Китайские каникулы

Вэй Усянь поминает недобрым словом размеры пентаграммы, так как почти сразу оказывается прижат вплотную к узкой костлявой спине Гжоу Ли. Этот демонический «путешественник» явно не бесплотный дух и не трухлявый полутруп. От непонятного яогуая пахнет дымком, как будто он стоял у лотка с коптящимися на угольях шашлычками, и ещё жжёной карамелью с яблоком. В животе Вэй Усяня тихонько урчит, он пренебрёг сегодня завтраком, а солнце уже в зените. — Змеёй, как вижу, вас не удивишь. И долго мы будем тут сидеть? — устало интересуется Гжоу Ли. — Теперь и дядя Вэй очутился в круге. Цзинь Лин, тебе это нравится? Мальчишка не отвечает, он в ужасе смотрит куда-то в сторону и явно пытается дать дёру. Двое белопёрых ангелочков тихо приседают, скрываясь в кустиках, как два маленьких кролика. Вэй Усянь вздрагивает всем телом, и Кроули оборачивается. Должно быть, рядом что-то пострашнее Эдемского Змея. К ним летит (Летит! По воздуху! Без крыльев!) какой-то лучезарный балбес в любимых цветах Гавриила. Сведённые густые брови, напряженный подбородок и сжатые кулаки не оставляют никаких иллюзий относительно его намерений. Вокруг заклинателя потрескивают маленькие фиолетовые молнии. Кроули впервые видит полёт на мече, и — что поделать — он впечатлён. Еще издали слышна ругань летуна, и некоторые фольклорные обороты искренне восхищают демона. — Вэй Усянь! Я слышал твою поганую флейту! Опять за старое! На кладбище среди бела дня! А ты, Цзинь Лин! Какое участие принимаешь ты в его очередных дьявольских экспериментах? Ага-а… — до него доходит беспомощное положение Вэй Усяня (имя стоит запомнить). — Так это тебя заточили в демонский круг? И с кем это на пару? Тёмный заклинатель, ты знаешь, что делают в Юньмэне с такими, как ты, чужаками? Кроули понимает, что обращаются именно к нему. — Я в Юньмэне проездом, почтенный с-с-ссс… — Цзян Ваньинь, — вполголоса представляет Вэй Усянь, — глава Ордена Цзян, великий и неповторимый Саньду Шеншоу. — Вот что, великий и неповторимый господин Цзян. Я ничего не понимаю в здешних делах. Полчаса назад я был в Цинхэ и покупал танхулу на рынке… Вэй Усянь смотрит на демона через плечо и начинает тихо посмеиваться. Он ещё не ржёт во все горло, в конце концов, на руке Цзян Ваньиня сияет молнией Цзыдянь, но абсурд ситуации начинает оказывать своё расслабляющее влияние. Цзян Чэн ворчит, как старый пёс, и обходит пентаграмму по кругу. Цзинь Лин отпрыгивает в сторону и незаметно скрывается в давешних кустиках. Вэй Усяню уже всё равно, что он заключён с демоном в один магический круг и не знает, как его разрушить изнутри, он сдерживается как может, но наконец взрывается звонким раскатистым смехом. — Ха-ха-ха! О небеса! Так вот почему от тебя пахнет карамелью! Танхулу! Дети, что там дальше-то написано в этой книге? Как воздействовать на небесного дракона или кого там ещё? Что надо делать после призыва? — Призванный должен выполнить желание, тогда его можно отпустить. Я хотел, чтобы он вернул маму, — Цзинь Лин нехотя возвращается к сидящим и бурчит под нос. — Но, кажется, он не небесный дракон… — Извини, парень, я не имею формального права возвращать чью-либо маму. — Кроули пожимает плечами. — Я даже не знаю, где она, на Небесах или в Аду. Неожиданно, вот тут уж действительно совершенно неожиданно, под двумя худощавыми задницами вспучивается земля, Кроули и Вэй Усянь вскакивают на ноги и отшатываются в стороны, но удерживаются невидимыми стенами магической фигуры. Между ними из-под земли появляется настоящий демон низшего порядка: мелкий, в меру вонючий, шишковатый, похожий на пупырчатый шар с гребнем. — Значица так, — скрипучим голосом объявляет он, и все понимают его речь, не в силах определить язык. — Я уполномочен силами Ада, отделом Диюй, сообщить вам, что неоднократно произнесенное вами желание «вернуть к жизни» сформировано на специальном бланке и отправлено адской почтой в отдел выдачи тел. Силы Ада не уполномочены воскрешать кого бы то ни было, но это входит в противоречие с работой небесного отдела Высших Воздействий, запрограммировавшего данный вид пентаграмм на выполнение магических задач. В общем, мы не можем не выполнить. Хоть кого-нибудь да воскресим. С вас, Кроули, отчёт о выполнении условий. Он делает торжественный поклон, протянув когтистые лапки в сторону Цзинь Лина, и проворно проваливается сквозь землю. — В каком смысле «хоть кого-нибудь»? — спрашивает Вэй Усянь, но поздно.

***

— Понимаете ли, мой э-э… дру… вра… коллега — он пропал, ушёл за яблочками и не вернулся. Я немного беспокоюсь, потому как он довольно одаренный э-э… заклинатель, и если бы с ним случилось что-то серьёзное, я бы почувствовал всплеск э-э… ци. Так ведь? — Вы у меня спрашиваете, почтенный Ацзи Фэнь? Право, я совершенно ничего не знаю об обычаях и личных возможностях спутников на пути самосовершенствования из ваших земель. Вы на каком расстоянии друг друга чувствуете? — Мы, честно говоря, не совсем спутники на вот этом всём, мы просто вместе идём в этот, как вы назвали… в Гусей Лань. Да, именно туда. У моего коллеги там дело. — Он хочет обучаться или?.. — Он, как и я, любит книги, — Азирафель не уверен в любви Кроули к книгам, но этот предлог кажется ему самым почтенным, — и мы хотели бы посетить библиотеку. Если удастся договориться, конечно. — Какое похвальное рвение. Но яблочки в карамели там явно не в почёте, пусть ваш друг успеет насладиться ими до того, как попадет в обитель аскезы и трёх тысяч правил. Не Хуайсан читает наивного чужака, как книжку: вот он подбирает слова, округляет глаза и рот, вот явно придумывает место и занятие своему другу, улыбается не к месту, теребит подвеску из речного жемчуга и белого нефрита на поясе, купленную по указке самого Хуайсана… Но деньги у него явно есть, речь и манеры выдают воспитанного и даже учёного человека, а почти исчезнувшие мозоли на ладонях и невольное придерживание меча при огибании углов — ещё и хорошо знакомого с оружием. Ацзи Фэнь совсем не прост и, несомненно, силён как заклинатель: его золотое ядро сияет так ярко и жарко, что впору рядом садиться и греться, но это видение доступно посвященным. Не будь Ацзи Фэнь одет по-гусуланьски, уличные воришки приняли бы его за ротозея и, пожалуй, попытались бы обокрасть, такой у него открытый взгляд и необычный облик. Ещё и волосы эти белые, каких не бывает у нормального человека, если у него такое молодое лицо! Но старый чужестранец, рассказывающий о древних временах так, будто он сам этому свидетель… Лаовай, одним словом. И он совершенно точно ничего не знает об ордене Гусу Лань, куда якобы направляется. — Я попробую настроиться на волну, — говорит меж тем Ацзи Фэнь, — и перенестись. Я это один раз проделывал уже, во время потопа, когда Гжоу Ли чуть не утонул. Полез спасать этих детей, плот развалился, а он запутался в веревках… — Ваш друг — благородный молодой господин, — подхватывает Не Хуайсан. — Спасение детей всегда… А, кстати, как вы это делаете? Азирафель хлопает глазами и останавливает взор на пустых сосудах из-под вина. Он понимает, что в своих восторгах чуть не проговорился, но, с другой стороны, местные заклинатели, как он выяснил, способны легко преодолевать огромные расстояния с помощью мечей и воображения. Забавный способ, можно опробовать, если не знаешь, в каком конкретном направлении двигаться. Потому что как ни напрягает своё ангельское видение Азирафель, пространство вокруг него оказывается заполнено множеством мельчайших огоньков и отдельных клякс тьмы. Огоньки — это все заклинатели Поднебесной, а тьма — демонические силы, и их в общем-то немало. Где в этом хаосе искать Кроули? Наконец он улавливает воистину мрачную вспышку демонической энергии где-то на горизонте и удивляется: с какой стати Кроули так далеко забрался? Или это и было целью его путешествия? Но зачем всё время двигаться на восток, чтобы вдруг перенестись на юго-запад? Обманный манёвр? Азирафелю обидно, но он гасит чувство попранного доверия к кому — к демону! — и собирается в срочном порядке восстановить баланс сил. Пятно демонического мрака начинает слегка сдвигаться и расползаться. Да полно, может, Кроули там не один? Этот, как его, Хастур (у Азирафеля безупречная память, но имена демонов он не запоминает из принципа) или ещё какая пренеприятнейшая личность. — Мне кажется, я чувствую его присутствие. — Азирафель открывает глаза и видит умильную лисью мордочку Главы Не. — Я так понимаю, на мечах вам путешествовать не приходилось? — угадывает Не Хуайсан. — Ах, нет, это для меня пока что экзотика. Хотя хотелось бы попробовать, тем более что я не уверен, точно ли определил место. Мгновенное перемещение в неизвестном направлении будет несколько проблематичным. — У наших заклинателей именные мечи, в которых заключена часть души заклинателя, они слушаются только своего хозяина. А ваш? — Я думаю, мой меч вполне меня послушается, я, правда, с ним пока об этом не разговаривал, — улыбается Азирафель и вытаскивает блестящее голубоватое лезвие из ножен. По мечу пробегает холодный райский огонь благодати. — Имя «Миротворец», наверное, подойдет? Меч вспыхивает лазурными и снежными искрами. Не Хуайсан прикидывает в уме: гусуланьские одежды никого не делают заклинателем, но такой меч! Такого рода мечи он видел только у Двух Нефритов ордена Лань, а ещё, совершенно случайно, — в детстве, когда брат брал его в гости, у Лань Цижэня, который как раз показывал свой меч совсем юным адептам и объяснял малышне суть духовного оружия. У лаоши был точно такой же меч (даже рукоять венчали два крыла, а пониже шли облака), и он так же холодно сверкал на солнце, но имя, конечно, светилось родными иероглифами, а не этими непонятными лаовайскими значками. Лезвие с тонким свистом рассекает воздух, по нему пробегает волна энергии, и Азирафель задает вопрос на вульгарной латыни: — Милейший, не отвезёте ли меня к демону Кроули? Буду премного благодарен. Меч гудит в ответ и, легко выскользнув из ладони, повисает в полуметре над полом. Не Хуайсан хлопает в ладоши. Потом быстро выхватывает откуда-то, будто из-за спины, широченную саблю, ужасающую своим сходством с мясницким тесаком, и так же располагает ее в воздухе. Сабля издает низкий вибрирующий звук, похожий на негодование. Глава Не цыкает на неё и осторожно обходит. Он явно не привык часто путешествовать на мече. Спохватившись, он звонит колокольчиком, вбегают слуги. — У нас с гостем небольшая прогулка! Так что чай переносится. Дайте нам по пирожку и не ждите до вечера. Когда точно вернёмся, не знаю! И никаких дел, никого не принимаю, ничего не знаю…