Чёртов Поттер

Небольшой отдых друг от друга определенно пошел им на пользу. Пока Поттер прогуливался на улице, Северус, пожав плечами, отправился в кухню писать статью о жаброслях для Бэгмена: выходные выходными, траур трауром, а работа сама себя не сделает. Сора, вдоволь нагулявшись в саду, с интересом обнюхивала мебель, пока не решаясь пробовать её на клык или коготь. Поттер тоже вернулся в дом и теперь задумчиво наблюдал за чем-то из окна. Еще и успел переодеться в домашнюю одежду: тёплый свитер, пушистые тапки и, кажется, пижамные штаны. К неловкому разговору Северус предпочел не возвращаться. Он и так узнал очень многое. День за окном клонился к закату. Постепенно краснел небосвод, темнели тени ив на одинокой, подёрнутой тиной речке, зажигались огни в окнах соседних домов. Им тоже пришлось включить свет на кухне, иначе Северус не смог бы написать и страницы своей статьи. Но несмотря на яркое освещение, в доме значительно похолодало. Северус совсем забыл, что у них не было камина для обогрева — дома он бывал только летом. Но ничего с этим сделать уже не мог, поэтому надеялся, что пара одеял решит проблему. Джеймс попытался зажечь конфорку на плите, но у него не получилось. Северусу пришлось помочь. — Что, слишком маггловская технология для чистокровного волшебника? — с лёгкой издёвкой спросил Северус, чиркая спичкой об коробок и с первой же попытки зажигая огонь. — Просто руки от холода дрожат, — парировал Поттер. Это не была совсем уж ложь. Остаток вечера прошёл спокойно, размеренно. Даже непривычно: в Хогвартсе всегда по вечерам что-то происходило. То секретные празднества по самым разным поводам, то совершенно непредсказуемые скандалы. И конечно же свежие сплетни в гостиных после отбоя. Сейчас у них не было никаких ограничений. Хоть сейчас собирайся и иди гулять всю ночь, стучи себе ботинками по безлюдным переулкам, вдыхай прохладный ночной воздух и наслаждайся абсолютной, нетронутой тишиной. Может быть, даже звёзды можно было бы разглядеть, если уйти достаточно далеко за город по знакомому шоссе. Северусу вдруг ужасно сильно захотелось этим и заняться. Ну а что? Завтра выходной, никаких дел с утра у него не было — разве что злополучная уборка. В Хогвартсе возможность прогулять всю ночь напролёт вряд ли представилась бы. Северус сам себе признался, что уж точно не был так хорош в спорте под названием «прятки от Филча», как Поттер и компания. Но между ним и перспективой заняться чем-то волнительным, граничащим с нарушением правил стояло одно большое «но». «Но» задумчиво пило горячий чай, любезно приготовленный Северусом, и было связано некоторыми обещаниями Дамблдору. Попытаться всё же стоило. Северус решил не ходить вокруг да около. — Слушай, я тут подумал. Отбоя нет, так что можем… ну знаешь, уйти хоть на всю ночь гулять. Джеймс посмотрел на него недоуменно. — Можем, наверное. Но зачем? — Просто так. Это же весело, идти в обход правилам, разве нет? Северус не схитрил, но все же изо всех сил постарался не дать легкой обиде прозвучать в его голосе: чтобы якшаться по ночам с Блэком и Люпином, действительно нарушая правила, Поттеру повод не нужен был. Поттер с какой-то напускной скукой посмотрел на небосвод за окном, на котором одна за другой загорались звезды. Понять, о чем он думал в этот момент, было сложно. — Дамблдор просил не влипать в неприятности. — Да что может случиться от одной прогулки за город? — Северус сам не заметил, как слегка повысил голос. — Или даже нет, прогулки по городу. Если так боишься. — Нет, я не хочу рисковать. Где-то в глубине его янтарного взгляда клубились неизведанные, неподвластные полному пониманию Северуса мысли, и как флюгер на ветру колебалась какая-то неуловимая тоска. Северус отступил. — Любишь же ты свои распрекрасные правила, даже когда их нет. К черту, все равно слишком холодно. Пошли наверх. Он сказал это легко и свободно, но на самом деле опасался. Перспектива снова увидеть ненавистную комнату с желтыми обоями его далеко не радовала: он провел в ней слишком много долгих часов. Вдруг с ним снова случится то же, что перед входом в дом? Абсолютный, всепоглощающий страх, ненависть и паника, желание сбежать на край земли… Но отчего-то этот шаг дался ему легко — во всяком случае легче, чем шаг через порог этого дома. Может быть, помогло понимание, что Эйлин здесь и правда больше нет. Он не обязан тут оставаться, и он не встретит её недовольное лицо, если спустится вниз. Она никогда снова не скажет ему, что жалеет о его рождении или что он никогда не заработает больше двух сиклей. Так что Северус уверенно вошел в комнату, приглашая Поттера за собой. И все же, утренний инцидент с ключом еще нескоро забудется. Как липкая жвачка, от которой не избавиться. Комната с августа совсем не изменилась. Знакомая потёртая мебель, тусклые обои — всё осталось нетронутым. Разве что толстый слой пыли уютно обосновался на всех плоских поверхностях. Здесь, естественно, была только одна кровать, и Северус знал, что в соседней комнате её вообще не было: Эйлин спала в гостиной на первом этаже. Но повторения прошлой ночи в Ночном Рыцаре он допустить точно не мог, поэтому шестерёнки в его голове, закрутившись на полную мощность, моментально произвели на свет решение проблемы: можно ведь просто сложить несколько одеял и пледов на полу, создавая своеобразную «кровать»… Мягко и не холодно. А вообще, с каких это пор Северусу не плевать, удобно ли Поттеру? Да пусть хоть на подоконнике спит! Поттер, кажется, даже не подозревал о том, что творилось в голове у Северуса. Вместо этого он долго, изучающе рассматривал засохший букет в вазе с отбитым краешком, стоявший возле кровати. — Это же мой букет для Лили, верно? — спросил он как-то растерянно. Северусу даже не нужно было оборачиваться, чтобы понять, о чем он. Верно, если комната осталась нетронутой с августа, то… — Нет, это я дарил матери на день рождения, — сам не вполне понимая зачем, соврал Северус. — Забыли выбросить. — Тогда почему он не в её комнате? — допытывался Поттер. Северус ощущал себя так, словно кто-то распахнул шторки примерочной, хотя он не закончил переодеваться. Он правда не хотел, чтобы Поттер догадался, что подаренный им из вредности букет долгое время был единственной вещью, хоть как-то разбавляющей болезненную обстановку этой убогой комнаты. Северус уже жалел, что не выбросил его по пути к дому в тот злосчастный августовский день. — Ну, здесь освещение лучше. Мы же не хотели, чтобы он быстро завял. Поттер не ответил. Вместо этого он ловким движением отвернул ленточку, связывающую стебли, и невесть откуда достал маленькую трубочку из бумаги. Северус не подозревал, что она вообще там была. «Дорогая моя, любимая Лили, — начал читать Поттер нарочито громко и выразительно, — Ты самый лучший, честный и искренний человек, которого я когда-либо встречал, и мне жаль, что я не смог ответить тебе той же искренностью. Я глубоко сожалению о нашей ссоре в поезде, и я знаю, что не должен был лгать тебе о Северусе. Он правда был в совятне. Я хочу загладить свою вину перед тобой любыми способами, если ты мне позволишь. Ради тебя я готов отречься от своего привычного образа, который ты так ненавидишь. Мне он ни к чему, если тебя не будет рядом. Ради тебя я готов примириться или поссориться с любыми людьми, только скажи. Пожалуйста, прими и этот букет вместе с извинениями. Глоксинии означают «любовь с первого взгляда», потому что я любил тебя с тех самых, кажется, пор, как встретил в поезде. Акация же… " Северус не выдержал. — Да я понял, хватит! Это твой чертов букет. Казалось, не было конца этому чувственному признанию, и каждое слово, каждый вдох между фразами, и этот мягкий бархат, невольно пробивающийся там, где по поттеровской же затее должен был звучать убедительный кремень, — все это словно вгоняло шипы куда-то в лёгкие Северуса. — Тогда зачем врать? — поинтересовался Поттер уже другим, равнодушным тоном, словно не читал только что вслух самое личное, сокровенное признание в любви. — И почему все-таки не выбросил? — Букет не виноват в ваших с Эванс дурацких разборках. И твоих со мной тоже. Это просто букет. — Ну да. Конечно. Просто букет. Совсем не связан с Лили. Поттер ему очевидно не поверил. В его глазах светилось какое-то недоброе, мрачное торжество, как будто он убедился в каких-то своих личных опасениях. Северуса передёрнуло. — Если тебе он так мешает, прямо сейчас выброшу, никаких проблем. Северус потянулся к злосчастному венику, чтобы раз и навсегда вышвырнуть его наконец в мусорку, но Поттер резко перехватил его руку крепкой хваткой. — Я сам выброшу. Северус не стал сопротивляться: ему же меньше работы, не придется спускаться и подниматься обратно. Пока Поттера не было, он успел перевести дух и собраться с мыслями. Это действительно был просто засохший веник. К моменту возвращения Поттера на полу уже лежала импровизированная кровать из пледов, и даже с одеялом и подушкой — в старых шкафах в соседней комнате этого добра было навалом. — Спасибо, — коротко и безэмоционально бросил Поттер, тут же залезая под одеяло и отворачиваясь к Северусу спиной. — Не за что, — так же коротко и так же безэмоционально бросил Северус, выключая свет и присаживаясь на свою кровать. Сора пронзительно замяукала где-то внизу, как будто опасаясь, что ее оставили одну, но вскоре нашла дорогу на второй этаж. Деловито поточив по пути когти об дверной косяк, она пробралась к Поттеру и без стеснения улеглась на краю «кровати». — Блин, Сора, ты же в земле копалась… — тихо пробормотал Поттер и, кажется, попытался отодвинуть кошку подальше. Сора попыток не оценила и только прошлась раздраженно дергающимся хвостом Поттеру по носу. Поттер чихнул. Сопротивление потерпело поражение. Северус плюхнулся на подушку и отвернулся, закрывая глаза. Вот уже вторую ночь подряд они вынуждены проводить вместе, теперь еще и в его собственном доме. Так странно. Сон никак не приходил. То ли дело было в бесконечных мыслях обо всем произошедшем с того момента, как они вышли из кабинета Дамблдора, то ли в неприятном холодном сквозняке, настойчиво пробиравшимся под старую, подгнившую оконную раму. Судя по ровному, размеренному дыханию, Поттер уже спал, так что Северус постарался не шуметь, когда подрагивая пробрался к окну. Но все, что он мог сделать, — это затолкать концы штор в щели под окнами. Сквозняк это не особенно останавливало. За окном уже совсем ничего не было видно — ни домов, ни деревьев, ни речки, ни даже звёзд. Северус даже порадовался, что Поттер не согласился на ночную прогулку — иначе они сейчас мёрзли бы где-нибудь на другом конце Коукворта, но без возможности залезть в тёплую постель. Тишину нарушил лёгкий шорох: Поттер повернулся на другой бок. Глаза Северуса уже привыкли к темноте, так что он смог разглядеть его выражение лица — почему-то не расслабленное, а напряженное. Он вернулся в постель и поглубже зарылся в одеяло. Как долго ему еще ворочаться без сна? Со стороны Поттера тоже все чаще слышались шорохи и вздохи, хотя Северус был уверен, что тот уже заснул. Северус даже подумал, что разбудил его, пока ходил к окну. Но нет, Поттер определенно спал — разве что, беспокойнее, чем раньше. Дыхание его стало тяжелым, волосы на лбу намокли, руки время от времени невольно подлетали к лицу, словно Поттер защищался от роя ос. — Деме… ры… только не… — простонал он во сне и резко распахнул глаза. Ему понадобилось около минуты, чтобы выровнять прерывистое дыхание. Он медленно сел и встряхнул кисти рук, будто бы пытаясь избавиться от чего-то. Слабого света из окна хватило, чтобы разглядеть на его щеках влажные дорожки от слёз. Взгляд Северуса на себе Поттер заметил не сразу. Северус быстро закрыл глаза, но Поттера это не провело. — Я же знаю, что не спишь. Разоблаченный, Северус открыл глаза. — Кошмары? — спросил он как можно более повседневным, безразличным тоном. Поттер не ответил, а только лишь как-то очень устало вздохнул и закрыл лицо руками. Северус решил, что это и был ответ, но тут Поттер снова заговорил: — Я думал, что хотя бы от них избавился… — он сделал паузу, а потом добавил: — Удивительно, как один чертов день может испортить человеку всю жизнь. Северус отвечать не стал: ему показалось, что Поттер это говорил больше себе, чем ему. Он чувствовал, что Поттеру нужно было время, чтобы прийти в себя, так что он надел с трудом найденную в темноте кофту и направился к двери. Он уже нажимал на ручку, когда сзади снова послышался голос Поттера: — Если никому не расскажешь об этом — я не расскажу про «потерянный» ключ. Северус обернулся. — Почему-то мне кажется, что ты и так бы не рассказал. Ты же у нас теперь рыцарь на белом коне без единого изъяна. Но разве Блэк и Люпин не в курсе про эти твои проблемы? Еще и Томсон. Плохо скрываешься. — Неважно, — он пронзительно посмотрел прямо в глаза Северусу. — Все, что я хочу — это чтобы до Лили всё это не дошло. — Ладно. Но разве ей не стоит об этом знать? Раз уж ты так серьезно настроен. — Не твое дело. Ты не понимаешь, какого это — когда тебя все видят жертвой. Боязнь крови, и дементоров, и панические атаки, теперь опять кошмары из-за холода. Выглядит убого. И все, кто знают, тебя жалеют, даже если ты им наставил сотню палок в колёса. Чувствуют, что обязаны. «Это же тот мальчик, с того самого инцидента в Министертве, да?» К черту это всё, — Поттер вздохнул. — Слава богу, хоть ты не лезешь меня утешать. Северус промолчал, чувствуя, что это не конец тирады, и давая Поттеру договорить. «Не твое дело», как же… — Так что я сделаю все, только бы Лили не пришлось меня терпеть из жалости. Лучше пусть думает, что я специально это делаю, как тогда на Защите. — Да не скажу я, угомонись, — наконец заговорил Северус. — Тем более Лили. Забыл что ли, что мы не общаемся? — Не забыл. Но от тебя всего можно ожидать, ты же все еще в нее влю… Договорить Поттеру не удалось, так как в следующую секунду на его голову приземлилось тёплое, увесистое одеяло — прямиком с кровати Северуса. — Так не холодно, надеюсь? Поттер смог ответить не сразу: пришлось выбраться из-под одеяла. — Нет, не холодно… — Ну, значит, проблема решена. Я собираюсь пойти вниз, заварить чай. Будешь? Поттер бросил на него какой-то нерешительный взгляд, а после просто хмыкнул. — Буду.