***
Чимин мучался два дня, сорок восемь часов беспрерывного самомучения. Сомнения, страх, беспомощность. И снова этот проклятый страх. Разве человек не должен приспосабливаться? Почему Чимин уже как полгода, что при его потерянной памяти можно приравнять ко всей его жизни, живет в страхе. Только сейчас его пугающим антагонистом стал он сам. Два дня он бегает от Чонгука по углам, страшась его реакции на себя после случившегося тем ужасным утром. Сорок восемь часов Чимин боится показаться ему на глаза, но так же сильно он боится остаться наедине с собой. Кто же он такой? Точнее не так, что он такое? Заглядывая в зеркало, Чимин обнаруживает совершенно удивительное изменение, которое совершенно не радует: радужки его глаз постепенно заливается тьмой. Некогда медовые глаза, всё ярче переливаются чёрным пигментом. Таким ярким, насыщенным, глубоким. Возможно, это бы выглядело привлекательным, красивым, но чем дольше Чимин всматривается в свои глаза, тем больше пугается. В его глазах сквозит тьма. Тем утром он надеялся, что это был страшный сон, спровоцированный его первым поцелуем, стрессом, слезами. Чимин проснулся в своей постели, хотя ему казалось, что он был в Астрономической башне, перед тем, как Чонгук потерял контроль над метлой и чуть не погиб. Такое неожиданно уютное пробуждение заставило его выдохнуть с облегчением. Он принял холодный душ, почистил зубки, привел в порядок школьную форму и направился завтракать. По телу бегали мурашки от пережитого ночного кошмара, но еще большую дрожь вызывали мысли о скорой встрече с тем, кто целовал его вчера, касаясь непривычно нежно и бережно. Перед самим парадным входом в Большой зал Чимин глубоко выдохнул, зажмурился сильно-сильно, а потом самым решительным шагом направился к столам. Минуя компанию молодых барсуков, он находит глазами свою желаемую цель. Чонгук сидит напротив своего лучшего друга, того самого, который «заманил» Чимина в «ловушку» вчера вечером. Они говорят на слегка повышенных для дружеской беседы тонах. Чонгук постоянно сводит брови к переносице, морщится, вскидывает руки, словно защищается от слов сидящего напротив. Он возбужден, злится. Похоже, его утро началось так же тяжко, как и у самого Чимина. В голове змееносца тревожные звоночки. Чонгук на взводе, может быть, стоит отложить разговор до лучших времени. Чимин обрывает себя, он больше не хочет быть трусом. После утреннего кошмара Чимин вдруг понял, что хочет быть рядом с этим большим и теплым охотником за квоффлом. И это ни капельки не забавно, потому что какой бы магией не обладал Чон Чонгук, он не должен влиять на Чимина таким образом, словно является магнитом, ядром земли или ее силой притяжения. Это просто напросто нечестно, что Чимин готов простить что угодно взамен на теплое отношение к себе. И здесь была бы очень кстати фраза, кто где себя не находил или чем-нибудь там не деланный, да только Чимин не может себя оправдать маггловскими фразеологизмами. Потому что, если совсем уж по-правде говоря, то нашли его почти на помойке, в Запретном лесу. При нем не было никаких более менее ценных вещей. Но что уж там, даже зубной щётки при подкидыше не было. Чим неловко отводит взгляд от спорящих друзей. «Подкидыш» — давненько он не слышал подобного обращения к себе. Сколько он уже в Хогвартс, а память так и не вернулась. «Прошлого нет и следа. И радость, и муки, и всё там»… бесследно. Ничтожно. Только мальчик больше не будет копаться в себе. Хватит. Если жизнь решила сыграть с ним в игры разума, наложив заклятие забвения, значит, так должно было случиться. Значит, Чимин примет правила игры и будет двигаться дальше. От этих мыслей ему дается даже улыбнуться самому себе. Разумеется, есть еще причины, по которым дышать становится легче — это, пусть слегка раздраженный, но по-прежнему приятный голос Чонгука издалека. Пришло время перемен. Именно с такими решительным настроем и отблесками полуулыбки, Чим поднимает взгляд к висящему на стене зеркалу, чтобы окончательно убедить себя в том, что сегодня всё будет по-новому. Всё будет хорошо. Громкий возглас полный провокационной стали отвлек уже полностью растворенного во тьме мальчишки, вернув его в холл Большого зала: — Чуть не забыл спросить, ты вчера разобрался с той чертовщиной, которая происходила на игре? Кто же в итоге запустил в тебя «Эвердо Статим», неужели и правда Пак Чимин?! Крошечные ладошки прижимают к себе толстенную «Чудовищную книгу о чудовищах», сжимают ее сильнее того, что позволил бы своенравный характер живого учебника. Поэтому в эту же секунду зеленая книга угрожающе клацает своей бумажной пастью, но Чимин даже не обращает внимание. Все его мысли испарились, а в памяти новый кусочек страшной реальности: в отражении зеркала была тьма, не он сам. Его почти залитые черным цветом глаза таили в себе опасность. Эта была не похожая на чоновскую темноту чернота глаз, это было что-то по-настоящему зловещее. Не осознавая происходящее вокруг, полностью потерявшись в себе, он роняет книгу на каменные плиты. Магический переплет без промедления разворачивается к мальчишке опаснейшей из своих сторон, корешком назад и спешно подбирается ближе к остроносым ботинкам. Чим успевает лишь взвизгнуть и тут же захлопывает рот ладошками. Он хочет, чтобы его спасли, забрали от ощущения липкого страха. Внутри что-то зародилось, сегодня утром оно дало о себе знать, и Чимин совершенно точно не знает, как контролировать этот темный сгусток волшебной энергии внутри него. Под всеобщий громогласный смех он валится прямиком на свою пятую точку, реальность расщепляется на куски, распадается. Ему нужно заземлиться, опустить якорь. Чонгук! Суета, громкие голоса, дерганные касания. Но всё это не имеет значения. Единственно важно — сегодня утром он не спал. Тот кошмар был явью, а не сном. — Не трогай его, придурок, совсем уже с ума сошел?! Почему они кричат, что случилось? Почему он не чувствует ногами твердость пола? Где Чонгук?! Чонгук. С ним всё в порядке. Он живой! Он выжил! Но как, почему? Вспышка. Чимин чуть не валится прямиком кубарем вниз, когда видит летящего в его сторону волшебника на метле. Чон, похоже, совсем не контролирует ситуацию. Держится за голову со сомкнутыми глазами. Он может серьезно пострадать. Чимин чувствует кожей этот панический страх, но он не принадлежит ему. Он исходит от воспоминаний: — Чонгук, пожалуйста! Чимин хватается за собственную палочку, знает, что бесполезно. Он бесполезный. Лишенный памяти, каких-либо магических способностей, семьи, друзей. Чонгук приближается так близко и в последнюю секунду открывает глаза. — Стой, пожалуйста! Вспышка. Он теряет над собой контроль. Полностью отдается сквозняку, зародившемуся в сердечке. Темная волна захлестывает его с головой, она ощущается как ненависть к себе, к магии. Словно кровоточащая опухоль подавленного врожденного волшебства, она взрывается и заполняет тело, беря его под контроль. Чимин не чувствует себя прежним. Он словно и не он. Словно они поменялись с кем-то местами, и теперь Чимин паразит собственного тела. Вспышка. Жидкое облако, аморфное черное хаотичное образование — Чимин. Чьи-то незнакомые руки прижимают, пытаются стать тем самым якорем, что смог бы вернуть Чимина в реальность, где он обычный мальчик, а не «исчадие Ад». Два слова врываются острым колом в сердце, что бьется в бешенном темпе, причиняя боль всему организму. Чимина поглощает та самая тьма, он пытается отползти от себя самого, от воспоминаний. Его хрупкую фигуру крепко сжимают, обволакивая со всех сторон, но это не то тепло, в котором он жаждет оказаться. Эти руки не согревают. Грубые голоса вокруг уходят под воду, становятся едва ощутимыми. Становится очень тихо. Его глаза полностью обращаются в черный. Чимин мучался два дня, сорок восемь часов беспрерывного самомучения. Сомнение, страх, беспомощность. И снова этот проклятый страх. Два дня назад его пугающим антагонистом стал он сам.***
Профессор Топ сидит в своем кабинете, разбирая завал из пергаментов с домашней работой учеников сразу с нескольких потоков. Обычно подобная рутина не вызывала у него какие-то большие эмоции, чем простое принятие. Но после случившегося два дня назад сердце ноет предчувствием беды. Есть что-то таинственной в том, как сложилась судьба детей. Чимин и Чонгук по каким-то необъяснимым причинам оказались за пределами своих спален или гостиных в неположенное время. Сам профессор сплетником не был, но прекрасно слышал, какие именно отношения сложились между звездой львиного прайда и новеньким учеником. Тот факт, что они были вместе в предрассветное время наталкивает на размышления. Что же между ними произошло? Была ли у них дуэль или, они встретились действительно случайно? — Хм, нет, маловероятно. Есть что-то, что я упустил. — Топ выдыхает мысли вслух, разминая рукой затекшую спину. От познания истины его отвлекает неуверенное копошение за дверьми. И тот уже хочет разоблачить притаившегося зеваку, использовав открывающее заклинание, но в ту же секунду слышит уверенный стук. — Да, войдите, — как можно менее заинтересованно утверждает профессор по зоти. — Профессор Чхве, найдется ли у вас для меня минутка? — голос слегка хриплый, видимо, от долго молчания или зародившейся двусторонней неловкости. — Джиен?! — они работают вместе уже несколько лет, но за всё это время еще ни разу не говорили наедине. GD никогда не переступал порог класса защиты от темных искусств по собственной воле. Должно быть, происходит что-то по-настоящему серьезное, раз он обратился к нему с какой бы то ни было просьбой. — Кхм, Профессор Квон, чем могу быть полезен? Дверь за пришедшим гостем закрывается, а сам он достает волшебную палочку: — Если позволите, я бы хотел, чтобы наш разговор остался приватным, без единого шанса на утечку информации. — Топ лишь растерянно кивает головой в знак согласия, прежде чем слышит знакомые защитные заклинания. — Оглохни, Протего тоталум, Колупортус. Теперь воцарившая тишина тяжелым грузом легла на плечи двух обеспокоенных душ. — Итак, Профессор Квон, я могу узнать причину столь конфиденциального визита? — возвращая напускное спокойствие хрипит Топ, но палочку почему-то держит наготове. — СынХен, я буду краток и честен… — Отличное начало, совсем короткая фраза, но она позволяет напрягшемуся профессору зоти выдохнуть. — Впрочем, как и всегда. Мне такое по-душе. — Деликатно перебивает дракона слегка хмурый профессор Топ, чтобы отвлечь внимание первого на беседу и оставить возвращение собственной палочки запазуху не замеченным. — Не могу просто взять и отпустить события той ночи, не могу выкинуть их из головы. — К концу фразы Джиён на долю секунды заглядывает в глаза сидящего напротив, но не выдерживает даже такого контакта и тут же отводит взгляд в сторону запертой им же двери. — Вас беспокоит нападение дементоров? — Топ демонстративно, но без лишнего драматизма откладывает проверку домашних работ в сторону. Его самого беспокоят разные мысли на счет того утра, поэтому он очень рад, что нашелся достойный собеседник. Джиен обратился к нему первым, а Топ не намерена заставлять того чувствовать себя неуютно за это. Сам бы профессор зоти вряд ли решился бы подойти к кому-либо. — Скорее… — Квон едва машет головой из стороны в сторону в знак несогласия, отрицания, но есть в его движениях детская неуверенность, будто сказанные далее слова могут спровоцировать серьезные последствия, которых он сам не сможет выдержать. — Меня беспокоит присущая тому утру таинственность. — Мне казалось, Вы хотели быть прямолинейным. — Легкая улыбка сквозит в словах профессора Чхве, потому что видеть, как вечно упрямый, непоколебимый и совершенно необузданный дракончик заламывает от волнения свои кисти, пальцы рук — это очень удивительно и слегка трогательно. — Сынхён, у меня мерзкое чувство, что меня обманули. — И снова это отчаянный взгляд, полный детской обиды. Возможна, именно из-за этой несвойственной их общению открытости Чхве не поправляет молодого дракона, который уже дважды назвал его самого по имени при обращении. GD выглядит, говорит по-настоящему растерянно, поэтому Топ пожурит того за неуважительную речь позже. Или вовсе не станет этого делать. К нему давно перестали обращаться по имени, поэтому слышать его приятно, словно именно в момент произношения звуковых сочетаний имени «СЫН-ХЁН» он снова становится собой. — Вы опасаетесь ребенка? — неловкая попытка облегчить поиск нужных слов. Топ владеет искусством легилименции и, возможно, смог бы узнать, что конкретно тревожит Джиёна, но он слишком хорошо воспитан своими аристократическими родителями, чтобы залазить в чужую голову без приглашения. — Нет. — Чуть сердится дракон. Вечно проницательный и всезнающий Чхве либо смеется над ним, либо… — Вы должны были сами понять, о ком я хочу поговорить с Вами. — И всё же, я попрошу быть смелее в конкретике. — Топ выходит аз-за рабочего деревянного стола и направляется в сторону двух антикварных кресел, стоящих на ворсистом ковре у разожженного камина. Движения тела неспешные, размеренные. Таким образом, он старается передать уверенность своему собеседнику. К счастью для них обоих, Квон улавливает дружелюбный настрой и следует примеру профессора Чхве, усаживаясь в кресло напротив. — Хорошо. — Проходит совсем немного времени, но эти секунды были необходимостью, чтобы решиться заговорить о главном. Сейчас дракон вступает на очень опасный путь разоблачения и сопротивления. И если окажется, что доверенный собеседник не поддержит его сомнений и опасений, то тогда GD может стать предателем, изменником. — Многие ли среди ваших знакомых волшебников владеют искусством легилименции, Профессор Чхве? Этот вечер обещает быть очень опасным. Вроде бы в магическом мире этот волшебный навык извлечения чувств и воспоминаний из другого человека не является противозаконным или запрещенным. И всё же среди самих волшебников эта форма «телепатии», эта способность проникать в чужой разум, читать мысли, управлять ими, менять их путать, считается неэтичной. И сам Топ абсолютно согласен с этим негласным правилом приличия. Разумеется, это весьма полезный навык в бою с врагом, можно обнаружить ложь и обман в другом человеке, или напротив передать нужную информацию союзнику. Вот только это по-прежнему аморально для применения в мирное время по отношению к непричастному к преступлениям человеку, волшебнику. — Едва ли найдется лишь шесть таковых, включая меня самого. — С этого момента Топ стопроцентно концентрируется на разговоре, с этого момента нельзя упустить детали, ведь в них спрятана истина. — Согласитесь ли вы, Профессор Чхве, что держать в замке ручного дракона весьма удобно? — внимательные змеиные зрачки упираются в лицо Сынхена без былой неуверенности и ложного смущения. — Удобно. — Снова «профессор Чхве», снова загадки. Топ слегка щурится, этот дракон обещал быть краток и искренен, но на деле лишь больше запутывает. — И опасно. — Гнёт свою таинственную извилистую линию дракон. — Опасно. — Даже очень опасно, о чем ни раз говорил Чхве самому директору, на что тот лишь «лукаво» ухмылялся, уже не удивляя. Топ привык к чудаковатости директора Си, когда-то он просто решил довериться ему. Он просто решил идти, куда скажут и делать то, что скажут. В оправдание нужно заметить, что еще ни разу за время службы под руководством Си Хай Бана сам Сынхён не пожалел о принятом решении. — Стали бы вы рисковать ради удобства, если бы… — эти наводящие вопросы создают тон перекрестного допроса во время слушания, слегка раздражают, но Топ сосредоточен, он по-прежнему ищет причину их разговора. — Не стал бы. — Сразу же обрывает Чхве. — Вы знаете моё отношение к вашему пребыванию в стенах замка. — Я был достаточно резок тем утром. — И снова неожиданный скачок, они словно играют в прятки. — Верно, и весьма агрессивным. — Топ отвечает прежде, чем успевает погасить свое раздражение от затянутости беседы. Они снова свернули с пути или же это такая извилистая тропинка, протоптанная Джиёном? — Но, похоже, — дракон выдыхает запал, на мгновение отводят взгляд, и тут же возвращая его, — Директора Си эта моя агрессия вовсе не пугала? — Вероятно. — Топ ожидаемо напрягается, делает голос ниже, но главным образом тише. — Почему? — на выдохе шепчет Джиён. Вопрос искренний. Будто этот вопрос и был самоцелью визита. «Почему?» Неужели Квона задело поведение директора Си, ему обидно, что он не смог произвести должного впечатления? — Как Вы верно успели подметить ранее, Профессор Квон, дракончик на самом деле очень ручной и послушный. — Топ и сам удивляется тому, что именно заставляет его огрызаться при каждом удобном случае. При том, что подобное поведение не свойственно флегматичной натуре профессора. Что именно послужило натянутости их взаимоотношений действительно неизвестно. Просто так сложилось с самого начала, будто прописной сюжет любой книжной истории. Два талантливых, умных, смелых волшебника вместо того, чтобы сдружиться, начинают знакомство с подтрунивания, колких шуток и едких замечание. Разумеется, ни один из них не терпит подобного отношения к себе, поэтому несмываемыми чернилами они записывают имена друг друга в список соперников. Вот и в этот раз, уловив редкую в своем виде растерянность оппонента, один рефлекторно наносит удар другому. — Я хочу знать, как Он это сделал. — Квон заменяет имя директора на безответственное местоимение, словно по-прежнему не решаясь принять какую-то из сторон. — Я прошу вас, профессор Чхве помочь найти ответ на еще один вопрос. — Мне кажется, раскрывать секреты фокусника не в моих интересах… — но его обрывают. Джиён встревожен настолько, что вскакивает с кресла на ноги, только вот этим самым всплеском драконьей энергии пугает лишь себя самого. У него закипает кровь, расширяются глаза, но кулаки сжимаются сильно-сильно, будто сдерживая внутреннего зверя. Он отчаялся! — СынХён! — почти кричит GD. — Вы знаете, что произошло до того, как налетели дементоры? — В общих чертах. — Топ лишь второй раз видит дракона на грани, это пугает. Пугает не зверь, а потаенный внутри того страх. — А вы, профессор? — В общих чертах! — Выплевывает Квон, повторяя ответ самого Сынхёна. Но только он не дразнится, он отвечает на вопрос Топа. И тот факт, что ему приходится говорить тоже самое — бесит. — Хм, Джиён… — дракона нужно утихомирить, но Топ в таком не силен, почти всегда он мог лишь раззадорить того. — Только вот разница между нами в том, — Квон непроизвольно подключает тело: тычет в грудь привставшего профессора своим указательным пальцем, наклоняется ближе, даже умудряется сделать шаг в его сторону, — разница в том, что я видел происходящее своими глазами! Только вот по каким-то неизведанным мне причинам, я знаю столько же, сколько и Вы! Мне известно ровно столько же, сколько и человеку, которому было передано всё на словах третьими лицами! Понимаешь?! Я был там! Я должен был знать больше! Это сводит с ума! Топ знал, что именно GD обнаружил мальчиков. Именно он оповестил о предстоящем нападении дементоров. В то предрассветное утро он поделился с Директором в присутствии самого Чхве, что ощущает плохое предчувствие. Дракон внутри волшебника был обеспокоен так же сильно, как в ночь первого нападения дементоров, в ночь появления мальчишки. Только если в тот раз, он не смог описать и сформулировать эти «эмоции», потому что никогда не встречал тьму из прошлого, то в этот раз, он четко идентифицировал вызванное беспокойством предчувствие. Дракон определил его как однородное с тем, которое он испытал при первой встрече с дементорами. — Вы подозреваете, что… — Меня обокрали! Меня обманули, использовали, Сынхён, как ты не понимаешь?! Я выбежал на подвесной мост, увидел Чон Чонгука на метле, полностью потерявшего контроль, а потом всё! Кучка дементоров кружила над двумя телами детей. Я упомянул противоборствующее заклятие, вызвал Патронуса, Директор СИ, Вы, Десси, Сухо… были уже там, вместе со мной! Несмотря на близость их нахождения по отношению друг к другу Топ встает с кресла, и заглядывает в отчаявшееся измученное лицо дракона. — Что было между тем, как ребенок влетел в стену и внезапно появившимися дементорами, Сынхён? — тот больше не кричит, будто у него совсем не осталось сил на это. Топ больше не отвечает, только смотрит очень внимательно. — Я был там, видел всё своими глазами, я оказался рядом с ними каким-то образом. Но я ничего из этого не помню. — Квон опускает голов, обрывая любой контакт, и снова закрывается в себе. Он действительно устал, неимоверное. Он думал над произошедшим без перерыва два дня, сорок восемь часов! Сколько можно? Вероятнее всего, дракон ошибся в своих умозаключениях, именно по этой причине он и обратился к хладнокровному, но очень умному и доброму волшебнику. Ему нужна была помощь. Хотя, по-правде говоря, ему нужно было, чтобы Сынхён разубедил его, сказал, что всё иначе, что никто его не использовал. — Нет, этого не может быть, Джи. — Теперь пришла очередь Сынхёна нервничать, болезненные мысли и выводы закрались в начитанную голову. А уж если что-то в нее попадает, то более не может покинуть разум. — Ты, скорее всего… просто пребывал в паническом состоянии, вот память и вырезала пугающий кусок. — То есть падающий мальчик, точнее каким-то образом два свалившихся с огромной высоты ребенка меня напугали, а стая дементоров — нет? — словно мешок валится обратно в кресло. — Я не знаю, может и так! — Топ редко выходит из себя, но теперь это он тот, кто в считанные секунды преодолевает расстояние и склоняется над беспомощным телом, сканируя лицо словно детектор лжи. — Нет, не может. И ты это знаешь. — Тот снова смотрит в глаза профессора зоти и в очередной раз чувствуется себя маленьким ребенком. — Сынхён, знаю, что кажусь тебе вспыльчивым, глупым, раздражающим, но отбросив свое презрение, услышь меня, пожалуйста. Кто-то поработал над моим сознанием, изменил воспоминания. Я не давал на это никакого разрешения, поэтому это совершенно неприемлемо! — И если бы только так… — Топ не хочет слышать продолжения, он даже не заметил, как его поставили перед выбором. — Сынхён… — шепчет Джи, ему ведь действительно больше не к кому обраться. Самое страшное, что теперь непонятно сколько вообще из всей суммы его личных рассуждений и воспоминаний действительно принадлежат ему. Была ли это одноразовая акция, или с ним регулярно проворачивали подобный фокус, словно он марионетка, бездушная кукла, которой можно вертеть в своих интересах. — Раз твою память подчистили, значит, — Сынхён растерян, он не знает, почему вообще оказался в ситуации, где он должен выбирать чью-то сторону, — так было нужно. Ты увидел то, что не должен был, Джи. — Я взрослый маг, только я могу решать, что должен знать, а что нет. — Моментально вспыхивает дракон и Чхве понимает, что сказал полнейшую ерунду, но он просто пока не готов для принятия настолько радикальных мер. — Звучит очень по-взрослому. Умница, — Сынхён готов на все, чтобы прервать их разговор, пусть лучше это превратится в очередную перепалку, — тише-тише, хороший мальчик! — Большая рука ложится на голову с пушистыми ярко красными волосами и треплет, словно ребенка. — Сынхён, не зли меня. — Только вот картинка по-прежнему неоднозначная. Джиен надувается, морщит нос, смотрит исподлобья, но выглядит очень милым. — Не злить. — Соглашается Топ моментально и убирает руку. — Кстати, на счет твоей бесконтрольной энергии дракона, когда мы были в больничном крыле, как тебе удалось прийти в себя так скоро? Мне казалось, ты хотел наброситься на Сухо и меня, но почему-то выдохнул. — Я хотел… А потом этот голос. — Растеряно шепчет Джи. — Голос? «Молчи». — Вот, снова. — Восклицает дракон, обескуражено смотря на Топа в надежде, что тот тоже его слышал.***