***
«И, казалось бы, время забыть всё».
***
Впервые открыв глаза, размытым от долгого сна зрением подросток наткнулся на трех мужчин, склонившихся над кушеткой. Странно разодетые персонажи из фантастических киновселенных изучали его своим пытливым безмолвием. Суровые взгляды незнакомцев устрашали, сканировали. В еще не совсем трезво работающую голову пришли картинки, образы, аналоги с уже научно-фантастическими фильмами, где бы его, словно одного из главных героев, изучали высшие расы, как какую-нибудь подопытную дикую зверюшку. Голос рассудка подкинул здравую мысль, но тело оказалось не готовым к принятию быстрых решений. Поэтому он чуть было не свалился с койки, пытаясь сообразить в своей ноющей от боли головке план побега. Залитые паникой и страхом медовые зрачки метались по лицам сразу всех находившихся рядом с ним. Дневной свет казался слишком ярким, режущим, отчего мозг автоматически отправлял импульс закрыть глаза, заставлял щуриться и жмуриться. Лотерейные вопросы крутились по кругу, словно на колесе обозрения, только с большей скоростью. Что происходит? Где он находится? Кто все эти люди? Что они хотят от него? Но самым частым вскрикивал вопрос: «Что эти люди хотят и могут с ним сделать?» Пугали люди, пугало помещение, пугала ломящая, пульсирующая боль всего тела. Пугало беспамятство. Сильнейший укол страха неожиданно пронзил трепещущее сердце в тот миг, когда неизвестностью стало окутано не только фриковое окружение, но и его скромная личность как таковая. Да, смириться с тем, что в этом окружающем мире чуждо абсолютно всё и абсолютно все, — сложно, страшно и до трясущихся поджилок больно, но не знать по итогу, кем он являлся сам — конечная точка. С такими мыслями ребенок снова погрузился в кромешный обморок. Беспамятство пугало. Первые пару дней, пока мальчик пытался оправиться от шока, бессознательно распластавшись на уютной кушетке в больничном крыле, юные обитатели школы волшебства принимали его с должным гостеприимством. Проходящие будто случайно зеваки дружелюбно улыбались, иногда даже смущенно махали ладошками, прежде чем скрыться по своим делам. С каждым днем подобных мимолетных встреч, если их таковыми вообще можно было назвать, становилось всё больше. Молодые ученики волшебной школы появлялись на рядом стоящих кушетках с самыми разными недугами, начиная с простуды и слегка унизительных последствий магических приколов, заканчивая поломанными конечностями игроков местного сумасшедшего футбола. Он слышал стоны, смешки и извинения, но чаще всего заинтересованный шепот в сторону своей скромной персоны. В один вечер гость замка пришел к выводу, что некоторые местные больные настолько не дружат с головой, что нарочно причиняли вред собственному здоровью, чтобы поглазеть на новенького. Когда мальчишка окончательно оклемался и смог самостоятельно сидеть в постели, поглощая больничную бурду для скорейшего восстановления, старосты факультетов лично пришли в больничное крыло для знакомства во время длинного обеденного перерыва. Все началось с того, что оказавшись в радушном захвате крепкого рукопожатия первого протянувшего руку юноши с платиновыми волосами, «подкидыш» не смог вспомнить своего собственного имени. Директор Си точно говорил ему это распространенное сочетание слогов, но мальчик будто подсознательно отвергал данное имя. Запомнить его не удавалось ни с первого, ни со второго раза. Подросток даже умудрился записать его на запястье, но оно смылось именно тогда, когда нужно было больше всего. Неловкое молчание тянулось болезненные несколько секунд, поэтому парень учтиво повторил свое приветствие, на случай если он не был услышан с первого раза: — Ли Тэмин, по совместительству очаровательный староста змеиного факультета, — ярко улыбнувшись протянул чуть громче, чем в первый раз блондин. — А это, моя помощница, — Пак Розанна, прошу любить и жаловать! — Лукаво заявил он, указав на не менее ослепляющую собой девушку, у которой так же были блестящие платиновые волосы. К концу предложения Тэмину удалось даже рассмеяться. В голове Чимина сложился образ какого-то шкодного младшего брата, что устроил своей сестре совершенно неуместную подлянку. — Эй, совсем страх потерял?! Умереть захотел?! Какая я тебе помощница, ты, самовлюбленный индюк. — Игриво и совсем не угрожающе ответила девушка и, показательно медленно замахнувшись, ударила Тэмина по предплечью. — Еще хоть одно слово, и ты будешь месяц патрулировать территорию замка после отбоя в гордом одиночестве, пока твоя «помощница» будет со спокойной душой готовиться к заслуженному сну. Я понятно объясняю, Ли Тэмин, староста змеиного факультета? — ехидно передразнила манеру «павлина» Розанна. Было в их тендеме столько же задиристых подколов, сколько и нежности взглядов. И все же наблюдать за их перепалкой понравилось не только новенькому ученику, но и всем собравшимся вокруг его койки ребятам. Сложно было оторвать взгляд от невероятно подходящей друг другу парочки. Они были по-настоящему красивыми молодыми людьми. Девушка обладала кельтским фототипом со самым светлым оттенком кожи, будто прозрачная пелена отливала голубым оттенком. Она тонким слоем покрывала аккуратные кисти рук с длинными пальчиками, создавая впечатление, что та может порезаться от малейшего соприкосновения с бумагой. Фигура Розанны притягивала не меньшее внимание. Ей была свойственна утонченная худоба, граничащая с элегантной анорексичностью. Четко очерченная талия могла полностью поместиться в кольце мужских кистей. Темноволосый подросток невольно вернул свое внимание к рукопожатию и сделал вывод, что может, его собственные неказистые ладошки и не справились бы с этой задачей, но вот Тэмину определенно удалось бы обвить ее талию своими руками. Сквозь раскрытую в разные стороны мантию с серебристым подолом виднелся укороченный черный жилет крупной вязки с эмблемой, на которой элегантно извивалась змея. Она грациозно стекала по заточающей ее рамке эмблемы факультета, словно была настоящей. Слишком уж короткая для того, чтобы быть форменной, изумрудная клетчатая юбка открывала поистине шикарный вид. Длинные ноги на глаз занимали семьдесят, а то и восемьдесят процентов роста девушки. Для пущего эффекта ее образ дополняли суперузкие высокие кожаные ботинки на широкой платформе. Голенище этих кукольных сапог полностью облегало икру, а широкая подошва визуально ещё сильнее утягивала ноги. Хрупкая, фарфоровая куколка, никак иначе. При этом желания срочным образом пожалеть или накормить это создание она не вызывала. Наверно, все дело в мягких и нежных чертах лица, которыми природа одарила девушку: теплый взгляд светло карих глаз, тонкие светлые брови, пухлые бледноватые губы, скрывающие ровный ряд белоснежных зубов, но самым привлекательным на первый взгляд были персиковые щечки с дразнящее детской припухлостью. Недосягаемость образа заканчивали платиновые волосы, убранные в гладкий и тугой низкий пучок с боковым пробором. Удлиненная, редкая челка тонкой вуалью уходила набок, прямиком за ушко, а ее будто непослушные пряди располагались по всему лицу, создавая впечатление дуновения ветра. — Красивая, — подумал юноша в бесчисленный раз, завороженно оглядывая девушку, пока та журила своего друга. Вокруг все стихли и удивленно посмотрели на молчащего до этого момента болезненного мальчика. Говорить о клише можно будет на протяжении всего времени. Удивляться тому, что он сказал это вслух, словно перенял на себя роль главного лузера ситуационной комедии, тоже бесполезно. Поэтому молчуну остается только смущенно зардеть, вырывая руку из крепкого захвата, и опустить стыдливый взгляд в свои пухлые ладошки, покрытые мелкими ссадинами. — Я не знаю, на какой факультет распределит тебя шляпа, милашка, — неожиданно трогательно обратилась к темноволосому очарованию девушка, тем самым разрушив неловкое молчание, — но будь уверен, я выбью для тебя пару очков. — Закончив фразу, Розанна растеклась в искренней солнечной улыбке, той, что спрятала ее лучистые глаза, оставив на лице лишь сияние. Она спасла его из этой ужасно неловкой ситуации всего лишь улыбкой. А мальчику остро захотелось бы в будущем стать ей хорошим другом, если она позволит. Его наблюдательный взгляд уловил еще одну приятную отчего-то вещичку. В попытке справиться с гневом своей «напарницы» Тэмин бережно отстранял её от себя, придерживая за ту самую тонкую талию. Вот только даже после того, как «битва» прекратилась из-за неуместного комментария «подкидыша», сильные руки оставались на нежном изгибе женского стана. Будто ее талия была их законным местом. Вокруг снова воцарила атмосфера дружеского знакомства. — Розэ, пятый курс, — вытянула свою изящную руку фарфоровая куколка, — староста факультета Слизерин. Не беспокойся, я не дам тебя в обиду этим напыщенным оболтусам. — Она снова повернулась в сторону Тэмина, который по-прежнему чуть прижимался к её спине, но на этот раз Розэ атаковала его недвусмысленным коротким воздушным поцелуйчиком. Словно решила извиниться за обидные сравнения и едва уловимые побои. Её «не дам в обиду» пришло к исполнению в эту же встречу. Когда потерянный забывашка протянул руку для знакомства, с легкостью открыл рот, но так и не выдавил из себя и звука. Казалось, ответное собственное имя каталось на кончике языка, будто дразнило хозяина, но так и не давалось. Девушка оказалась не просто воспитанной, дружелюбной и красивой, но еще очень умной и проницательной, похоже, она стала старостой неспроста. Моментально сообразив, она совершенно очаровательным образом пожала руку мальчишки, а потом мигом выпроводила каждого зеваку, кинув на прощание пожелания выздоравливать поскорее, сославшись на то, что малыш устал и ему нужно время на отдых от этих шумных балбесов. Привычная компания приходила навестить потеряшку в течении четырех дней в одно и тоже время, после обеда. Порой они тайком от врачевателя таскали в больничное крыло новому мальчику кексики и прочие вкусняшки, ведь по словам старосты Бурундуков Ким СокДжина, пациент скорее согнется от хлорированной пищи, чем сломанных конечностей. Около получаса он уверенно вещал о пользе вкусного перекуса, что в будущем станет его залогом к выздоровлению. А потом еще столько же времени сетовал на его худобу, которую обнаружил, когда пытался пощекотать ребенка словно маленького котенка. Их шумную пору прервали тихие, но уверенные шаги. Когда Джису, староста факультета Гриффиндор, обернулась, то увидела приближающегося директора Си вместе с Профессором Чхве. Молодые люди судорожно начали прятать по кармана свою сладкую контрабанду, а Розэ с присущей ей заботой стряхивала шоколадные крошки кекса с губ и щек измазавшегося малыша. Когда чуть ухмыляющийся Директор подошел, перед ним уже стояла смирная шеренга из лучших представителей каждого факультета. — Ох, я смотрю, вы уже познакомились с нашим очаровательным гостем, а он уже успел наложить на вас пару подчиняющих заклинаний. — Теплота голоса проникла в каждую клеточку ослабленного тела, согрела его. И Чимин впервые за все время почувствовал себя действительно лучше. — Директор Си, в этом году я заканчиваю школу чародейства и волшебства, — разочарованно выдохнул староста бурундуков. — Я действительно считал себя готовым к тому, чтобы стать лучшим мракоборцем хотя бы десятилетия. Но стоило мне посмотреть на этого мальчишку, как я пал смертью храбрых. Думаю, он успел попрактиковать на мне свою темную магию. — Быстрее всех оклемавшись, принял правила игры самый старший из учеников. Было видно, что Джину весело, но главным образом, что он может себе позволить вступить с Директором в подобный детский заговор. — Похоже не ты один испытал на себе силу невербального контроля. Мне интересно, как же этому очаровательному ребенку удалось пробраться и вашу светлую голову, Господин НамДжун. — Тот, неожиданно пойманный за полнейшей растворенностью в одном единственном человеке, казался немного растерянным. Но спустя уже секунду подарил все свое внимание пришедшему Директору, который снова обратился к нему, будто давая время взять себя в руки. — Я искренне полагал, что это почти невозможно, вы всегда отличались хладнокровием и рассудительностью. Юноша был удивлен. Нет он был поражен. Возможно, он и не помнил ничего о своем прошлом, но он уверен, что та легкость, с которой Директор позволяет себе общаться к ученикам, его игривый характер и теплый взгляд — это исключение, совершенный нонсенс, не свойственный любому другому главе школы. Так быть не должно. — Директор, мне нет оправданий. Я приму любое наказание с гордо поднятой головой. Как верно подметил мой бедный товарищ по несчастью СокДжин-хен, здесь действительно была применена черная магия. Скорее всего одно из Непростительных заклятий Империус, ментальное порабощение, сэр. — Джун был серьезен, непреклонен и хладнокровен, как Директор и ожидал. Многим знакомо чувство неожиданно подравшейся всепоглощающей тревоги, словно предзнаменование чего-то нехорошего. Когда НамДжун произнес своим отстраненным и совершенно безразличным голосом слова о применении черной магии, то по бледной спине с выпирающим позвоночником пробежали посланники страха. Целая каста фантомных пауков с их маленькими, острыми лапками заставили впасть в бессознательное падение. Опасность забытого прошлого, тонкий луч, вернее сказать даже отголосок минувших лет пронзил острой болью прям в солнечное сплетение слабого тела. Потерянный ребенок почти ухватился сознанием за эту боль, чтобы она, наконец, утянула его, открыла ему свои секреты. Сейчас эта ситуация казалась более знакомой, а атмосфера переставала греть своей игривостью. Но не успел ребенок испугаться окончательно, как его плечо слегка сжали теплые руки Директора, возвращая в этот новый мир, где ему почему-то спокойно. — Что ж, тогда мне стоит отправить весточку… — Стойте, только не это!!! — Розэ была слишком драматична, она бросилась на рядом стоящего преподавателя по защите от темных искусств чуть ли не с объятиями. Наверное, позволить себе такое она смогла по причине своей безусловной харизмы и того, что тот был Деканом ее факультета. Поэтому она не сильно рисковала потерять пару очков из общей копилки. — Профессор Топ, вы должны помочь нам. Не бросайте нас на произвол судьбы! Мы слишком молоды, чтобы позволить жизни сломать нас. — Смущенный до этих пор ребенок окончательно сдался теплоте атмосферы. Но после того, как он увидел стекающую по щеке хрустальную слезинку, он не выдержал и первым провалился в пучину безудержного смеха. Чтобы не свалиться с кушетки мальчишка схватился за первую попавшуюся опору, кем оказался ничего не подозревающий Тэмин. И они оба сложились пополам, стараясь унять приступ счастья. Накатившая ранее тревога словно отлив умчалась в глубину океана. Было ли это временным затишьем, конечно же да. Предчувствие никогда не обманывает волшебников, поэтому ребенку еще придется разобраться со своей темной стороной. — Тебе уже лучше, верно? — тихонько спросил староста Слизерин, впервые увидев на худом лице сверкающую улыбку. А в голове Тэмин сделал пометку, что подобное представление стоило того. В ответ ребенок тут же благодарно закивал, убеждаясь в том, что никакой Тэмин не «индюк», и что Розэ об этом прекрасно знала. В это действительно сложно поверить, но несмотря на всю свою «удачливость», которая была присуща «подкидышу», тот стал изгоем не сразу. Казалось, что стереотипный и штамповый сюжет обошел его стороной, и новенького ученика не будут зажимать по углам, чтобы со всей присущей подросткам жестокостью потешить свое эго.***
«Прибежал бы, приплыл, прилетел, — что угодно,
Но счастье моё, оно точно не здесь».
***
Директор тогда явился в больничное крыло неспроста. Разумеется, узнать о самочувствии новоприбывшего таинственного мальчика было важным составляющим визита. Но была и другая цель: в те долгие четыре дня, что подросток пролежал в беспамятстве и страхе, Директор вместе со своих совет учителей пытались решить, что же теперь делать с мальчиком. Факт того, что ребенок в принципе видел территорию замка и саму школу, красноречиво говорил о том, что он не магл и в нём течет волшебная кровь. Поэтому принять в объятия волшебной школы казалось чем-то логичным.И все же всё было не настолько радужным. Ведь оставался небольшой, но в полне себе существующий риск, что мальчик был рожден сквибом. В этом случае обучение в Хогвартс становилось нецелесообразным. Но решение принять нужно было как можно скорее, ведь учебный год начался, а значит ребенок теряет время. Все было бы куда проще, если бы помимо неожиданного появления у того оставались хотя бы какие-то знания о себе. Но мальчик был чист, как свежий пергамент. Что совершенно не способствовало разрешению ситуации. Единственное, в чем были уверены все, так это в том, что ребенка отпускать за пределы волшебного купола нельзя. Причины, по которым тот появился на территории Запретного леса, оставались окутаны ночным туманом. Но все представители совета согласились с мнением, мальчик — особенный. Грядет что-то поистине великое, раз спустя столько счастливых лет в мир магов вернулись такие существа как Дементоры. Великое и без сомнения темное. Предчувствие, к которому Директор Си привык прислушиваться, шептало ему, что этого подростка нужно держать близко-близко, нужно согреть и приласкать, иначе быть беде. Спустя долгие часы молчания Декан Когтеврана, по совместительству преподаватель истории магии Ким Чун Мён, Профессор Сухо предположил, что лучшим решением будет провести обряд распределения. Ведь мудрейшая шляпа сможет разобраться в запутавшейся голове ребенка лучше любого мага из педагогического состава. И она же сможет определить природу рождения и чистоту крови будущего ученика. Что бы стало какой никакой зацепкой к разгадке прошлого, настоящего и будущего ребенка. Оказалось, всё гениальное — просто. Вот только эта «простота» пришла в голову именно гениальному Профессору Сухо, а не кому-либо другому. Этим же вечером было решено провести церемонию для одного единственного ребенка перед ужином, в лучших традициях Хогвартс истоков. Именно для этого небольшой безоружный конвой из двух человек отправился в больничное крыло. Нужно было понять, насколько плохо себя чувствует ребенок и сможет ли он посетить ужин в Большом зале. Мальчик согласился на выход из надоевших больничных декораций моментально. Его телесные повреждения почти сошли и больше не доставляли беспокойства хозяину «безымянного» тела. Темная макушка радовалась такому развитию событий, ведь последняя неделя казалась одним сплошным днем сурка. Поэтому хоть какое-то развитие событий в нынешних обстоятельствах освещалось светом надежды. Директор попросил Тэмина сопроводить потеряшку в ванную комнату для старост, чтобы тот мог привести себя в порядок. Нельзя забывать, что первое впечатление хоть и не самое правдивое, но определенно очень весомое. До сих пор о появлении в школе нового ученика лишь шептались по углам, предполагая и располагая о том, каким мог бы оказаться новенький. Рассмотреть в живую поближе удалось не многим, а завести хоть какую-то беседу смогли лишь некоторые из старост и педагогов никому не удалось. И по правде говоря, некоторых такая уникальная таинственность вокруг подкидыша очень даже раздражала. Больше всех по поводу разговоров о новеньком бесился Чон Чонгук. Ну, а кто еще это мог бы быть? Его выводила сама мысль, что кому-то понадобилось всего лишь свалиться словно снег на голову, чтобы стать местной звездой за какие-то четыре дня. В то время, как остальным, и ему в том числе, пришлось преодолевать годы труда над собой и своими навыками, отбор в команду и другие трудности на пути к вершине пищевой цепочки. Теперь, по истечению месяца в магических уголках школы стало кристально ясно, «всё» началось именно тогда, когда он очнулся на больничной койке, лишенный каких-либо воспоминаний. Это роковое «всё» могло обойти его стороной, если бы в нужный момент, на протянутую в знак знакомства руку он смог бы произнести своё ласковое нежное имя. То самое, которое забылось вместе со всей банальной историей о прошлом мальчишки. Именно тогда начались его девять кругов Ада. И не проходило ни дня с момента его нахождения в школе, когда бы потерянный ребенок не сожалел об упущенном времени. Ведь если бы в ответ на гордое, твердое, но на удивление тёплое «Чон Чонгук» он смог бы вспомнить свое запоздалое, жалкое «Пак Чимин», то жить было бы чуть легче. Возможно тогда бы волшебные стены легендарной школы не трезвонили ежеминутно удушающее «Пиноккио».