***
Когда солнце начинает задевать верхушки деревьев, к воротам гостеприимной Пристани Лотоса подходят пятеро в одеждах заклинателей. Вид у них вполне миролюбивый. Адепты Цзян сразу узнают Верховного Заклинателя и Главу Не, на страшного и прекрасного Вэй Усяня они втайне мечтают походить, двое оставшихся выглядят странно и необычно, но всех вместе их пропускают без помех. Спрашивают, как о такой грандиозной делегации доложить Саньду Шеншоу. Тот сам встречает гостей и сразу пытается взглядом пронзить бывшего брата. Вэй Усянь улыбается, несмотря ни на что, и кланяется наравне со всеми. Однако приветствие начинает Лань Ванцзи. — Глубокоуважаемый и достопочтенный Саньду Шеншоу! Позвольте встретиться с вашим драгоценным племянником по уже известному вам делу. — Ну и поесть, Цзян Чэн, и попить… — неприлично громко шепчет братец. — Водички захотелось? А то так есть хочется, что и переночевать негде? — таким же шёпотом отзывается Цзян Чэн, тут же кланяясь и отвечая Лань Ванцзи уже в полный голос: — Добро пожаловать, гости дорогие, почтенные заклинатели и не очень, располагайтесь и чувствуйте себя непринуждённо и своеобычно… Цзинь Лин, конечно, с вами встретится. В настоящий момент он со своими друзьями играет в мацзян и обдумывает то самое дело. Пока он говорит, слуги на заднем плане сдвигают мебель, носятся с какими-то кухонными приказаниями… Высокие, высокие гости. Кстати, странные двое оказываются пришельцами из далекой страны — ещё бы, с такими рожами и волосами. Бедные уроды. Ну, рыжий, которого он счёл тёмным заклинателем, совершенно точно таковым и является, а приглашённый гусуланец вроде ничего, но болтает с Не Хуайсаном о какой-то красивой дребедени. Рассматривает деревянную резьбу. Он хоть с мечом управляться умеет?***
Разумеется, ни в какой мацзян они не играют, а скромно слушают по ту сторону двери. Лань Сычжуй и Лань Цзинъи уже заранее предвкушают разнообразный спектр наказаний за участие в призвании демона и пленении Вэй Усяня. Лань Ванцзи им этого не спустит. Последние два часа юноши провели в спорах о возможном воскрешении кого-то из родственников и покойных знакомых. Чем больше горячится Лань Цзинъи, тем скорее Цзинь Лин теряет терпение, его щёки становятся всё более надутыми, а брови сходятся к переносице. Однако большинство достойных воскрешения либо уже живы, либо вряд ли в Диюе. Главный вопрос: зачем? Чтобы понять, кого вызволить с того света, надо понять, как этот человек пригодится здесь, на земле. Они даже подумывают о возвращении великих мудрецов древности, но приходят к выводу, что те давно уже переродились или вознеслись. В Диюе им не место. Устав от пререканий, они замирают у резных дверей. Периодически до них доносятся громовые восклицания хозяина дома, звонкий смех Вэй Усяня и того белокурого незнакомца, что пришел с Верховным Заклинателем, пару раз что-то сказал Не Хуайсан, после чего все рассмеялись уже хором. Атмосфера за дверью явно не располагает к наказаниям. Цзинь Лин немного расслабляется и с надеждой смотрит на своих товарищей. Из бокового коридора появляется слуга и спрашивает, могут ли молодые господа присоединиться к гостям. — Разумеется. Доложи, что Глава Ордена Цзинь сейчас будет. Лань Цзинъи и Лань Сычжуй понимающе переглядываются.***
Кроули несколько напряжён. Конечно, выбраться из чёртова круга (буквально) было облегчением. Но требование срочно воскресить кого-то из местных и одновременно продолжить свою миссию, не вызывая подозрений, слегка напрягает. Чуточку. А всё потому, что ангел каким-то дьявольским образом пронюхал, куда и зачем он едет. «Библиотека Ордена Гусу Лань», ну надо же! И разболтал местным! Теперь самый гусуланьский гусуланец смотрит на него по-тигриному, искоса и низко голову наклоня. При этом сохраняя идеально прямую спину. Кроули тоже так может, но не хочет. Забавно, что самые прямые спины — у беленьких, Азирафеля и этого серафимического Лань Ванцзи. Его коллега по пентаграмме сидит как попало, жестикулирует, крутит палочки, вертится ужом и всё время спрашивает. Эх, парень, слишком много вопросов не доведут тебя до добра. Или уже не довели… Хозяин дома, неуловимо напоминающий то ли Азраила, то ли кого-то из отдела братоубийц, постепенно растрачивает сердитость и начинает посмеиваться со всеми. Видно, что он совсем молодой человек, но несёт груз то ли вины, то ли ответственности, то ли того и другого. Ага, наш клиент. Такого соблазнить облегчением — плёвое дело. Но тогда придётся задержаться в этом дивном озёрном краю (Кроули уже оценил тёпленькую водичку на глаз и вопли купающихся мальчишек на слух. Тут должен быть отличный отдых, и ангелу понравятся лотосы). С другой стороны, задержаться на пару дней для выполнения контракта не помешает. Народец гостеприимный, еда отличная — он не особо заинтересован, но перец до сих пор язык жжёт… Вино не самое выдающееся, но вполне на уровне. В зал вваливается троица давешних пацанов. Кроули сразу опознает по надутым щёчкам и золотистым шмоткам «своего». Цзинь Лин и прочие церемонно кланяются, усаживаются на пятки напротив Верховного Заклинателя. — Вы приняли решение, владыка Цзинь? — в голосе серафимствующего Лань Ванцзи нет иронии, вполне уместной, по мнению Кроули. Райская холодность. Фу! Кроули хочется поддеть этого святошу, но первоочередная его задача — втереться в доверие. Он прослушивает ответ, но очевидно, что мальцы не обладают должным воображением. Молчаливость и нарочитая праведность этого Ланя раздражает до зуда в несуществующей чешуе. Прям как при линьке. Что Вэй Усянь в нём нашел? Видно же, что чуть не в рот смотрит этой глыбе ледниковой. А Азирафель? Так вписался в эту компашку, как будто свой и тут родился! Кроули недовольно отворачивается и натыкается взглядом на загадочную улыбку недотёпы, зачем-то прихваченного Азирафелем из Цинхэ. Тот загораживает рот веером, скрывая зевок или усмешку, но не забывая расширять глаза от воображаемого страха или удивления. Интересно, что если в Лань Ванцзи Кроули угадывает невыносимую ангельскую спесь, а в Вэй Усяне — родственное любопытство и остатки пережитого Падения, то этот вот — совершеннейший человек. Воплощенная свобода воли! Кроули пытается влезть ему в голову, но только краем сознания задевает совершеннейший хаос мыслей, как сразу бросает попытку. Полный сумбур. Этот улыбчивый господин Не думает о пятидесяти вещах сразу: оценивает резьбу на новом кресле Саньду Шеншоу, слушает смех Азирафеля (ему нравится Азирафель!), высчитывает, сколько выпьет вместе с Вэй Усянем, оставаясь трезвым, но после какой чаши придётся прикидываться пьяным, долго ли пробудут гости в Пристани Лотоса и какую политическую выгоду можно из этого извлечь, сколько стоит явно новая серебряная шпилька в волосах Верховного Заклинателя и как долго тот ещё протянет без Вэй Усяня, кого всё-таки воскресить (он рассуждает, как будто воскрешать лично ему!), ну кого же, кого, чтобы не оскорбить Ланей и Цзиней, чтобы это стало верным решением, чтобы не поссориться с Цзян Чэном, чтобы не потерять доверие Вэй Усяня, ах да, и как расположить к себе этого сердитого, но красивого демона, ведь наверняка пригодится знакомство в Преисподней… Кроули выдергивает себя из чужих мыслей и чувствует, что его земная телесная голова начинает побаливать от потока информации. Господин Не молча ему подмигивает и отворачивается, чтобы продолжить играть на публику трусливого пустомелю с эстетическими заскоками.***
Азирафелю нравится эта местность! Да-да, лотосы он приметил, равно как и обширные глади озёр и блестящие ленты рек. И люди такие приветливые! Угощают неожиданно вкусной пряной едой, изящной беседой и даже музыкой (позади столов что-то тихо наигрывают бледно-сиреневая девушка с псалтирью и такая же с флейтой, ну как в Раю!). Хозяин, поначалу строгий, растаял и тоже наслаждается обществом гостей (нечастых, мелькает мысль, но быстро испаряется). Насладившись крупным юньмэнским рисом с местным перцем, запив сливово-рисовым вином что-то довольно воздушное из моллюсков или яиц (он точно не понял), распробовав разные сладкие лакомства, от которых отвыкли в Европе, Азирафель благодушно улыбается. Жизнь кажется заигравшей новыми красками. Приятные знакомства в рядах таинственных заклинателей, перспективы поработать в самой обширной библиотеке, доброе отношение местных жителей — что ещё нужно скромному работнику Небес! И Кроули нашёлся! Правда, он почему-то неправдоподобно молчалив. Но так мило, вернее, мерзко… дерзко… выглядел на кладбище, когда они приземлились. Кажется, они с господином Вэем нашли общий язык. Но сейчас демон как-то невесел. Ах да, ему же предстоит какое-то мутное искушение. Или что? Азирафель отлично помнит, что дельце у Кроули какое-то несвойственное демонический природе. Или породе вроде? Всё-таки он не привык летать на мече, и его, кажется, слегка укачало… или этот слабенький местный алкоголь, что пьётся как водица, оказался не настолько слабеньким? Или это гуцинь Лань Ванцзи так пумкнул ангела по голове, что до сих пор звенит в ушах? Азирафель чувствует, что у него кружится голова. В этот момент к нему обращается тоже немного захмелевший Не Хуайсан и просит показать пример новых вееров из Дунъин, чтобы присутствующие мужчины оценили, должны ли брови благородной девы располагаться посреди лба. Саньду Шеншоу смеётся в ответ и признаёт, что такие брови ему не оценить никогда. Азирафель смотрит на его собственные, достаточно густые и резко выделяющиеся на скуластом лице. Правая рука ангела вслепую шарит в мешочке с бычьей головой в тщетной надежде нащупать заморский веер, неловкие пальцы не хотят слушаться. Азирафель неуклюжим жестом вытряхивает добрую часть содержимого на стол. За окном в перегретом воздухе начинается движение. Внезапный порыв сухого ветра взбивает пыль, близится шум, напоминающий далёкие аплодисменты в греческом театре. Азирафель поднимает голову, и в его серых глазах отражается смутное понимание. Косые лучи вечернего солнца заливают гладь воды, очищенной от избытка лотосов, но со стороны, противоположной той, откуда они пришли, стремительно надвигается дрожащий перламутровый занавес. Гроза несётся с неземной скоростью, и Азирафель непроизвольно встает. Участники трапезы все разворачиваются к окнам и вечернему озеру, наблюдая за необычным явлением. К счастью, широкая крыша не позволит воде пробиться в помещение. Ангел понимает, что именно сейчас ему необходимо выйти. Он торопливо извиняется и покидает собрание. Никто не поворачивает головы, даже демон, потому что в этот момент после фиолетовой вспышки разражается страшный грохот, как будто занавес в том самом театре разрывают на мелкие клочки тысячерукие исполины. В соседней комнатке, где обычно слуги сортируют грязную посуду и разгружают подносы, он немедленно попадает в сизо-сиреневый туман того же оттенка, что и бушующая стихия снаружи. В центре тесноватого помещения высится фигура в ослепительно белой хламиде поверх изысканной туники цвета голубиной грудки. — Архангел Гавриил, какая в-встреча, — лепечет Азирафель вполголоса, прекрасно понимая, что ни одна душа в этом доме их сейчас не слышит. Вот тебе и отпуск! Вот и культурный обмен! Начальство торжественно расправляет плечи и заодно крылья, величаво поправляет фибулу на плече, невидимые пылинки разлетаются по углам в священном трепете. — Дошло до нас, Начало Азирафель, что ты направил стопы свои в сторону Дальнего Востока во исполнение планов позапрошлостолетнего заседания Всенебесного Конгресса. — Архангел неожиданно оскаливает передние зубы в радостно-официальной улыбке. Азирафель вздрагивает. — Некоторым образом я провожу научные изыскания и исследую местные нравы. Отдельные души кажутся мне весьма перспективными. Кроме того, я выяснил, что Гадский Демон тоже направил свои… стопы и что-то замышляет. — Предугадать и предотвратить — вот наша первоочередная задача! Но я здесь не по этому делу. Кстати, чем это тут пахнет? — Архангел поводит кончиком мясистого породистого носа (Азирафель бы так не смог). В воздухе разливается грозовой аромат озона, но это шлейф от самого Гавриила. — Вино пьют, что ли? Азирафель от неожиданности икает, но маскирует звук веером с горой Баошань. Очень удобная вещь! Точно, веер с девицами купил Хуайсан и оставил в своей комнате. О чём он думает в такой ответственный момент? Начало Азирафель тужится в желании соответствовать начальственной беседе. В соседней комнате стоящий на столике кувшин между его опустевшим местом и Не Хуайсаном неожиданно начинает прерывисто булькать. Господин Не косится на сам собою наполняющийся кувшин и окосевает окончательно. — Итак, — продолжает Гавриил, глядя куда-то в резьбу на потолке, — в здешних краях неспокойно. Нам пришла разнарядка на воскрешение одного объекта типа человек. Причем это должно быть показательное воскрешение грешника! Который, преисполнясь благодарности и покаявшись….— Гавриил повышает голос, как на собрании перед залом слушателей. Всё-таки должность Вестника Воли Божией обязывает соответствовать. Азирафель прикрывает веером левое ухо, оказавшееся на пути архангельского гласа. — Но, поскольку проводить операцию будут враги Снизу, наша задача… — П-пресечь? — брови Начала Азирафеля ползут вверх, как у девушки с дунъинского веера. — Не совсем. Наша задача — осуществить после их провала. Улавливаешь разницу? Нащупать кандидатуру снизу и помешать осуществлению адских происков, а потом поспособствовать продвижению нужного человечка. Которого тебе укажет в подходящий момент доверенное лицо. Скажем, Сандальфон. Азирафель представляет себе лоснящееся от оказанного доверия лицо Сандальфона и невидимо морщится. То есть Гавриил этого, разумеется, не видит, но глубоко в душе Азирафель куксится всем своим ангельским ликом. Гавриил же устремляет грозовой свой взор куда-то совсем за пределы воображаемого горизонта и, не прощаясь, скрывается из виду. Ангел тихо возвращается в обеденный зал. Его отлучку заметил только Не Хуайсан, тот приподнимает кувшин с вином в приветственном жесте. За окном резко, как отрубленная, падает стена воды, шум мгновенно стихает. Разговоры возобновляются. Неожиданно смолкает баритон хозяина дома. Он смотрит на стол перед Азирафелем, тот краснеет и начинает запихивать в цянкунь вытряхнутые вещи, оправдываясь, что веер с японской девой они оставили в Цинхэ… — Что это? — требовательно вопрошает Саньду Шеншоу. Азирафель продолжает прямую линию вдоль его указательного пальца. Траектория упирается в неброский чёрный гребень с серебряной инкрустацией. Он беспомощно разводит руками: — Находка…