Солана вскоре последовала за братом на Цитадель, выполняя какую-то засекреченную миссию для советника Виктуса. Тибериус не спросил, было ли это её назначением или её выбором. Он не хотел знать ответ.
Приоритетом второго порядка для неё было ставить в известность отца об успехах брата. Гаррус, очевидно, хорошо устроился на новой должности. Впервые в жизни начальство благоволило ему. Уже спустя несколько месяцев он получил повышение и отвёл Солану и Шепард в странный ресторан, называемый су-ши баром, чтобы отпраздновать.
Солана рассказывала отцу и про Шепард. Она была всё равно, что в отставке из этих человеческих войск из-за своего положения, но всё ещё занималась делами спектра, активно участвуя в переговорах с торговой верхушкой.
Беременность Шепард также развивалась хорошо, лишь с некоторыми осложнениями. Как свой вклад в приготовление к родам, Солана обучала её турианским колыбельным.
Из возбуждённой болтовни Соланы было предельно ясно, что оба его ребёнка с нетерпением ждут появления этого младенца. Тибериус недоумевал, как эта женщина смогла так глубоко очаровать обоих его детей, что они согласны признать младенца, рождённого из такой же невероятной лжи, как живой протеанин.
Этот ребёнок не их кровь. Он никогда не будет турианцем, никогда не будет
Вакарианом. Никакое количество колыбельных не изменит этого.
Тибериус не мог понять их.
В течение следующих месяцев Солана прислала ему несколько голо, исполняя порученную самой себе миссию. На первом был ухмыляющийся за своим столом Гаррус. Это был первый раз на его памяти, когда сыну нравилась работа.
Следующим был снимок Гарруса и Соланы на стрельбище. Угол был странным, ближе к земле, чем он привык на их голо — должно быть, этот сделала Шепард.
Через пару месяцев он получил следующий: Шепард и Солана позировали напротив ресторана в том, что могло быть только ещё более безвкусно перестроенным районом Закера. Руки Соланы обхватывали слегка округлённый живот золовки в неистовом предвкушении.
Ещё несколько недель спустя пришёл снимок Гарруса и Шепард, позирующих на верхушке одной из чересчур высоких балок Президиума, прямо над пропастью. Винтовка Шепард аккуратно покоилась на её огромном животе, руки Гарруса придерживали жену по бокам.
Тибериус никогда не отвечал на голо. Но сохранял абсолютно все, чтобы всматриваться в них ночью, когда в очередной раз не мог заснуть.
Поместье было слишком тихим без его детей.
Он был благодарен Солане за то, что хотя бы она продолжала с ним общаться.
Когда дочь звонила, Тибериус закрывал глаза и притворялся, что она дома, рядом с ним. Её слова, как всегда, омывали его знакомой скороговоркой, в которой он находил успокоение. Он смаковал каждое слово Соланы, пока та рассказывала обо всех приключениях и злоключениях, которые были у неё на Цитадели.
Она рассказывала о том, как сопровождала Шепард на приём к врачу, когда уни-инструмент Тибериуса сообщил о входящем файле. Он открыл его, и Солана тихо произнесла:
— Они решили назвать ребёнка Тарквин.
«Тарквин Шепард-Вакариан» гласила подпись вверху сообщения.
Голо прилагалось.
Он задержал дыхание и кликнул на файл, готовя себя к зрелищу уродливого, голого пыжака, которого люди называли младенцем. Он немного поспорил с собой, стоит ли стряхнуть пыль со своих старых связей в СБЦ, чтобы связаться с больницей Гуэрта. Вдруг они смогут предоставить образец ДНК из файлов ребёнка. Если да, то он сможет отследить отца этого ублюдка и предоставить Гаррусу доказательства того, что тот был одурачен. Хотя бы частично обелить запятнанное имя.
Но все мысли вылетели из головы, стоило взглянуть на голо.
Тибериус не был готов к тому, что увидел.
Шесть пальцев на руках, четыре на ногах. Мягкие пластинки уже начали формироваться на крошечном панцире. Маленькие шпоры уже пробивались на ножках. Он видел гребень Гарруса. Арка килевой кости ребёнка имела почти такой же элегантный изгиб, как у Соланы — и как у её матери. И Тибериус узнавал собственные длинные широкие мандибулы, подёргивающиеся в детском утробном сне.
Не было никакой необходимости в тесте, посетила его слабая мысль. Он знал, что этот ребёнок — кровь, насколько бы невозможно это ни было.
Его кровь.
Тарквин.
В честь военного мученика. Хороший, почётный турианский дух для стремлений ребёнка.
Его ребёнка.
Его
внука.
Тибериус провёл по изображению детских когтей и почувствовал, как его грудь наполнилась тяжестью и тоской. Удивительно, как ещё получалось дышать.
Тибериус не был уверен, как долго вглядывался в снимок, но к тому моменту, как он смог справиться с чувствами, чтобы спросить Солану, как такое вообще возможно, той уже не было.
Он понятия не имел, как человек может выносить турианского ребёнка. Вероятно, не стоит знать, на какие жертвы пошла Шепард ради этого. Тибериус не представлял, как плод вообще может выжить в её лево-утробе, но очень надеялся на это.
Наверняка он знал только, что если продолжит идти этой дорогой, то этот ребёнок никогда не узнает своего деда. И это сухое знание поселило в его костях невыносимый мороз.
Предки, простите его.
Неужели он ошибся в суждениях?
Тибериус сделал
всё возможное, чтобы принести почёт духам клана Вакариан. Он пожетвовал своим счастьем и положил свою семью на алтарь долга, жертвенности.
Неужели он остался старым, трясущимся дураком?
Тибериус прикрыл глаза, взвешивая все свои знания о партнёрше сына.
В конце концов, единственное слово, действительно имеющее значение — кровь.
Когда на свет появятся его потомки, они услышат о своём гордом происхождении. Слова сольются с их плотью:
Ты — продолжение Дома Вакариан, несломленного со времён последней битвы за Сипритин.
Теперь они одной крови: Тибериус и этот странный человек-спектр. Навсегда связаны, в одном ударе сердца в родословной Вакарианов. Он почти слышал эхо будущего, как его потомки перечисляют своё происхождение:
Тарквин, дитя Джейн и Гарруса; Гаррус, сын Тибериуса и Сапиентии; Тибериус, сын Мены и Палена; Мена, дочь Алкеста и Венари…
Кровь. Они кровь. И ничто этого не изменит.
Если ты не можешь доверять ей, доверься хотя бы моим суждениям, отец.
Гаррус пытался объяснить, но Тибериус закрыл глаза и отвернулся.
Шепард всегда находит пути сделать невозможное возможным.
Как и говорил его сын.
Это Тибериус остался в дураках.
Он прижал пальцы к вискам и застонал.
Советник Виктус уже некоторое время уговаривал его посетить отстроенную Цитадель.
Возможно… Возможно, самое время принять его приглашение.
