И пусть Галактика горит огнем. Книга 1: Падение Драконов

18.07.283 ПЗЭ, Планета Харренхолл-прайм, система Харренхолл Что бы люди ни думали о Харрене Хоаре, нельзя отрицать, что масштабы, которыми мыслил этот человек, были поистине грандиозными. Можно даже сказать, галактическими. Система Харренхолл была самым наглядным подтверждением его колоссального эго. До того, как внук Харвина Пустотника, завоевавшего Небесную Реку, обратил свои чудовищные амбиции на этот сектор, владение им оспаривали дома Бракенов и Блэквудов. Особенно сильно их привлекала система Нирвана с прекрасной райской планетой и двумя заселенными лунами, а также астероидным кольцом и газовым гигантом с множеством спутников — прекрасный приз для того, кто ей правил. Богатейшая и красивейшая Нирвана Майорис, переформированная и озелененная Нирвана Минорис, насыщенная ценными минералами Таэра… И самое главное — система находилась точно на пересечении двух сильных варп-течений, что делало ее идеальной торговой площадкой для всех Звездных Королевств. Дошло до того, что Блэвуды и Бракены решили сделать эту систему нейтральной и подписать соглашение о неприменении оружия в ее пространстве. Потому что богатств Нирваны было достаточно для обоих домов сразу. Харрен положил этому конец. В один прекрасный момент он вдруг решил переместить свою ставку из Фэйрмарта, где правили его отец и дед, на Нирвану, воздвигнув в системе свой грандиозный шедевр. Он нанес сокрушительное поражение Бракенам и Блэквудам, уничтожил под корень три могущественных рыцарских дома Небесной Реки, а затем на планете, получившей новое имя — Харренхолл-прайм — началось СТРОИТЕЛЬСТВО. Оно продолжалось сорок лет — и о ней узнали, наверное, все обитаемые планеты рукава Вестерос. Сорок лет шла постройка титанической крепости, способной затмить все, что до этого строилось в этой Галактике. Пять исполинских чернокаменных башен, вознесшихся в верхние слои атмосферы, несколько орбитальных колец обороны, шестьдесят шесть крепостей на разных орбитах, каждая из которых могла в одиночку одолеть неприятельскую эскадру средних размеров, одновременно строя или ремонтируя свою такую же… И огромные заправочные станции на околозвездной орбите, готовые напитать силой весь Железный флот. Цена всего этого была… Слово «Чудовищной» покажется здесь, пожалуй, приуменьшением. Он опустошил казну Небесной Реки до дна, сотни миллионов рабочих постоянно трудились над осуществлением этой, казалось бы, неосуществимой задачи и как минимум каждый второй из них погиб во время строительства. Хоар выжимал из подчиненных ему лордов все ресурсы, рассылая повсюду «Воронов» — беспилотные аппараты для связи между отдаленными системами, которые могли нырять в варп, а потом, переместившись в нужную точку, передать адресату зашифрованное сообщение — которые требовали все больше и больше. Многие уже готовы были восстать против деспота, но он, похоже, об этом даже не думал, занятый своей мечтой о славе. Другие, впрочем, верили в то, что Харрен не был безумным честолюбцем — вполне возможно, он знал, на что идет, и сколько это будет стоить. А строительство новой столицы-крепости было лишь первым его шагом в будущем завоевательном походе, которому предстояло бросить к ногам Пустотников весь рукав — от Стены до центра Галактики. А может, и не только его… Чем бы он ни руководствовался, это уже не имело значения. Потому что его опередил другой Завоеватель. Эйгон и его воинство пришли в Небесную Реку вскоре после того, как грандиозная стройка завершилась. Предложение Согласия или Пламени Харрен с презрением отверг — и поплатился за это жизнью. Но он и в самом деле верил, что Харренхолл-прайм выдержит любую осаду, его укреплений и кораблей хватит на все, что мог выставить сам Эйгон и все те, кто уже ему покорился. А потом на помощь подойдет Железный флот… Но против дракона все это было ничем. Харрен Хоар понял это слишком поздно. Космический дракон. Чудовище, живущее меж звезд, способное вырасти больше линкора, неуязвимое для любого корабельного вооружения. За несколько часов Балерион Черный Ужас, прирученный драконьим владыкой Эйгоном, обратил в пыль все, что находилось за границей атмосферы планеты. А потом устремился вниз. Но даже дракон не сумел сжечь всего, что построил безумный король Небесной Реки. Он сравнял с землей чернокаменные крепости, но они не ограничивались поверхностью планеты. Они простирались на сотни и тысячи метров вглубь. Возле одной из них они сейчас и находились. Площадь для парада была когда-то одним из крепостных дворов, где в настоящее время находился главный командный пункт дома Уэнтов, управлявших этой проклятой планетой. Киван и представить себе не мог, что творилось в голове того, кто грезил такими циклопическими размерами. Площади «внутреннего двора» вполне хватало для проведения маневров или учений миллионных армий. Но куда больше ему не нравилось то, что все высшее руководство лояльных сегментумов сейчас собралось в одном месте. Даже думать не хотелось о том, что случилось бы, если северяне или Железнорожденные устроили бы внезапную атаку и несколькими точными выстрелами обезглавили весь их флот и армию… Хорошо еще, что все они расположились в самых глубоких помещениях, которые в свое время даже дракон не достал. И все равно, масштабы Харрена… они не могли не поразить. До сих пор. — Какая пустая трата пространства и времени, — прошептал младший брат Кивана, Герион Ланнистер. — Кстати о времени. Держу пари, мы могли бы сделать много более важные вещей вместо того, чтобы ждать этого напыщенного ублюдка… Сколько мне еще потеть в этой парадной форме? — Герион, — укоризненно прошептал Киван. Перед этим его младший брат, облаченный в парадный мундир уинг-полковника космического флота, молчал непривычно долго, почти целый час. И, похоже, все-таки сорвался. — Нет, ну а что? Или ты хочешь сказать, что сотни солдат Ланнистеров не погибают на разных мирах… И сотни бумаг не скапливаются в наших кабинетах, пока мы просто стоим здесь и… — Герион! — Как думаешь, лорд Уэнт сохранил большой бассейн Харрена? Ну, тот, который он на месте бывшего внутреннего моря выкопал? — Герион, — Киван помолчал пару секунд и добавил: — Просто заткнись. Тайвин сегодня и так в плохом настроении, не делай его еще хуже. — Ты хочешь сказать, что он с утра в обычном своем настроении? — переспросил Герион. — Ладно-ладно, молчу. По крайней мере, при посторонних. Доволен? Киван не был доволен. Тон его младшего брата, обычно едко-ироничный, вдруг стал безнадежно-мрачным. И почему он вдруг почувствовал, что в чем-то ошибся? Во имя Семерых, он командовал управлением военно-космических операций всего Запада, и не мог справиться с собственным братом! — Прайд должен быть един. Услышь мой рев. — Да, да, — послышался сзади голос Тигетта, еще одного брата. Обернувшись, Киван увидел, как побелели костяшки пальцев Тига на рукояти церемониального вибромеча и как ярко-красный мундир уинг-генерала обтягивал крепкое тело. Золотой значок в виде распахнутых крыльев, обозначавший род войск, ярко блестел под палящим солнцем. — Мы должны оставаться едиными, чтобы Тайвин обрел еще больше власти во славу Ланнистеров. Не нужно повторять это в миллионный раз, Кив. Лучше напомни ему в следующий раз, что мы ему братья, а не враги. — Он не оправился после смерти Джоанны. Дай ему время… — Седьмое пекло, брат! — сердито зашептал Тигетт. — Она мертва уже десять лет! Я понимаю, что для него это большое горе, но это не повод десять лет с каменным сердцем слать на смерть десятки и сотни тысяч людей! Ты знаешь, что творилось в последнем штурме Риверрана? Натуральная мясорубка! Половину моих авиакрыльев выкосило просто под ноль! Как думаешь, у этих людей были жены и дети? — Меня тоже беспокоит его приказ отдать под трибунал всех, кто так или иначе не справился со своими обязанностями в Близнецах, — добавил Герион. — Лорен, конечно, дико налажал, но если вспомнить, как облажалась разведка… — Знаю, — вздохнул Киван, чувствуя, как в висках начинает пульсировать боль, с каждой минутой все сильнее. — Я знаю… Заходящие на посадку челноки положили конец этому неловкому разговору. Ну и слава Семерым. И высшие лорды Запада, стоя на уцелевшем со времен Харрена балконе, смотрели, как на площади, отобранной для парада, разворачиваются сотни тысяч воинов в безупречно вычищенной силовой броне, а вместе с ними танки и другие боевые машины. И вот, парад двинулся. Первыми, на правах хозяев, шли солдаты Ривера — те, что сохранили лояльность Императору. — Как будто на карнавал собрались, — не удержался от едкого комментария Тигетт. И Кивану было нечего возразить. С тех самых пор, как Эйгон Завоеватель присоединил Небесную Реку к своим владениям и присвоил дому Талли титул Лорд-сегментумов, основными цветами их солдат, машин и кораблей были красный и синий. Но после того, как Риверран примкнул к восставшим, а некоторые из его вассалов восстали уже против него самого, они вынуждены были перекраситься, чтобы Таргариены не путали их с риверцами-мятежниками. В чем, казалось бы, проблема? Да в том, что каждый секторальный лорд-лоялист подошел к этому делу по-своему. Так, воины Дарри теперь шли в коричневых доспехах, под цвет их знамен, Уэнты раскрасились черно-желтыми полосами, Райгеры шагали в бело-зеленом… И так далее, и так далее. Все бы выглядело не так дико, постройся они по группам со своими братьями по сектору. Но огромные потери, которые они понесли в Трезубце и во время борьбы с налетчиками мятежников… Они как перемешались все на полях сражений, так и шли все вперемешку. И вид у них был… странный, мягко говоря. Наследный принц велел собрать из каждого сегментума — как лояльного, так и умиротворенного — по сто тысяч самых знатных воинов для участия в триумфе. Обязательно знатных — наемники, простолюдины и прочие не допускались. Для Вейла и Шторма эта задача оказалась абсолютно невыполнимой — просто потому, что там нельзя было наскрести сотни тысяч высокородных, сохранивших как лояльность Железному Трону, так и жизнь. «Даже изгнание Коннингтона не помогло. Как и опоздание Мерривезера с поддержкой из Порт-Гуллтауна…» — подумал Киван. После изгнания лорда Грифоньего Гнезда лояльные лорды Шторма разбежались по своим владениям и засели там, не высовываясь. Если бы не падение Штормового Придела — так до сих пор и сидели бы. Что до Вейла — Киван даже примерно не знал, сколько из тех, кто сейчас гремел керамитовыми сапогами по площади, были перебежчиками, сбежавшими на сторону Таргариенов после Трезубца. Либо теми, кто воевал не за Императора, а против Аррена. Отличный пример верности, ничего не скажешь… Но если их собрать вместе, то из представителей обоих сегментумов можно было сложить сотню тысяч солдат. Пусть и впритык. Ну и ладно. Когда последние ряды риверцев прошли, следом за ними двинулись Золотые Кулаки — регулярная армия Короны, ослепительно сверкавшая своей золотой броней под ярким солнцем. Над их головами высоко реяло черно-красное знамя с драконами. Колонну вел лорд Мортимер Харт, держащий под правой рукой свой шлем, а левой приветствуя толпу зрителей, пришедших полюбоваться триумфом. Следующими на площадь вышли войска Ланнистеров. И Кивану вдруг стало не по себе. Он думал, что следующими пойдут Тиреллы, а уже за ними западники, в самом почетном месте, в самом финале, под овации миллионов зрителей. И то, что запланированный порядок внезапно изменился… Такое мог совершить только один человек. — О, наш дражайший брат выглядит так, словно пытается высрать золотой слиток, — пробормотал Герион, который выглядел очень довольным, глядя сверху вниз на сотню тысяч воинов в красно-золотой силовой броне. — Герион… Но Киван, к его стыду, не нашел, что можно возразить брату. Даже издаека Лорд-сегментум Тайвин Ланнистер, правитель Кастерли-Рок, Хранитель Запада, Щит Ланниспорта, Верховный Главнокомандующий, вершитель законов Богов и людей, и прочее, и прочее, выглядел крайне мрачным и очень напряженным. Старший брат Кивана тоже снял свой парадный шлем в виде львиной головы — и толпа ответила ему далеко не такими бурными овациями, с какими встречала императорских солдат. Сто тысяч ланнистерских воинов проходили в ритме, больше подходящем траурному маршу, чем триумфу. Когда брат проходил мимо балкона, ведя за собой сто тысяч знатных знаменосцев их великого дома, Киван смог заглянуть ему в глаза. И увидел в них то же самое выражение, с каким он отдавал приказ об уничтожении планет Тарбеков и Рейнов. Тот же самый гнев и с трудом сдерживаемую ярость. «Драконы снова нас унизили. Сначала Эйрис, теперь Рейгар. Интересно, почему мы вообще приняли их сторону в этой войне? Хотя чего я спрашиваю… Тайвин до сих пор надеется, что его дочь станет королевой». Под оглушительный рев фанфар множество челноков с гербами домов Простора приземлились на площадь — и оттуда высыпались тысячи солдат, которые быстро строились в парадные колонны. Очень много тысяч солдат… Уже просто сосчитав транспорты, Киван понял, что Тиреллы привели как минимум вдвое больше людей, чем любой другой сегментум. «Мы же договорились… Что за игру ты затеял, Мейс?» — подумал он. — А вот и Тупой Павлин собственной персоной, — ухмыльнулся Герион. Тигетт одобрительно усмехнулся. К счастью, Лорд-сегментум находился от них слишком далеко, чтобы услышать эти слова. Не говоря уже о том, чтобы различить их в море гула. Когда высадка, наконец, завершилась, стало ясно, что Простор привел на триумф не меньше трехсот тысяч воинов — целое зеленое море, которое, казалось, могло запрудить собой всю огромную площадь. А впереди всех, облаченный в позолоченную силовую броню терминаторского класса, маршировал сам Мейс Тирелл, над которым развевалось огромное знамя с розами. Со своей аккуратно подстриженной по просторской моде бородкой лорд-правитель Хайгардена выглядел почти как легендарный герой. Увы, но его гигантские силовые доспехи, которые, на первый взгляд, должны были это впечатление только усилить, разрушали всю картину. Мало того, что украшенная золотой гравировкой махина могла служить разве что мишенью для всех, в чье поле зрения попадало, так еще и Киван не мог отделаться от ощущения того, что в меньшую по размерам броню лорд Мейс попросту не влез бы. И чтобы окончательно разрушить свой героический образ, Лорд-сегментум Простора явился на парад без шлема. То есть ВООБЩЕ без шлема! Не нес его у руках, как другие, а просто не взял с собой и все! Киван невольно задался вопросом, сколько секунд прожил бы Мейс Тирелл, окажись он в настоящем бою. — ВЫРАСТАЯ — КРЕПНЕМ! ХАРРЕНХОЛЛ! — хором взревели триста тысяч глоток воинов в зеленых доспехах. Ну конечно, отрепетировали все заранее… Однако зрителям, окружавшим ложу, где находился Киван, это явно понравилось. Они взорвались аплодисментами и криками: «Хайгарден!» «Тирелл!» «Крепнем!» «А Ланнистеров вы так не встречали…» — не без ревности подумал брат Тайвина. Колонны Простора, прошагав по площади, выстроились вместе с остальными союзниками. Все, триумф завершился. Естественно, никто не ждал представителей Севера. Или, скажем, Железных Секторов. Но отсутствие представителей Дорна… Это было, по меньшей мере, странно. Дом Мартеллов потерял четырех из пяти солдат и кораблей, отправленных к Трезубцу. Одним из погибших оказался даже Императорский гвардеец. Киван знал, что уцелевшие войска — около миллиона солдат и двадцать военных кораблей — разместились в системах Вуд и Дарри, которые отделял от Харренхолла один короткий варп-прыжок. Так что оправдаться тем, что лететь далеко и трудно они не могли. А отказ от призыва Таргариена был равносилен предательству. И после гибели Ливена Мартелла в Семи Сегментумах осталось только два человека, которые могли приказать своим людям игнорировать слово имперского принца. Принц Доран и Красный Змей. «Интересно, как они отреагируют на наш маленький сюрприз на Кингсланде…» При других обстоятельствах Киван устроил бы строптивцам показательную чистку. Но если приказ отдал сам Доран Мартелл, такой шаг сразу толкнет дорнийцев на сторону восставших. «Да и нет у нас сил, чтобы еще и с Дорном войну начать…» Мысли Кивана нарушила еще одна тень, закрывшая ему солнечный свет. Гигантских размеров посадочный челнок, сравнимый с тем, на которых армия Ланнистеров высаживала целые бронетанковые полки или даже титанов. Они, в отличие от легких пехотных челноков, выдерживали сконцентрированный огонь зенитных и полевых орудий, но этот исполин явно не был создан для войны. Он был сделан в виде дракона, выкрашен в ярко-красный цвет и украшен, подобно роскошному собору. Опираясь на поверхность планеты огненными струями, корабль приземлился точно напротив лестницы, ведущей на балкон, по которой уже спускалась группа встречающих во главе с лордом Уолтером Уэнтом. И вот, люк открылся. Принц Рейгар Таргариен, окруженный своими присяжными мечами, вышел под яркий свет местного солнца и гром доносящихся со всех сторон аплодисментов. Он приветствовал всех поднятой рукой в красно-черной боевой броне. Старший сын Эйриса был облачен в редчайший, сильнейший и бесценнейший силовой доспех Mk VII «Дракон», инкрустированный рубинами и бриллиантами. Шлем, изящно лежащий на сгибе локтя, был сделан в виде распахнувшего крылья дракона, а пасть которого был вставлен рубин размером с кулак. Длинные серебряные волосы, наследие древней расы, павшей под Роком, развевались на слабом ветру. Великолепный вибромеч из валирийской стали с рукояткой в виде драконьей головы, висел на поясе. — СЛАВЬСЯ, ТАРГАРИЕН! — кричали раз за разом миллионы людей. А Киван, как себя ни заставлял, произнести этих слов никак не мог. Перед ним был не тот идеальный принц, которого вожделели миллионы красавиц на сотнях миров после памятного Харренхольского турнира. Конечно, он по-прежнему был неотразим, грациозен и безупречен, он все еще представлял собой живое напоминание о силе и крови древних покорителей драконом. Тот, кто стоял перед Тайвином Ланнистером, Уолтером Уэнтом, Мейсом Тиреллом и Мортимером Хартом был почти полным идеалом. Но… Именно что «почти». Лицо принца было искусственным. Несмотря на усилия лучших апотекариев, которых мог позволить себе Рейгар, они предпочли заменить его лицо целиком, чем залечивать все нанесенные ему шрамы. «Похоже, Лианна Старк не сдалась без боя», — подумал Киван. Естественно, специалисты ИГСН зацензурят картинку и подправят лицо принца в кадре — в этом не сомневался никто. Но как только Север получит изображение этой встречи — не прошедшее руки цензоров… Сейчас Киван молился лишь о том, чтобы Тайвин осознал все риски того дела, в которое они собирались влезть. Он так и не оставил свою мечту сделать Серсею императрицей, но отдать ее ради власти в руки садиста и насильника… — Ваше высочество, — поклонился Уолтер Уэнт, уже немолодой, но выглядевший все еще внушительно в желто-черной силовой броне. Следом за ним поклонились и все остальные его воины. И Тайвин тоже. И Киван, стоящий на трибуне. И все зрители. — Милорд Харренхолла, — Рейгар опустил правую руку и лорд, правивший планетой, что пала жертвой Харрена Безумного, поцеловал сверкающий рубин в кольце, выплавленном в виде свернувшегося дракона. Затем Рейгар сделал легкий жест рукой и все тут же выпрямились. Следующие несколько часов были очень утомительными и беспокойными. Лорд Уэнт решил устроить грандиозный банкет, но Киван никак не мог понять, зачем. Тем более, в условиях тотальной войны, когда на большинстве миров продукты выдавались по карточкам. В том числе и на Харренхолле. До сих пор, конечно, рацион принцев, лордов и адмиралов был намного лучше, чем мерзкая питательная смесь, которой кормили нижних чинов, но всего пару лет назад после Большого Турнира на этой самой планете — хотя прошла, казалось, уже целая вечность — на пиру было подано семьдесят семь перемен блюд и самые изысканные напитки со всей Галактики. Сейчас их было всего семь и они не слишком отличались от армейских пайков. Так к чему, спрашивается, было огород городить? Герион с Тигеттом быстро сбежали, причем пьяный Герион не удержался от того, чтобы не крикнуть на прощание «Услышь мой рев!», а затем вывалиться из пиршественного зала, держа одной рукой чашу вина, а другой куртизанку, весь наряд которой состоял из блестящего ожерелья. Тайвин, кажется, вообще не заметил этой выходки, поскольку в этом гвалте никто, кажется, не мог расслышать даже самого себя. Кивану же в этот момент захотелось просто пристрелить неугомонного братца, чтобы он перестал, наконец, позорить их семью. Но, увы, оружие гостям пришлось сдать, чтобы избежать прискорбных недоразумений. Часа через три, в течение которых верховные лорды и их сопровождающие целенаправленно накачивались алкоголем, принц Рейгар, наконец, вышел из-за стола, перед этим отправив слуг к некоторым избранным, которых он пригласил идти с ним. В эту группу попали и Тайвин с Киваном, как представители Запада, а также их дальний родственник сир Дэмион Ланнистер, фельдмаршал Великой Армии Запада. От Ривера были приглашены лорды Реймен Дарри и Уолтер Уэнт. От Блэкуотера — лорд Мортимер Харт. От простора — сам Лорд-сегментум Мейс Тирелл, которого сопровождали сразу восемь высших лордов, включая Рована. И почти все они с трудом держались на ногах. «О чем вообще можно говорить с этими пропойцами?» — подумал Киван. Комната, в которую они переместились, была несколько великовата для помещения, где стоило проводить тайные встречи. Но это, по крайней мере, был не типичный для Харренхолла зал, где мог затеряться звездолет или целая полевая армия. Все стены были украшены золотом и ониксом, потолок подпирали колонны с основаниями в виде крыльев летучих мышей, а в центре расположился богато отделанный стол с гербом дома Уэнтов, окруженный огромными креслами. Поскольку никакого собрания никто не планировал, во время рассадки возникла небольшая потасовка, когда несколько лордов не поделили места рядом друг с другом. Но, наконец, все сели. — Прекрасная речь, ваше высочество, — заискивающе произнес Уэнт, как только последний из подвыпивших просторцев уместился в свое кресло. «Какая еще речь?» — удивился Киван. Рейгар произнес речь? Да он даже соседа своего услышать не мог в этом гвалте, а до сына Эйриса было… сколько сотен метров? В любом случае, он не услышал ни слова от императорского стола. — Благодарю вас, милорд. Но хватит о приятном. Как дела на фронтах? — Не все хорошо, ваше высочество. Ох, не все… — лорд Харренхолла скорчил такую грустную мину, что Киван с трудом сдержался. — Фэйрмарт отбили северяне, вторглись в систему с двух направлений и к тому времени, когда мы подтянули подкрепления, они установили прерыватели и выдернули наши корабли прямо на минные поля. — Сколько линкоров задействовал Север в сражении? — нахмурился кронпринц. — Всего два, но у них было очень много броненосцев и линейных крейсеров, — ответил Киван. — И вдобавок вице-адмирал Джаст вынужден был разделить свои силы на две части, чтобы прикрыть оба вектора — от Олдстоуна и от Випрена. Столкнувшись с двукратным превосходством врага, адмирал принял решение отступить, пока его эскадры не были разбиты по частям. — Звучит как попытки оправдаться после того, как ваша разведка подвела вас, — прокомментировал лорд Джек Блэкбар. — Прошу прощения, милорд? — О, нет, сир Киван, вы не подумайте, вас никто не обвиняет… «Очень на это надеюсь…» — Таким образом, восставшие контролируют все Системы по ту сторону Разлома за линией Фэйрмарт — Перекресток, — прокомментировал лорд Джон Бульвер, чей невнятный голос и неряшливая одежда, залитая вином, вызывали что угодно, кроме уважения. — Да, — лаконично ответил Мортимер Харт. — Наши агенты и разведчики, оставленные в потерянных секторах, сообщают, что враг не планирует дальнейшего наступления. Во всяком случае, после того, как мы заняли Штормовой Предел. Это же говорит и то, что северяне стягивают в прифронтовые системы огромное количество оборонительных вооружений. Все, чего они сейчас хотят — это удержать уже завоеванное. — Я согласен с лордом Хартом, мой принц, — поддакнул лорд Уолтер, который, похоже, решил говорить много и бессодержательно. — Все их наступательные действия носят исключительно разведывательный характер. — Ха! Никакая оборона не спасет их, когда мы навалимся всеми силами! — вклинился Мейс Тирелл. «Да что ты вообще несешь?» — При всем моем к вам уважении, лорд Тирелл, это весьма смелое предположение, — фельдмаршал Дэмион высказал вслух то, о чем думал Киван. Пусть и в очень мягкой форме высказал — судя по лицу троюродного брата, он очень хотел сказать слово «идиотское» вместо «смелое». — Наши стратеги пришли к выводу, что за каждую систему, которую мы планируем отвоевать, нам придется заплатить потерей как минимум четырех линкоров и соответствующего числа малых кораблей и от одного до двух миллионов солдат полевых армий. — Это касается только прифронтовых систем! Дальше, как только мы проломим их оборону, потери сразу сократятся! — поддержал своего сюзерена лорд Матис Рован, чей парадный мундир был весь измят и тоже хранил на себе следы недавнего веселья. Правда, в отличие от других своих соратников, лорд Матис предавался не выпивке, а другому греху, поэтому пятна на зеленой ткани были не красными, а белыми, и не на груди, а немного ниже. — Я не согласен! — тут же ощетинился Реймен Дарри. — Мои люди уже сражались с северянами по всему сегментуму Ривер — и не разу не столкнулись с тем, чтобы враг дрогнул и потерял боеспособность! Чем дальше мы их оттесним, тем крепче они будут сопротивляться! А их линии снабжения по мере нашего продвижения будут становиться только короче! Вы считаете, что за Линией Разлома из системы не будут укреплены? Вам название «Кейлин» говорит что-нибудь? — А ты, я смотрю, в отличие от северян, боеспособность уже всю потерял! — пьяно усмехнулся кто-то из просторцев. — Мы хотим сохранить жизни наши людей, лорд Блэкбар, — возразил Дэмион. — Если северяне покинут Ривер, сами или с нашей помощью, нам все равно придется штурмовать Кейлин. И я понятия не имею, хватит ли у нас сил, чтобы взять этот мир-крепость и потом продолжить войну. И не забывайте еще, что нам придется выделить как минимум два флота дальнего космоса для атаки Блейзуотера и Белой Гавани, чтобы они не пришли на помощь осажденным… Блэкбар не нашел достойного возражения, поэтому молчал, глядя в стол. Но Киван, заглянув в его сузившиеся карие глаза, понимал, что спор между фельдмаршалом Запада и Розовым генералом Простора еще очень далек от завершения. И что они, скорее всего, расстанутся либо злейшими врагами, либо лучшими друзьями — в зависимости от того, как этот разговор закончится. — Атака Кровавых Врат сопряжена с теми же трудностями, — лорд Мортимер попытался перевести разговор в более безопасное русло. — Планеты очень сильно укреплены, а обширные астероидные поля представляют собой идеальные места для засады. Мы можем потерять миллионы солдат до того, как достигнем планеты — и десятки миллионов после. Постепенно разговор перешел на более приятные темы, но решений предложено было очень немного. Всем было понятно, что решения проблем у них нет и что их придется отложить на задний план. Пьяные просторцы время от времени делали нелепые выпады, Уэнт продолжал подлизываться к принцу, а Тайвин за все время разговора так ничего и не сказал. И Киван понимал, что сейчас чувствует брат. Рейгар лишил его почетного места в триумфе — и теперь не мог ждать поддержки от вожака прайда. Наконец, принц поднял руку и все тотчас замолчали. — Надеюсь, все собравшиеся здесь знают про операцию «Падение»? — вопрос был риторическим, он знал, кого приглашает. Сейчас все одобрительно зашумели и энергично закивали захмелевшими головами. — Прекрасно. Итак, я намерен отозвать из ссылки лорда Джона Коннингтона сразу после того, как мой отец будет свергнут. Ни один из собравшихся за столом не вздрогнул, услышав то, что нельзя было назвать иначе, как государственной изменой и восстанием против Императора Вестероса. — За верную службу и успехи в этом конфликте лорд Коннингтон будет возведен в ранг Лорд-сегментума Шторма. Дом Баратеонов будет понижен до секторальных лордов и сохранит власть над Штормовым Пределом, но этим и ограничится. Вся орбитальная защита их родной системы будет демонтирована. Далее. Каждый знатный род должен будет отправить в столицу одного из членов своей семьи в качестве заложника. Императорский дом решит, где и кто их будет воспитывать. Все великие дома, восставшие против власти Таргариенов, будут платить репарации за верных подданных Железного Трона, которых они убивали и разоряли. Сегментум Простор получит десятипроцентное снижение всех пошлин на экспорт своих товаров в Шторм. А мятежные сектора… Чтобы они лучше поняли цену бунта, для них на ближайшие двадцать лет сумма имперской десятины будет увеличена на тридцать процентов. «Клянусь Семерыми… Это же просто уничтожит весь сегментум!» — потрясенно подумал Киван. Он знал, что не все лорды откликнулись на призыв Роберта Баратеона. Но откликнулись, в основном, самые богатые и влиятельные. Селми, Кароны, Дондаррионы, Баклеры, Морригены, Сванны, Эстермонты… Каждый из них владел либо залежами каких-то стратегически важных ресурсов, либо стратегически важными системами, дающими им преимущество над соседями. Киван был членом правящей семьи — с детства его посвящали в детали ведения хозяйства и он хорошо знал, что Шторм был с точки зрения экономики одним из самых слабых сегментумов Вестероса. Каждое из предложений Рейгара наносило им серьезнейший удар. Все вместе — складывались в смертельный удар. Осознавал ли Рейгар масштабы опустошения, которое готов был принести? Если и осознавал, то идеально вылепленная маска из синтеплоти, заменившая его изрезанное шрамами лицо, ничего не выражала. — За преданное служение Императорскому дому в это тяжелое время лорд Реймен Дарри получает титул Лорд-сегментума Ривера, а лорд Уолтер Уэнт станет Хранителем Трезубца. Лорд Эдмур Талли будет признан как лорд сектора Риверран, при условии, что он будет подопечным Императора до своих двадцатых именин. Каждый из лордов и рыцарей, последовавших за своим сюзереном на сторону восставших, должен будет отправить своего сына или дочь на Кингсланд. Десятина их секторов и систем будет увеличена на пятнадцать процентов в течение десяти лет. Сверх того, они обязуются восстановить инфраструктуру системы Трезубец, в разрушение которой они внесли активный вклад. Никто не удивился тому, что условия мира для Ривера оказались куда мягче по сравнению с теми, что Рейгар предложил для Шторма. Лорды Дарри и Уэнт потеряли немало членов своих семей в Трезубце и других сражениях, и немало знатных семей предпочли сражаться за них, а не за Талли. Уловку Рейгара трудно было назвать изощренной, но и глупой она тоже не была. «Разделяй и властвуй» — принцип, известный многие тысячелетия. Дай разным сегментумам и секторам разные условия — и они начнут враждовать уже между собой вместо того, чтобы снова объединиться против общего врага. И потом — дома Коннингтон и Дарри, несмотря на то, что были родовитыми и могущественными, не имели ни престижа, ни промышленных мощностей, достаточных для того, чтобы бросить вызов своим бывшим сюзеренам в Риверране и Штормовом Пределе. Следовательно, их предательства можно было не опасаться. Кроме того, оставались еще Маллистеры и Блэквуды, у которых были обширные связи и прочные опорные пункты. И если кто-то захочет оспорить сегодняшние решения… Но Рейгар еще не закончил. И то, что он сказал дальше… Звучало еще более спорно. Только сейчас Киван заметил, что у него и челюсть была искусственная, а некоторые зубы заменяли драгоценные камни — память об очередной жертве изнасилования. — После коронации я собираюсь предложить Вейлу и Северу прекращение огня. Заложников или повышения десятины я не потребую. И верну лорду Аррену и лорду Старку бренные останки их родственников и знаменосцев, погибших на этой войне и убитых моим жестоким отцом. «Как великодушно… Надеешься, что они забудут, кто именно начал весь этот бардак?» — подумал Киван. — Такие мягкие условия… Они могут спровоцировать Север и Вейл требовать еще больше, — предупредил лорд Реймен. — Ошибаетесь. У всего есть цена. И ценой для Севера станет уход из всех завоеванных ими систем сегментума Ривер и полный отказ от каких-либо претензий на них. Я слышал, они уже успели назначить новых лордов в Близнецах, Эренфорде, Чарлтоне и Хэе. Эти указы также должны быть отменены. Теперь Рейгар откровенно ухмылялся, словно придумал какую-то остроумную шутку. — А новым лордом Близнецов станет Эммон Фрей. Впервые с начала встречи Киван увидел, как загорелись глаза его брата. Эммон Фрей сам по себе ничего особенного не представлял. Но он был женат на их сестре Дженне. И если все пойдет так, как они планировали… Дом Ланнистеров, проливший столько крови в этой проклятой системе, да так ничего и не добившийся, получит Близнецы даром — по крайней мере, пока будет жить лорд Эммон. Если, конечно, северяне подпишут соглашение. — Сир Леслин Хэй вернет свои владения. Лорд Эмброуз Чарлтон и лорд Дункан Эренфорд снова возглавят свои сектора. Никаких других претендентов Императорский дом не видит и не признает. Амберы и Флинты, в настоящее время контролирующие эти системы, вернутся в Север — и оставят их в таком же состоянии, в каком получили. — А что будет с пленными, ваше высочество? — поинтересовался лорд Мортимер Харт. — В их лагерях для военнопленных содержится много Золотых Кулаков… — А, пленные… Как же я мог про них забыть, — улыбка нового лица Рейгара больше напоминала оскал. — В сложившейся обстановке я не думаю, что Старки с Арренами могут требовать от лояльных Трону лордов какие-то выкупы за пленных. Мы сами решим, сколько заплатим мятежникам, а не наоборот. И они должны будут доставить нам освобожденных пленников сами, за свой счет. — Скажите, ваше высочество, а с чего бы лорду Винтерфелла соглашаться на это? — не выдержал Киван и высказал то, о чем, несомненно, думали очень многие лорды, собравшиеся здесь. — Да, конечно, условия, что вы предлагаете им, очень мягкие и не наносят особого ущерба в военном и экономическом отношении… Но Север и Вейл не находятся на грани поражения. Напротив, они считают себя победителями. Так что же может заставить лорда Старка прекратить войну и принять ваши условия? После того, как он провел успешное наступление — что заставит его вернуть все свои приобретения? — О, — лицо принца Драконьего Камня выражало дикую смесь злобы, безумия и темной радости. — Я назову ему сразу три причины. Его маленькая дочь… и две племянницы.