На чайной гуще

      Когда Бруно обнаружил себя перед калиткой во двор, отступать действительно стало некуда: в окошке дома мелькнула чья-то мордашка. Его заметили. А может даже и узнали.       По двум сторонам от калитки на постаментах стояли небольшие деревянные фигурки мартышек. Обезьянки дружелюбно наклоняли головы, как бы приглашая войти. Бруно набрал побольше воздуха в грудь и толкнул незапертую калитку. На ухоженном дворике он ощутил себя странно. Здесь было как-то иначе, чем дома. Не так нараспашку, что ли. И от этого возникало чувство, что он ступает на запретную территорию, вторгается туда, куда не следовало бы. Хотя вроде бы скульптуры на входе обещали гостеприимство.       Цветы, загоны с парочкой довольных, сытых осликов — все как положено. Уютно, если не считать, что Бруно тут не свой. А неожиданно захотелось, чтобы его тут ждали. Глупо? Может быть.       Бруно прошел по дорожке к крыльцу, поднялся по ступенькам, медленно, оттягивая необходимость вторгаться в чужую жизнь и рушить ее. Джульета назвала бы это спасением, но кого Бруно пытался обмануть?..       За все то время, что он брел к дому, отрепетировать диалог или хотя бы приветствие не удалось. А когда он нашел в себе силы несколько раз стукнуть по двери, так и вообще в голове воцарилась пустота. Возможно, от неуверенности, его стук никто не услышал. Внутри было тихо, затем за дверью раздался топот. Бруно с трудом поборол желание зажмуриться или натянуть капюшон на лицо.       — Привет, — дружелюбно начала мелкая девчушка с торчащими в разные стороны косичками, открывая дверь, — если вы хотите сделать заказ… Ой!       Судя по тому, как она побледнела и сглотнула, Бруно девочка знала. Ну, или пару страшных баек о нем. Бруно поднял ладонь в знак приветствия и добрых намерений и даже открыл рот, чтобы представиться, хотя, очевидно, в этом не было смысла. Но девчушка захлопнула дверь, и, судя по удаляющемуся топоту маленьких ножек, бросилась наутек в безопасность.       — Кто там пришел, Мария? — крикнула женщина из глубины дома. Теперь Бруно обратил внимание на открытое окно на первом этаже, и стало понятно, почему он так отчетливо слышит все происходящее.       — Б-б-б… — неразборчиво, но громко пытался бубнить тоненький детский голосок. Но так и не решившись накликать беду его именем, девочка выкрутилась: — Мадригаль, — пискнула наконец она.       Бруно торчал на пороге, все больше смущаясь и опасаясь, что сейчас его погонят прочь метлой. Однако ноги приросли к крыльцу: совершить побег не выходило. Хотя панический голос внутри почти вопил об этом. Послеобеденное солнце пекло спину, и разворачиваться навстречу свету не хотелось. Когда дверь снова открылась, теперь полностью, на пороге показалась хозяйка дома — взрослая женщина с собранными на затылке волосами. Она вытирала руки расшитым бежевым полотенцем и хмурила брови.       — Ну и чего ты заявился? — устало осведомилась она. Бруно уже втянул голову в плечи, а теперь удивленно встрепенулся. В голосе сквозило недовольство, но сильной враждебности хозяйка не выказала. — Мало нам было пересудов, — проворчала она, — судьба тоже решила что-то подкинуть?       Она смотрела куда-то мимо Бруно, что давало ему шанс безопасно смотреть ей в лицо. Глаза у женщины были темные. Карие. И хотя черты лица выдавали в ней мать незнакомки из видения, Бруно почему-то было приятно видеть совсем другой цвет глаз. Хозяйка продолжала комкать в руках полотенце и как будто ждала от него оправданий. Но Бруно молчал, хотя и пытался выдавить из себя хотя бы вежливое приветствие.       — Шел бы ты домой, Мадригаль, — как-то горестно вздохнула женщина. — Ссориться с Альмой нам ни к чему, но и никакие пророчества нам не нужны. И так несладко.       Чувство вины привычно закопошилось внутри, заставляя поежиться. Бруно и хотел бы попрощаться, развернуться и уйти, но перед глазами опять появилась зловещая картинка: девушка с площади совсем одна на поле отползает от неизвестной опасности.       — Простите, — пробормотал он вместо того, чтобы наконец поздороваться. — Я бы хотел только поговорить с… — он запнулся, понимая, что не знает, как зовут девушку из видения.       — Уходи, — покачала женщина головой, и перевела взгляд на Бруно. В нем отразилось сожаление, хотя причин для этого, на взгляд Бруно, не было.       Стоять на пороге становилось все более неловко, и от и так бледной решительности ничего не осталось. Бруно набрал воздуха, чтобы выпалить извинения за беспокойство и удалиться, по тут из-за спины женщины выглянул мальчик. Бруно и не заметил, как он подкрался. На лице ребенка отразился опасливый интерес, как будто он подбирался к огню. И, набравшись храбрости, осведомился:       — А ты правда предсказываешь будущее?       Подумалось, что детская непосредственность хуже взрослого скептицизма, и Бруно коротко отозвался:       — Да.       Наверняка, мальчик тут же попросил бы что-нибудь предсказать, но мать осекла его:       — Марш в комнату, Педро, никаких пророчеств! — и уже Бруно со вздохом: — Ладно, проходи, раз такой упрямый — на тон тише она добавила: — Если это снова выльется в клевету…       Бруно склонил голову, послушно заходя, по совсем не понимая, в чем состоит обвинение. Клевета? Наведение порчи, неудач, бедствий — да, но при чем тут ложные слухи?       Мальчик скрылся на лестнице, и, кажется, громким шепотом докладывал кому-то о том, какой страшный гость их посетил.       Внутри было очень уютно, но несмотря на это, Бруно не знал, куда деть руки и глаза. Хотелось сжаться до размеров мышки и скользнуть куда-нибудь за стену. Вместо этого он с повышенным вниманием принялся рассматривать стену, украшенную многочисленными деревянными рельефами в рамках.       — Я прошу прощения за беспокойство, — теперь, когда не нужно было пытаться смотреть собеседнице в глаза, Бруно обрел некоторое равновесие. — Я лишь хотел принести извинение за недавнее недоразумение.       Композиции лесной тематики на стене преобладали. Рельефы с причудливо раскинувшимся деревьями и дикими животными. Бруно скользил взглядом по выпуклым фигуркам обезьянок и крадущихся ягуаров, переплетающихся змей, которые обнажали какую-то свою красоту.       Ответ хозяйки дома прозвучал после тяжёлого вздоха.       — Что ж, надеюсь, этим и ограничится. Дженни сейчас спустится: Педро уже сообщил о тебе всем, кто бы согласился его слушать.       Бруно зацепился за имя: «Дженни». Красивое.       — Она покажет тебе сад.       Этой лаконичной и какой-то неловкой фразой хозяйка положила конец их разговору, уйдя в другую комнату и зашумев посудой.       Продолжая разглядывать объемные картины из дерева на стене, чтобы хоть чем-то себя занять и никуда не соваться, Бруно подумал, что в этой семье к профессии подходят как к искусству. Судя по тому, что они с Джульетой узнали в городе, вся мебель в Энканто отсюда, однако то, что он видел и снаружи, и здесь, — не просто ремесло. Это тонкая, невероятная работа.       — Ой! — раздалось с лестницы, и Бруно вдруг захотелось улыбнуться от мысли, что она ойкает уже второй раз, встречая его. И хотя они разговаривали лишь раз, он узнал ее по одному возгласу.       Сначала взгляд Бруно уперся в ту самую сумку на ремешке, которая и привела его в этот дом. Правда, вышивка по краю шла совсем другая, но что-то подсказывало: инструменты внутри лежали те же. Затем Бруно отметил темные косы: прическа, которую носила его мать в молодости, сохранившаяся на старых фотографиях, этой девушке шла. Только у нее, в отличие от Альмы в молодости, на лоб ложилась прямая непослушная челка. Подняв голову и глядя на нее снизу вверх, Бруно сфокусировался на глазах. Как раз в этот момент Дженни споткнулась на приветствии, и во взгляде забрезжило узнавание. Она отступила на ступеньку назад, открыла рот, как будто хотела что-то сказать, но передумала.       Бруно опустил голову. Чувство было сродни песку в глаза. Или как будто он желал смотреть на солнце, пытаясь раз за разом, и не мог. Наверное, Дженни рассказала матери о встрече на площади. Интересно, что именно она сказала?       Он открыл рот с намерением сказать что-то вроде: «Твоя мама попросила показать сад», — хоть это и прозвучало бы крайне глупо. Куда логичнее было бы, имей они древнюю башню. «Дорогая, покажи Бруно нашу семейную башню, пусть оценит как профессионал». Но Бруно не успел сказать ни заготовленную фразу, ни воображенную чушь, потому что Дженни выпалила первая:       — Привет, хочешь посмотреть наш сад?       Бруно моргнул и вновь поднял голову. Неловко пошутил:       — Судя по тому, как мне настойчиво это советуют, оно того стоит.       «Что за ерунду ты несешь?» Зато не запнулся. Дженни покраснела, отводя глаза. Но с чего вдруг у нее то же предложение, что и у матери? Но она хотя бы не попыталась его выгнать после того, как он напугал ее на площади.       Неловко попросив следовать за ней, Дженни вывела его из дома через другой выход. В тот момент, когда она спустилась по лестнице и прошла рядом с ним, Бруно ощутил едва уловимый запах дыма и костра, как будто Дженни только из пожара. Но эта мысль не прижилась, потонув в неловком молчании. За другой дверью действительно раскинулся аккуратный садик. Дженни повела его по вымощенной камушками дорожке, чуть оборачиваясь, чтобы он не отставал. То тут, то там виднелись неизменные деревянные фигуры животных. Взгляд скользнул по статуе ягуара в натуральную величину. Перед глазами затуманилось. Мелькнула мысль: «Опять? За что так не вовремя?» — и все потонуло в зеленом дыме.       Ягуар прямо в их доме на лестнице. Ластится к мужчине в костюме и женщине в платье. Бруно присмотрелся: сходство той с Джульетой было невероятным. Еще картинка: снова ягуар, но теперь верхом на нем сидит маленький незнакомый мальчик. Однако его вьющиеся волосы открыто намекали на связь с его семьей. Пелена спала, и взгляд прояснился. Прямо перед Бруно стояла Дженни и настороженно следила за его лицом. И надо же так вляпаться! Снова.       — Ты в порядке? — спросила она, протягивая руку к его плечу, но так и не коснувшись.       — Да, — Бруно заставил себя отпустить напряжение и сказать необходимое: — Извини, что снова напугал.       — Что? — Дженни все же дотронулась до его плеча, а второй рукой схватила ладонь. От прикосновения по коже разошлось тепло. — Нет! То есть…       Бруно хотел было сказать, что испуг — вполне нормальная реакция и что он давно привык, но Дженни не позволила себя перебить, выпалив:       — Я должна была сразу узнать тебя тогда! Но я слышала о тебе пару раз и, честно говоря, не особо вслушивалась… — она виновата улыбнулась. — Надеюсь, тебя это не слишком обидело.       Бруно нервно хмыкнул:       — Вообще-то наоборот, — а затем с горечью заметил: — Но теперь ты, похоже, куда информированнее.       — Да… — протянула она. — Я рассказала маме о странном случае, после чего на меня посыпались байки разной степени абсурдности о большом и страшном Бруно Мадригале. В основном, правда, от Педро и Мари.       — Ох, — только и смог вздохнуть Бруно, прикрывая глаза. А ведь, получается, он мог тогда пообщаться с человеком, который о нем ничего не знал. В кои-то веки.       — Так ты в самом деле видишь будущее? — осторожно поинтересовалась Дженни. — Ты поэтому здесь? Из-за того, что тогда увидел? И сейчас…       — Ягуар, — брякнул Бруно, пытаясь отвлечь ее внимание.       — А?       — Ягуар, — повторил Бруно и ткнул пальцем в деревянную скульптуру. — Я увидел в будущем ягуара, он… был как будто ручной.       — Правда? — Дженни восторженно перевела взгляд на ягуара, как будто видела его первый раз. — Ручной ягуар? Это же потрясающе! И когда это будет? Скоро?       — Я видел свою сестру взрослой, — ответил Бруно, — так что, думаю, пройдет не один десяток лет.       — Жалко, — Дженни погладила ягуара по деревянной морде. — Это скульптура моего отца. Я бы хотела однажды сделать нечто подобное.       — Я видел работы во дворе и на стене, там есть твои?       — Да, — Дженни улыбнулась.       — Тогда я думаю, у тебя получится. Они очень красивые.       — Спасибо.       Повисла пауза. Бруно размышлял о том, забыла ли она, что пыталась задать вопрос о видении при первой встрече. Но она тут же спросила именно об этом.       — А что ты увидел тогда, на площади?       Вопрос, на который Бруно не хотел бы отвечать. Почему он не решил, что скажет, заранее?       — Что-то, связанное со мной, верно?       Догадливая.       — Ты посмотрел на ягуара и увидел его в будущем. Это так работает? В тот день мы столкнулись, и ты посмотрел на меня. Что ты увидел?       Дженни подошла к нему и настойчиво попыталась заглянуть в глаза, а Бруно упорно отводил взгляд и теребил рукав. Он думал, что Дженни продолжит настаивать, совсем как мать, когда очень желала, чтобы он увидел что-то конкретное. Но Дженни не стала. Она вздохнула и, порывшись в своей сумке, с которой, видимо, не расставалась, сунула ему что-то в руку.       — Тебе виднее, — она натянуто улыбнулась, — о чем говорить, а о чем — нет. В конце концов, это ты живешь с этим даром столько лет, а не я.       Бруно посмотрел на ладонь. На ней лежал вырезанный из дерева цветок. С одной стороны его лепестки полностью распустились, но с другой — как будто скорчились от холода.       — Метафорично, — он погладил пальцем лепесток. — Но я не понимаю.       Дженни пожала плечами:       — Вдохновение, оно схоже с даром видеть будущее, — она помедлила и добавила: — Наверное. Но ты точно знаешь, что именно делать.       — Значит, они различаются, — с горечью сказал Бруно. — Потому что я не знаю.       Казалось бы: Дженни сама спрашивала о том, что он увидел. Ответить на вопрос — вполне честно. Сбросить с плеч чужую угрозу и выкинуть из головы. Бруно от досады даже зажмурился на секунду, пока Дженни глядела в сторону леса. Из сада на него открывался красивый вид. Почему же сказать так трудно?..       — Я так и не представилась, — вспомнила Дженни. — Как-то некрасиво получается.       Бруно улыбнулся.       — Дженни Таллистер, — она протянула руку.       — Бруно Мадригаль, — со смешком отозвался он и сжал ее ладонь, закрепляя знакомство.       — Не подумай, я рада, что ты зашел, Бруно, — она пристально на него посмотрела. — Но зачем?       — Рада? — глупо повторил Бруно. — Чему тут радоваться…       — Теперь я хотя бы знаю, что ты в порядке, — пожала плечами она. — На площади ты выглядел… Э-э… Больным?       Бруно выдавил напряженную улыбку. Больным, чокнутым, сумасшедшим. Что ж, отчасти так и есть: с этим даром попробуй сохрани рассудок.       — Я-не-это-имела-в-виду! — выпалила Дженни, замечая выражение его лица. — Я хотела сказать, — тщательно подбирая слова, начала она, — что ты как будто был болен. Обморок, слабость, жар — чем-то таким. Не в том смысле, что ты сумасшедший!       Бруно недоверчиво покосился на девушку, которая как будто всерьез обеспокоилась тем, что ляпнула. Не желая развивать эту тему, он с шутливой интонацией ответил:       — Между прочим, я пришел, чтобы убедиться, что встреча со мной не свела тебя с ума.       «Ой». Что он только что сказал? В голову отдало жаром, и Бруно вцепился пальцами в рукава, изо всех сил сжимая. «Пусть она не поймет это так, пусть она забудет, пусть проигнорирует!» Бруно отчаянно хотелось провалиться сквозь землю и просто исчезнуть. Но какой-то особенно смелый голосок в голове настойчиво интересовался, что же она ответил.       Дженни хихикнула и лукаво отозвалась:       — Ну, разве что чуть-чуть.       Бруно поперхнулся и кашлянул, с трудом сдерживая порыв сбежать.       — Как ты, кстати, вообще узнал, где я живу? — как ни в чем не бывало поинтересовалась она.       — Я же провидец, помнишь? — ответил Бруно почти что словами Джульеты.       — Ну да, — хмыкнула Дженни, — надеюсь, ты в свою очередь не наслушался баек обо мне.       О Дженни расспрашивала Джульета, так что ходили ли действительно какие-нибудь слухи или нет, Бруно не знал. Хотя, наверное, сестра бы с ним поделилась. Так что Бруно пожал плечами.       — Пойдем в дом, пока мои домашние не умерли от любопытства. Твоя репутация громче, чем у всей твоей семьи, знаешь ли.       Бруно грустно улыбнулся. А он так и заговорил о своем предсказании. И решился спросить:       — Ты часто гуляешь в лесу?       Дженни, которая уже направлялась в дом, замерла.       — Я хочу сказать, — зачастил он, — нужно же брать дерево для работы.       — Да, — отозвалась Дженни. — Лес недалеко: нужно только перейти поле, которое начинается за садом. Я часто туда хожу.       Бруно ничего не сказал, хотя внутри все перевернулось, как на самой рискованной карусели, где не за что держаться. «Просто скажи ей!» — кричал голос в голове. Но он же шептал: «И она конечно же тебя послушает… То, что ты видишь неизбежно».       «Что делать? Что делать? Что делать?» — метались панические мысли в голове.       Они вошли в дом молча и, не сговариваясь, остались на пороге.       — Ну как тебе сад, Бруно? — натянуто осведомилась мать Дженни, специально выйдя, видимо, как только услышала закрывшуюся дверь.       — Сад очень красивый, — осторожно ответил Бруно. — Особенно скульптуры.       Почему-то это добавление заставило хозяйку поджать губы, а Дженни — подобраться.       — Мам, я прогуляюсь с Бруно до его дома? — обыденным тоном спросила Дженни.       Бруно удивленно посмотрел на нее. Дженни слишком тактичная, чтобы просто выпроводить его после десяти минут разговора? Или она правда хочет прогуляться и проводить его?       Сеньора Таллистер с сомнением посмотрела на дочь.       — Милая, я не думаю, что тебе…       — Мам! — перебила ее Дженни, выразительно нахмурившись. — Бруно меня не съест. А Мадригали — тем более.       Раздражение, появившееся на лице матери Дженни, очень красноречиво демонстрировало ее недоверие. Причем, Бруно ощущал ее взгляд на своем лице, и с трудом боролся с соблазном натянуть на голову капюшон и спрятаться. Кажется, сеньора Таллистер была как раз уверена, что Бруно способен не то что съесть, но проклясть ее дочку точно.       Дженни шумно вздохнула, а ее мать кивнула своим мыслям и довольно предложила:       — Хорошо, дорогая. Уговор: зайдешь за покупками на рынок, когда будешь возвращаться. И не напрашивайся к Мадригалям!       Дженни замерла. Бруно проследил, как она сжала ткань юбки, а затем расслабила пальцы.       — Конечно, — ровно отозвалась она. — Я собиралась просто прогуляться с Бруно.       — Спасибо, милая. Что купить, ты помнишь. И… — сеньора Таллистер строго нахмурилась. — Дженни, не вздумай водить Бруно в лес!       Бруно покосился на новую знакомую, желая поскорее освободиться от неловкой обстановки. Такое ощущение, будто он тут и не стоял. Но вообще-то стоял!       Дженни закатила глаза.       — Во-первых, я и не собиралась, — заявила она. — Пока, — добавила хитро и тихо, чтобы мать не услышала, а Бруно — наоборот. — А во-вторых, Бруно уже большой мальчик.       — И надеюсь, он в курсе о другом большом мальчике, — холодно заметила сеньора Таллистер.       Дженни нахмурилась.       — Мама… — предупреждающе начала она.       — Не обижайся, милая, — легко отозвалась женщина. — Просто хочу, чтобы ты была осторожна.       — Я осторожна, — процедила Дженни. Бруно поежился. Ему все меньше и меньше хотелось здесь находиться. Вот бы схватить Дженни за руку и увести. Быть может, он слишком привык общаться с Пепой, но теперь, глядя на Дженни, ему казалось, что вот-вот грянет буря.       — Вот и славно, — будто не замечая состояния дочери, сеньора Таллистер протянула к ней руки. — Иди сюда, — она обняла Дженни, и Бруно заметил, как та дернулась и согнула руки, будто намереваясь оттолкнуть, но затем спохватилась и вытянула их вдоль тела. Так странно. Если бы его мама обнимала почаще… Дженни же терпеливо дождалась, когда мать ее отпустит, неловко попрощалась и, дернув Бруно за рукав, спешно потянула на улицу.       Движения кричали о неловкости, и, судя по тому, как она комкала ткань юбки на бедрах, Дженни было стыдно. Бруно не был уверен, что не обидит ее словами, поэтому молчал. В тишине они шли по ухоженной дороге от дома Таллистеров. Бруно еще в саду заметил, что они легко подстраиваются под шаг друг друга. Обычно у него это получалось плохо: то он слишком поторопится, суетясь и оставляя попутчика позади, то задумается и заставит его раздражаться медлительности. Даже с Джульетой их прогулки не избегали подобных конфузов. Обычно сестра была очень наблюдательна и поддерживала его темп, но иной раз она сама увлекалась чем-то, и они неловко барахтались на разных волнах. С Дженни же поймать общую волну отчего-то было просто. Они шли неспеша, на эмоциональном уровне неловкие, но хотя бы вполне довольные скоростью.       — Извини, что так вышло, — прервала молчание Дженни.       — Не понимаю, за что ты извиняешься, — осторожно отозвался Бруно. — Все в порядке.       — Тебе наверняка было неловко, когда мама упоминала твою семью и тебя. Она совсем не считает вас плохими!       «Только тебя».       — Скорее, она опасается, что я накосячу и опозорюсь перед самой главной фамилией города.       — Этого точно не случится! — убежденно заявил Бруно. — И да, мне, может, и было немного неловко, но ты не виновата. Взрослые часто говорят что-то такое.       Дженни кивнула.       — У вас с мамой не слишком теплые отношения, да? — вздохнул Бруно. — Не говори, если не хочешь. Просто я заметил…       — Да… — пробормотала Дженни. — Так и есть.       — Й… Ясно. У меня тоже самое, — отозвался Бруно. Возможно, не стоило лезть на запретную территорию.       — С мамой и раньше было не очень. А вот папа часто обнимал меня в детстве, — сообщила Дженни спокойно. — А потом оказалось, что мотивация всего, что он тогда делал, может быть совсем иной. Возможно, все было правдой, — пожала она плечами, — а возможно, он меня использовал.       — Я ни разу не видел твоего отца, но не думаю, чтобы он так поступил с тобой. Он сейчас… с вами?       Дженни подняла голову и посмотрела на небо. День выдался ясный, а плохое настроение Пепы, если и было, то сюда не добралось. Отец Дженни умер? Бруно смотрел на Дженни: в отличие от далекого неба, она была близко.       — Да, он живет с нами, все хорошо, — удивила Дженни. — Ты не видел его, потому что мастерская в отдельной части дома. И, видишь ли, я не говорю, что он делал это с умыслом, специально. Но мне кажется, интуитивно что-то такое могло быть, будто каждый раз он мысленно говорил мне: «Спасибо, что помогаешь сбежать от той, кого так сильно напоминаешь».       — Оу, — выдал Бруно. Вот теперь он точно ступил на зыбкие места.       — Не забивай голову, — вдруг улыбнулась Дженни. — Эта история не для сегодняшнего дня.       — Я рад, что ты предполагаешь завтрашний день, — Бруно тоже улыбнулся. — Да и вообще, спасибо, что решила проводить.       — Да уж, эта прогулка мне дорого вышла, — хмыкнула Дженни.       Бруно вспомнил, о чем они договорились с сеньорой Таллистер.       — Э-э, не ходить в лес?       — Да нет, этого я не обещала, — махнула рукой Дженни. — Однажды все равно сходим.       — Что за история с лесом? Предупреждение звучало несколько странно.       — Эта история… тоже долгая.       Бруно принял уклонение от ответа и сделал новое предположение:       — Тогда… Неужели поход за покупками?       — В точку. То еще испытание.       — Но… Почему?       Вообще-то, Бруно понимал, почему! Со своей точки зрения. Чтобы оградиться от узнающих недоброжелательных взглядов, ему приходилось погружаться в себя. Выдерживать упреки, давние настолько, что превратились в привычку, и не расстраиваться, если дети начинали плакать, слушая шепот родителей. Но Дженни не предсказывала никому бед и несчастий, так что едва ли ее винили в них. Может, просто не любит толпы? Это Бруно тоже мог понять.       — Я тоже не люблю скопления людей, — не дождавшись от нее ответа, как бы сам ответил он. Разговор начинал казаться односторонним, и Бруно занервничал, принимаясь трепать рукав. Дженни заметила это и аккуратно дотронулась до его плеча.       — Это тоже, но вообще… Причина — часть все той же долгой истории.       Она скомканно провела рукой по его плечу, опуская руку.       — Слушай, я знаю, что если хочу продолжить общаться с тобой, то должна рассказать раньше, чем ты узнаешь от кого-то другого.       — Но? — Бруно не переживал насчет «долгих историй». Что бы кто ни сказал ему, уж он-то научился игнорировать слухи. Примерно это он и попытался сообщить Дженни.       — Но боюсь оттолкнуть тебя.       — Я боюсь того же, — вздохнул Бруно.       Дженни хихикнула:       — Выходит, страхи у нас общие.       «Не совсем, — подумал Бруно, вспоминая фигурку Дженни в зеленом тумане, пытающуюся спастись от неведомой опасности, — мои реальнее».       — Ну, ты чего? — Дженни легонько пихнула его. — Это даже хорошо: будет легче бороться.       Бруно задумался.       — Я бы предложил вместе пойти на рынок, но боюсь, это только усугубит ситуацию.       — Ты бы сделал это? — глаза Дженни загорелись каким-то озорством.       — Если бы это помогло, — Бруно с опасением покосился на девушку, настроение которой ощутимо приподнялось.       — Помнишь, что я сказала: вместе со страхами бороться легче! — она с воодушевлением схватила его за руки. От пальцев по кистям до локтей пробежали искры тепла. Бруно растерянно посмотрел на Дженни и попался: ее глаза, светлые и чистые, светились так ярко, словно две путеводные звезды. И Бруно осознал, что пойдет за ней куда угодно.       Невольно он сравнил Дженни с Пепой. Та, бывало, с таким же воодушевленным выражением лица тащила его на площадь. Но если сестра была восприимчива даже к незнакомцам и пыталась поделиться энергией со всем миром, тем более с братом, то с Дженни было иначе. Как — Бруно пока не был уверен, но точно иначе.       И вдруг голос сестры практически раздался в голове:       «Так она пригласила тебя на свидание?»       «Что?» — мысленно возмутился Бруно.       — Что? — повторила вслух Дженни. Видимо, изумление отразилось на его лице слишком явно.       — О-о… Э-э… Так ты… — Бруно судорожно пытался отбрехаться от внутреннего голоса, обретшего образ Пепы. — Предлагаешь прогуляться?       Дженни вздернула бровь. И этот жест показался до того изящным, что Бруно окончательно уверился, что все испортит.       — Ну, если тебе нравится такая формулировка, пожалуйста, — Дженни пожала плечами, но Бруно заметил улыбку, мелькнувшую на долю секунды.