Bloodlines

       Болезнь, которая начала грызть желудок Тибериуса почти неделю назад, никак не хотела ослабнуть. Сын поглотил больше его мыслей, чем это было разумно для лидера Палавена. Он хотел дотянуться, поговорить с Гаррусом, заставить его понять.        Но когда Тибериус думал о сыне, то вспоминал его злой взгляд, и тяжёлый, влажный взгляд Шепард. Он задавался вопросом, не будет ли лучшим подарком для его сына простое пожелание счастья. Он хотел сказать ему это.        Тибериус почти позвонил Гаррусу несколько раз, неизменно подолгу глядя на его имя в списке контактов.        Он даже дошёл до того, что начал составлять сыну письмо на уни-инструменте.        Я только однажды критиковал тебя, в надежде сделать тебя лучше. Счастливее. Если ты можешь быть счастлив в этих отношениях, значит-        Но остановился и всё стёр. Тибериус никогда раньше не выбирал простой путь.        Что бы подумали предки, если бы увидели его улыбающимся Гаррусу, который бросил вызов их традициям?        У него есть долг, и он должен смотреть на жизнь сквозь него. Даже если ценой этому будет собственное счастье.        Тибериус, в конце концов, отец.        Эта мысль ни на йоту не ослабила боль.        Он с рычанием встал и схватил свою трость. Может быть, изнеможение сожжёт хоть часть этой боли.        Тибериус не шёл куда-то осознанно, но ноги привели его к гробнице жены.        Он не был удивлён.        Он скучал по ней.        На входе стояли свежие цветы — нежные, серебристо-зелёные спириты. Её любимые. Интересно, кто из его детей приходил?        Он скучал и по ним.        И хотя в его возрасте при наклоне к могилам предков для вознесения молитв начинали болеть шпоры, Тибериус совершил полный обряд для своей жены. Он долго говорил с её духом, но не почувствовал облегчения.        Сапиентия вряд ли одобрила бы то, как всё обернулось между ним и Гаррусом. Тибериус обращался к духам предков за наставлением.        Она точно нашла бы способ всё исправить. Его жена всегда была той… той, кто знал, что нужно сказать. Той, кто знал, что нужно делать.        Его семья стала такой маленькой.        Он так по всем ним скучает.        Уни-инструмент осветил темноту, и Тибериус с удивлением увидел входящий звонок от Гарруса. Щёлкнув «принять», он вгляделся в появляющееся изображение сына. Он стал более крепким, мандибулы немного шире, шрамы побелели, но во всём остальном — тот же Гаррус. Он выглядел хорошо.        — С днём рождения, сын, — мягко произнёс Тибериус.        — Шепард беременна, — вместо приветствия сказал Гаррус нейтральным, чуть настороженным тоном. ¬– Подумал, что тебе нужно это знать.        — Понимаю, — ответил он, осторожно подбирая слова. — Мне жаль, сынок.        И ему действительно было жаль. Хотя Тибериус изначально знал, что сын ошибся в выборе, видеть, как из него делают дурака, ранило.        — Тебе жаль. Тебе жаль, — повторил Гаррус, и он вздрогнул от того, насколько гневно это прозвучало. — Тебе жаль, что у нас будет ребёнок?        Тибериус вздохнул. Всего два слова, и они снова спорят со своим упёртым сыном.        — Нет, мне жаль, что эта женщина сделала тебя рогоносцем, — он был удивлён тем фактом, что Гаррус настолько очарован Шепард, что готов добровольно воспитывать чужого ребёнка. Гаррус всегда был горделив, а потому было сложно понять, как он может так снисходительно относиться к воспитанию чужого потомства.        — О, нет, — фыркнул Гаррус, и Тибериус заметил, как он старается сбросить слишком очевидное напряжение. — Ребёнок мой, пап.        Тибериус был слишком скептичен, чтобы проявить тактичность.        — Не будь смешным, — воскликнул он. — Люди и турианцы… Это невозможно, — он знал, Гаррус всегда был уязвим к женскому внушению, но это выходит за все рамки. — Ты знаешь это.        — Шепард всегда находит пути сделать невозможное возможным, — Гаррус хотел было продолжить объяснения, но у Тибериуса не было желания слушать ложь спектра, льющуюся изо рта его доверчивого сына.        — Гаррус, если ты действительно в это веришь, то заблуждаешься гораздо сильнее, чем я думал, — издевательски произнёс он. — Ты действительно хочешь воспитывать какого-то человеческого ублюдка?        Гаррус смотрел на него, потеряв дар речи и агрессивно сжимая зубы. Не на такую реакцию надеялся Тибериус, но она и не была неожиданной. Его сын — раб этой женщины, нужно вытягивать его из этой ситуации безжалостно, прежде чем станет слишком поздно.        Духи, простите Гарруса, ибо его одурачили.        Он бы всё отдал, чтобы оградить сына от этого.        Возможно… Возможно, если он просто попросит…        — Приезжай ко мне домой, сынок, ¬– предложил Тибериус с пронзительной мольбой. — Я скучаю.        Духи, простите их обоих.        Он любит своего мальчика, всем сердцем и даже больше.        Гаррус выглядел неуверенным, его мандибулы грустно дёрнулись.        — Отец… — начал он, и Тибуриус почувствовал шёпот надежды, которая завладела его сердцем: его сын, хоть однажды, прислушается к голосу разума.        Но Гаррус не закончил свою мысль.        Тонкий, тихий голос прервал их разговор:        — Гаррус?        Гаррус резко выпрямился и отвёл взгляд от отца. Второй силуэт появился на видео, и Тибериус увидел приближающуюся к сыну Шепард. Одной рукой она прикоснулась к мандибуле Гарруса в жесте беспокойства. И это выглядело так сокровенно и нежно, что даже Тибериус на мгновение поверил, что она действительно любит его сына. Гаррус прикоснулся своим лбом к её и пробормотал что-то, что его отец не смог расслышать. Затем он ласково потёрся о живот своей жены, и Тибериус понял, что сын не вернётся домой.        Его сердце упало.        Предки, простите его. Он даст Гаррусу то небольшое благословение, на которое способен, не опозорив их всех.        — Я вижу, ты сделал свой выбор, сын. Надеюсь, ты будешь счастлив, — прошептал Тибериус.        И прервал звонок. Последним, что он увидел, была голова Гарруса, дёрнувшаяся в его сторону.        В тишине ночи, Тибериус Вакариан мягко помолился на могиле жены и оплакал всех, кого потерял.