой лестнице, Маргарита шла на верную смерть. Волна тепла окутала ее босые ноги и пробежалась по участкам кожи, спрятанных под тонкой тканью. В гостином зале горел камин, а перед ней спиной сидел Дамиан, играя на фортепьяно. Хотелось взять что-нибудь тяжелое и ударить по голове, чтобы окрасить бело-черный мраморный пол бурой кровью. Ей было не противно от своих желаний. Везде висели огромные картины, наполненные сюжетом, по углам располагались высокие книжные шкафы, а зал освещали множество свеч. Но почему-то пахло кровью и бензином.       Дамиан закончил свою игру, когда услышал ее шаги, и повернулся к ней. На холодном красивом лице не было ни единой эмоции кроме вздернутой в его издевательской манере брови. Насколько бы не был красив этот ублюдок, девушка понимала, что внутри он сгнил, а на его руках кровь Милены. От этого она еще сильнее его ненавидела.       — Как тебе твой новый дом? — спросил он. А Маргарита подумала, что над ней точно издеваются. — Будешь молчать?        Не дождавшись ответа, он встал и направился в ее сторону, что у Деккер непроизвольно сжались кулаки, и это позабавило Дамиана.       — Почему в твоих глазах вновь желание умереть? Или оно всегда там было? — он слегка наклонил голову, что кудри скользнули по его глазам.       Маргарита сделала шаг назад, когда Аккерман протянул свою руку к ее лицу. Вот он ее настоящий кошмар, она встретилась со своим мучеником лицом к лицу.       — Ты пахнешь смертью, — честно ответила она. Ей, правда, было страшно, она безоружна перед чудовищем Мадины.       — И мне это нравится.       — Что тебе нужно от меня? — ей не хотелось знать, но в голове был только один вопрос. В его темных глазах она увидел одержимое желание власти, он поравнялся с ней ростом, но в этот раз не дал ей сделать шаг, перехватив за локоть и впиваясь так больно пальцами, что девушка сумела сдержать стон боли. Дамиан дернул ее на себя, давая ощутить могильную холод через ткань его одежды. Другая его рука легла на затылок, притягивая, чтобы коснуться устами ее ушной раковины, а носом зарыться в волосы.       — Мне нужен сосуд для моих приемников этой силы. Аккерманы наконец-то эволюционируют и станут бессмертными. Ты не лучшая роль для этого, потому что я тебя на дух не переношу, но Госпожа прекрасно знает, что лучше для меня.       «Нет!» — Деккер поняла, что он имеет под словом «сосуд». Она не хотела этого повторно — больше никогда. Зубы сжались так, что больно отдало в челюсть, и Деккер не сдержалась и напала первая, укусив его за шею в желании перекусить до крови, что и получилось, но сразу же с громким криком и шипением была откинута силой удара на пол. Он был ужасно холодный, несмотря на камин. Ледяной, что у девушки перехватило дыхание. Маргарита стала отползать назад, пока брюнет стирал кровь со своей шеи. Но она не смогла дальше двинуться и была прижата подошвой ботинок к полу. Дамиан резко перевернул ее на живот и сел сверху, сжимая в кулаке волосы, а другой схватил за горло так, что она оказалась в ловушке в его власти. Маргарита силилась не заплакать, кусая нижнюю губу. А когда ненавистный голос обжог ухо, девушка разрыдалась.       — Я буду отличным отцом, Маргарита, и буду любить каждого ребенка, которого ты мне подаришь.       — Нет! Прошу! — он сдавил всю ее силу в ежовые рукавицы, нажал на больные точки, давая ей задыхаться в слезных мольбах. Но ему, как ни странно, начало нравится. У него была одна цель: продолжить настоящий род Аккерманов.       — Не волнуйся, я буду очень аккуратен с тобой во время беременности, а сейчас ты получишь весь спектр боли, чтобы ты была покорна мне, Деккер.       Он не стал церемониться, задирая ее подол и срывая нижнее белье. Маргарита противилась из последних сил: била ногами, кричала, отпихивала его руками, что Дамиану пришлось усмирить ее воинственную натуру, ударив кулаком по почкам. Маргарита с громким придыханием скорчилась на полу, и он развернул ее на спину и раздвинул ослабшие ноги, чтобы оказаться между них.       Второй удар опять последовал в живот, заставляя ее дернуться и обжечься болевым порогом, сосуды вновь полопались, и пошла кровь из носа.       — Не провоцируй меня сломать тебя, сучка, — выплюнул он, растягивая ширинку штанов. Ледяные пальцы впились в мертвой хваткой в ее ляжки, приподнимая таз для удобства. Аккерман видел на девичьей коже синяки, похожие на засосы, и лишь зловеще ухмыльнулся. — Неужели, кто-то трахает такую жалкую сучку? Маргарита сжала от внезапной, приходящейся, как электрический разряд, боли. Выгнулась в спине, когда Дамиан вошел в нее, и, не давая ей опомниться, стал брать ее грубыми толчками, натягивая на свой член.       — Признавайся, кто он, — наклонился брюнет, положив локти по обе стороны ее головы, любуясь каждой искаженной эмоцией на этом лице. Девушка отвернула голову и закрыла глаза, каждый толчок вырывал болезненный крик с ее перепачканных в крови губ. Дамиан сильнее сжал светлые волосы на лобной части, чтобы добиться от нее ответа на его вопрос.       — Кого ты так зацепила?       «Никого» — но перед глазами образ Эрена. Его обеспокоенные изумрудные глаза, залегшие под глазами синяки от усталости и ровно сжатые пухлые губы. Он всегда так на нее смотрел, и до этого казалось, что готов был пожертвовать собой ради нее, но то, что она услышала с его уст, уничтожило весь смысл существования.       Толчки стали сильнее и быстрее, Дамиан отстал от нее, презренно хмыкнув и сжав в ладонях ее грудь. А после коснулся своими устами ее шее, оставляя зубами на каждом участке кожи, след. Маргарите оставалось лишь сжать его волосы на макушке, проглотить жалкие слезы и смириться.       — Пускай он видит, какая ты шлюха.       Губы задрожали, она этого не выдержит…. Последний толчок, плотно прижатых бедер, и она почувствовала, как внутри нее разлилось теплое семя. С глаз сорвались последние слезы, оставив мокрые дорожки на щеках. Она больше не сможет заплакать.