***
В эту неприятную эпоху массовых передвижений по поверхности Земли, несмотря на всеобщее желание двигаться быстро и далеко, осуществить его не представляется возможным, а особенно, если приходится ехать по встречке. Ангел и демон едут навстречу людским толпам, и их счастье, что для существования им не нужен провиант (ангел огорчен до жемчужных слёз) или выпивка (демон огорчён, но такова кара небес, он же демон). Они путешествуют по бескрайней степи, и постепенно мутно желтеющее солнце вымещает в небе промозглую морось. Азирафель радуется: степь покрывается розовыми, пёстрыми, кремово-жёлтыми и алыми тюльпанами. Ангел хлопает в ладоши и, обнаружив наконец отсутствие постороннего сопровождения, взмывает ввысь. Кроули воровато оглядывается и через мгновение присоединяется к нему. По левую руку расстилаются цветущие степи, по правую высятся далёкие горы, на горизонте, том самом, Дальнем, виднеется тончайшая тёмная линия, подчёркивающая разницу меж слепящим глаза небом и мелькающей землёй. Линия становится всё четче, крылья почти устают (точнее, Азирафель устает от монотонности движения параллельно земле). Он думает превратиться ночью в огненное колесо. Солнце остается за спиной, они несутся во тьме. Кроули косится в сторону колеса, бессмысленно вращающего сотнями голубых, слезящихся от пыли ангельских глаз. Демон решает выпендриться и плюхается на землю гигантским аспидом. Ругаясь и плюясь ядом, он мгновенно остается позади. Спустя несколько десятков оборотов колесо нагоняет змеевидный дракон с маленькими багряными крылышками. Некоторое время они держатся вместе, по очереди обгоняя друг друга и демонстрируя величие и красоту противоборствующих партий. Линия горизонта становится угрожающей и превращается в давно знакомый символ их взаимного сосуществования — Стену. Интересно, какой Эдем она за собой скрывает? Ангел машинально ищет правой рукой свой меч, понимает, что у него нет рук, и плюхается в звенящую кобылками и кузнечиками траву. Колесо прожигает длинную колею и останавливается. Глаза закрываются в блаженстве. Всё. Драконо-змей пролетает подальше, распугивает стайку туземцев, что копошатся вокруг отвалившегося куска Стены. Те разбегаются с криками. Некоторые падают ниц и кланяются, касаясь лбом земли. Кроули становится несколько неловко, потому что он не чувствует рядом с собой колеса. Он испускает страшный, воистину адский рык и разворачивается. Ангел лежит на пригорке, задрав курносый нос к весеннему солнышку, и чуть слышно что-то напевает. Даже головы не повернул, сволота светоносная… Кроули вздыхает и садится рядом, закусывает сочную травинку, смотрит в сторону Стены. Вблизи видно, что она довольно корявая, изборождённая следами дождей и степных ураганов. Небожественная. Человечья. Кому пришло в голову строить такое длинное укрепление? — Давай, поднимайся, — через некоторое время бормочет Кроули. — Нам пора отдыхать с большим комфортом. Перемахнем стенку — и держись, Поднебесная! — Любопытное название какое… — Я придумал… Ангел знает, что это враньё, но молчит.Глава I
19 февраля 2022 г. в 16:27
Это случается в промозглую, грязную эпоху затянувшейся поздней осени, перешедшей в бесконечную раннюю весну. Чавкающее месиво под ногами, немытые дикари заняты бессмысленным дележом домашних животных с помощью быстро ржавеющих мечей. А после эти рыжие и пегие воспевают подвиги друг друга — Европа!
Все куда-то собираются, едут, захватывают и жгут. Вчера носили тоги и гоготали над придурками в штанах, сегодня в штанах каждый первый, придурки в тогах растят капусту на далёком разорённом юге… Азирафеля тошнит.
Азирафель прежде никогда не гневался, оттого что по сути своей не умеет это делать. Просто он вдруг чувствует себя в стеклянном пузыре, подобно Сивилле Апулея, он смотрит вокруг, будто всё происходящее нисколько его не касается. Он чужд этому миру, и это взаимно. Ему не хочется сеять доброе и вечное в сердцах этих, вероятно, достойных и в общем-то милых (нет) смертных. Возможно, это пик его лени, и Гавриил его уволит в архив.
Белые кудряшки лишились ангельского лоска и торчат немытыми рожками, голубые глаза потускнели от безысходной печали и скуки, руки потеряли мягкость. Вместо белоснежных одеяний на нем какое-то… рубище! Невыносимо!
Он устал. Он одинок, и никому не интересно его поддерживать. У него нет ни коллег, ни врагов… врага. Хотя бы одного. Он относительно знаком с концепцией дружбы, поэтому не рассчитывает на что-то подобное для ангелов его чина в этих условиях. Он устал. Он хочет в отпуск. В какое-нибудь относительно незнакомое место с более мягким климатом и грамотным населением.
И в подобных упаднических размышлениях Азирафель однажды встречает Кроули. Прямо посреди разбитого тракта, в котором угадывается римская военная дорога, чернеет долговязая фигура с длинными патлами наиболее выдающегося, королевского оттенка рыжего. Фигура опирается на двуручный меч, как на весло, что особенно очевидно посреди мини-потопа, превратившего дорогу в мелководный канал.
— Радуги не дождаться, как пить дать! — вместо приветствия кричит мерзкий демон и поправляет маленькие чёрные очки, похоже, бережно хранимые с предыдущей их встречи в Риме.
— Здравствуй, Кроули, — приветствует его ангел, и лицо его озаряется первой за эту неделю улыбкой. На щеках играют ямочки, глаза покидает затравленное выражение тоски, брови из позиции «домиком» возвращаются на привычные места. Невидимые крылья трепещут. Он так радуется врагу, как не радовался бы Сандальфону или Уриил. Те, конечно, сослуживцы, но с ними ничуть не весело.
— Я тут проездом, ангел, — обращается Кроули, как будто они расстались неделю назад. — Еду на Восток. Очень Дальний, я там не был ещё. Тонкие искушения, острая кухня, море непуганых грешников — все дела. Главное, там сейчас весна и явно теплее, чем здесь. А то будто из конторы и не поднимался. — Он передергивает плечами и продолжает: — Я не навязываюсь, тебе здесь, похоже, привычно уже, — он окидывает наглым демоническим взглядом неказистую фигурку в поношенном сером одеянии из холстины, отмечает полностью размокшие и дырявые сапоги и пилигримскую круглую шляпу, с полей которой подтекает серая, как свинец, водица.
Азирафель плюхает по лужам, чтобы не упустить собеседника, не отпускает его глазами, но молчит целых полминуты, пока, наконец, не переспрашивает:
— Дальний — это совсем дальний? Где эти… конкуренты, про которых готовил презентацию Кленовиэль?
Кроули смотрит на него вдоль линии носа, потом подхватывает под руку и тащит в табернакулу, где женщина с мощными германскими локтями снабжает их невкусным, но горячим пойлом с хмельным запахом.