***
Антон поднимался по лестнице уже второй раз — первым уроком оказалась замена по физике, кабинет которой находился на первом этаже, а класс их самоподготовки был на третьем. После утреннего развлечения старлея мышцы были немного забиты, Шастуну было сильно лень двигаться. Вдобавок к этом он заснул только в два часа ночи, и четырех часов сна было немного маловато. Вот, ввалившись в кабинет, Антон лицом к лицу столкнулся с незнакомой девушкой в зелёной форме. Она была ему пониже плеча, с карими глазами и светло-русыми волосами, собранными в аккуратный пучок. В руках она держала стопку учебников, а на плече висел бирюзовый рюкзак. Антон, от неожиданности застыв на месте, смотрел на девушку сверху вниз. Эту неловкую тишину нарушила классная руководительница: — Антон, ты чего тут? — Да я это… За физикой забежал, у нас замена сейчас, а я забыл учебник с тетрадью взять… — Шастун, наконец-то выйдя из ступора, неуклюже вошел в кабинет, и, спотыкаясь, пошёл к своей полке. И тут за спиной раздался снова голос учителя: — Антон, а это, кстати, Даша, ваша новая одноклассница. Я думала звонить Арсению Сергеевичу, но тут ты появился, может проводишь девушку на урок? — Почему бы и нет… — Антон, зажав подмышкой принадлежности, которые планировал использовать в качестве подушки на уроке, пошел к двери. Но вот классрук, остановив его на полпути, подошла и обеспокоенно взглянула ему в глаза: — Что-то мне не нравится твоя заторможенность. Ты хорошо себя чувствуешь? — И её прохладная ладонь легла на его лоб. — Вроде не горячий… Ты смотри мне! Завтра входной контроль! Вон, Славка уже домой уехал. Ладно, иди. Если что — сразу к офицеру! Знаю я тебя. — Женщина, поворчав ещё для приличия, кивнула на дверь. В этот же момент по корпусу разнесся первый звонок, и Антон, уже прибавляя скорость, подошел к новой однокласснице, улыбнулся и сказал: — Пойдём, а то физичка не любит опозданий. Помочь? — И он с готовностью протянул руки. Девушка, тоже улыбнувшись, протянула Антону несколько учебников, и они быстрым шагом направились к лестнице. По пути Шастун спросил: — Почему именно к нам? И надолго ли? — Отец устроил, сказал, что хорошая школа. А надолго ли — как отца направят. Он офицер, катаемся по городам. — Даша говорила буднично, будто заученный текст проговаривала. Так они дошли до кабинета, и со вторым звонком вошли в класс. Уже пошел доклад, Лазарев как раз уже встал лицом к классу, чтобы подать команду. Вошедшие, конечно же, обратили на себя всё внимание. Вынырнувший из-за выпирающей части стены Арсений Сергеевич, увидев Антона, закатил глаза. Учитель, строгая Елена Николаевна Самойлова, молча кивнув Антону и новенькой, сказала: — Я смотрю, у вас пополнение? Товарищ Шастун, проходите на своё место, а девушку я прошу после доклада подойти к кафедре. — Она проводила взглядом долговязого Антона, и обратилась к Лазареву. — Сергей, командуйте. — Равняйсь! Смирно. — Командир, вытянувшись, повернулся к учителю и отрапортовал. — Товарищ учитель, десятый «Г» класс в количестве шестнадцати человек, Комиссаренко болен, на урок замены прибыл. Лиц, незаконно отсутствующих, нет, докладывал командир класса вице-сержант Лазарев. — Вольно, садитесь, кадеты. Антон, устроившись за партой, положил под голову тетрадь и учебник, но укладывать голову на импровизированную подушку пока не торопился, всё ещё думая о новенькой. Многие тоже не сводили с неё глаз. Но оно и понятно — девчонка была красивая. Пожалуй, с ней могла сравниться только Окси. Шастун наблюдал, как Даша подошла к кафедре, продиктовала данные физичке и, выбрав себе место за пустующей третьей партой среднего ряда, оказавшись почти рядом с Антоном, разложила на столе принадлежности к уроку. — Че, Шаст, уже подзапал? — Позов, с которым Антон сидел на физике, пихнул друга локтем в выпирающие даже под мешковатой формой ребра. Шастун, дернувшись от неожиданности, хотел огрызнуться, но случайно поймал взгляд карих глаз новенькой. Даша, глядя прямо в душу, дружелюбно улыбнулась, и Антон, смутившись, тоже выдавил улыбку и отвел глаза в сторону. Дима, снова пихнув Антона в бок, усмехнулся: — Воу, Шаст, я гляжу, тут не только ты подзапал, но и на тебя. Как её зовут хоть? — Даша. — Антон, вспомнив о том, что хотел поспать, наконец-то устроил голову на стопке книг и закрыл глаза, всем видом показывая, что ему наскучил этот разговор. Дима тактично замолчал, отвлекшись на доску, где уже начинали что-то решать. Все последующие уроки, вплоть до обеда, Антон ловил на себе ненавязчивые взгляды новенькой. Мужская половина класса пока ещё относилась к Даше с им простительной осторожностью, а вот девчонки быстро впустили новенькую в свою компанию. Обед прошел без происшествий, и так как седьмого урока не было, Арсений Сергеевич сразу после приема пищи сказал кадетам идти в раздевалку, надевать пальто и шапки и выходить строиться на улице. Попов хотел уже выходить к своим пострелам, когда телефон завибрировал в кармане кителя. Пришлось задержаться в офицерской. Незнакомый номер светился на экране, офицер нажал на кнопку принятия вызова: — Арсений Попов, слушаю вас. — Ооо, какой ты важный! — В трубке раздался знакомый громогласный и леденящий душу голос. Сиплый. — Ты… — Голос дрогнул, и Арсению большого труда стоило вернуть твердость. — Что нужно? — Ой, какие мы занятые… Ты прекрасно знаешь, что нам нужно. Ты отдал лишь четверть, а времени-то остается — всего месяц. Я думаю, мне стоит навестить тебя ещё раз. — Голос звучал глухо, скрежетал и резал ухо. Арсений заметил, что сердцебиение его участилось, а по спине прошлась неприятная холодная орда мурашек. Страх. — Я не могу отдать всё сразу! Это огромная сумма! — А это уже не наши проблемы, сахарок. Чтобы выжить, тебе точно надо постараться. Помни, что шеф не прощает должников, и не любит перенесения сроков, товарищ старший лейтенант Попов. — Сиплый грубо и громко засмеялся, и Арсению даже показалось, будто он видит эту кривую ухмылку, два ряда пожелтевших зубов и неприятную серую щетину на лице… — В конце недели занесу то, что есть. — Уж постарайся. Из твоего многотысячного долга тебе просто так вряд ли получится вылезти, ха-ха-ха!.. Арсений, не выдержав, вжал палец в кнопку завершения вызова и отбросил телефон в сторону. Гаджет, отрикошетив от диванчика, оказался на полу. Офицер стоял посреди помещения, тяжело дыша. Руки безвольно опустились, плечи подались вперед, и от всей былой уверенности не осталось ничего. Звонок от Сиплого был ещё одним тревожным сигналом. Этот разговор, словно вампир, вытянул силы из молодого офицера. Но, вспомнив, что уже больше пяти минут его класс находится без присмотра, Арсений, тряхнув головой, выгоняя навязчивые дурные мысли, накинул на плечи свою куртку-аляску и поспешил спуститься с третьего этажа и выйти на улицу. Антон, пихая мыском ботинка камешек, стоял около забора. Класс разошелся по плацу перед корпусом, и каждый занимался своими делами: Позов был занят чтением учебника по обществознанию, а вокруг него скакал энергичный Серёжа. Рядом топтались Стас, Эдик и Лазарев. Девчонки, рассевшись на низеньком заборчике, отгораживающем палисадник под окнами школы, смеялись и что-то обсуждали. И всё было бы прекрасно, если бы не раздавшийся недовольный возглас. Шастун, повернув голову в сторону звука, увидел, как щуплый Макс Седиков замер напротив нахохлившегося и явно не дружелюбно настроенного Дениса. Мальчишка, сплюнув от досады на землю, направился к конфликтующим. — Эй, Дорох, что опять ты устраиваешь? Задрал уже, ведёшь себя, как будто тебя муха в жопу укусила! — Антон не боялся так выражаться. Он был выше Дениса почти на голову, что давало ему преимущество. — А не пойти ли тебе в жопу, Шаст? — Огрызнулся Денис. — Иди погуляй, проветри башку. Кто в тебя вселился? — Антон хотел бы верить, что раньше адекватный Дорохов просто стал одержимым. Иначе объяснить его резкий сдвиг было невозможно… — Сука, ты меня… Я сейчас… — Мальчишка закипал от злости. Седиков, сделав шаг, занял место рядом с Антоном, и пыл Дениса поубавился. В этот же момент со стороны крыльца раздался громкий голос Арсения Сергеевича, призывающий класс строиться. Мальчишки, прервав «вежливую беседу», бегом пропустили к классу. Антон успел вовремя — Арсений Сергеевич только начал вещать: — Итак. У кого дисциплинарный дневник? Кузнецова, нехотя отдав воспитателю белый дневник, виновато оглядела товарищей. Арсений Сергеевич, найдя нужный день, сначала нахмурился, а потом его взгляд, строгий и ледяной, стал переходить от одного к другому: — Дожили. Русский язык — «Громкие разговоры», оценка «хорошо». У кого там голосовые связки нуждаются в корректировке?! География — «Шеминов пререкался, Седиков отвлекался, Дорохов не сделал д/з», оценка три! Позорище! Обществознание… «Шастун спал, на замечания не реагировал, Матвиенко нет д/з, общий шум», оценка три… — Арсений Сергеевич, захлопнув дневник, заложил руки за спину, качнулся на пятках, а потом сказал: — Чьи фамилии прозвучали — выйти из строя. Кадеты уныло сделали два шага вперед и развернулись кругом, лицом к остальным. Воспитатель, встав между образовавшимися шеренгами, произнес: — Товарищ Шеминов, почему вы пререкались с учителем? — Она была не права по поводу некоторых исторических фактов, применимых к географии. — Это не повод пререкаться! Если есть вопросы, остаетесь после урока и выясняете всё наедине. В противном же случае учитель сочтет ваше поведение за хамство. Встать в строй, Шеминов. — Офицер кивнул мальчишке, и Стас сделал два шага вперед, развернувшись. Арсений Сергеевич продолжил: — Так, ну с Дороховым будет разбираться Павел Алексеевич, в его смену кадет не выполнил домашнюю работу. — Старлей кивнул Денису, и тот вернулся в строй. — Седиков, почему отвлекался? — Всего-то атлас попросил у Оксаны… — Максим насупился, опуская глаза на асфальт. — В следующий раз я навешаю на тебя десять атласов, чтобы вел себя нормально. Встать в строй… Матвиенко, тебя тоже будет ждать разговор с товарищем майором… Шастун. Почему спим на уроках? Отбой у нас в девять пятьдесят, подъем в шесть пятьдесят, спите вы, — мужчина выставил пальцы, — девять часов! Сон на уроке не поможет восстановить силы, но поможет обрести минус балл за дисциплину, выговор и прочие проблемы. В оправдание есть что сказать? У Антона не было желания спорить, что-то доказывать, тем более, что в этой ситуации правота принадлежала воспитателю. Кадет, угрюмо мотнув головой, на миг встретился глазами с Арсением Сергеевичем. Он ожидал увидеть всё, что угодно — злость, снисхождение, пусть даже насмешку… Но в синих, до этого ледяных глазах, Антон заметил тревогу и сочувствие… — Ладно, если нечего сказать, вставай в строй. — Старший лейтенант проводил Антона взглядом. Он вспомнил характеристику мальчишки, и решил, что позже поговорит с ним наедине. А сейчас, вспомнив об одном важном деле, вернулся из мыслей в реальность: — Я думаю, вы уже познакомились с товарищем Востряковой? Дарья теперь будет учиться с вами, и я надеюсь, что вы, товарищи кадеты, будете помогать новопоступившей во всем. — Арсений, вздохнув, поежился от ветра и посмотрел на часы на запястье. Уже пора было заводить класс — уроки сами себя сделать не могли… Кадеты стояли, уже не зная, куда себя деть. Девочки начали над чем-то смеяться, парни тоже начали перешептываться. Арсений, понимая, что нужно хоть раз прогнять их строевым, сказал: — Сейчас в коробку по шесть перестройтесь, пару раз пройдёте, и если без косяков, то пойдем в класс на самоподготовку. По аранжиру становись! Учащиеся, нехотя построившись в две шеренги по росту, замерли в ожидании команды. Воспитатель, оценив готовность, одобрительно кивнул: — Левое плечо вперёд, шагом марш! Раз, раз, раз, два, три! Ногу взяли, раз… — Офицер шел в конце, глядя на спины кадет. «Опять Шастун прыгает…» — думал мужчина, заметив, что Антон сбивает ногу и не попадает под общий счет. Видимо, придётся гонять его отдельно… Парад назначен на седьмое ноября, время ещё было. — Ногу не сбиваем! Раз! Раз! Правым плечом вперед!..***
Антон весь день чувствовал себя так, будто за ним следят в оптический прицел. Ему было не по себе, ведь постоянно он ловил взгляды новенькой… Его напрягало подобное обстоятельство. На полднике она села с ним рядом, на волейболе вечером старалась вставать так, чтобы быть ближе. Это было очень напряжно, Антон в конце концов совсем потерялся в своих попытках разобраться в ситуации. Когда они вернулись после ужина в класс доделывать домашние задания, Шастун обратился к Арсению Сергеевичу: — Товарищ старший лейтенант, можно за ноутбук сесть, презентацию сделать? — Шастун, тебе напомнить, что можно? — Воспитатель, хитро улыбнувшись, воззрился на кадета. — Ну так можно или нет? — Антон с первого раза не въехал в давний прикол. И за это поплатился. — Можно козу на возу, можно телегу с разбегу, можно сороку с боку, можно Машку за ляжку!.. — Класс давился смехом, Антон, осознав свою ошибку, закатил глаза. Старлей договорил, довольно глядя на мальчика, — а в армии всё через разрешите. — Разрешите, Арсений Сергеевич, товарищ старший лейтенант, мне воспользоваться ноутбуком? — Антон, раздраженно насупившись, дождался «угу» в ответ и прошел к столу, на котором старый, громко жужжащий ноутбук готовился к взлету. Антон, включив поверпойнт, быстро накидал несколько слайдов по теме «чрезвычайные ситуации». По ОБЖ иметь оценку «отлично» Шастуну ничего не мешало. Но доделать мальчик не успел — новенькая, подойдя к нему, произнесла: — Антон, а можешь мне тоже помочь с презентацией? — Она улыбнулась, завела выпавшую из пучка тонкую прядь светлых волос за ухо, и взглянула прямо в глаза Антона. Кадет, смутившись, кивнул с негромким «угу». За всем этим наблюдал весь класс, в том числе и Арсений Сергеевич. Но, как Шастун не надеялся, за самовольничество Дашу никто не одернул. Девушка, повернувшись к воспитателю, спросила: — Арсений Сергеевич, разрешите, я тоже тут останусь, мне Антон поможет с заданием? — Разрешаю. — Старлей, неоднозначно хмыкнув, решил разобраться на своем столе, и Антон, искоса взглянув на воспитателя, наткнулся на насмешливо-заинтересованный взор голубых глаз. Даша сидела довольно близко, пока Антон делал ей презентацию, и переводила взгляд с экрана на него. Шастун, вниманием девушек обделенный до этого дня, пребывал в полной растерянности. Он постоянно кидал беглые взгляды на Диму, Серёжу и Эдика. Друзья, смеясь в кулак, только пожимали плечами, мол, думай сам, Антошка. Мальчик, доделав презентацию, спросил у Востряковой: — У тебя флешка есть? Давай перекину. — Флешка? Сейчас поищу… — Даша, похлопав по карманам своей зеленой формы, достала небольшую, розовую флешку, и передала её Антону, при этом коснувшись своими теплыми пальчиками холодной ладони Шастуна. Тот, от неожиданного прикосновения вздрогнув, быстро воткнул флешку в ноутбук и перенес туда презентацию. Новенькая, улыбнувшись, тихо сказала: — Спасибо, Антош!.. — И, снова улыбнувшись, встала и вернулась на свое место. Антон, растерянно глядя перед собой, на несколько мгновений выпал из реальности. Он не мог понять, показалось ли ему, что во взгляде Востряковой было что-то иное, чем благодарность?.. В этом, вроде бы, обычном «Спасибо, Антош» для кадета послышалась неизвестная, странная нота… А ещё эту благодарность слышал весь класс, и Шастун краем глаза уже заметил, как одноклассники начали переглядываться, с интересом посматривая на всё ещё сидящего за ноутбуком Антона. «И опять я в центре ненавистного внимания…» — подумал он, и тяжело вздохнув, занялся перебросом своей презентации на флешку.***
На вечерней поверке было на удивление шумно. Всех выгнали на улицу перед корпусом, так как погода к этому располагала — дождя не было, а от ветра личный состав защищали бушлаты и пальто. Но кадеты и воспитанники все равно были недовольны тем, что их заставили одеться и покинуть теплую школу, поэтому общий гул возмущенных голосов расходился в разные стороны. Одиннадцатиклассник, старший сержант Максим Титов, находящийся на должности старшины корпуса, разозлившись окончательно, громко, с отзвуками злости, скомандовал: — Корпус! Кру. Гом! Кру. Гом! Напра. Во! Нале. Во! Кру. Гом! Сколько ещё вас надо повернуть?! Рты свои закрыли! Это всех касается! Равняйсь! Смирно! Отставить. Кругом! — Старшина, обведя взглядом притихших кадет, пристально вгляделся в те ряды, где заметно было шевеление. У Антона немного закружилась голова от таких маневров с поворотами, и он, слегка пошатнувшись, задел плечом стоящего рядом с ним во втором отделении Седикова. И вот цепная реакция была запущенна, следующей оказалась Кузнецова. Конечно, эта волна не осталась без внимания, и старшина, грозно прищурившись, задал риторический вопрос: — Кому там не стоится ровно?! Лазарев, мне твой класс после поверки задержать?! — Старшина приблизился к ним, вплотную встав перед сжавшимся командиром. И Шастун, понимая, что во всем этом его вина, робко произнёс: — Товарищ старший сержант, это из-за меня… — И тут же Антон встретился глазами с тяжелым, пристальным и недоверчивым взглядом. — Поясни, Шастун. — Он знал Антона довольно хорошо, так как десятиклассник часто появлялся на дружеских матчах по волейболу. — У меня голова болит, я случайно толкнул Макса, а его занесло дальше. — В голосе Антона не было и капли оправдания, он держался ровно, упрямо глядя в глаза старшины. Тот, с прищуром оглядев виновника с ног до головы, скривил губы, уже желая выдавить из себя что-то вроде «Надо было держаться на ногах», но в этот момент из корпуса появляется Дерев, в надутом, как шар, бушлате, который на большом животе не застегивался. Старшина, скривившись ещё больше, последний раз взглянул на Антона, а потом бегом направился в центр плаца, чтобы оказаться на своем уставном во время поверок месте для контроля классов. Дерев, откашлявшись, спустился по ступеням с крыльца, и громко скомандовал излюбленное «равняйсь-смирно». Новостей у него не было, поверка закончилась быстро, и младших воспитанников и кадет уже отпустили. Старшим же оставалось лишь сиротливо стоять и, насупившись, спрятав шеи в воротники, ждать своей очереди на вход. Но неожиданно, когда Лазарев уже хотел дать команду на вход, его мягко, но строго оборвал Арсений Сергеевич: — На месте, десятый класс, — Он поправил фуражку, выровняв козырёк ладонью, и повернул класс направо, встав перед ними. — Участились случаи курения среди кадет. Поэтому хочу предупредить — кого поймаю с сигаретой, буду ходатайствовать о постановке на школьный учёт. Сейчас заходим в корпус, в раздевалке оставляем порядок… Кто дежурный? — Третье отделение дежурит. — Ответил Лазарев, борясь с желанием промолчать. — Выграновский, кто дежурит по мужской раздевалке? — Кадет Шастун. — Эдик, виновато взглянув на Антона, уже готового возмущаться, и шепотом произнёс: «наряд за запись». Антон, недовольно фыркнув, поджал губы, но все же зажал свой язык, чтобы не нарваться на лишние, никому не нужные замечания. Но старлей, как Антон уже понял, был пиздец внимательным, а потому, прищурив глаза, задержал взгляд на мальчишке. Но, Шастун возблагодарил за это вселенские силы, его воспитатель промолчал, ничего не сказав на счёт всего этого.***
Антон, усевшись на широкий, разбитый подоконник, прижался к окну в ожидании того, пока его одноклассники развесят свои пальто, поправят головные уборы на полках и… — Да выметайтесь уже на хуй отсюда, блять! Я тоже в душ хочу! — Антон скривился, скрестив руки на груди, и насупленно глядел на то, как остальные развешивали форму. Когда наконец-то последний, самый медленный Журавлев вышел из раздевалки, неуклюже задев дверцу шкафчика и загремев ей на всю раздевалку. Антон, закатив глаза, хотел уже спуститься на пол, как в дверном проеме возникла знакомая фигура Арсения Сергеевича. Воспитатель уже не выглядел таким уж бравым и строгим. В его голубых, потемневших от усталости глазах, была какая-то несвойственная ему растерянность. Антон, сам не понимая, как так получилось, спросил, тут же мысленно ругнувшись: — Арсений Сергеевич, у вас всё хорошо? — А? Что? Да, да, все хорошо… — Воспитатель тряхнул головой, будто желая очистить голову изнутри. — Ты подежурил? — Почти. — А почему такой смурной? День закончился, вон, даже девочке ты, кажется, понравился? — Последние слова были сказаны с доброй насмешкой. А Антон, об этом думая и так предостаточно, закатил глаза и простонал, медленно ведя головой в сторону: — М-м-м… Не напоминайте, пожалуйста-а! — Почему же? Тебе шестнадцать, Антон, самое время уже начать интересоваться девочками! Шастун снова закатил глаза, а потом посмотрел на воспитателя, приподняв брови в возмущении. Старший лейтенант, рассмеявшись с получившейся рожицы, вдруг положил мальчику руку на плечо и произнёс: — Антош, мне кажется, что тебе стоит присмотреться. Ты ведь Даше действительно понравился, так грех не воспользоваться этим моментом! — Антон ощущал на своем плече тёплую ладонь, вслушивался в уставший, но веселый голос воспитателя… — Шастун! Не спать! Давай, я смотрю, ты нормально все поправил, держи конфетку. — Офицер, порывшись в кармане кителя, достал шуршащую карамельку. Барбариска — Антон разглядел зелёно-белую обертку с красными пятнышками. Угощение перекочевало ему в нагрудный карман, и старший лейтенант, довольный собой, хлопнул по плечу мальчишки и кивнул на выход: — Пойдём, вечный дежурный в любовных муках, до отбоя полчаса осталось. Антон, бегло осмотрев раздевалку, вышел перед Арсением Сергеевичем, остановившись в двух шагах от двери их раздевалки. Воспитатель не заставил долго себя ожидать, и тоже покинул помещение. Вместе они вышли из коридора раздевалок в общий коридор корпуса, и Антон поспешил на этаж, чтобы уж точно не было подозрительным, что он находился с офицером один на один — пацаны не поняли бы.***
А тем времнем в женской комнате десятого «Г» класса уже принявшие душ девушки обсуждали прошедший день. Даша, как человек новый, конечно же подверглась наибольшему интересу. И вот Кузнецова, переодеваясь в одежду для сна, вдруг спросила, вытирая мокрые волосы полотенцем: — Даш, а ты чего к Антохе нашему так липнешь? Понравился что ли? — А может и понравился. — Вострякова, преспокойно раскладывая вещи, приулыбнулась уголком губ. Она, аккуратно разложив всё на полку, вернулась к своей кровати, взяла телефон и, быстро найдя страницу этого высокого, смешного парня, нажала на кнопку «добавить в друзья». Запрос ушёл, и девушка, довольная собой, под звонок отбоя улеглась на кровать.